Но вслух я этого не сказала.
– Н-да, – покачал головой специалист, читая какие-то бумажки. Про меня, про мою мочу и прочие физиологические жидкости. И внимательно осмотрел меня поверх очков. Я мгновенно испугалась и похолодела.
– Что такое? Я больна? Тяжело?
– Раздевайтесь! – строго оборвал меня он. И дальше проделал все непонятные манипуляции, ясно давая мне понять, что говорить со мной не о чем. Что с его медицинской точки зрения я безнадежна. Практически недочеловек. Потом мне разрешили одеться и долго что-то писали в карте.
– Ну-с, – потер ладони он. И принялся рассказывать всю правду, почему-то обращаясь не ко мне, а к Динке. Так что я имела возможность все услышать, переварить, как-то осознать. Но именно это у меня и не получилось. Я сидела, словно оглушенная. Только один раз встряла в их с Динкой мирную беседу с вопросом:
– Когда?
– В начале декабря, – с готовностью ответил врач.
– А вы уверены, что именно в начале декабря? – ахнула я.
– А вы уверены, что нет? – сощурился врач. Я поникла. – Можете идти.
– Спасибо, Марк Соломонович, – кивала головой Динка, выводя меня из кабинета, как с поля боя. Я не сопротивлялась. Я, можно сказать, была контужена.
– Ну, дела! – даже не пытаясь что-то там смягчить или улучшить, причмокнула подруга, усадив меня в кресле коридора. – Приехали.
– Что теперь делать? – чуть не рыдала я.
– Не знаю, – задумчиво почесала ручкой за ухом она. – А ты уверена, что не уверена? В смысле, что не знаешь, чей.
– Уверена, – кивнула я. – Не знаю.
– Писец!
– Он, – не спорила я. Господи, какая банальная история! Такие постоянно бывают поводом для как минимум двухсот серий любого уважающего себя мексиканского сериала. Однако как небанально все выглядит для меня. Оказалось, что я уже вот уже больше двух месяцев как беременна. Я – беременна! И самым дурацким, самым нелепым во всем этом было вовсе не то, что я беременна. Подумаешь, эка невидаль. Девушка беременна. Это, как известно, дело временное. И наоборот. Правда, поскольку в состоянии «не» я находилась все последние тридцать один (почти) год, то как-то привыкла воспринимать это «не»-состояние постоянным. И вдруг «да». Однако все-таки не это потрясло меня до глубины души. Вовсе не это.
– Как же так? – не унималась Динка.
– А так. Это с одинаковой степенью вероятности может быть как Костин ребенок, так и Денисов. Потому что, если, как утверждает этот твой доктор, зачатие произошло в начале декабря, так я тогда спала с обоими.
– Да? – прикусила от напряжения мысли губку Динка. Думала она довольно долго. Я бессмысленно водила глазами по стене, вычитывая какие-то таблички про витаминизацию и вакцинацию населения. Минуты текли плавно, как река, которой не мешает ни один камень. Потом Динка зачем-то кивнула и уточнила. – А с кем больше?
– Что больше? – переспросила я, потому что любезное подсознание (видимо, чтобы противостоять шоку) уже увело мои мысли далеко-далеко. К тому, что надо бы конечно, пить витамины каждый день и бегать в парке, чтобы беречь здоровье….
– С кем ты больше спала в начале декабря? – отрезвила меня подруга. Я чуть не закашлялась. Думать о произошедшем мне не хотелось.
– Больше? В том-то и ужас, что именно с конца ноября и вплоть до разрыва с Денисом они оба были активны, словно у них обоих случились магнитные бури, – раздосадовано воскликнула я.
– Ладно, не надо подробностей, – покраснела Динка. Ее скудная личная жизнь сводилась к случайному сексу, мимолетным романам и постоянному ожиданию ПП, в существование которого она не очень-то и верила. Она была взрослой женщиной, поэтому уже догадалась, что мужчины (как и женщины) обязательно содержат в себе непоправимые изъяны, исключающие возможность получить звание Прекрасного Принца. Так что она предпочла оставить тему частоты моей бурной личной жизни.
– Может, как-то на УЗИ повнимательней посмотреть? – предложила я. – Может, они скажут, на кого он похож?
– Дурында. Там только муть одна видна. Количество пальцев, как сердце бьется и т. д., – повертела пальцем у виска Динуля. Я встрепенулась.
– Сердце? Оно что, уже бьется? Ты врешь!
– Да ты чего?! У тебя беременности уже девять недель! Там уже вообще все бьется, почитай журнальчик для беременных, – едко заявила подруга.
– Что же делать? – всплеснула руками я. Потому что до этого момента у меня в голове звенело набатом слово «аборт». А теперь, когда вредная Дудикова сообщила мне, что у моего (первого в жизни, между прочим) ребеночка бьется сердце, слово это (аборт) вдруг начало таять и сдуваться ветром.
– Можно сделать ДНК-тест. Хочешь? – осторожно поинтересовалась она.
– ДНК? А можно? – обрадовалась я.
– Конечно. Надо будет взять немного околоплодной воды, а у Кости под каким-то предлогом выцыганить кровь.
– Интересно, как ты это себе представляешь? – не поняла я. – Я прихожу, кормлю его ужином, а потом говорю: «Дорогой, не отольешь ли мне немного крови? Я стала вампиром».
– Почему? – горячилась Динка. – Мы все равно будем делать ему анализы, как отцу. Заодно я договорюсь, чтобы сделали ДНК-тест. Правда, он опасен для плода.
– Что значит, опасен? – моментально ощерилась я. Инстинкты, о которых я даже понятия не имела, вдруг накрыли меня все сразу. Я совершенно нелогично почувствовала, что это самое маленькое, что содержится у меня внутри – самое важное, самое непонятное и уникальное, что только может быть на свете!
– Ну, есть определенный процент. Все-таки, это проникновение в околоплодные воды, – пространно пояснила Дина. Я ничего не поняла. Но это уже было неважно.
– А ему будет больно?
– Кому? – чуть не подавилась она.
– Ну, малышу.
– Да он еще вообще ничего не понимает.
– А ты говорила, сердце бьется! – разочаровалась я.
– Бьется, – подтвердила Динка. – Но все равно.
– Нет. Не все равно. И потом, допустим, я сделаю тест. И что?
– Как что? – досадовала Динка. – Будет ясность.
– И? И что мне потом делать с этой ясностью? – упиралась я.
– Ну, если это Костин ребенок, то все прекрасно и…
– А если нет? Если не Костин?
– Тогда можно будет сделать аборт. Правда, уже несколько поздновато, – размышляла Динка. – Слушай, а ты вообще почему не дернулась, когда месячные не пришли? Ты раздолбайка. Дотянула!
– А они вроде даже и пришли. Мне так показалось. Что-то, во всяком случае, точно было. А аборт я в любом случае делать не буду, – заявила я. – В любом.
– Серьезно? – вытаращилась на меня она. И внимательно осмотрела меня с ног до головы. – Все ясно. Ты сошла с ума. Алло! Ты живешь на съемной квартире. Не уверена, что ребенок от мужа.
– Ну и что! – уперлась я. – Никаких тестов, ничего.
– Тогда приготовься к долгой тяжелой осаде, – разозлилась Динка.
– Я не знаю, что делать, – я разревелась, распугивая Динке всех посетителей. Надо же, вот накрыло! Говорят, что есть такое явление, как эхо войны. Когда все уже кончено, но последствия продолжают накрывать. В лесу находят землянки с останками солдат. Дети играют в гильзы от снарядов, а иногда находят даже настоящие гранаты-лимонки. Кто-то подрывается на мине, о которой забыли или просто не знали, где она лежит и ждет своего часа. Вот это как раз про меня. Это я подорвалась на мине, о которой напрочь забыла за годы таблеток и прочей контрацепции.
– Слушай, а давай думать, что он от Кости. И все! – рационально мыслила Динуля. Ее лицо просветлело, было заметно, что ее внутреннее я договорилось с таможней.
– Ага! – всхлипнула я. – Я с Костей почти пять лет живу, и ничего. Ни разу. А с Денисом не провела и полугода. И ты думаешь, что он – от Кости?
– Не важно, что думаю я, – строго уточнила она. – Важно, что думаешь ты. И он. Важно, чтобы ты и он были уверены, что это ваш ребенок. Особенно он.
– О Господи, – воскликнула я и продолжила реветь.
– Ты пойми. Денис ведь – не негр преклонных годов, и не друг степей калмык. И на китайца не тянет. Так что ребеночек в любом случае будет нашей расы. А если и не будет похож на Костю, то можно говорить, что он пошел в деда по твоей линии. Кто его видел, этого деда?
– Ну, в принципе… – вяло согласилась я. Мы еще попереливали из пустого в порожнее, однако и через час ничего лучше, чем спустить все на тормозах, мы не придумали. Потому что любые варианты, которые вносили ясность в вопрос пресловутого отцовства, имели побочный эффект в виде задачки «что делать», если это действительно окажется Денисов ребенок. Даже если отвлечься от мыслей про совесть, справедливость и предположить, что Денис, услышав «радостную» новость, тут же возжелает исправить все и немедленно на мне жениться (во что я лично совершенно не верила), оставалось непонятным, что делать со мной. Я-то совершенно, абсолютно не хотела больше его видеть. Так что мне совершенно не светило прояснять вопрос с генетическим отцовством. Тем более что ребенка я хотела независимо от того, кто его отец.
– Вот поэтому это и должен быть Костин ребенок. Из него получится прекрасный отец. И Костя никогда не будет тебя бить, – резюмировала подруга. Я разозлилась. Как будто сейчас самое время прикидывать, с каким из мужчин мне будет легче жить на свете!
– Если бы ты только могла представить, что бы я отдала, чтобы это и в самом деле был Костин ребенок! Но это, скорее всего, не так.
– А ты не настраивай себя негативно! – разглагольствовала она.
– Да причем здесь настройки! – билась в истерике я. – Ты только и можешь, что давать советы. А потом объяснять, почему все пропало и ничего не получилось.
– Да я-то здесь причем? – справедливо возмутилась Динка. Но мне уже было не до справедливости. Мне срочно потребовался крайний. Прямо сейчас. И я, естественно, его нашла в ней.
– Ты, ты меня с ним познакомила! Ты дала ему мой телефон. А ведь он так удачно тогда его потерял!
– Значит, я – причина всех бед. Может, и в постели с ним я тебя держала? – разъярилась Дудикова. Я, в принципе, ее понимаю. Но в тот момент…я не контролировала себя.
– Не держала! – кивнула я, отдувая ото лба челку, которая вдруг стала меня раздражать. – Но сама ты ничего не делаешь, только смотришь!
– Это еще почему? – хмурилась Динка, видимо, не зная, что со мной делать. То ли отпаивать водой, то ли, по примеру Дениса, надавать мне по лицу.
– Ты сама даже не решилась деньги отнести в свой долбаный паевой фонд, про который мне все уши прожужжала. Так и будешь сидеть и смотреть, как я мучаюсь!
– Отнесла! Ты дура. Только о себе и думаешь. Все потому, что мы, как ни встретимся, занимаемся только твоими делами! – разоралась на весь коридор своего учреждения она. Но главбуху никто не решился мешать. Орете? На здоровьичко!
– А вот и нет! Я всегда готова тебе помочь, выслушать, но ты никогда не делишься своими…что? Что ты сделала? – споткнулась я.
– ОТНЕСЛА!
– Что? Что отнесла? – тупила я. Говорят, что у беременных женщин мозг работает хуже из-за оттока крови к плаценте. Но не на девяти же неделях. Наверное, я просто тупая от природы. От этого и все мои проблемы.
– Деньги, балда. Там сейчас пятьдесят процентов годовых. Так что я-то, как раз, что планирую, то и делаю. И за тебя, курицу, пытаюсь спланировать хоть что-то.
– Спасибо, – растерянно кивнула я. Потом глубоко задумалась. – Отнесла все деньги? А не страшно?
– Что?
– Отдавать деньги в пирамиду?
– Нет, с тобой невозможно говорить. Ну, какая пирамида! Весь цивилизованный мир так живет. Это ж тебе не МММ с их тысячей процентов! Это серьезные люди, юридическое лицо с участием государства, иностранных инвесторов, – набросилась на меня она.
– Ладно-ладно. Не бей! Я тебе верю. И что? Когда ты деньги будешь получать?
– Всегда. Пока идет рост. А потом, если что, заберу!
– Все-таки, ты настоящий воин! – восхитилась я. – Значит, считаешь, что Косте говорить ничего не надо?
– Да ты о чем? Он тебя на руках будет носить!
– С чего бы? Он о ребенке ничего не говорил. Может, он еще и расстроится, – предположила я.
– Вот увидишь, что нет. Уж твоего-то Костю я прекрасно знаю! – уверила меня Динуля. Я посидела еще, чтобы хоть как-то привести себя в порядок, высушить слезы, которые все норовили потечь снова. А потом Дудикова проводила меня до метро и пообещала не обижаться на мои выпады.
– Это я из-за нервов, – жалобно пояснила я.
– На дураков не обижаются, – успокоила меня она и отпустила с миром переживать и переваривать все произошедшее в одиночку. Я спустилась в переход. Постояла около телефонного аппарата, думая, не позвонить ли мне Косте прямо сейчас. Но представила себе, как он сидит в своем маленьком уютном офисе недалеко от набережной Москва-реки и напряженно думает, как ему отправить коробки с хрусталем в Уругвай, а контейнер с мебелью в Индию. Костя делал важное, нужное и непонятное дело и я его за это очень уважала. И вот, он пытается по-английски объясниться с индусами или уругвайцами, а тут я со своей сногсшибательной новостью. «Я беременна!». «И что?». «У нас будет ребенок!». «Кто?». «Ребенок! Ре-бе-нок»! «Откуда? Не отвлекай меня всякой ерундой. Поговорим вечером». Я поморщилась, отвела взгляд от таксофона и сделала еще пару шагов в сторону метро. Все-таки, я была неадекватна, это точно. Я даже плохо представляла себе, куда мне идти.
– Свежий номер «Семь дней». Самые грязные подробности из жизни богатых и знаменитых! Все с фотографиями! Всего пятнадцать рублей, – раздался чей-то громкий голос прямо у меня над ухом. Я обернулась. Около стены бойко расположился продавец глянцевого счастья. Журналы любой тематики пестрили, заманивая прохожих яркими картинками и бессодержательным содержимым. Этот лоток предназначался не для тех, кто любит думать. Скорее, для тех, кто возвращается с работы, и думать как раз устал.
– А есть что-то для беременных? – спросила я торговца раньше, чем успела сама себя остановить.
– Лиза «Мой ребенок», «Девять месяцев», «Мой кроха». Выбирайте, – огорошил меня он.
– Вот это выбор! А какой лучше? – затруднилась в выборе я.
– Возьмите вот этот. Там есть дневник беременной.
– Это что?
– Берите и узнаете, – широко улыбнулся продавец, намекая, что у него время не казенное. Я кивнула и достала кошелек. Оказалось, что дневник беременной – чудная штука. Эти дальновидные редакторы напечатали реальные воспоминания реальной живой беременной, которая записала все свои мысли на бумагу. Я купила номер, который по случайным (а может, и кармическим) законам публиковал воспоминания десятой-пятнадцатой недели. Как только за мной закрылись двери вагона, погрузилась в эти воспоминания и полностью отключилась.
«Десятая неделя. Муж все еще думает, что все это само собой как-то рассосется. Или само по себе родится, без его участия. По-моему, он вообще не знает, что думать и поэтому приходит домой, дарит мне какой-нибудь букет, целует в щеку и забивается подальше. Прямо ввинчивается в диван. Я спросила: ты что, меня боишься? Отвечает: Такое ощущение, что ты теперь заминирована. Кто знает, вдруг ты взорвешься? А я буду виноват».
Интересно, как это все воспримет Костик? Тоже испугается? Или обрадуется? А вдруг останется равнодушным. Оказывается, это такой трепетный момент – когда женщине предстоит рассказать мужчине, что она ждет ребенка. От него. Да. Надо потренироваться, чтобы производить правильное впечатление. А вдруг он спросит: а ты уверена, что он от меня? О Боже, тогда я сразу же спалюсь. Сразу же все выдам. Буду рыдать без остановки. Только не это! А вдруг он скажет: беременна? Ну, и когда ты пойдешь на аборт? Ты же понимаешь, что мы сейчас не можем себе позволить детей. А потом он мне подробно объяснит, почему мы не готовы. Чего не хватает, когда мы сможем себе это позволить! Может, даже нарисует какие-нибудь графики.
– Тогда я сразу и от него уйду. Сволочь!
– Что? Что вы сказали? – спросил мне кто-то. Я встряхнулась и огляделась. Оказывается, я сижу над журналом, вцепившись в него ногтями, и разговариваю вслух.
– Какая это станция? – переспросила я.
– Крылатское.
– Как? Почему? – встрепенулась я. Надо же, выпала из реальности. Не заметила собственной станции. Если так дальше пойдет, я буду теряться в городе, а Косте придется повесить мне на руку браслет с информацией и его контактными телефонами.
– Выходите? – гнусаво ткнула меня в бок какая-то бабка.
– Нет! – рявкнула я. – По-моему, я как раз только вхожу.
– Что? – опешила она. Я усмехнулась, вышла и пересела на поезд, едущий в обратном направлении. А что, символично. В каком-то смысле я именно это сейчас и делаю. Вышла с поезда и пытаюсь поехать в обратном направлении. В направлении к Косте, которому, возможно, предстоит растить чужого ребенка. Что ж, будем решать проблемы по мере их поступления. Сначала надо выяснить, что он вообще думает по поводу этого всего.
Глава 3.
Занимайте места согласно купленным билетам
Все-таки поразительно, как человек любит все усложнять. Нет бы относиться к вещам попроще. Родился – жил – женился – был честным человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– Н-да, – покачал головой специалист, читая какие-то бумажки. Про меня, про мою мочу и прочие физиологические жидкости. И внимательно осмотрел меня поверх очков. Я мгновенно испугалась и похолодела.
– Что такое? Я больна? Тяжело?
– Раздевайтесь! – строго оборвал меня он. И дальше проделал все непонятные манипуляции, ясно давая мне понять, что говорить со мной не о чем. Что с его медицинской точки зрения я безнадежна. Практически недочеловек. Потом мне разрешили одеться и долго что-то писали в карте.
– Ну-с, – потер ладони он. И принялся рассказывать всю правду, почему-то обращаясь не ко мне, а к Динке. Так что я имела возможность все услышать, переварить, как-то осознать. Но именно это у меня и не получилось. Я сидела, словно оглушенная. Только один раз встряла в их с Динкой мирную беседу с вопросом:
– Когда?
– В начале декабря, – с готовностью ответил врач.
– А вы уверены, что именно в начале декабря? – ахнула я.
– А вы уверены, что нет? – сощурился врач. Я поникла. – Можете идти.
– Спасибо, Марк Соломонович, – кивала головой Динка, выводя меня из кабинета, как с поля боя. Я не сопротивлялась. Я, можно сказать, была контужена.
– Ну, дела! – даже не пытаясь что-то там смягчить или улучшить, причмокнула подруга, усадив меня в кресле коридора. – Приехали.
– Что теперь делать? – чуть не рыдала я.
– Не знаю, – задумчиво почесала ручкой за ухом она. – А ты уверена, что не уверена? В смысле, что не знаешь, чей.
– Уверена, – кивнула я. – Не знаю.
– Писец!
– Он, – не спорила я. Господи, какая банальная история! Такие постоянно бывают поводом для как минимум двухсот серий любого уважающего себя мексиканского сериала. Однако как небанально все выглядит для меня. Оказалось, что я уже вот уже больше двух месяцев как беременна. Я – беременна! И самым дурацким, самым нелепым во всем этом было вовсе не то, что я беременна. Подумаешь, эка невидаль. Девушка беременна. Это, как известно, дело временное. И наоборот. Правда, поскольку в состоянии «не» я находилась все последние тридцать один (почти) год, то как-то привыкла воспринимать это «не»-состояние постоянным. И вдруг «да». Однако все-таки не это потрясло меня до глубины души. Вовсе не это.
– Как же так? – не унималась Динка.
– А так. Это с одинаковой степенью вероятности может быть как Костин ребенок, так и Денисов. Потому что, если, как утверждает этот твой доктор, зачатие произошло в начале декабря, так я тогда спала с обоими.
– Да? – прикусила от напряжения мысли губку Динка. Думала она довольно долго. Я бессмысленно водила глазами по стене, вычитывая какие-то таблички про витаминизацию и вакцинацию населения. Минуты текли плавно, как река, которой не мешает ни один камень. Потом Динка зачем-то кивнула и уточнила. – А с кем больше?
– Что больше? – переспросила я, потому что любезное подсознание (видимо, чтобы противостоять шоку) уже увело мои мысли далеко-далеко. К тому, что надо бы конечно, пить витамины каждый день и бегать в парке, чтобы беречь здоровье….
– С кем ты больше спала в начале декабря? – отрезвила меня подруга. Я чуть не закашлялась. Думать о произошедшем мне не хотелось.
– Больше? В том-то и ужас, что именно с конца ноября и вплоть до разрыва с Денисом они оба были активны, словно у них обоих случились магнитные бури, – раздосадовано воскликнула я.
– Ладно, не надо подробностей, – покраснела Динка. Ее скудная личная жизнь сводилась к случайному сексу, мимолетным романам и постоянному ожиданию ПП, в существование которого она не очень-то и верила. Она была взрослой женщиной, поэтому уже догадалась, что мужчины (как и женщины) обязательно содержат в себе непоправимые изъяны, исключающие возможность получить звание Прекрасного Принца. Так что она предпочла оставить тему частоты моей бурной личной жизни.
– Может, как-то на УЗИ повнимательней посмотреть? – предложила я. – Может, они скажут, на кого он похож?
– Дурында. Там только муть одна видна. Количество пальцев, как сердце бьется и т. д., – повертела пальцем у виска Динуля. Я встрепенулась.
– Сердце? Оно что, уже бьется? Ты врешь!
– Да ты чего?! У тебя беременности уже девять недель! Там уже вообще все бьется, почитай журнальчик для беременных, – едко заявила подруга.
– Что же делать? – всплеснула руками я. Потому что до этого момента у меня в голове звенело набатом слово «аборт». А теперь, когда вредная Дудикова сообщила мне, что у моего (первого в жизни, между прочим) ребеночка бьется сердце, слово это (аборт) вдруг начало таять и сдуваться ветром.
– Можно сделать ДНК-тест. Хочешь? – осторожно поинтересовалась она.
– ДНК? А можно? – обрадовалась я.
– Конечно. Надо будет взять немного околоплодной воды, а у Кости под каким-то предлогом выцыганить кровь.
– Интересно, как ты это себе представляешь? – не поняла я. – Я прихожу, кормлю его ужином, а потом говорю: «Дорогой, не отольешь ли мне немного крови? Я стала вампиром».
– Почему? – горячилась Динка. – Мы все равно будем делать ему анализы, как отцу. Заодно я договорюсь, чтобы сделали ДНК-тест. Правда, он опасен для плода.
– Что значит, опасен? – моментально ощерилась я. Инстинкты, о которых я даже понятия не имела, вдруг накрыли меня все сразу. Я совершенно нелогично почувствовала, что это самое маленькое, что содержится у меня внутри – самое важное, самое непонятное и уникальное, что только может быть на свете!
– Ну, есть определенный процент. Все-таки, это проникновение в околоплодные воды, – пространно пояснила Дина. Я ничего не поняла. Но это уже было неважно.
– А ему будет больно?
– Кому? – чуть не подавилась она.
– Ну, малышу.
– Да он еще вообще ничего не понимает.
– А ты говорила, сердце бьется! – разочаровалась я.
– Бьется, – подтвердила Динка. – Но все равно.
– Нет. Не все равно. И потом, допустим, я сделаю тест. И что?
– Как что? – досадовала Динка. – Будет ясность.
– И? И что мне потом делать с этой ясностью? – упиралась я.
– Ну, если это Костин ребенок, то все прекрасно и…
– А если нет? Если не Костин?
– Тогда можно будет сделать аборт. Правда, уже несколько поздновато, – размышляла Динка. – Слушай, а ты вообще почему не дернулась, когда месячные не пришли? Ты раздолбайка. Дотянула!
– А они вроде даже и пришли. Мне так показалось. Что-то, во всяком случае, точно было. А аборт я в любом случае делать не буду, – заявила я. – В любом.
– Серьезно? – вытаращилась на меня она. И внимательно осмотрела меня с ног до головы. – Все ясно. Ты сошла с ума. Алло! Ты живешь на съемной квартире. Не уверена, что ребенок от мужа.
– Ну и что! – уперлась я. – Никаких тестов, ничего.
– Тогда приготовься к долгой тяжелой осаде, – разозлилась Динка.
– Я не знаю, что делать, – я разревелась, распугивая Динке всех посетителей. Надо же, вот накрыло! Говорят, что есть такое явление, как эхо войны. Когда все уже кончено, но последствия продолжают накрывать. В лесу находят землянки с останками солдат. Дети играют в гильзы от снарядов, а иногда находят даже настоящие гранаты-лимонки. Кто-то подрывается на мине, о которой забыли или просто не знали, где она лежит и ждет своего часа. Вот это как раз про меня. Это я подорвалась на мине, о которой напрочь забыла за годы таблеток и прочей контрацепции.
– Слушай, а давай думать, что он от Кости. И все! – рационально мыслила Динуля. Ее лицо просветлело, было заметно, что ее внутреннее я договорилось с таможней.
– Ага! – всхлипнула я. – Я с Костей почти пять лет живу, и ничего. Ни разу. А с Денисом не провела и полугода. И ты думаешь, что он – от Кости?
– Не важно, что думаю я, – строго уточнила она. – Важно, что думаешь ты. И он. Важно, чтобы ты и он были уверены, что это ваш ребенок. Особенно он.
– О Господи, – воскликнула я и продолжила реветь.
– Ты пойми. Денис ведь – не негр преклонных годов, и не друг степей калмык. И на китайца не тянет. Так что ребеночек в любом случае будет нашей расы. А если и не будет похож на Костю, то можно говорить, что он пошел в деда по твоей линии. Кто его видел, этого деда?
– Ну, в принципе… – вяло согласилась я. Мы еще попереливали из пустого в порожнее, однако и через час ничего лучше, чем спустить все на тормозах, мы не придумали. Потому что любые варианты, которые вносили ясность в вопрос пресловутого отцовства, имели побочный эффект в виде задачки «что делать», если это действительно окажется Денисов ребенок. Даже если отвлечься от мыслей про совесть, справедливость и предположить, что Денис, услышав «радостную» новость, тут же возжелает исправить все и немедленно на мне жениться (во что я лично совершенно не верила), оставалось непонятным, что делать со мной. Я-то совершенно, абсолютно не хотела больше его видеть. Так что мне совершенно не светило прояснять вопрос с генетическим отцовством. Тем более что ребенка я хотела независимо от того, кто его отец.
– Вот поэтому это и должен быть Костин ребенок. Из него получится прекрасный отец. И Костя никогда не будет тебя бить, – резюмировала подруга. Я разозлилась. Как будто сейчас самое время прикидывать, с каким из мужчин мне будет легче жить на свете!
– Если бы ты только могла представить, что бы я отдала, чтобы это и в самом деле был Костин ребенок! Но это, скорее всего, не так.
– А ты не настраивай себя негативно! – разглагольствовала она.
– Да причем здесь настройки! – билась в истерике я. – Ты только и можешь, что давать советы. А потом объяснять, почему все пропало и ничего не получилось.
– Да я-то здесь причем? – справедливо возмутилась Динка. Но мне уже было не до справедливости. Мне срочно потребовался крайний. Прямо сейчас. И я, естественно, его нашла в ней.
– Ты, ты меня с ним познакомила! Ты дала ему мой телефон. А ведь он так удачно тогда его потерял!
– Значит, я – причина всех бед. Может, и в постели с ним я тебя держала? – разъярилась Дудикова. Я, в принципе, ее понимаю. Но в тот момент…я не контролировала себя.
– Не держала! – кивнула я, отдувая ото лба челку, которая вдруг стала меня раздражать. – Но сама ты ничего не делаешь, только смотришь!
– Это еще почему? – хмурилась Динка, видимо, не зная, что со мной делать. То ли отпаивать водой, то ли, по примеру Дениса, надавать мне по лицу.
– Ты сама даже не решилась деньги отнести в свой долбаный паевой фонд, про который мне все уши прожужжала. Так и будешь сидеть и смотреть, как я мучаюсь!
– Отнесла! Ты дура. Только о себе и думаешь. Все потому, что мы, как ни встретимся, занимаемся только твоими делами! – разоралась на весь коридор своего учреждения она. Но главбуху никто не решился мешать. Орете? На здоровьичко!
– А вот и нет! Я всегда готова тебе помочь, выслушать, но ты никогда не делишься своими…что? Что ты сделала? – споткнулась я.
– ОТНЕСЛА!
– Что? Что отнесла? – тупила я. Говорят, что у беременных женщин мозг работает хуже из-за оттока крови к плаценте. Но не на девяти же неделях. Наверное, я просто тупая от природы. От этого и все мои проблемы.
– Деньги, балда. Там сейчас пятьдесят процентов годовых. Так что я-то, как раз, что планирую, то и делаю. И за тебя, курицу, пытаюсь спланировать хоть что-то.
– Спасибо, – растерянно кивнула я. Потом глубоко задумалась. – Отнесла все деньги? А не страшно?
– Что?
– Отдавать деньги в пирамиду?
– Нет, с тобой невозможно говорить. Ну, какая пирамида! Весь цивилизованный мир так живет. Это ж тебе не МММ с их тысячей процентов! Это серьезные люди, юридическое лицо с участием государства, иностранных инвесторов, – набросилась на меня она.
– Ладно-ладно. Не бей! Я тебе верю. И что? Когда ты деньги будешь получать?
– Всегда. Пока идет рост. А потом, если что, заберу!
– Все-таки, ты настоящий воин! – восхитилась я. – Значит, считаешь, что Косте говорить ничего не надо?
– Да ты о чем? Он тебя на руках будет носить!
– С чего бы? Он о ребенке ничего не говорил. Может, он еще и расстроится, – предположила я.
– Вот увидишь, что нет. Уж твоего-то Костю я прекрасно знаю! – уверила меня Динуля. Я посидела еще, чтобы хоть как-то привести себя в порядок, высушить слезы, которые все норовили потечь снова. А потом Дудикова проводила меня до метро и пообещала не обижаться на мои выпады.
– Это я из-за нервов, – жалобно пояснила я.
– На дураков не обижаются, – успокоила меня она и отпустила с миром переживать и переваривать все произошедшее в одиночку. Я спустилась в переход. Постояла около телефонного аппарата, думая, не позвонить ли мне Косте прямо сейчас. Но представила себе, как он сидит в своем маленьком уютном офисе недалеко от набережной Москва-реки и напряженно думает, как ему отправить коробки с хрусталем в Уругвай, а контейнер с мебелью в Индию. Костя делал важное, нужное и непонятное дело и я его за это очень уважала. И вот, он пытается по-английски объясниться с индусами или уругвайцами, а тут я со своей сногсшибательной новостью. «Я беременна!». «И что?». «У нас будет ребенок!». «Кто?». «Ребенок! Ре-бе-нок»! «Откуда? Не отвлекай меня всякой ерундой. Поговорим вечером». Я поморщилась, отвела взгляд от таксофона и сделала еще пару шагов в сторону метро. Все-таки, я была неадекватна, это точно. Я даже плохо представляла себе, куда мне идти.
– Свежий номер «Семь дней». Самые грязные подробности из жизни богатых и знаменитых! Все с фотографиями! Всего пятнадцать рублей, – раздался чей-то громкий голос прямо у меня над ухом. Я обернулась. Около стены бойко расположился продавец глянцевого счастья. Журналы любой тематики пестрили, заманивая прохожих яркими картинками и бессодержательным содержимым. Этот лоток предназначался не для тех, кто любит думать. Скорее, для тех, кто возвращается с работы, и думать как раз устал.
– А есть что-то для беременных? – спросила я торговца раньше, чем успела сама себя остановить.
– Лиза «Мой ребенок», «Девять месяцев», «Мой кроха». Выбирайте, – огорошил меня он.
– Вот это выбор! А какой лучше? – затруднилась в выборе я.
– Возьмите вот этот. Там есть дневник беременной.
– Это что?
– Берите и узнаете, – широко улыбнулся продавец, намекая, что у него время не казенное. Я кивнула и достала кошелек. Оказалось, что дневник беременной – чудная штука. Эти дальновидные редакторы напечатали реальные воспоминания реальной живой беременной, которая записала все свои мысли на бумагу. Я купила номер, который по случайным (а может, и кармическим) законам публиковал воспоминания десятой-пятнадцатой недели. Как только за мной закрылись двери вагона, погрузилась в эти воспоминания и полностью отключилась.
«Десятая неделя. Муж все еще думает, что все это само собой как-то рассосется. Или само по себе родится, без его участия. По-моему, он вообще не знает, что думать и поэтому приходит домой, дарит мне какой-нибудь букет, целует в щеку и забивается подальше. Прямо ввинчивается в диван. Я спросила: ты что, меня боишься? Отвечает: Такое ощущение, что ты теперь заминирована. Кто знает, вдруг ты взорвешься? А я буду виноват».
Интересно, как это все воспримет Костик? Тоже испугается? Или обрадуется? А вдруг останется равнодушным. Оказывается, это такой трепетный момент – когда женщине предстоит рассказать мужчине, что она ждет ребенка. От него. Да. Надо потренироваться, чтобы производить правильное впечатление. А вдруг он спросит: а ты уверена, что он от меня? О Боже, тогда я сразу же спалюсь. Сразу же все выдам. Буду рыдать без остановки. Только не это! А вдруг он скажет: беременна? Ну, и когда ты пойдешь на аборт? Ты же понимаешь, что мы сейчас не можем себе позволить детей. А потом он мне подробно объяснит, почему мы не готовы. Чего не хватает, когда мы сможем себе это позволить! Может, даже нарисует какие-нибудь графики.
– Тогда я сразу и от него уйду. Сволочь!
– Что? Что вы сказали? – спросил мне кто-то. Я встряхнулась и огляделась. Оказывается, я сижу над журналом, вцепившись в него ногтями, и разговариваю вслух.
– Какая это станция? – переспросила я.
– Крылатское.
– Как? Почему? – встрепенулась я. Надо же, выпала из реальности. Не заметила собственной станции. Если так дальше пойдет, я буду теряться в городе, а Косте придется повесить мне на руку браслет с информацией и его контактными телефонами.
– Выходите? – гнусаво ткнула меня в бок какая-то бабка.
– Нет! – рявкнула я. – По-моему, я как раз только вхожу.
– Что? – опешила она. Я усмехнулась, вышла и пересела на поезд, едущий в обратном направлении. А что, символично. В каком-то смысле я именно это сейчас и делаю. Вышла с поезда и пытаюсь поехать в обратном направлении. В направлении к Косте, которому, возможно, предстоит растить чужого ребенка. Что ж, будем решать проблемы по мере их поступления. Сначала надо выяснить, что он вообще думает по поводу этого всего.
Глава 3.
Занимайте места согласно купленным билетам
Все-таки поразительно, как человек любит все усложнять. Нет бы относиться к вещам попроще. Родился – жил – женился – был честным человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28