Помню, Динка прибежала ко мне с газеткой «Из рук в руки» и мы азартно тыкали во всякие там объявления типа «продам недорого в хорошие руки однокомнатную квартиру в Кузьминках всего за 17000 у. е.»
– Улет! – ахала Динка.
– Эх, если бы у меня эти деньги были прямо сейчас, – кусала я губы. Путем простых подсчетов мы поняли, что в настоящий момент мы не можем приобрести эту квартиру даже одну на двоих.
– Как же жаль, – расстраивалась Динка. Мы, конечно, поклялись, что будем экономить на всем и копить, копить, копить, но…жизнь так коротка, а юбка по последней моде стоит так дорого. Кризис миновал, а мы не скопили и половины необходимого. Потом я вышла замуж, и вопрос о совместном с Динкой имуществе отпал, не успев подняться. Костя научился вежливо улыбаться в ее присутствии, но со временем все же смог дать нам исчерпывающе понять, что если он и не против этой странной на его взгляд дружбы, то уж точно не за. И мы принялись копить каждая на свой отдельный однокомнатный рай на земле. И за те пять лет, что минули со времени расстрела младенцев формирующегося среднего класса, мне удалось скопить уже десять тысяч, если не считать тех, на которые я планировала раскрутить со временем Костика. Вместе с ним мы бы могли располагать суммой в тридцать штук. Но весь ужас ситуации был в том, что к этому времени приличная однушка уже стала стоить около сорока.
– Может, занять? – лихорадило меня, потому что с пугающе стабильным интервалом Дудикова сообщала нам, что квартиры опять подорожали.
– У кого? – разводила руками она. Это действительно был тупик. Только Костик еще мог бы что-то с этим сделать, но Костик и слышать не хотел ни о каких займах.
– Ты что же, хочешь, чтобы мы платили бешеные проценты? Мы и так концы с концами сводим. Вот начнут давать ипотеку под нормальные проценты, мы с тобой сразу все и купим, – подводил черту под моей мечтой он. Он, конечно же, был в чем-то прав, потому что ипотеку давали только по блату и только тем, кто хорошо себя ведет. Это было не про нас. Я была рядовым менеджером туристического агентства с приятной, но левой зарплатой, а Костя хоть и работал на иностранную транспортную компанию, тоже не мог считаться олигархом, перед которыми открыты все двери.
– Будем копить дальше, – вздохнули мы, и жизнь пошла дальше по своему кругу. То есть, молчаливые вечера с мужем и говорливые обеды с Динкой. Иногда мне казалось, что я попала в ловушку, но одна простая мысль, что Костик – все еще лучшее предложение на рынке прекрасных принцев, останавливала меня на полпути к идее о разводе. Если бы он знал, какие демоны разъедают мою душу, то, наверное, окатил бы меня ледяной водой, потом побил бы (интересно было бы посмотреть) и приковал бы наручником к батарее. Или все бы бросил и побежал воплощать в жизнь мою мечту о квартире. Но Костя жил, словно у нас и в самом деле все прекрасно, и не замечал ровным счетом ничего. А зря. Потому что, хоть жизнь и текла привычной рутиной вокруг меня, мой непоседливый характер, с которым у меня всю жизнь одни проблемы, начал давать о себе знать. Я подумала, а почему, собственно, я решила, что мир сошелся клином на этом брюзге и ворчуне Косте Прудниковом, с которым меня связывает только съемная квартира и общая фамилия? Разве я не могу ходить в театры сама? Разве запрещено мне участвовать во всяких корпоративных мероприятиях? В конце концов, я действительно могу купить путевку и поехать в какой-нибудь там Египет с Динкой. Почему нет? Раз я не могу купить квартиру, почему я должна проводить все вечера дома?
– Дорогая, тебе не кажется, что ты перебираешь? – иронично поднял бровь Костя, услышав от меня тираду про мою самостоятельность.
– А тебе не кажется, что ты создал для меня невыносимую жизнь? – испуганно упиралась я.
– Мне кажется, что у тебя какой-то там кризис. Может, тебе сходить к психологу? – предложил мне супруг.
– Ты считаешь, что я сошла с ума? – перешла на ультразвуковые частоты я.
– Я не считаю, что ты когда-то в нем была, – поддел меня довольный своим остроумием супруг. Собственно, именно с этого места все и началось, что называется, поподробнее. Началось все с того, что я сходила в театр, гордо прослушала целую оперу в Большом, совершенно не в состоянии отогнать от себя мысли, что Костя сидит дома один, а я тут гуляю. Но передо мной стояло его сведенное усмешкой лицо, и вся моя сущность требовала возмездия «за все то зло». Я возвращалась домой за полночь, краснея от перспективы, что меня, возможно, дома уже ждет чемодан с моими вещами.
– Хороший был спектакль? – сонно спросил меня супруг.
– Прекрасный, – разозлилась я и швырнула в него программкой. Нет, разве это хоть на что-то похоже, до такой степени не интересоваться мной, чтобы даже ни секундочки не поревновать! Вызов был брошен, и я его приняла. Светская жизнь, о которой я успела несколько подзабыть за последние четыре года, обрушилась на меня шквалом нагрузок, бессонницы и проблем с головной болью. Муж стоически все это терпел (это мне хотелось так думать), хотя если быть до конца честной, как я и обещала с самой собой, то скорее он напоминал человека, которому на это все наплевать. А какая женщина, спрашивается, вынесет мужа, которому на все ЭТО наплевать?
– Вот негодяй, – поддерживала меня изо всех сил Дина. Мы решили, что надо использовать все средства для реанимации нашего с Костей брака. Словом, мы пошли на крайние меры. Мы действительно начали заикаться о том, чтобы вместе поехать в отпуск. Было решено, что если Константину будет наплевать и на это, то дело однозначно плохо. Любовь прошла, завяли помидоры и надо покупать новые сандалии. То есть, нового мужа.
– О чем ты говоришь! – орал к моему вящему удовольствию Костя. – Какой такой Египет?! Какая такая Динка?! Чтоб я больше даже имени ее не слышал! Совсем распустилась. Что мне теперь, тебя дома привязывать?
– Как ты смеешь, – для проформы возмутилась я. – Я совершенно самостоятельная, взрослая, разумная женщина…
– Ага, рассказывай это своей Дине!
– И расскажу! – отвернулась я. Однако обида растаяла как дым, ибо то, чего я от него ожидала, он исполнил в полном соответствии и даже лучше. Я была уже готова снова начать молчать с ним по вечерам («передай солонку» не считается), но оставалась последняя вечеринка, на которую я была приглашена и которую мы решили не отменять в чисто воспитательных целях. Пусть, мол, знает. Это была вечеринка, которую устраивали в честь дня победы Динкины работодатели – владельцы медицинского центра, где она работала главным бухгалтером.
– Только не возвращайся поздно, – вежливо попросил меня Костик и нежно поцеловал (видимо помня, что я чуть было не улетела отдыхать с подругой). Мне немедленно захотелось все бросить и остаться дома, с ним. Я вдруг почувствовала какое-то неприятное томление внизу живота, а также в области солнечного сплетения. У нас, у продвинутых духовных особ это называется «интуиция». В народе говорят проще и прямее: «попой чувствовала». Что-то было неправильное в этой Динкиной вечеринке, но отступать было поздно, да и муж, изобразив понимание и заботу, накинул на меня плащик и так резво побежал к телевизору, что я поняла, он не то чтобы не против, а даже за. Вот так иногда мы и двигаемся навстречу своей судьбе. Нам кажется, что мы просто идем на вечеринку. А на самом деле мы уже стоим одной ногой в…нет, не в могиле, а…но, впрочем, обо всем по порядку. Мы, женщины, когда начинаем рассказывать о проблемах, свалившихся вдруг нам на голову, делаем это максимально подробно и по порядку, с отступлениями и ремарками, достойными гениального романиста. Итак, я отправилась на вечеринку.
Глава 2.
Про сказки, рассказанные самой себе
Замечали ли вы когда-нибудь, что все врачи смотрят на нас, простых смертных, немного свысока? Это не так явно видно в городских поликлиниках, где все абсолютное большинство персонала измотано огромными очередями, микрозарплатами и потребностью что-то в жизни поменять. И то, если попытаться что-то у них там спросить типа «а я точно выздоровею», они окатят вас таким взглядом инопланетянина – носителя высшей истины, что вам останется только робко пятиться к выходу, вежливо извиняясь. В платных клиниках, напротив, доктора будут, что называется, «сама душевность», и обязательно расскажут вам, что, конечно же, вы выздоровеете, конечно же, у вас все будет хорошо, но…только если вы будете слушаться вашего личного оракула (его, то бишь) и выполнять все его назначения. Беспрекословно. Платный доктор, словно волшебник, уверен, что владеет древней магией, способной излечивать все болезни. В его арсенале сказочные таблетки, бронебойные микстуры, превентивные массажи и масса других недоступных человеческому пониманию спецсредств. Докторам чужда алчность, они не думают о деньгах (потому что о них уже подумали в регистратуре). Они просто исполняют свой долг. Однако магия рушится, если паче чаяния болезнь не проходит. Вот тут-то докторский арсенал и нужен особенно сильно. Ведь надо максимально подробно, исчерпывающе объяснить, почему ничего не получилось.
– Вы таблеточки пили?
– Пила.
– Ага…. А микстурку не забывали?
– Не забывала!
– Угу…. А физиотерапию? Вы всю физиотерапию прошли? – радостно вопрошает он, найдя брешь в обороне противника. Моя голова виновато опускается, потому что я действительно не в состоянии два раза в день две недели ездить на физиотерапию в центр города. Доктор сияет. Причина найдена. Ура. Интересно, что такой же подход к своей трудовой деятельности наблюдается у всяких там колдунов – магов и прочей коммерческой нечисти, помогающей приворотить-отворотить, снять (надеть) венец безбрачия и много еще чего. Сначала они (маги) потрясут вас всякими фейерверками, потрескивающими свечами и светящимися лунными камнями на столе. А потом, как и их коллеги, врачеватели тела, назначат вам в темную безлунную полночь накопать на сельском кладбище жабьих костей, перетереть их вручную до состояния пыли, смешать с пеплом от сожженной фотографии любимого и принимать четыре раза в день строго через десять минут после еды. Как вы понимаете, им тоже довольно просто потом объяснить, почему ничего не получилось. Может быть, колдуны – это врачи, которые не смогли поступить в мед из-за того, что грохаются в обморок от одного вида крови? Однако, это все цветочки. Самые страшные враги докторов – это пациенты, утратившие веру в медицину. Все те странные люди, которые всерьез считают, что от простуды лучше всего поможет полноценный отдых и паровая ингаляция над картошкой. Эти изверги, которые не на словах, а на деле бегают по утрам в парке, при мигрени стараются расслабится и делают себе массаж висков вместо того, чтобы сразу малодушно слопать анальгин. Моржи, гомеопаты, сторонники здорового образа жизни, последователи духовных оздоровительных практик, голодающие на соковой диете, проводящие много времени на свежем воздухе и всеми правдами и неправдами сбрасывающие стресс, который почитают за источник всех недомоганий – как же они портят жизнь кудесникам-врачам. А что скажешь, если большинство этих негодяев действительно выглядят на удивление здоровыми и довольными собой? А как же препараты? Достижения науки? Если так пойдет, можно докатиться до того, что врачи будут нужны только в случаях острых воспалительных процессов. Разве не оскорбительно, что людям, которые десять лет учились в разных ВУЗах, заканчивали ординатуру и прочие заумные кафедры, не доверяют до такой степени, что начинают лечиться травами. Ну-ка, ешь таблетку! А то, того и гляди, разорится фармацевтическая промышленность.
– Ты знаешь, мне иногда кажется, что современный мир требует, чтобы общество, живущее в нем, было больным, – частенько говорила мне Динка. А уж кто-кто, а она точно знала, чем занимается медицина. Она ежедневно составляла отчеты о движении средств в этой коммерческой цитадели здоровья. Собственно, поработав в медицинском центре несколько лет, Динка стала маниакальной сторонницей здорового образа жизни и на все мои просьбы посоветовать таблетки от давления, нервов или бессонницы, визжала, что я – самая главная цель и жертва фармацевтического заговора.
– Я же просто хочу немного прийти в себя, – возражала я поначалу, потому что не понимала, что в этом такого страшного, слопать снотворную таблетку.
– А что, ты из себя немного ушла? – ехидничала она. – А знаешь, как выглядит мечта современного врача?
– Как? – заинтересовалась я.
– Ожиревший аллергик, принимающий ежедневно средства от аллергии, против лишнего веса, от давления, от одышки, для сердца, для почек, для потенции, а также ежедневно три раза в день во время еды лопающий ферменты для пищеварения. Слышала рекламу?
– Что-то там…м-м-м…для желудка неотразим?
– Ага. Лопаешь фермент, а организм перестает вырабатывать свой. Но ведь это никому и не надо. Фармацевтика на сегодняшний день самый прибыльный бизнес. Они готовы сначала посадить тебя на препарат, а потом кормить тебя им за твои деньги хоть всю жизнь.
– Слушай, тебе надо в политику, – поражалась я Динкиному красноречию. Все-таки, что бы не говорил Костя, а Дудикова уникальна. Работать в медицинском центре и быть убежденным противником докторов – ну кто так еще умеет. Впрочем, активно она свою политическую позицию не афишировала. Скорее так, по мелочи, делилась со мной периодически. В основном, когда что-то у нее на работе случалось. Тогда она пылала благородным гневом. В остальное время она старательно помогала своему центру обогащаться за счет всех этих стабильно и неизлечимо больных всякими мелочами людей. Самыми доходными были косметологические клиенты. Я поразилась, сколько же денег выбрасывается на ветер в надежде приблизить свою нормальную фактуру к тщедушной субтильной мечте, навязанной модельерами нетрадиционной сексуальной ориентации.
– Да на одних обертываниях против этой долбаной апельсиновой корки мы бы с тобой могли в месяц по квартире покупать, – злилась Динка.
– Ничего-ничего. Будет и на нашей улице праздник, – сжимала кулаки я. Впрочем, иногда Динка забывала о всей этой социальной несправедливости и принималась любить своих работодателей всей своей гомеопатической душой. Обычно это случалось либо в честь повышения зарплаты или выдачи внеочередной премии, либо на вечеринках, после хорошего душевного возлияния с руководством. Как главный бухгалтер (а это такой пост, которого она добивалась несколько лет всеми правдами и неправдами, не брезгуя и аморальными возможностями), она заботилась исключительно о благе своего родного работодателя. И если медицину в целом Дудикова недолюбливала, то к конкретно своему медицинскому центру относилась в высшей степени нежно. Вот такой казус. И ее трудовое рвение не осталось незамеченным. На работе Динку ценили, хвалили и любили, особенно хозяева. Соответственно, на всех вечеринках ей, а соответственно и мне, полагалось какое-нибудь козырное место за столом, куча комплиментов и знаков внимания. Динка была прирожденным Главным Бухгалтером, а я тихо грелась в лучах ее славы. Так было и на этот раз. Душевно и без скаредности.
– О! Полиночка! Рад вас видеть, как жизнь? Как делишки, как детишки, – жестом отработанной годами радужности привлек меня в свои объятия главный врач клиники, Петр Исмаилович. Я старательно улыбалась.
– Петр Исмаилович! Ба, сколько лет – сколько зим! – выдала стандартную программу я. Мы виделись с ним не так уж и давно, на международный женский день. Помню, тогда кто-то из аспирантов принес караоке и я весь вечер пыталась выдавить из людей слезу, распевая самые слезливые баллады Тани Булановой. У меня есть музыкальный слух, хотя в жизни это мне ничем и не помогло. Однако если надо чем-то потрясти окружающую подвыпившую публику, достаточно грянуть «Опустела без тебя земля». Хотя, это песня не Тани Булановой. Но кто там будет считаться после второго часа застолья? В общем, погуляли мы тогда неплохо, но теперь традиционно радовались друг другу так, словно расстались еще до естественной смерти СССР от старости и склероза.
– Прошу к нашему столу. Нет, позвольте, я за вами поухаживаю, – суетился главврач, пододвигая к нам нарезанные еще в магазине колбаски.
– Ну что вы, что вы. Мы и сами себе все нальем, – издевалась Динка. Петр Исмаилович смеялся и грозил Динке пальчиком. Дальше все бы происходило согласно раз и навсегда заведенной культурной программе. Сначала Петр Исмаилович торжественно объявил минуту молчания в честь памяти павших. Мы все искренне помолчали. Кое-кто совместил молчание с намазыванием бутерброда. А чего время-то терять? Потом Динка в качестве главбуха подняла тост за дальнейшее процветание их благословенного центра, который выполняет важную и благородную миссию – несет людям здоровье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28