Ее всегда можно будет здесь найти… А зачем искать? Так ведь она, как Галя… Именно так старилась бы Галя. На ее чистом высоком лбу вряд ли появились бы морщинки. А вот от глаз они расходились бы так же нежно. И косметика… Галочка непременно должна бы краситься именно так: неброско и со вкусом. Эта нежная розоватая помада… У его жены в юности губы были именно такого цвета. И волосы… Из Галиной косы тоже всегда выбивались прядки. И потом, когда она вместо косы сооружала на затылке какой-то пучок, непослушные волосы все равно выскальзывали и окружали ее лицо дождем тонких прозрачных прядей.
– Похоже, что вы, босс, запали на официантку? – насмешливо спросил Прокофьев, поигрывая прозрачной стеклянной пепельницей.
Вербицкий с трудом отвел глаза от входа на кухню, в котором скрылась поразившая его женщина.
– Да… – растерянно произнес он.
– А что так? Я не заметил в ней ничего особенного. Сколько ни хожу сюда, никогда ничего в ней не замечал.
Александр Ильич тряхнул головой, будто стряхивая с себя наваждение, и ответил:
– По-моему, это неудивительно. Нам с тобой всегда нравились разные женщины.
– Да, но эта, похоже, поразила тебя… – Прокофьев опять перешел на привычное «ты», – в самое сердце. Уж я-то тебя знаю, как никто. Ты никогда раньше не заглядывался на официанток. Вообще их за женщин не держал.
– Вот не нужно подозревать меня в снобизме! Просто ни одна из… до сих пор не была похожа на…
– На кого? – Никита сразу подхватил затухающую мысль босса.
– На мою жену…
– В смысле бывшую?
– А ты знаешь у меня настоящую?
– Нет, но…
Прокофьев вдруг сделался серьезен. Он видел, что Вербицкий разволновался не на шутку, а потому спросил:
– И что ты собираешься делать?
– Не знаю… – растерянно отозвался Александр Ильич и беспомощно потер висок.
– Наверно, не стоит напоминать, что в одну воду нельзя войти дважды? – сказал Никита, поставив наконец пепельницу на ее законное место.
– Но это же не моя жена… Это совершенно другая женщина… И потом… она значительно моложе меня…
– Ерунда! Мы с тобой отлично ладим, хотя разница в возрасте существенная. А женщины вообще часто любят мужчин значительно старше себя.
При слове «любят» Вербицкий непроизвольно вздрогнул. За всю жизнь ему удалось полюбить только одну женщину – свою жену Галочку. Со всеми остальными он просто проводил время и занимался сексом. Ни одна из его подруг, или, как теперь принято говорить, партнерш, не смогла покорить его сердце. После Галочки он предпочитал блондинок, но даже самые красивые блондинки, попадавшиеся на его жизненном пути, не смогли заставить его трепетать от любви. Александр Ильич был уверен, что с любовью покончено навсегда, что его удел – бизнес и разовые встречи. И вдруг какая-то официантка… Нет, не в том смысле, что именно официантка… а в том, что при встрече с этой женщиной у питерского банкира Александра Вербицкого выступил на висках холодный пот.
– Чего молчишь, Саша? – прервал его размышления Прокофьев.
Александр Ильич пожал плечами. Он действительно не знал, что сказать и что делать дальше. Никита опять хотел было взяться за пепельницу, но женщина, которая внесла сумятицу в мысли и чувства его босса, именно в этот момент принесла им минералку и салат из свежих овощей. Прокофьев видел, что Вербицкий даже не посмел поднять на нее глаза.
– Знаешь, Саша, – начал Никита, освобождая столовые приборы от салфетки, – а ведь она не юная особа…
– И что? – буркнул Александр Ильич, глядя строго в тарелку с овощами.
– А то, что она, скорее всего, замужем и имеет детей… может быть, штук пять…
– Пять – нынче не модно.
– Верно, но даже и одного достаточно. Не находишь?
– Нахожу! Но что же мне делать?! – Вербицкий с таким отчаянием посмотрел в лицо своему компаньону, что тот даже не донес до рта кусочек свежего огурца и уже с испугом произнес:
– Саш! Да ты что? Неужто так зацепила?
– Понимаешь, мне уже шестьдесят два… и я, наверно, выгляжу по-идиотски, но…
– Хорош нести чушь! – прервал его Прокофьев. – Ешь давай, а я сегодня же узнаю об этой особе все, что только можно.
После этих его слов друзья провели обед в полном молчании. На официантку Вербицкий больше ни разу не взглянул, но каждый раз, когда она меняла им блюда, ему казалось, что рядом с ним его Галочка.
Александр Ильич так и не смог оценить по достоинству кухню кафе «У Петровича», он даже не поехал обратно в банк. Передоверив все дела своему верному партнеру, он велел шоферу отвезти его в загородный дом под Павловском. Бесцельно проболтавшись по комнатам с полчаса, он принял сразу четыре таблетки снотворного и мертвецки заснул почти на сутки.
Разбудил его все тот же неутомимый Прокофьев, плеснув боссу в лицо водой, которой тот запивал снотворное. Вербицкий фыркнул, открыл глаза, машинально отер лицо, с удивлением посмотрел на мокрую ладонь, потом на Никиту и сказал:
– Ты чего? С ума сошел?
– Не-а… – весело ответил тот. – Хорош дрыхнуть! Проспишь свою красавицу!
И на Александра Ильича опять волной накатили воспоминания: Галочка… белокурая официантка… Вербицкий передернул плечами, спустил ноги с постели и уставился в лицо Прокофьеву. Тот, выдержав приличную паузу, расхохотался, а отсмеявшись, сказал:
– Ну… вот режьте меня на куски, все равно скажу, что никогда еще не видел владельца преуспевающего банка «Континенталь» в таком растерзанном состоянии!
Вербицкий запустил в лицо Никите маленькой подушкой, на которой спал. Тот ловко поймал ее и продолжил:
– А поскольку смотреть мне на это надоело, то я расскажу все, что мне удалось узнать.
Явно оттягивая время, Прокофьев аккуратно угнездил подушку на спинке дивана, потом подошел к зеркалу и начал с интересом разглядывать свое лицо, будто видел его впервые.
– Кончай, Никитка, меня выдерживать!! – гаркнул Вербицкий, и в спину Прокофьеву опять полетела подушка.
Никита опять рассмеялся, в один прыжок вернулся к дивану, сел рядом с боссом и начал:
– Итак! Нашу красавицу зовут Ириной Николаевной Кардецкой. Она была замужем за Кардецким Владиславом Михайловичем, но развелась с ним полтора года назад. Имеет двадцатилетнего сына Антона, шалопая и бездельника, а также… – Прокофьев опять выдержал эффектную паузу —…любовника в лице бармена кафе «У Петровича» – Вадима Сухорукова, который младше Ирины лет на десять.
– Младше… – с полной безнадегой в голосе повторил за ним Вербицкий.
– Ага! – все так же радостно согласился Никита.
– И с чего веселишься?! – рассердился Александр Ильич.
– А с того, что все в твоих руках, Саша!
– В смысле?
– Смысл в том, что этот Сухоруков – большая сволочь и страшный бабник. У него, помимо Ирины, еще штук десять бабешек в коллекции.
– А чего ж она…
– Так других-то у нее нет! А на безрыбье… в общем, сам знаешь что… Так что – ты можешь подкатывать к Ирочке на своем «Лексусе»! Думаю, что она падет в твои объятия с превеликой радостью!
– Ты такого гнусного мнения об этой женщине?! – взревел Вербицкий.
– Чего же гнусного в том, что она падет в твои объятия? Разве ты не этого хочешь?
Александр Ильич сразу как-то сник, с жадностью посмотрел в пустой стакан, где совсем недавно еще была вода, и сказал:
– Пить что-то хочется…
– Уточните, босс: пить или выпить?
– Пить, дурак…
– Может, прокатимся еще разок в то славное местечко, где служит твоя Ирочка? Там и попьешь, и выпьешь, да и поешь заодно…
– Нет… – тихо, но твердо ответил Вербицкий. – Я должен сам… потом… один… без тебя…
– Ирина Николаевна! – Александр Ильич через открытое окно своего автомобиля окликнул официантку, когда та вышла из дверей кафе. Ирина с удивлением посмотрела ему в лицо и настороженно спросила:
– Вы меня?
– Вас. – Вербицкий кивнул, открыл дверцу машины и предложил: – Садитесь, подвезу куда скажете.
Женщина, не двигаясь с места, с большим сомнением рассматривала красивую дорогую иномарку и сидящего в ней немолодого, но довольно интересного мужчину. Она явно не узнавала ни автомобиль, ни его хозяина.
Александр понимал, что с ней происходит. Она не могла упомнить всех посетителей кафе, а потому он был для нее совершенно незнакомым человеком.
– Я недавно обедал у вас, – сказал он.
– Обедали… И что? – Женщина внимательно вглядывалась в его лицо, пытаясь вспомнить этого посетителя, но не могла. Он явно не был постоянным клиентом их заведения.
– Ну и… ничего… кроме того, что вы мне очень понравились… – Вербицкий говорил не то. Официантка кафе «У Петровича» не понравилась ему. Она живо напоминала жену, что переворачивало душу. Но не говорить же об этом.
Ирина смутилась и зябко повела плечами, что тоже напомнило Вербицкому Галочку. Или все женщины умеют так плавно поводить плечами?
– Откуда вы знаете, как меня зовут? – спросила она.
– Ну-у-у-у… Ирина Николаевна… – Александр Ильич развел руками, насколько позволял салон машины, – Разве так трудно узнать ваше имя, находясь рядом с заведением, в котором вы работаете?
– Да, пожалуй… – согласилась она, все так же не трогаясь с места.
– Не бойтесь меня, Ирина, – вынужден был сказать Вербицкий. – Я всего лишь предлагаю вам услугу – подвезти до дому. А зовут меня Александром…
– Александром… а отчество? – спросила Ирина.
– И зачем же вам отчество? – рассмеялся он. – Спрашивать у немолодого мужчины отчество – это все равно, что требовать от женщины признания в том, сколько ей лет.
Ирина наконец улыбнулась и сделала шаг к машине. Улыбалась она совсем не так, как Галочка, что здорово порадовало Вербицкого. Он действительно не собирался входить в ту же воду второй раз. Женщина удивительным образом похожа на его жену, но она – не Галя. И это надо твердо усвоить. О Гале забыть, Ирину с ней не сравнивать, а просто… И что же просто? Просто – и есть просто! Может быть, ему, Александру Вербицкому, наконец повезет, и он хоть на старости лет познает счастье семейной жизни? Впрочем, почему вдруг на старости? Он вовсе еще не стар! Он полон сил, энергии, и на него все еще заглядываются женщины. Вот и Ирина не отказала ему сразу и бесповоротно. Она сейчас сядет в его машину!
– Куда ехать? – спросил он.
– Далеко, – ответила она и опять улыбнулась.
– И все же?
– В Веселый поселок. Знаете такой?
– Почему ж не знать?
– Потому что на таких машинах в наше «веселье» не ездят.
Вербицкий тоже улыбнулся, тронул автомобиль с места и сказал:
– Я не родился в этой машине. В Питере живу с девятнадцати лет, а потому повидал всякое. Поначалу жил в такой страшенной общаге, что квартиры вашего Веселого поселка раем против нее покажутся. Да сейчас и у вас строят другие дома.
– Да, сейчас везде строят… Только вот… всё не про нашу честь… – Ирина сбилась, виновато посмотрела на Вербицкого и уточнила: – Разумеется, вас я не имею в виду.
Разговор повис. Оба чувствовали себя несколько неловко. Александр оттого, что сразу понял: Ирину, как и многих питерцев, мучает пресловутый квартирный вопрос. Женщине вообще было не по себе в дорогой машине. Ей казалось, что произошла какая-то путаница и этот лощеный господин высадит ее на первом же повороте.
Вербицкий не высадил. Он нашел вполне безопасную тему о том, во что превратился современный Петербург, и они с Ириной всю дорогу довольно живо обсуждали идиотские рекламные щиты и обилие иностранных надписей на особняках Невского проспекта и на домах других улиц в старой части города. Так они доехали до дома Ирины.
– Ну вот… мне надо выходить… – очень тихо произнесла она и взялась за ручку дверцы.
– Мы еще увидимся? – спросил Вербицкий.
Женщина пожала плечами, чем опять напомнила жену. Александр мотнул головой, отгоняя опасное видение, и сказал:
– В понедельник я приглашен на… – Он хотел сказать «прием», но вовремя остановился и произнес другое: – В общем, у моих знакомых будет что-то вроде празднования именин. Предлагаю вам составить мне компанию.
– Вы уверены, что я подойду для этого общества? – спросила она.
– Я уверен, но если вы сомневаетесь, то… Словом, я могу заехать за вами чуть пораньше, чтобы отвезти вас для начала в салон.
– В какой еще салон? – испугалась Ирина.
– В обыкновенный, в парикмахерский. Там вам сделают прическу и вообще… что захотите…
– А вы, значит, заплатите? – с сарказмом спросила она.
– Можете заплатить сами.
– Возле того салона, услуги которого я смогу оплатить, вам будет стыдно поставить свою машину.
– Бросьте, Ирина. Я же сказал вам, что не родился… – Он хотел сказать «банкиром», но вовремя остановился. – При деньгах. Я долго и сложно шел к своему сегодняшнему успеху.
– Ладно, – вдруг согласилась Ирина, – заезжайте… так и быть…
– Пораньше?
– Нет уж! – резко отказалась она. – Берите такую, какая есть! Не поеду ни в какой салон!
– Хорошо, – не стал он спорить. – Значит, заезжаю в семь часов ровно. Вас устроит?
– Ну… вообще-то… как раз в понедельник я не работаю…
– Я знаю, – усмехнулся Вербицкий.
Ирина смерила его взглядом, но ничего не сказала. Она вышла из машины, все так же, без слов, махнула ему рукой на прощанье и быстрым шагом, не оборачиваясь, пошла к своему подъезду.
Вечером вышеозначенного понедельника Александр Ильич подъехал к дому своей новой знакомой ровно в семь, как обещал. Минут через пять из подъезда вышла Ирина. Все еще здоровое и довольно боевое сердце Вербицкого заколотилось так, будто он присел в своей машине отдохнуть после кросса на пятьсот метров. Виски мгновенно взмокли, а руки так задрожали, что пришлось срочно вцепиться ими в руль. К автомобилю Александра Ильича приближалась его жена. Строгий по крою костюм Ирины был того голубого оттенка, который всегда неосознанно предпочитала Галочка, поскольку он идеально подходил к цвету ее глаз. Пушистые светлые волосы Ирина завернула на затылке в узел, как это всегда делала жена Вербицкого.
Женщина заметила смятение мужчины и с усмешкой спросила:
– Ну что! Похоже, опозорю вас на светском-то рауте?
– Нет-нет… – поспешил заверить ее Александр и быстро отер пот с висков. – Вы очень хорошо выглядите, но…
– И что же «но»? – Ирина была не в силах сменить на другой свой саркастический тон. Она стояла перед машиной Вербицкого, нервно крутя в руках маленькую плоскую белую сумочку.
– Понимаете… – медленно проговорил Александр и даже несколько ослабил петлю душившего его галстука, – …в этом костюме и… вообще… вы сегодня очень напоминаете мне мою бывшую жену.
– Бывшую? – переспросила Ирина. – Вы развелись?
– Развелись… – зачем-то повторил он. – Нет, мы не разводились… она… она…
Слова, которыми можно было бы определить состояние его отношений с женой, не находились. Ирина, видимо, решила, что жена Александра Ильича умерла, и довольно сухо извинилась. Вербицкому понравился ее вариант. Лучше всего считать, что его жена умерла… Нет… нельзя такое говорить, нельзя даже думать о ее физической смерти. Галочка умерла не вообще, не как человеческая особь… Она умерла фигурально, только для него, для Александра…
– Может, мне тогда лучше уйти? – довольно зло прервала ход его размышлений Ирина.
– Нет! – Вербицкий взбодрился. – Немедленно садитесь! Едем!
Женщина пожала плечами и села на заднее сиденье. Александр Ильич обрадовался, что не на переднее, поближе к месту водителя. Он был сейчас не в лучшей форме. Руки все еще отвратительно подрагивали.
Затормозил он у модного и очень дорогого магазина «Юлия». Когда же взял под локоть Ирину и повел к ступенькам крыльца, она тут же вырвалась и чересчур громко сказала:
– Я ни за что не буду переодеваться в этой «Юлии»! Вы же этого хотите?! Я вам не красотка из голливудского фильма! Не шлюха! Мне нравится мой костюм, ясно?! И мне плевать на шмотки из «Юлии»! А если я вам не подхожу, отправляйтесь на свои именины один! Я прекрасным образом доеду до дома на метро.
– Все не так, Ирина, – печально сказал Вербицкий, и эта печаль в его голосе и глазах подействовала на нее отрезвляюще. Она перестала нервно дергать плечами, но смотреть ему в глаза не хотела. Так и стояла у порога модного дома, отворотив от Александра Ильича лицо. Он вынужден был продолжить: – Я же сказал вам, что вы очень похожи на мою бывшую жену… особенно в этом костюме и… с этой прической. А я… слишком… любил ее, понимаете… Возможно, я и выбрал вас из всех других женщин из-за этого сходства с ней, но… Словом, я не хочу, как любит говорить один мой хороший друг, вступать в одну и ту же воду дважды. Я хочу, чтобы вы были немножко другой… Я хотел бы… уж простите, что я об этом так сразу… полюбить именно вас, а не воспоминания о своей бывшей жене. Может быть, вы найдете в себе силы пойти мне на уступку.
– Вы собираетесь купить мне в «Юлии» другой наряд? – после некоторого молчания спросила Ирина.
– Да. Давайте купим вечерний туалет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
– Похоже, что вы, босс, запали на официантку? – насмешливо спросил Прокофьев, поигрывая прозрачной стеклянной пепельницей.
Вербицкий с трудом отвел глаза от входа на кухню, в котором скрылась поразившая его женщина.
– Да… – растерянно произнес он.
– А что так? Я не заметил в ней ничего особенного. Сколько ни хожу сюда, никогда ничего в ней не замечал.
Александр Ильич тряхнул головой, будто стряхивая с себя наваждение, и ответил:
– По-моему, это неудивительно. Нам с тобой всегда нравились разные женщины.
– Да, но эта, похоже, поразила тебя… – Прокофьев опять перешел на привычное «ты», – в самое сердце. Уж я-то тебя знаю, как никто. Ты никогда раньше не заглядывался на официанток. Вообще их за женщин не держал.
– Вот не нужно подозревать меня в снобизме! Просто ни одна из… до сих пор не была похожа на…
– На кого? – Никита сразу подхватил затухающую мысль босса.
– На мою жену…
– В смысле бывшую?
– А ты знаешь у меня настоящую?
– Нет, но…
Прокофьев вдруг сделался серьезен. Он видел, что Вербицкий разволновался не на шутку, а потому спросил:
– И что ты собираешься делать?
– Не знаю… – растерянно отозвался Александр Ильич и беспомощно потер висок.
– Наверно, не стоит напоминать, что в одну воду нельзя войти дважды? – сказал Никита, поставив наконец пепельницу на ее законное место.
– Но это же не моя жена… Это совершенно другая женщина… И потом… она значительно моложе меня…
– Ерунда! Мы с тобой отлично ладим, хотя разница в возрасте существенная. А женщины вообще часто любят мужчин значительно старше себя.
При слове «любят» Вербицкий непроизвольно вздрогнул. За всю жизнь ему удалось полюбить только одну женщину – свою жену Галочку. Со всеми остальными он просто проводил время и занимался сексом. Ни одна из его подруг, или, как теперь принято говорить, партнерш, не смогла покорить его сердце. После Галочки он предпочитал блондинок, но даже самые красивые блондинки, попадавшиеся на его жизненном пути, не смогли заставить его трепетать от любви. Александр Ильич был уверен, что с любовью покончено навсегда, что его удел – бизнес и разовые встречи. И вдруг какая-то официантка… Нет, не в том смысле, что именно официантка… а в том, что при встрече с этой женщиной у питерского банкира Александра Вербицкого выступил на висках холодный пот.
– Чего молчишь, Саша? – прервал его размышления Прокофьев.
Александр Ильич пожал плечами. Он действительно не знал, что сказать и что делать дальше. Никита опять хотел было взяться за пепельницу, но женщина, которая внесла сумятицу в мысли и чувства его босса, именно в этот момент принесла им минералку и салат из свежих овощей. Прокофьев видел, что Вербицкий даже не посмел поднять на нее глаза.
– Знаешь, Саша, – начал Никита, освобождая столовые приборы от салфетки, – а ведь она не юная особа…
– И что? – буркнул Александр Ильич, глядя строго в тарелку с овощами.
– А то, что она, скорее всего, замужем и имеет детей… может быть, штук пять…
– Пять – нынче не модно.
– Верно, но даже и одного достаточно. Не находишь?
– Нахожу! Но что же мне делать?! – Вербицкий с таким отчаянием посмотрел в лицо своему компаньону, что тот даже не донес до рта кусочек свежего огурца и уже с испугом произнес:
– Саш! Да ты что? Неужто так зацепила?
– Понимаешь, мне уже шестьдесят два… и я, наверно, выгляжу по-идиотски, но…
– Хорош нести чушь! – прервал его Прокофьев. – Ешь давай, а я сегодня же узнаю об этой особе все, что только можно.
После этих его слов друзья провели обед в полном молчании. На официантку Вербицкий больше ни разу не взглянул, но каждый раз, когда она меняла им блюда, ему казалось, что рядом с ним его Галочка.
Александр Ильич так и не смог оценить по достоинству кухню кафе «У Петровича», он даже не поехал обратно в банк. Передоверив все дела своему верному партнеру, он велел шоферу отвезти его в загородный дом под Павловском. Бесцельно проболтавшись по комнатам с полчаса, он принял сразу четыре таблетки снотворного и мертвецки заснул почти на сутки.
Разбудил его все тот же неутомимый Прокофьев, плеснув боссу в лицо водой, которой тот запивал снотворное. Вербицкий фыркнул, открыл глаза, машинально отер лицо, с удивлением посмотрел на мокрую ладонь, потом на Никиту и сказал:
– Ты чего? С ума сошел?
– Не-а… – весело ответил тот. – Хорош дрыхнуть! Проспишь свою красавицу!
И на Александра Ильича опять волной накатили воспоминания: Галочка… белокурая официантка… Вербицкий передернул плечами, спустил ноги с постели и уставился в лицо Прокофьеву. Тот, выдержав приличную паузу, расхохотался, а отсмеявшись, сказал:
– Ну… вот режьте меня на куски, все равно скажу, что никогда еще не видел владельца преуспевающего банка «Континенталь» в таком растерзанном состоянии!
Вербицкий запустил в лицо Никите маленькой подушкой, на которой спал. Тот ловко поймал ее и продолжил:
– А поскольку смотреть мне на это надоело, то я расскажу все, что мне удалось узнать.
Явно оттягивая время, Прокофьев аккуратно угнездил подушку на спинке дивана, потом подошел к зеркалу и начал с интересом разглядывать свое лицо, будто видел его впервые.
– Кончай, Никитка, меня выдерживать!! – гаркнул Вербицкий, и в спину Прокофьеву опять полетела подушка.
Никита опять рассмеялся, в один прыжок вернулся к дивану, сел рядом с боссом и начал:
– Итак! Нашу красавицу зовут Ириной Николаевной Кардецкой. Она была замужем за Кардецким Владиславом Михайловичем, но развелась с ним полтора года назад. Имеет двадцатилетнего сына Антона, шалопая и бездельника, а также… – Прокофьев опять выдержал эффектную паузу —…любовника в лице бармена кафе «У Петровича» – Вадима Сухорукова, который младше Ирины лет на десять.
– Младше… – с полной безнадегой в голосе повторил за ним Вербицкий.
– Ага! – все так же радостно согласился Никита.
– И с чего веселишься?! – рассердился Александр Ильич.
– А с того, что все в твоих руках, Саша!
– В смысле?
– Смысл в том, что этот Сухоруков – большая сволочь и страшный бабник. У него, помимо Ирины, еще штук десять бабешек в коллекции.
– А чего ж она…
– Так других-то у нее нет! А на безрыбье… в общем, сам знаешь что… Так что – ты можешь подкатывать к Ирочке на своем «Лексусе»! Думаю, что она падет в твои объятия с превеликой радостью!
– Ты такого гнусного мнения об этой женщине?! – взревел Вербицкий.
– Чего же гнусного в том, что она падет в твои объятия? Разве ты не этого хочешь?
Александр Ильич сразу как-то сник, с жадностью посмотрел в пустой стакан, где совсем недавно еще была вода, и сказал:
– Пить что-то хочется…
– Уточните, босс: пить или выпить?
– Пить, дурак…
– Может, прокатимся еще разок в то славное местечко, где служит твоя Ирочка? Там и попьешь, и выпьешь, да и поешь заодно…
– Нет… – тихо, но твердо ответил Вербицкий. – Я должен сам… потом… один… без тебя…
– Ирина Николаевна! – Александр Ильич через открытое окно своего автомобиля окликнул официантку, когда та вышла из дверей кафе. Ирина с удивлением посмотрела ему в лицо и настороженно спросила:
– Вы меня?
– Вас. – Вербицкий кивнул, открыл дверцу машины и предложил: – Садитесь, подвезу куда скажете.
Женщина, не двигаясь с места, с большим сомнением рассматривала красивую дорогую иномарку и сидящего в ней немолодого, но довольно интересного мужчину. Она явно не узнавала ни автомобиль, ни его хозяина.
Александр понимал, что с ней происходит. Она не могла упомнить всех посетителей кафе, а потому он был для нее совершенно незнакомым человеком.
– Я недавно обедал у вас, – сказал он.
– Обедали… И что? – Женщина внимательно вглядывалась в его лицо, пытаясь вспомнить этого посетителя, но не могла. Он явно не был постоянным клиентом их заведения.
– Ну и… ничего… кроме того, что вы мне очень понравились… – Вербицкий говорил не то. Официантка кафе «У Петровича» не понравилась ему. Она живо напоминала жену, что переворачивало душу. Но не говорить же об этом.
Ирина смутилась и зябко повела плечами, что тоже напомнило Вербицкому Галочку. Или все женщины умеют так плавно поводить плечами?
– Откуда вы знаете, как меня зовут? – спросила она.
– Ну-у-у-у… Ирина Николаевна… – Александр Ильич развел руками, насколько позволял салон машины, – Разве так трудно узнать ваше имя, находясь рядом с заведением, в котором вы работаете?
– Да, пожалуй… – согласилась она, все так же не трогаясь с места.
– Не бойтесь меня, Ирина, – вынужден был сказать Вербицкий. – Я всего лишь предлагаю вам услугу – подвезти до дому. А зовут меня Александром…
– Александром… а отчество? – спросила Ирина.
– И зачем же вам отчество? – рассмеялся он. – Спрашивать у немолодого мужчины отчество – это все равно, что требовать от женщины признания в том, сколько ей лет.
Ирина наконец улыбнулась и сделала шаг к машине. Улыбалась она совсем не так, как Галочка, что здорово порадовало Вербицкого. Он действительно не собирался входить в ту же воду второй раз. Женщина удивительным образом похожа на его жену, но она – не Галя. И это надо твердо усвоить. О Гале забыть, Ирину с ней не сравнивать, а просто… И что же просто? Просто – и есть просто! Может быть, ему, Александру Вербицкому, наконец повезет, и он хоть на старости лет познает счастье семейной жизни? Впрочем, почему вдруг на старости? Он вовсе еще не стар! Он полон сил, энергии, и на него все еще заглядываются женщины. Вот и Ирина не отказала ему сразу и бесповоротно. Она сейчас сядет в его машину!
– Куда ехать? – спросил он.
– Далеко, – ответила она и опять улыбнулась.
– И все же?
– В Веселый поселок. Знаете такой?
– Почему ж не знать?
– Потому что на таких машинах в наше «веселье» не ездят.
Вербицкий тоже улыбнулся, тронул автомобиль с места и сказал:
– Я не родился в этой машине. В Питере живу с девятнадцати лет, а потому повидал всякое. Поначалу жил в такой страшенной общаге, что квартиры вашего Веселого поселка раем против нее покажутся. Да сейчас и у вас строят другие дома.
– Да, сейчас везде строят… Только вот… всё не про нашу честь… – Ирина сбилась, виновато посмотрела на Вербицкого и уточнила: – Разумеется, вас я не имею в виду.
Разговор повис. Оба чувствовали себя несколько неловко. Александр оттого, что сразу понял: Ирину, как и многих питерцев, мучает пресловутый квартирный вопрос. Женщине вообще было не по себе в дорогой машине. Ей казалось, что произошла какая-то путаница и этот лощеный господин высадит ее на первом же повороте.
Вербицкий не высадил. Он нашел вполне безопасную тему о том, во что превратился современный Петербург, и они с Ириной всю дорогу довольно живо обсуждали идиотские рекламные щиты и обилие иностранных надписей на особняках Невского проспекта и на домах других улиц в старой части города. Так они доехали до дома Ирины.
– Ну вот… мне надо выходить… – очень тихо произнесла она и взялась за ручку дверцы.
– Мы еще увидимся? – спросил Вербицкий.
Женщина пожала плечами, чем опять напомнила жену. Александр мотнул головой, отгоняя опасное видение, и сказал:
– В понедельник я приглашен на… – Он хотел сказать «прием», но вовремя остановился и произнес другое: – В общем, у моих знакомых будет что-то вроде празднования именин. Предлагаю вам составить мне компанию.
– Вы уверены, что я подойду для этого общества? – спросила она.
– Я уверен, но если вы сомневаетесь, то… Словом, я могу заехать за вами чуть пораньше, чтобы отвезти вас для начала в салон.
– В какой еще салон? – испугалась Ирина.
– В обыкновенный, в парикмахерский. Там вам сделают прическу и вообще… что захотите…
– А вы, значит, заплатите? – с сарказмом спросила она.
– Можете заплатить сами.
– Возле того салона, услуги которого я смогу оплатить, вам будет стыдно поставить свою машину.
– Бросьте, Ирина. Я же сказал вам, что не родился… – Он хотел сказать «банкиром», но вовремя остановился. – При деньгах. Я долго и сложно шел к своему сегодняшнему успеху.
– Ладно, – вдруг согласилась Ирина, – заезжайте… так и быть…
– Пораньше?
– Нет уж! – резко отказалась она. – Берите такую, какая есть! Не поеду ни в какой салон!
– Хорошо, – не стал он спорить. – Значит, заезжаю в семь часов ровно. Вас устроит?
– Ну… вообще-то… как раз в понедельник я не работаю…
– Я знаю, – усмехнулся Вербицкий.
Ирина смерила его взглядом, но ничего не сказала. Она вышла из машины, все так же, без слов, махнула ему рукой на прощанье и быстрым шагом, не оборачиваясь, пошла к своему подъезду.
Вечером вышеозначенного понедельника Александр Ильич подъехал к дому своей новой знакомой ровно в семь, как обещал. Минут через пять из подъезда вышла Ирина. Все еще здоровое и довольно боевое сердце Вербицкого заколотилось так, будто он присел в своей машине отдохнуть после кросса на пятьсот метров. Виски мгновенно взмокли, а руки так задрожали, что пришлось срочно вцепиться ими в руль. К автомобилю Александра Ильича приближалась его жена. Строгий по крою костюм Ирины был того голубого оттенка, который всегда неосознанно предпочитала Галочка, поскольку он идеально подходил к цвету ее глаз. Пушистые светлые волосы Ирина завернула на затылке в узел, как это всегда делала жена Вербицкого.
Женщина заметила смятение мужчины и с усмешкой спросила:
– Ну что! Похоже, опозорю вас на светском-то рауте?
– Нет-нет… – поспешил заверить ее Александр и быстро отер пот с висков. – Вы очень хорошо выглядите, но…
– И что же «но»? – Ирина была не в силах сменить на другой свой саркастический тон. Она стояла перед машиной Вербицкого, нервно крутя в руках маленькую плоскую белую сумочку.
– Понимаете… – медленно проговорил Александр и даже несколько ослабил петлю душившего его галстука, – …в этом костюме и… вообще… вы сегодня очень напоминаете мне мою бывшую жену.
– Бывшую? – переспросила Ирина. – Вы развелись?
– Развелись… – зачем-то повторил он. – Нет, мы не разводились… она… она…
Слова, которыми можно было бы определить состояние его отношений с женой, не находились. Ирина, видимо, решила, что жена Александра Ильича умерла, и довольно сухо извинилась. Вербицкому понравился ее вариант. Лучше всего считать, что его жена умерла… Нет… нельзя такое говорить, нельзя даже думать о ее физической смерти. Галочка умерла не вообще, не как человеческая особь… Она умерла фигурально, только для него, для Александра…
– Может, мне тогда лучше уйти? – довольно зло прервала ход его размышлений Ирина.
– Нет! – Вербицкий взбодрился. – Немедленно садитесь! Едем!
Женщина пожала плечами и села на заднее сиденье. Александр Ильич обрадовался, что не на переднее, поближе к месту водителя. Он был сейчас не в лучшей форме. Руки все еще отвратительно подрагивали.
Затормозил он у модного и очень дорогого магазина «Юлия». Когда же взял под локоть Ирину и повел к ступенькам крыльца, она тут же вырвалась и чересчур громко сказала:
– Я ни за что не буду переодеваться в этой «Юлии»! Вы же этого хотите?! Я вам не красотка из голливудского фильма! Не шлюха! Мне нравится мой костюм, ясно?! И мне плевать на шмотки из «Юлии»! А если я вам не подхожу, отправляйтесь на свои именины один! Я прекрасным образом доеду до дома на метро.
– Все не так, Ирина, – печально сказал Вербицкий, и эта печаль в его голосе и глазах подействовала на нее отрезвляюще. Она перестала нервно дергать плечами, но смотреть ему в глаза не хотела. Так и стояла у порога модного дома, отворотив от Александра Ильича лицо. Он вынужден был продолжить: – Я же сказал вам, что вы очень похожи на мою бывшую жену… особенно в этом костюме и… с этой прической. А я… слишком… любил ее, понимаете… Возможно, я и выбрал вас из всех других женщин из-за этого сходства с ней, но… Словом, я не хочу, как любит говорить один мой хороший друг, вступать в одну и ту же воду дважды. Я хочу, чтобы вы были немножко другой… Я хотел бы… уж простите, что я об этом так сразу… полюбить именно вас, а не воспоминания о своей бывшей жене. Может быть, вы найдете в себе силы пойти мне на уступку.
– Вы собираетесь купить мне в «Юлии» другой наряд? – после некоторого молчания спросила Ирина.
– Да. Давайте купим вечерний туалет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19