Какой бы чудовищной не казалась
идея, но болезнь на Марисе-3, очевидно, решили прекратить тем же способом,
каким боролись с эпизоотиями: зараженных уничтожат и предотвратят
распространение болезни.
Но предположение было слишком ужасным, чтобы поверить в него без
неопровержимых доказательств. С наступлением ночи была отключена городская
энергосеть, визифоны перестали работать. Закаты на Марисе исключительно
красивы и спокойны, но теперь над городом нависла буквально мертвая
тишина, и лишь иногда из пустоты черных окон доносился стон умирающих.
Жалкие остатки выживших поспешили покинуть город под покровом
темноты. Они бежали в одиночку и группами. Некоторые вели и несли членов
семьи, тех, кто уже сам не мог идти. Они помогали женам, мужьям, родителям
и детям выбраться на открытую местность, но побег не мог спасти им жизнь.
Он только предотвращал жестокое убийство. Обреченным это почему-то
казались выходом из положения.
- Но это не ваша личная история болезни, - мягко сказал Кэлхаун. - Я
хочу узнать, как это было с вами. Когда началась болезнь? Что могло
послужить причиной...
- Так вы знаете, что это? - с безнадежным видом спросила Хелен.
- Еще нет, - признался Кэлхаун. - У меня слишком мало данных. Я
стараюсь собрать побольше.
Хелен рассказала о себе. Первым симптомом была апатия, безразличие к
окружающему. Она старалась не поддаваться унынию, но апатия с каждым днем
усиливалась. Все большее утомление приходило стоило лишь попытаться что-то
делать. Но никаких неприятных ощущений она не испытывала, ни голода, на
жажды, просто чтобы вспомнить о необходимости что-то делать, приходилось
напрягать волю.
Симптомы полностью соответствовали кислородному голоданию, которое
человек испытывает, например, на большой высоте, в разряженной атмосфере,
в негерметизированном флаере с отключенным кислородным питанием. Только
здесь процесс был бесконечно более длительным, растянувшимся на недели. Но
конец - тот же.
- Я заразилась до побега из города. Теперь я понимаю, у меня осталось
несколько дней и я смогу что-то делать и думать, только прилагая все силы.
И с каждым днем будет все труднее жить. А потом я перестану питаться.
Она говорила, а Кэлхаун смотрел на крошечные катушки рекордера,
перематывавшие многоканальную ленту.
- Но пока у вас хватило энергии на попытку меня убить, - заметил он.
Оружие девушки было арбалетом со стальной пружиной, которая сжималась
с помощью рычажка. Для удобства имелся ствол и приклад с рукоятью. Таким
арбалетом удобно было удобно целиться.
- Кто собрал этот арбалет?
- Ким... Ким Уолпол, - сказала девушка после некоторого колебания.
- Значит, вы не одна здесь? Другие люди из группы еще живы?
Она снова помолчала, потом сказала:
- Мы поняли, что в одиночку продержаться тяжелее. Выжить все равно
нет надежды. Ким сильнее остальных, он зарядил этот арбалет. Он из
коллекции Кима.
Кэлхаун принялся задавать вопросы, внешне случайные. Девушка
отвечала. В группе было одиннадцать человек. Двое уже умерли. Трое впали в
кому. Есть они не могли, кормить их было невозможно, и они медленно
умирали. Больше всего сил оставалось у Кима Уолпола. Он пробрался в город,
вернулся с оружием. Он стал лидером группы и продолжал оставаться самым
сильным и - как считала Хелен - самым умным из них.
Люди ждали смерти, но пришельцы-захватчики - именно захватчиками
считали их колонисты - не собирались оставлять их в покое. Из города
посылались отряды охотников, выискивавших еще живых колонистов и
приканчивавших их на месте.
- Наверное, - равнодушно предположила девушка, - чтобы сжечь тела и
уничтожить заразу. Они не хотят ждать. Какой ужас - приходится защищать
собственное право на естественную смерть! Поэтому я и выстрелила в вас.
Она замолчала, чтобы перевести дух. Кэлхаун кивнул. Теперь беглецы
помогали друг другу избежать насильственной смерти. Под покровом ночи они
собирались в одном месте, и те, у кого еще были силы, делали, что могли,
для остальных. Днем они прятались в одиночных "норах", разбросанных на
порядочном расстоянии друг от друга. Если бы нашли одного, остальные
избежали бы бесчестия смерти. Других мотивов поведения уже не оставалось,
что говорило о традициях, достойных уважения в глазах Кэлхауна: такие люди
должны кое-что знать о науке вероятности поведения, только называть эту
науку они будут "этикой". Те, кто их убивал, захватчики, были людьми
другого сорта, и они, очевидно, прибыли из совсем другого мира.
- Одну минуточку, - сказал Кэлхаун.
Он подошел к Мургатройду, который, как ему показалось, за последний
час несколько приуныл. Кэлхаун проверил дыхание, частоту пульса.
- Я вам помогу дойти до места встречи, - энергично сказал Кэлхаун. -
Мургатройд уже реагирует на зараженную кровь. И я хочу поговорить с
остальными из вашей группы.
Девушка едва смогла подняться на ноги - даже необходимость что-то
делать ее утомляла, но она мужественно, хотя и медленно, пошла к холму.
Кэлхаун подобрал забавное допотопное оружие, взвел пружину, вставил на
место стрелу и пошел за Хелен. В арьергарде бежал Мургатройд.
Пройдя четверть мили, Хелен приникла к стволу небольшого дерева. Ей
нужно было отдохнуть, но она опасалась опускаться на траву - подниматься
потом будет слишком тяжело.
- Я понесу вас, - твердо сказал Кэлхаун. - Показывайте дорогу.
Он взял ее на руки, и они пошли дальше. Девушка была очень легкая -
даже при ее стройной фигуре она весила бы гораздо больше, если бы не
заболела. Кэлхаун без труда нес ее и антикварное оружие.
Мургатройд не отставал от Кэлхауна и девушки. Они поднялись на
невысокий холм, спустились в довольно глубокий овраг, пробились через
густой кустарник и вышли на полянку. Здесь стояло несколько примитивных
хижин: навесов из листьев на шестах. Для постоянного жилья навесы и не
предназначались - они стали кратковременным укрытием для несчастных,
которые хотели спокойно здесь умереть.
Но произошло несчастье. Кэлхаун понял это раньше Хелен. Под навесами
были устроены постели из листьев, а на листьях лежали мертвецы, очевидно,
те, что впали в перманентную кому. Но имелось одно отличие. Кэлхаун
положил Хелен на землю так, чтобы девушка ничего не увидела, сказав: "Не
двигайтесь, лежите тихо и не поворачивайтесь", - пошел к шалашам, чтобы
проверить ужасную догадку.
Секунду спустя ярость охватила Кэлхауна. Он очень серьезно относился
к своей профессии, которая заключалась в борьбе со смертью. Конечно, ему
приходилось проигрывать и он принимал неизбежность поражения в этой
борьбе, как и любой другой врач. Но на его месте любой медик пришел бы в
ярость при виде людей, которые могли бы стать его пациентами, но теперь
лежали с перерезанными глотками.
Он накрыл мертвых ветками и вернулся к Хелен.
- Здесь побывали те, из города, - сказал он хрипло. - Они убили всех
больных. Наверное, сейчас они ищут остальных.
Мрачно нахмурясь, он обошел полянку с поисках следов. На краю
отыскались несколько глубоких отпечатков подошв. Кэлхаун поставил ногу
рядом с отпечатком, нажал всем телом - отпечаток получился не такой
глубокий. Значит, здесь прошел человек, весивший больше Кэлхауна. Значит,
он не был из группы заболевших таинственной чумой.
На противоположном краю нашлись аналогичные следы, они вели на
поляну.
- Всего один, - хладнокровно сказал Кэлхаун. - Значит, не боится. Да
и зачем? У городских администраторов оружия при себе не бывает. Они так
слабы, что сопротивляться не могут. Хелен не побледнела, она и так была
бледна, она только смотрела на Кэлхауна.
- Через час солнце зайдет. - Кэлхаун посмотрел на небо. - Если
захватчики будут сжигать тела убитых, убийца сюда вернется. Он заметил,
что навесы рассчитаны не на трех людей, а на больше. Он обязательно
вернется!
Мургатройд простонал: "Чи!". Он стоял на задних лапах, удивленно
смотрел на передние, как на чужие. Он тяжело дышал.
Кэлхаун быстро осмотрел тормала. Дыхание участилось, сердце билось в
том же режиме, что и у Хелен, температура тела понизилась. Кэлхаун сказал
с жалостью:
- У нас с тобой бывают неприятные моменты, такая уж наша профессия.
Но мне хуже, чем тебе. Ведь ты не проделывал со мной всякие грязные штуки,
а мне вот приходится тобой рисковать...
- Чи! - жалобно пискнул Мургатройд и заскулил. Кэлхаун осторожно
уложил зверька на подстилку из листьев.
- Лежи спокойно! - приказал он. - Тебе нельзя перенапрягаться!
Мургатройд жалобно заскулил ему вслед, но остался лежать.
Кэлхаун уложил Хелен в месте, откуда ей хорошо была видна полянка, но
сама она оставалась в укрытии. Сам он спрятался на некотором расстоянии от
нее. Он мог бы пойти выслеживать убийцу, но Хелен и Мургатройд остались бы
без защиты, а убийца мог уйти далеко, если он не собирался сегодня
возвращаться. К тому же сейчас жизнь Мургатройд была важнее жизни любого
другого живого существа на Марисе-3. От маленького тормала зависело все.
Но самим собой Кэлхаун доволен не был.
Вокруг было тихо, не считая обычных шорохов и прочих звуков, которые
слышны в любом живом лесу, где идет нормальная жизнь его обитателей.
Иногда доносилось мелодичное попискивание, похожее на звуки флейты -
позднее Кэлхаун узнал, что их источником были ползающие существа,
напоминающие земных черепах. Глубоким басом гудели порхающие малютки,
которых с определенной натяжкой можно было считать птичками. Солнце Марис
медленно опускалось к округлой верхушке ближнего холма. С приближением
сумерек лес охватила предвечерняя тишина.
Издалека послышался шум - кто-то или даже несколько человек,
пробираясь через подлесок, шли к поляне. Вскоре послышалась человеческая
речь. Из подлеска на полянку вынырнул изможденный юноша, плечом
поддерживая совсем обессилевшего старика. Кэлхаун жестом велел Хелен
молчать. Юноша и старик выбрались на полянку, и старик тяжело сел в траву.
Юноша, тяжело дыша, остался стоять.
На поляну вышла вторая пара, мужчина и женщина. В слабом свете
вечерней зари еще можно было разобрать, какие у них бледные, изглоданные
болезнью лица.
С другой стороны вышел пятый человек. У него была темная борода и
широкие плечи - когда-то он был сильным мужчиной, но болезнь наложила на
него тяжелый отпечаток.
С трудом шевеля губами, люди приветствовали друг друга. Они еще не
знали, что их стало на три человек меньше.
Молодой человек с бородой, собравшись с силами, пошел к навесу.
Захныкал Мургатройд.
Вдруг опять зашелестели ветки, но громче, агрессивнее. Чья-то сильная
ладонь отвела их в сторону, и на полянку уверено вышел мужчина. Он был
плотного сложения и цвет лица имел отменный. Кэлхаун профессионально
отметил, что пришелец немного полноватый, принадлежит к психосоматическому
типу людей, не страдающих от душевных мук и счастливо живущих сегодняшним
днем.
Кэлхаун поднялся и бесшумно шагнул на поляну. Незнакомец стоял к нему
спиной, разглядывая жалких, похожих на скелеты, горожан.
- Назад пришли, да? - дружелюбно сказал убийца. - Ну и молодцы,
сэкономили мне массу времени. Покончим сразу и со всеми.
С ленивой уверенностью он потянулся к кобуре бластера на бедре.
- Брось оружие! - рявкнул за его спиной Кэлхаун. - Брось!
Толстяк стремительно повернулся, увидел направленный на него ствол
арбалета. В сумерках было видно еще хорошо, и толстяк заметил, что это не
бласт-ружье и вообще не современное оружие. Но куда большее значение имела
форма Медслужбы.
Толстяк с профессиональной быстротой выхватил бласт-пистолет из
кобуры.
И Кэлхаун прострелил ему горло деревянной стрелой. Когда толстяк упал
на траву, он был, к сожалению, уже мертв.

4
"Статистически неопровержимо, что любое
действие имеет последствия для совершившего его.
И, опять-таки, статистически мы признаем, что
последствия акции тяготеют к повторению общего
рисунка первоначальной акции. Например, насилие с
большой вероятностью вызывает обратное насилие.
Таким образом, совершивший поступок рискует
подвергнуться неблагоприятным случайным
последствиям своей акции, и даже в форме насилия."
Фитцджеральд "Вероятность и поведение человека"
В обезболенный участок на боку Мургатройда было введено полкубика
крови Хелен. В крови содержался неведомый возбудитель эпидемии,
свирепствовавшей на Марисе-3. Поскольку прививка была сделана
непосредственно в кровь, эффект был гораздо большим, чем при попадании
инфекции через слизистую оболочку или пищеварение. В последнем случае
вообще не было бы эффекта - тормалы крайне невосприимчивы, их организм
мгновенно вырабатывал антитела. Сейчас весь организм тормала включился в
выработку антител. Инкубационного периода практически не было.
Мургатройд, которому ввели культуру неизвестного микроба за три часа
до заката, к сумеркам уже выказывал все признаки бурной реакции. Но два
часа спустя, пронзительно прокричав "Чи-Чи!", он поднялся: он пробудился
от тяжелого сна, в котором пребывал эти два часа. На полянке горел костер,
вокруг него собрались истощенные горожане. Они беседовали с Кэлхауном.
- Захватчики, а это именно захватчики, - говорил Кэлхаун, - должны
обладать иммунитетом, иначе бы боялись заразиться. Город заражен, но они
не боятся. Потом пытаются убить меня. Следовательно, они знают, что это за
болезнь, и их не устраивает одно - болезнь недостаточно быстро убивает. И
они спешат ей помочь. Разумные существа так себя не ведут. - Значит, чума
- не природная болезнь! Кто-то спланировал все события с самого начала. К
несчастью, человек с бластером ничего рассказать не может. Я хотел его
только ранить, но арбалет не очень точное оружие. В карманах у него ничего
существенного не было, единственная существенная деталь - ключи от кара.
Где-то его ждет машина.
Бородатый молодой человек сказал:
- Они не с Деттры. У нас такой формы не носят. И застежки не такие,
как у нас. Они с другой планеты.
Мургатройд заметил Кэлхауна и вприпрыжку помчался к хозяину. Радостно
попискивая, он обнял ноги Кэлхауна. Скелетоподобные жертвы чумы изумленно
смотрели на тормала.
- Это Мургатройд, - с огромным облегчением произнес Кэлхаун. - Он
победил чуму. Теперь мы всех вас вылечим. Эх, если бы побольше света!
Кэлхаун пощупал пульс тормала, проверил частоту дыхания. Мургатройд
источал энергию, здоровье - это свойство присуще всем животным, но у
тормалов оно достигало высшей стадии. Кэлхаун умиленно смотрел на
четвероногого друга.
- Отлично, - сказал он наконец. - Пойдем!
Он вытащил из костра ветку, внутри которой был растительный сок,
похожий на каучук. Сок горел ярко, с треском. Он вручил ветку бородатому
юноше, сам пошел впереди. Мургатройд, довольный, шел сзади. Под незанятым
навесом Кэлхаун раскрыл футляр полевой лаборатории и склонился над
Мургатройдом. То, что он делал, не причиняло тормалу боли. Потом Кэлхаун
выпрямился и начал рассматривать на свет красную жидкость в стеклянном
цилиндре инструмента.
- Двадцать кубических сантиметров, - заметил он. - Мера чрезвычайная.
В нормальных условиях я бы так не поступил, но кто сказал, что мы в
нормальных условиях.
- По-моему, вы обречены, - сказал юноша. - Инкубационный период
длится шесть дней. Именно столько времени понадобилось, чтобы заболели
врачи в комплексе.
Кэлхаун открыл одно из отделений экспресс-лаборатории, в неверном
оранжевом свете блеснули миниатюрные трубочки и пипетки. Кэлхаун с
бесконечной осторожностью перевел красною жидкость в миниатюрную
фильтрующую бочечку, пробив самозатягивающуюся пластиковую мембрану.
- Судя по тому, как вы разговариваете, вы учились медицине.
- Я был интером, а теперь я кандидат в трупы, - сказал Ким.
- В последнем сомневаюсь. Если бы у меня была дистиллированная
вода... Так, теперь антикоагулянт. - Кэлхаун добавил каплю жидкости к
раствору, потряс фильтрующую пробирку. - Теперь немного связующего... - Он
капнул в пробирку из микроскопической ампулы, снова потряс фильтратор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9