Дальше могли возникнуть новые поводы для волнений, но в данный момент ощущение полного облегчения и удовлетворения овладело ими.
— Давай! Заходи! Смотри, что у нас есть!
Сверху рявкнул голос Ларсена:
— Сюда!
Это было адресовано не Хорну, а пленникам, которых заталкивали в почти пустой трюм, где их можно было надежно запереть, пока не восстановится порядок на борту. У Ларсена был только парализующий пистолет, но его отчаявшиеся пленники не понимали разницы между видами оружия. Они оглушенно входили в трюм. Внезапно Ларсен рявкнул: «Кроме тебя!» Он схватил за руку Джинни и рванул ее назад. Остальных он отправил дальше в трюм. Там было совершенно темно. Они спотыкались. Двое детей заплакали. Ларсен пинком закрыл дверь и запер ее.
Снизу доносилось все больше голосов, кричавших через люк:
— Давай сюда! Ларсен говорит…
Ларсен холодно крикнул:
— Скажите ему, что у меня тут его девчонка! Скажите ему, пусть заходит!
Невнятные голоса внизу, по-прежнему счастливые из-за полуметрового слоя денег в каютах команды. Наконец, один из них сообщил:
— Он говорит, что сначала хочет заключить сделку!
Ларсен раздумывал не более секунды, а затем свирепо ухмыльнулся.
— Взять его! — скомандовал он сверху. — Но не убивать! Он не посмеет драться! У меня его девчонка! Идите и возьмите его!
Люди с улюлюканьем кинулись вниз. Сначала их было двое. Один прыгнул прямо на извивающееся хрящеватое щупальце, которое обвилось вокруг его лодыжки и укусило. Затем вся тварь поднялась на колыхающихся щупальцах, схватила его в кошмарные объятия и начала сжимать. Второй споткнулся и упал, и блестящее змееподобное щупальце сразу же обвилось вокруг его шеи и опрокинуло назад. Остававшиеся в камере шлюза люди расхватали оружие, висевшее на крышке люка. Они попрыгали вниз, сняв бластеры с предохранителей. Послышались звуки бластерных выстрелов. Двигавшихся людей начали хватать чудовища, которые парами и тройками охотились на живую пищу.
Люди с вдохновением ринулись в битву. Они убивали этих тварей уже не просто ради спортивного интереса. Убивать зверей ради самозащиты — это один из древних инстинктов человека. Но их глаза еще не полностью адаптировались к темноте за пределами корабля. Они атаковали чудовищ с излишней, пожалуй, уверенностью.
Хорн забрался в шлюз и захлопнул за собой люк. Он кинулся вверх по трапу, держа бластерное ружье наизготовку.
Внутри корабля на него обрушилась внезапная, замечательная тишина. Люди снаружи сражались с извивающимися чудовищами. Это была практически резня, главным образом потому, что люди дрались уверенно и действовали сообща, а серо-зеленые чудовища дрались в одиночку, руководствуясь чистым инстинктом. Однако тишина внутри корабля была совершенно замечательной. Сквозь закрытый люк воздушного шлюза не проникали никакие звуки. Слышались только звуки шагов Хорна, бегущего по трапу, и его прерывистое дыхание.
Он услышал слабый и отчаянный голос Джинни:
— Не ходи сюда! Не ходи! Он тебя ждет!
Хорн добежал до следующего пролета. Он находился сейчас на уровне камбуза, кладовых и кают-компании. Устойчивый свет корабельных светильников ярко освещал комнату. И Ларсен действительно стоял, ожидая Хорна, а Джинни он держал перед собой. Он завернул ей одну руку за спину и ухмылялся Хорну. Хорн не мог стрелять. Никто не рискнул бы выстрелить из бластера в Ларсена, стоящего позади девушки с побледневшим лицом. Слишком велики были шансы на то, что заряд попадет в Джинни.
Ларсен выставил оружие около ее талии и нажал на спуск.
Хорн услышал похожий на жужжание осы звук парализующего пистолета, такого же эффективного на коротком расстоянии, как и бластер, только действовавшего гораздо чище. Он почувствовал нестерпимую боль от уколов, которую вызывало такое парализующее оружие. Но слышал и ощущал он, конечно, лишь какую-то долю секунды. Но в эту долю секунды он почувствовал такую ярость, такую бесконечную ненависть и такое отчаяние, что они могли бы свести с ума, если бы длились хотя бы минуту.
Он почувствовал, что падает.
Потом он уже не чувствовал ничего.
10
Он пришел в себя, хотя и был наполовину парализован. Сознание вернулось раньше, чем возобновили работу нервы, передающие сигналы. Но сознание понимало, что что-то было не так. Происходило что-то отчаянно невыносимое, но он не мог точно вспомнить, что именно. Он старался вспомнить, что же именно произошло перед тем, как он оказался в этом странном дремотном состоянии. Сейчас он слышал голос, повторявший: «Проснись! Приди в себя!» Он доносился неясно, как будто бы сквозь много слоев толстого войлока.
Он начал спорить сам с собой — чего ради он должен просыпаться. Но затем послышался еще один, отчаянно звучавший голос. Это была Джинни.
— Но вы не можете так поступить с ними! Не можете…
Первый голос расхохотался, что звучало очень неприятно. И внезапно воспоминания нахлынули на Хорна. Он понял, что рядом с ним находились Джинни и Ларсен. Он не пытался двинуться. Он знал, что в него выстрелили из парализующего пистолета, и что он должен был оставаться неподвижным, если хотел извлечь хоть какую-то пользу от своего пробуждения. Он мог сделать первое движение только после того, как восстановит полный контроль над своим телом. Тогда, может быть, внезапное, ошеломляющее нападение…
Он услышал отдаленный грохот, и понял, что это такое. Он сам точно так же грохотал у люка шлюза, когда Джинни и остальных загнали в корабль и заперлись изнутри, а он был снаружи. Теперь в запертый «Тебан» не могла войти его собственная команда. Они вышли, чтобы поубивать серо-зеленых чудовищ, схвативших первых двух человек, отправившихся за Хорном. Хорн сам захлопнул люк перед ними, запершись изнутри, — он хотел дать бой Ларсену в одиночку.
Члены команды все еще были снаружи. Ларсен не впускал их вовнутрь. Ларсен был здесь, вместе с Джинни, ожидая, пока Хорн придет в себя после попадания луча парализующего пистолета. А команда безрезультатно колотила в люк шлюза.
Хорн почувствовал, как оживают его ноги. С ними что-то было не совсем в порядке, но он подстегнул свой мозг и заставил себя контролировать дыхание, чтобы нарастающая ярость не выдала его.
— Но… но… — отчаянно говорила Джинни, — может быть, он просто не может сделать то, что вам нужно. Допустим, это просто невозможно. И если это так, вы… вы не можете обидеть людей, особенно детей.
— Здесь нет ничего невозможного, — прорычал Ларсен. — Во всяком случае, для него!
Хорн пошевелился. Внутри «Тебана» было очень-очень тихо. От люка воздушного шлюза доносились приглушенные, почти истерические удары, но здесь не было слышно даже шепота воздухоочистителя или какого-либо другого шума.
— Все сложилось в мою пользу, — ворчание Ларсена было почти добродушным. — Я забрал деньги с «Данаи». Я избавился от своей команды, так что мне не нужно ни с кем делиться, и я заполучил инженера, который сможет заставить эту кучу металлолома пролететь хоть через всю галактику.
— Но…
— Все складывается по-моему! Все! Все, что мне еще нужно сделать, это заставить Хорна знать свое место. Он увидит тебя здесь, со мной. Ты ему объяснишь, что к чему. Ты будешь умолять его выполнить все, что я от него захочу.
— Я попрошу его уничтожить корабль.
— Да? — Ларсен внезапно заговорил монотонно. — Мне даже не придется прикладывать к тебе руки, а то он действительно взбесится! Есть ведь и другие. Если он попробует что-нибудь устроить, я возьму в трюме кого-нибудь из этой публики с «Данаи» и покажу на нем, что я умею, — просто для демонстрации своего умения. Ты будешь умолять его выполнить все, что я ему скажу.
Хорн рискнул чуточку приоткрыть веки. Он увидел, где находится — на полу, возле двигателей «Тебана», и где Джинни — бледная и отчаявшаяся, она прислонилась к стене, и Ларсена, с удобством развалившегося в кресле, которым пользовался Хорн во время своих вахт у двигателей.
— Но вы не должны! — протестовала Джинни. Она вся была переполнена ужасом. — Только… только не дети!
Ларсен издал довольный звук. Затем он прорычал:
— Не смей мне говорить, что я не могу что-то делать, а то я тебе покажу!
Он встал, потянулся и немного отвернулся в сторону. Одним быстрым, бешеным движением Хорн перекатился и кинулся вперед в длинном прыжке.
Прыжок не удался. В середине полета он почувствовал резкую, агонизирующую боль в лодыжке. Что-то рвануло его назад. Он остановился в середине прыжка и рухнул на пол. Его нога была прикована к двигателям «Тебана». Ларсен со смехом повернулся к нему.
Хорн подобрался. Одна нога отказалась повиноваться. Ледяным голосом он сказал:
— Что ж, я пытался!
— Верно! — сказал Ларсен. — Верно! Но судьба решила в мою пользу. Сам посуди, что ты можешь мне сделать. Немного. И подумай, что я могу сделать с ней и со всеми остальными. Но ее я оставлю напоследок. Итак, как там с двигателями?
— Они совсем износились. Я уже говорил об этом, — ровным голосом сказал Хорн.
— Что нужно, чтобы они снова заработали?
— Вы же мне не поверите.
— Все равно расскажи, — пробормотал Ларсен. — Может быть, я смогу проверить.
— Когда эти двигатели были новыми, — с непоколебимым спокойствием начал рассказывать Хорн, — катушки Рикардо были сбалансированы. В процессе эксплуатации они старели, и старели неодинаково. До определенного момента различие между ними еще можно скомпенсировать. Но эти катушки уже в таком состоянии, что никакая компенсация невозможна. Вам нужны новые. Но таких катушек уже больше не делают. Так что пока вы будете использовать эти, они будут вибрировать, вибрации будут приводить к новым проблемам, и рано или поздно они взорвутся.
Ларсен что-то пробормотал про себя.
— Да, — сказал он, — покойный инженер говорил то же самое. Но они все-таки работали. Ты их заставил. — Он ухмыльнулся, как будто предвкушая что-то приятное. — Если ты не заставишь их работать, я возьму кого-нибудь из этой публики с «Данаи», и покажу тебе, что будет с ней, если двигатели не заработают. И она никуда не убежит!
Хорн долго кусал губы, а затем горячо заговорил:
— Есть один трюк. Но это выглядит полным безумием. Вы можете подумать, что я хочу вас обмануть.
— Так я и думаю, — согласился Ларсен. — Но все-таки расскажи мне об этом. Я не такой уж и тупой, каким кажусь. Рассказывай!
Хорн сглотнул слюну. С бесконечной осторожностью он начал объяснять. Иногда то, что он говорил, не убеждало Ларсена, и он начинал хмуриться. Хорн повторял снова и снова, выбирая другие выражения, пока то, что он говорил, не становилось совершенно очевидным. По сути, это была великолепно ясная лекция по принципам работы двигателя Рикардо. В конечном счете стало очевидно, что двигатель «Тебана» безвозвратно изношен сверх всякого допустимого уровня. Он мог взорваться в любое мгновение.
Ларсен снова начал свирепеть. Затем он весело сказал:
— Что ж, тем хуже! Я возьму кого-нибудь из этой публики с «Данаи»…
— Есть шанс, — в отчаянии сказал Хорн. — Не очень хороший, но если сработает, то мы можем не волноваться. Но это не очень хороший шанс.
Покрывшись потом, он чертил пальцем в воздухе диаграммы. На каждом корабле в трюмах были балансировочные катушки, фактически, миниатюрные двигатели, которые использовались для регулировки положения центра тяжести корабля и груза, чтобы корабль летел вперед, несмотря на отсутствие в космосе руля, а не двигался боком, как краб, и чтобы его не сносило в сторону. Хорн объяснил, в чем заключался трюк. Если генератор смещающего луча — то есть миниатюрный двигатель Рикардо — установить так, чтобы его мощный импульс стремился деформировать катушку Рикардо в противоположном направлении, компенсируя последствия старения, то это может заставить двигатели проработать еще какое-то, хотя и очень ограниченное время.
— Это тонкое дело, — горячо сказал Хорн, — но если получится; то двигатели перестанут шуметь. Я не уверен, что смогу это сделать. Я не могу обещать, сколько времени такая штука может проработать. Если я вообще смогу это сделать, то я смогу поддерживать такую систему в работоспособном состоянии. Но, будь я проклят, это все, что я могу сделать.
Ларсен, казалось, размышлял. Хорн наблюдал за его лицом.
Наконец, шкипер «Тебана» коротко рассмеялся лающим смехом:
— Все идет по-моему, — не мог сдержать себя Ларсен. — Не каждый нашел бы такого парня, который знает этот трюк! Да, все идет по-моему! Я принесу одну из этих катушек. Ты заставишь ее работать. Но если нет…
Он поднялся и пошел к трапу. Там он задержался.
— Ей нечем меня убить, — пошутил он. — И не пытайтесь что-нибудь затеять. Все складывается по моему!
Он пошел вниз по трапу. Джинни заломила руки. Она печально спросила:
— Твоя нога — что случилось?
— Лодыжка, — спокойно ответил Хорн. — Я думаю, это перелом. Сейчас это несущественно.
Снизу донеслись новые удары — в крышку люка колотили прикладами ружей. Команда «Тебана» страстно желала попасть внутрь.
Вернулся ухмыляющийся Ларсен. Он нес генераторную катушку смещающего луча. Судя по оборванным проводам, он просто вырвал ее из гнезда, в котором она крепилась.
— Эти парни снаружи теряют всякую выдержку, — с юмором сказал он. — Они хотят попасть сюда. Но они уже позабавились с деньгами. Теперь они могут вспоминать об этом, однако достались деньги мне… Все, полностью!
Он покатил катушку к Хорну, не подходя близко и не передавая ее из рук в руки, и мягко предупредил:
— Полегче с этой штукой! Будет плохо, если мне покажется, что ты собираешься ее бросить. Она тяжелая. Я наблюдаю!
Ларсен сел, держа в руке вынутое из кобуры оружие. Он по-прежнему ухмылялся.
Хорн, сжав зубы, стоял на одной ноге и устанавливал маленькую катушку в том единственном положении, в котором она могла тянуть, как корабельные двигатели, но не тянула бы за собой, а наоборот, отталкивала бы любой предмет, на котором была сфокусирована. Он старательно отрегулировал маленькую деталь.
— А теперь, — хрипло сказал он, — посмотрим, что получится.
Он перебросил тумблер.
С другой стороны комнаты раздался треск. Карманный бластер ударился о стену и так и прилип к ней. Послышался и второй удар, помягче. Кресло и Ларсен вместе с ним с силой врезались в боковую стенку и так и остались прижатыми к ней. Тело Ларсена немного подергалось и затихло.
— Джинни, стой где стоишь! — скомандовал Хорн.
Он спокойно подождал. Ничего не произошло. Кресло с Ларсеном, казалось, было приварено к стене. Щеки Ларсена надулись — одна наружу, вторая вовнутрь, и распластались по стене.
— Я думаю, — сказал Хорн, — что он вырубился. Посмотрим.
Он перебросил тумблер обратно. Оружие, висевшее возле стены, упало на пол. Хорн показал Джинни, чтобы она его подобрала. Когда она это сделала, Хорн снова включил свое устройство. Ларсен, казалось, тяжело опустился в кресло, когда смещающий луч отключился. Теперь же он снова упал, но на стену.
Джинни подала Хорну ручное оружие, на которое он указывал жестом. Это был бластер. Он пережег цепь вокруг лодыжки, а затем, то хромая, то прыгая на одной ноге, добрался до Ларсена и тщательно связал его. Из его карманов он достал ключи.
— Ты можешь выпустить людей с «Данаи» из трюма, — ровно сказал он — Только проследи, чтобы никто из них не открыл наружный люк.
Когда Джинни вернулась вместе с дрожащими, не верящими, растерянными пассажирами и экипажем «Данаи», Хорн сидел в кресле, которое занимал перед этим Ларсен. Он кивнул на лежащую на полу фигуру Ларсена, удобно сжимая его оружие.
— Я хочу, — коротко сказал он капитану «Данаи», — чтобы Ларсена аккуратно выгрузили вниз на веревке через шлюз в рубке. Затем закройте шлюз, и мы отправимся туда, где нам давно уже пора быть.
Потрясенная Джинни начала задавать вопросы.
— Я не хочу даже прикасаться к нему еще раз, — сказал Хорн. — Слишком велико искушение. Он причинил тебе вред, Джинни. Я хочу его убить.
Джинни напряженно сказала, что не понимает, что произошла, но…
— Я заставил его принести мне балансировочную катушку, — голосом, лишенным всякого тона, сказал Хорн. — Он знал, что она используется для балансировки корабля путем смещения его центра тяжести. Но он не понимал, что она толкает, как искусственная сила тяжести. Поэтому я направил на него луч, соответствующий толчку с двадцатикратным земным тяготением, и его расплющило по боковой стенке. Никто не сохраняет сознание дольше нескольких минут при восьмикратной перегрузке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
— Давай! Заходи! Смотри, что у нас есть!
Сверху рявкнул голос Ларсена:
— Сюда!
Это было адресовано не Хорну, а пленникам, которых заталкивали в почти пустой трюм, где их можно было надежно запереть, пока не восстановится порядок на борту. У Ларсена был только парализующий пистолет, но его отчаявшиеся пленники не понимали разницы между видами оружия. Они оглушенно входили в трюм. Внезапно Ларсен рявкнул: «Кроме тебя!» Он схватил за руку Джинни и рванул ее назад. Остальных он отправил дальше в трюм. Там было совершенно темно. Они спотыкались. Двое детей заплакали. Ларсен пинком закрыл дверь и запер ее.
Снизу доносилось все больше голосов, кричавших через люк:
— Давай сюда! Ларсен говорит…
Ларсен холодно крикнул:
— Скажите ему, что у меня тут его девчонка! Скажите ему, пусть заходит!
Невнятные голоса внизу, по-прежнему счастливые из-за полуметрового слоя денег в каютах команды. Наконец, один из них сообщил:
— Он говорит, что сначала хочет заключить сделку!
Ларсен раздумывал не более секунды, а затем свирепо ухмыльнулся.
— Взять его! — скомандовал он сверху. — Но не убивать! Он не посмеет драться! У меня его девчонка! Идите и возьмите его!
Люди с улюлюканьем кинулись вниз. Сначала их было двое. Один прыгнул прямо на извивающееся хрящеватое щупальце, которое обвилось вокруг его лодыжки и укусило. Затем вся тварь поднялась на колыхающихся щупальцах, схватила его в кошмарные объятия и начала сжимать. Второй споткнулся и упал, и блестящее змееподобное щупальце сразу же обвилось вокруг его шеи и опрокинуло назад. Остававшиеся в камере шлюза люди расхватали оружие, висевшее на крышке люка. Они попрыгали вниз, сняв бластеры с предохранителей. Послышались звуки бластерных выстрелов. Двигавшихся людей начали хватать чудовища, которые парами и тройками охотились на живую пищу.
Люди с вдохновением ринулись в битву. Они убивали этих тварей уже не просто ради спортивного интереса. Убивать зверей ради самозащиты — это один из древних инстинктов человека. Но их глаза еще не полностью адаптировались к темноте за пределами корабля. Они атаковали чудовищ с излишней, пожалуй, уверенностью.
Хорн забрался в шлюз и захлопнул за собой люк. Он кинулся вверх по трапу, держа бластерное ружье наизготовку.
Внутри корабля на него обрушилась внезапная, замечательная тишина. Люди снаружи сражались с извивающимися чудовищами. Это была практически резня, главным образом потому, что люди дрались уверенно и действовали сообща, а серо-зеленые чудовища дрались в одиночку, руководствуясь чистым инстинктом. Однако тишина внутри корабля была совершенно замечательной. Сквозь закрытый люк воздушного шлюза не проникали никакие звуки. Слышались только звуки шагов Хорна, бегущего по трапу, и его прерывистое дыхание.
Он услышал слабый и отчаянный голос Джинни:
— Не ходи сюда! Не ходи! Он тебя ждет!
Хорн добежал до следующего пролета. Он находился сейчас на уровне камбуза, кладовых и кают-компании. Устойчивый свет корабельных светильников ярко освещал комнату. И Ларсен действительно стоял, ожидая Хорна, а Джинни он держал перед собой. Он завернул ей одну руку за спину и ухмылялся Хорну. Хорн не мог стрелять. Никто не рискнул бы выстрелить из бластера в Ларсена, стоящего позади девушки с побледневшим лицом. Слишком велики были шансы на то, что заряд попадет в Джинни.
Ларсен выставил оружие около ее талии и нажал на спуск.
Хорн услышал похожий на жужжание осы звук парализующего пистолета, такого же эффективного на коротком расстоянии, как и бластер, только действовавшего гораздо чище. Он почувствовал нестерпимую боль от уколов, которую вызывало такое парализующее оружие. Но слышал и ощущал он, конечно, лишь какую-то долю секунды. Но в эту долю секунды он почувствовал такую ярость, такую бесконечную ненависть и такое отчаяние, что они могли бы свести с ума, если бы длились хотя бы минуту.
Он почувствовал, что падает.
Потом он уже не чувствовал ничего.
10
Он пришел в себя, хотя и был наполовину парализован. Сознание вернулось раньше, чем возобновили работу нервы, передающие сигналы. Но сознание понимало, что что-то было не так. Происходило что-то отчаянно невыносимое, но он не мог точно вспомнить, что именно. Он старался вспомнить, что же именно произошло перед тем, как он оказался в этом странном дремотном состоянии. Сейчас он слышал голос, повторявший: «Проснись! Приди в себя!» Он доносился неясно, как будто бы сквозь много слоев толстого войлока.
Он начал спорить сам с собой — чего ради он должен просыпаться. Но затем послышался еще один, отчаянно звучавший голос. Это была Джинни.
— Но вы не можете так поступить с ними! Не можете…
Первый голос расхохотался, что звучало очень неприятно. И внезапно воспоминания нахлынули на Хорна. Он понял, что рядом с ним находились Джинни и Ларсен. Он не пытался двинуться. Он знал, что в него выстрелили из парализующего пистолета, и что он должен был оставаться неподвижным, если хотел извлечь хоть какую-то пользу от своего пробуждения. Он мог сделать первое движение только после того, как восстановит полный контроль над своим телом. Тогда, может быть, внезапное, ошеломляющее нападение…
Он услышал отдаленный грохот, и понял, что это такое. Он сам точно так же грохотал у люка шлюза, когда Джинни и остальных загнали в корабль и заперлись изнутри, а он был снаружи. Теперь в запертый «Тебан» не могла войти его собственная команда. Они вышли, чтобы поубивать серо-зеленых чудовищ, схвативших первых двух человек, отправившихся за Хорном. Хорн сам захлопнул люк перед ними, запершись изнутри, — он хотел дать бой Ларсену в одиночку.
Члены команды все еще были снаружи. Ларсен не впускал их вовнутрь. Ларсен был здесь, вместе с Джинни, ожидая, пока Хорн придет в себя после попадания луча парализующего пистолета. А команда безрезультатно колотила в люк шлюза.
Хорн почувствовал, как оживают его ноги. С ними что-то было не совсем в порядке, но он подстегнул свой мозг и заставил себя контролировать дыхание, чтобы нарастающая ярость не выдала его.
— Но… но… — отчаянно говорила Джинни, — может быть, он просто не может сделать то, что вам нужно. Допустим, это просто невозможно. И если это так, вы… вы не можете обидеть людей, особенно детей.
— Здесь нет ничего невозможного, — прорычал Ларсен. — Во всяком случае, для него!
Хорн пошевелился. Внутри «Тебана» было очень-очень тихо. От люка воздушного шлюза доносились приглушенные, почти истерические удары, но здесь не было слышно даже шепота воздухоочистителя или какого-либо другого шума.
— Все сложилось в мою пользу, — ворчание Ларсена было почти добродушным. — Я забрал деньги с «Данаи». Я избавился от своей команды, так что мне не нужно ни с кем делиться, и я заполучил инженера, который сможет заставить эту кучу металлолома пролететь хоть через всю галактику.
— Но…
— Все складывается по-моему! Все! Все, что мне еще нужно сделать, это заставить Хорна знать свое место. Он увидит тебя здесь, со мной. Ты ему объяснишь, что к чему. Ты будешь умолять его выполнить все, что я от него захочу.
— Я попрошу его уничтожить корабль.
— Да? — Ларсен внезапно заговорил монотонно. — Мне даже не придется прикладывать к тебе руки, а то он действительно взбесится! Есть ведь и другие. Если он попробует что-нибудь устроить, я возьму в трюме кого-нибудь из этой публики с «Данаи» и покажу на нем, что я умею, — просто для демонстрации своего умения. Ты будешь умолять его выполнить все, что я ему скажу.
Хорн рискнул чуточку приоткрыть веки. Он увидел, где находится — на полу, возле двигателей «Тебана», и где Джинни — бледная и отчаявшаяся, она прислонилась к стене, и Ларсена, с удобством развалившегося в кресле, которым пользовался Хорн во время своих вахт у двигателей.
— Но вы не должны! — протестовала Джинни. Она вся была переполнена ужасом. — Только… только не дети!
Ларсен издал довольный звук. Затем он прорычал:
— Не смей мне говорить, что я не могу что-то делать, а то я тебе покажу!
Он встал, потянулся и немного отвернулся в сторону. Одним быстрым, бешеным движением Хорн перекатился и кинулся вперед в длинном прыжке.
Прыжок не удался. В середине полета он почувствовал резкую, агонизирующую боль в лодыжке. Что-то рвануло его назад. Он остановился в середине прыжка и рухнул на пол. Его нога была прикована к двигателям «Тебана». Ларсен со смехом повернулся к нему.
Хорн подобрался. Одна нога отказалась повиноваться. Ледяным голосом он сказал:
— Что ж, я пытался!
— Верно! — сказал Ларсен. — Верно! Но судьба решила в мою пользу. Сам посуди, что ты можешь мне сделать. Немного. И подумай, что я могу сделать с ней и со всеми остальными. Но ее я оставлю напоследок. Итак, как там с двигателями?
— Они совсем износились. Я уже говорил об этом, — ровным голосом сказал Хорн.
— Что нужно, чтобы они снова заработали?
— Вы же мне не поверите.
— Все равно расскажи, — пробормотал Ларсен. — Может быть, я смогу проверить.
— Когда эти двигатели были новыми, — с непоколебимым спокойствием начал рассказывать Хорн, — катушки Рикардо были сбалансированы. В процессе эксплуатации они старели, и старели неодинаково. До определенного момента различие между ними еще можно скомпенсировать. Но эти катушки уже в таком состоянии, что никакая компенсация невозможна. Вам нужны новые. Но таких катушек уже больше не делают. Так что пока вы будете использовать эти, они будут вибрировать, вибрации будут приводить к новым проблемам, и рано или поздно они взорвутся.
Ларсен что-то пробормотал про себя.
— Да, — сказал он, — покойный инженер говорил то же самое. Но они все-таки работали. Ты их заставил. — Он ухмыльнулся, как будто предвкушая что-то приятное. — Если ты не заставишь их работать, я возьму кого-нибудь из этой публики с «Данаи», и покажу тебе, что будет с ней, если двигатели не заработают. И она никуда не убежит!
Хорн долго кусал губы, а затем горячо заговорил:
— Есть один трюк. Но это выглядит полным безумием. Вы можете подумать, что я хочу вас обмануть.
— Так я и думаю, — согласился Ларсен. — Но все-таки расскажи мне об этом. Я не такой уж и тупой, каким кажусь. Рассказывай!
Хорн сглотнул слюну. С бесконечной осторожностью он начал объяснять. Иногда то, что он говорил, не убеждало Ларсена, и он начинал хмуриться. Хорн повторял снова и снова, выбирая другие выражения, пока то, что он говорил, не становилось совершенно очевидным. По сути, это была великолепно ясная лекция по принципам работы двигателя Рикардо. В конечном счете стало очевидно, что двигатель «Тебана» безвозвратно изношен сверх всякого допустимого уровня. Он мог взорваться в любое мгновение.
Ларсен снова начал свирепеть. Затем он весело сказал:
— Что ж, тем хуже! Я возьму кого-нибудь из этой публики с «Данаи»…
— Есть шанс, — в отчаянии сказал Хорн. — Не очень хороший, но если сработает, то мы можем не волноваться. Но это не очень хороший шанс.
Покрывшись потом, он чертил пальцем в воздухе диаграммы. На каждом корабле в трюмах были балансировочные катушки, фактически, миниатюрные двигатели, которые использовались для регулировки положения центра тяжести корабля и груза, чтобы корабль летел вперед, несмотря на отсутствие в космосе руля, а не двигался боком, как краб, и чтобы его не сносило в сторону. Хорн объяснил, в чем заключался трюк. Если генератор смещающего луча — то есть миниатюрный двигатель Рикардо — установить так, чтобы его мощный импульс стремился деформировать катушку Рикардо в противоположном направлении, компенсируя последствия старения, то это может заставить двигатели проработать еще какое-то, хотя и очень ограниченное время.
— Это тонкое дело, — горячо сказал Хорн, — но если получится; то двигатели перестанут шуметь. Я не уверен, что смогу это сделать. Я не могу обещать, сколько времени такая штука может проработать. Если я вообще смогу это сделать, то я смогу поддерживать такую систему в работоспособном состоянии. Но, будь я проклят, это все, что я могу сделать.
Ларсен, казалось, размышлял. Хорн наблюдал за его лицом.
Наконец, шкипер «Тебана» коротко рассмеялся лающим смехом:
— Все идет по-моему, — не мог сдержать себя Ларсен. — Не каждый нашел бы такого парня, который знает этот трюк! Да, все идет по-моему! Я принесу одну из этих катушек. Ты заставишь ее работать. Но если нет…
Он поднялся и пошел к трапу. Там он задержался.
— Ей нечем меня убить, — пошутил он. — И не пытайтесь что-нибудь затеять. Все складывается по моему!
Он пошел вниз по трапу. Джинни заломила руки. Она печально спросила:
— Твоя нога — что случилось?
— Лодыжка, — спокойно ответил Хорн. — Я думаю, это перелом. Сейчас это несущественно.
Снизу донеслись новые удары — в крышку люка колотили прикладами ружей. Команда «Тебана» страстно желала попасть внутрь.
Вернулся ухмыляющийся Ларсен. Он нес генераторную катушку смещающего луча. Судя по оборванным проводам, он просто вырвал ее из гнезда, в котором она крепилась.
— Эти парни снаружи теряют всякую выдержку, — с юмором сказал он. — Они хотят попасть сюда. Но они уже позабавились с деньгами. Теперь они могут вспоминать об этом, однако достались деньги мне… Все, полностью!
Он покатил катушку к Хорну, не подходя близко и не передавая ее из рук в руки, и мягко предупредил:
— Полегче с этой штукой! Будет плохо, если мне покажется, что ты собираешься ее бросить. Она тяжелая. Я наблюдаю!
Ларсен сел, держа в руке вынутое из кобуры оружие. Он по-прежнему ухмылялся.
Хорн, сжав зубы, стоял на одной ноге и устанавливал маленькую катушку в том единственном положении, в котором она могла тянуть, как корабельные двигатели, но не тянула бы за собой, а наоборот, отталкивала бы любой предмет, на котором была сфокусирована. Он старательно отрегулировал маленькую деталь.
— А теперь, — хрипло сказал он, — посмотрим, что получится.
Он перебросил тумблер.
С другой стороны комнаты раздался треск. Карманный бластер ударился о стену и так и прилип к ней. Послышался и второй удар, помягче. Кресло и Ларсен вместе с ним с силой врезались в боковую стенку и так и остались прижатыми к ней. Тело Ларсена немного подергалось и затихло.
— Джинни, стой где стоишь! — скомандовал Хорн.
Он спокойно подождал. Ничего не произошло. Кресло с Ларсеном, казалось, было приварено к стене. Щеки Ларсена надулись — одна наружу, вторая вовнутрь, и распластались по стене.
— Я думаю, — сказал Хорн, — что он вырубился. Посмотрим.
Он перебросил тумблер обратно. Оружие, висевшее возле стены, упало на пол. Хорн показал Джинни, чтобы она его подобрала. Когда она это сделала, Хорн снова включил свое устройство. Ларсен, казалось, тяжело опустился в кресло, когда смещающий луч отключился. Теперь же он снова упал, но на стену.
Джинни подала Хорну ручное оружие, на которое он указывал жестом. Это был бластер. Он пережег цепь вокруг лодыжки, а затем, то хромая, то прыгая на одной ноге, добрался до Ларсена и тщательно связал его. Из его карманов он достал ключи.
— Ты можешь выпустить людей с «Данаи» из трюма, — ровно сказал он — Только проследи, чтобы никто из них не открыл наружный люк.
Когда Джинни вернулась вместе с дрожащими, не верящими, растерянными пассажирами и экипажем «Данаи», Хорн сидел в кресле, которое занимал перед этим Ларсен. Он кивнул на лежащую на полу фигуру Ларсена, удобно сжимая его оружие.
— Я хочу, — коротко сказал он капитану «Данаи», — чтобы Ларсена аккуратно выгрузили вниз на веревке через шлюз в рубке. Затем закройте шлюз, и мы отправимся туда, где нам давно уже пора быть.
Потрясенная Джинни начала задавать вопросы.
— Я не хочу даже прикасаться к нему еще раз, — сказал Хорн. — Слишком велико искушение. Он причинил тебе вред, Джинни. Я хочу его убить.
Джинни напряженно сказала, что не понимает, что произошла, но…
— Я заставил его принести мне балансировочную катушку, — голосом, лишенным всякого тона, сказал Хорн. — Он знал, что она используется для балансировки корабля путем смещения его центра тяжести. Но он не понимал, что она толкает, как искусственная сила тяжести. Поэтому я направил на него луч, соответствующий толчку с двадцатикратным земным тяготением, и его расплющило по боковой стенке. Никто не сохраняет сознание дольше нескольких минут при восьмикратной перегрузке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18