Все будет хорошо…
Последних слов лунгарзиец не слышал — он уже спал.
Варрос сидел и думал, привычно вслушиваясь в обманчивую тишину леса. До него доносилось лишь журчание воды, но это не был шум моря, от которого они отошли довольно далеко — видно, неподалеку протекал ручей.
Как так может получиться, что он, дикарь, потомок Леопарда, беглый раб-галерник станет королем столь большой и могущественной страны, как Лунгарзия? Не бред ли все эти сновидения? Но как расценить то, что дивный сон повторился — второй раз в жизни — именно тогда, когда он оказался на лунгарзийской земле?
Великие Зирива-ванат и Сугнун, он готов пройти через все испытания, и если эти сновидения правда, то он оправдает выбор мудрых богов.
Но для этого нужно выбраться из леса и добраться до Дапреза. И обязательно найти умелого учителя, чтобы овладеть всеми, самыми сокровенными секретами ведения боя — на мечах, топорах, дубинах. Он должен убить австазийца, лежавшего без памяти у его ног, в честном бою.
Варрос протянул руку и дотронулся до лба капитана Антиша. И понял, что тот просто спит. Жар пропал, пират дышит ровно и спокойно. Варрос проверил, надежны ли путы, и встал, потягиваясь, разминая затекшие руки.
Занимался рассвет, тьма потихоньку рассеивалась, уже можно было различать деревья. Варрос двинулся в сторону ручья, осторожно раздвигая ветви и радуясь, что давние навыки не выветрились из него за мрачные годы, проведенных в рабстве. Он шел практически беззвучно, как и полагается охотнику.
Наконец он вышел к заросшему кустарником берегу ручья и встал перед ним на колени. Последний раз он видел свое отражение в маленьком озерце среди родных гор. Сейчас он даже не представлял, как выглядит.
Но вместо своего отражения он увидел в чистой воде ручья толстобокую пучеглазую рыбину, замершую над каменистым дном. Варрос сам не понял, как кинжал оказался в руке, и в следующее мгновение металл вошел в воду, прямо в затылок лакомой добыче, которую хватит на завтрак не то что троим, а и шестерым.
Рыба забилась, брошенная в траву, жабры трепетали, рот разевался в предсмертной попытке надышаться.
Варрос усмехнулся и вновь стал на колени над берегом. Ничего от юношеской округловатой миловидности в нем не осталось — черты лица обострились, нос стал как у ястреба, серые глаза были бездонны и холодны, рыжеватая спутанная борода вызывала отвращение. Варрос, брезгливо поморщившись, опустил голову в чистую холодную воду. Затем потряс головой, смахивая жемчужные капли, и кинжалом выскоблил себе шею и щеки.
Встал. Лицо горело жаром.
— Здравствуй, древняя Лунгарзия, слава которой гремела по всему миру уже тогда, когда острова архипелага еще не поднялись из океанских глубин, — торжественно произнес он окружающему лесу. — Боги в сновидениях позвали меня сюда, и я пришел!
ГЛАВА ПЯТАЯ
Веселые возгласы в пиршественном зале мгновенно затихли, все посмотрели на седобородого, по гербу узнав в нем одного из аристократов города Грелиманус, что у дальних юго-восточных границ Лунгарзии.
— Радуйся, изверг, последние минуты! — злорадно-торжественно продолжал старец. — Сейчас ты умрешь, и будет на то воля великих древних богов, которых ты оскорбил, оставив их имена в беспамяти и прославляя лишь одних Зирива-ваната и Сугнуну, которые были всего-навсего дальними потомками великих богов, покровительствовавших Лунгарзии. Ты испил чашу терпения до последней капли, и гнев древних богов обрушится на тебя, поганый дикарь, не ведающий своих предков. И пусть мучения твои перед смертью будут ужасны!
Мрачная тишина повисла в просторном зале, до того полного радостных голосов и женских улыбок.
Варрос смотрел на старика, прищурив глаза, вспомнив, как на редких советах, на которые этот аристократ соизволял явиться, он всегда был источником свар и нудных споров. Варрос давно хотел прихлопнуть его могучей ладонью, как надоедливую козявку, и лишь уважение к сединам не позволяло королю исполнить желаемое.
— Ешьте же, гости проклятого древними богами тирана, пришедшие поклониться и возрадовать узурпатора. Ешьте эти яства, потому что это последнее, что вы видите в своей жизни! Вино было отравлено божьим провидением, рука человека лишь направлялась им, и не успею я договорить, как все вы падете от праведного гнева истинных богов!
Раздался женский визг, кто-то в ужасе бросил прямо на стол серебряный кубок, разбрызгивая изысканное вино, кто-то отпрянул, опрокинув резное кресло, кто-то бросился к дверям в сад, на воздух, чтобы стошнило, а кто-то замер, не в силах пошевелиться, словно высеченная из белейшего мрамора статуя.
Праздничный зал вмиг наполнился страхом, криком и тревогой, точно сама смерть явилась требовать свое место за накрытым столом.
Посол орнейских кланов в Лунгарзии Холамтан посмотрел в наполовину опустошенный кубок в своей руке, и, верно подумав, что раз все равно умирать, то перед смертью стоит урвать еще чуточку удовольствий, бесстрашно влил в себя остатки вина.
— Успокойтесь! — перекрыл крики ужаса мощный уверенный голос короля. — Я не позволю никому в мире напоить моих гостей отравленным вином. Я сам пил, вот мой пустой кубок, но я здоров, как всегда — смотрите на меня!
Все, словно зачарованные звуком его спокойного голоса, посмотрели на короля.
На лице Варроса не было ни малейшего признака тревоги или волнения.
Потихоньку все успокоились, лишь седобородый грелиманусец гневно тыкал в короля скрюченным от старости пальцем, унизанным перстнем с благородным черным опалом.
— Будь ты проклят, дикарь и убийца, ввергающий древнюю Лунгарзию в пропасть распутства и порока, изверг! Да будет проклято имя твое и потомков твоих до самых последних времен, когда всю землю скуют вечные льды и замрет всякая жизнь. Сгинешь ты все равно, мучимый страшными огненными болями, и кровь твоя по капле ссохнет, и тело сморщится до клочка никому не нужного пуха!
— Кранимар! — не обращая внимания на проклятия старца, позвал король. — Взять его под стражу. Вы наблюдали, кто не пригубил из бокалов, всех заметили?
— Да, мой повелитель, — склонился в поклоне военачальник красных плащей. — Восемь человек после вашего тоста в честь великого Зирива-ваната поставили свои кубки на место, не коснувшись губами вина.
— Садитесь на места, дорогие гости, — обратился ко всем присутствующим король Лунгарзии. — Вино было предусмотрительно заменено — вы пили неотравленный напиток и, надеюсь, по достоинству оценили его бесподобный вкус. Но все вы могли действительно корчиться сейчас в предсмертных муках, поскольку злоумышленники подло отравили вино, приготовленное на сегодняшний пир, собираясь отправить в Царство Теней меня и моих друзей, собравшихся здесь. Чистая случайность, а скорее милость великого Зирива-ваната, чей день мы сегодня празднуем, уберегли нас от неминуемой смерти. И сейчас мы допросим злоумышленников, целиком выдавших себя, поскольку не пригубили вина, которое, как они думали, было отравлено. А пока пусть рабы наполнят кубки вновь и выпьем за Зирива-ванату, уберегшего нас от жуткой и бесславной смерти.
— Слава великому Зирива-ванату! — искренне вскричали гости, поистине чудом избежавшие смерти.
Все с ненавистью смотрели на седобородого старца и еще семерых людей, которых воины в красных плащах, подталкивая мечами, подвели к королю для суда скорого и справедливого.
— Смерть подлым отравителям! — кричали даже те, кто всей душой жаждал гибели королю-чужеземцу. Отравить-то ведь хотели не только Варроса, возможно, и заслужившего такую смерть, но и всех, собравшихся сегодня в этом зале.
Плененных злоумышленников подвели к королю.
Шестеро холеных мужчин в богатых одеждах, забыв всю гордость и тени прославленных предков, бухнулись пред Варросом на колени, вымаливая пощаду, крича, что это лорд Сан-Сан — все шестеро дружно указывали дрожащими перстами в сторону седобородого старца — заставил их принять участие в богомерзком преступлении.
Разоблаченные отравители, растеряв весь свой лоск, готовы были рассказать в полном молчании присутствующих о всех злокозненных замыслах. Они, перебивая друг друга, поведали, что Сан-Сан, всего лишь слуга знаменитого мага Феорота Злосовершенного и древнего повелителя змей, которые забыли о давней вражде, ополчившись на общего врага — короля Лунгарзии Варроса.
Пленники кричали, вымаливая пощаду, такое, во что было просто трудно поверить, что в голове не укладывалось: о многоярусном подземном храме, о приношении в жертву мерзкому Змею, поселившемуся в подземельях под Грелиманусом, невинных младенцев, о том, что Змей в человечьем обличье пожирает еженощно самых красивых и знатных девушек, что все жители околдованы и уже и не люди даже, а подчиняющиеся воле двух злых чародеев зомби.
Лишь седобородый Сан-Сан стоял, гордо подняв голову, не отводя полного ненависти и бессильной злобы взгляда от побледневшего от подобных речей Варроса. Рука короля непроизвольно сжалась на украшенной огромным изумрудом рукояти меча. Восьмой пленник, юноша с гордым гербом прославленного рода, отец которого некогда встал плечом плечу рядом с Варросом против кровопийцы Мерналдита, стоял с бледным лицом, уставив взгляд вдаль, в никуда, словно все происходящее его не касалось.
Шестеро коленопреклоненных, плачущих заговорщиков, захлебываясь и перескакивая с одного на другое, торопясь выложить королю все, что знали и не знали, в надежде вымолить пощаду, обвиняли во всех грехах седобородого и друг друга, готовые вцепиться товарищу в бороду, лишь бы обелить самого себя.
— Прекратите, жалкие трусы! — вдруг на весь зал взревел Сан-Сан. — Чтобы сохранить свои никчемные жизни, мокрицы, вы готовы возводить напраслину и подлую клевету на достойнейших мужей! Будь проклят час, когда я связался с вами, подлые заячьи душонки! Я вас ненавижу и презираю даже больше, чем этого узурпатора-чужеземца. Но мне не нужны ваши ничтожные жизни — Варрос, вот кого я готов стереть с лица земли, даже ценой собственной жизни, лишь бы прекрасное небо Лунгарзии не осквернялось его презренным дыханием!
Седобородый поцеловал черный камень в своем перстне и быстро обвел им вокруг. Бирюзовый луч обежал зал, и встрепенувшиеся телохранителя короля, как и пораженные всем происходящим гости, замерли в самых глупых и неестественных позах. Даже птицы в саду прекратили пение, даже пылинки, казалось, замерли в лучах собирающегося на покой солнца.
Варрос успел вскочить с кресла и выхватить из ножен меч, но тоже замер, скованный невидимыми магическими оковами.
Мир словно остановился посреди мгновения, смолкли все звуки, померкли цвета.
Лишь седобородый маг Сан-Сан, расхохотавшись, распростер руки в стороны. Плащ мягко упал с его плеч. Лицо старца исказилось то ли от боли, то ли от жестокой злорадной усмешки, и вдруг богатые одежды лопнули на груди, а длинные седые волосы бороды опали к его ногам, словно пожелтевшие листья с осеннего дуба.
На глазах у многочисленных изумленных, напуганных и обездвиженных злым колдовством гостей, слуг и рабов происходило жуткое и отвратительное чудо — седобородый превращался в непредставимого монстра. А присутствующие в пиршественном зале, скованные древней магией волшебного черного опала, даже прославленные красные плащи, были не в силах пошевелиться, не могли произнести ни звука. Все, что им оставалось, это смотреть, как чародей превращается в гигантского — чуть ли не в два человечьих роста белошерстного дракона с могучими кенгурятами лапами и мощным, утыканным крепкими роговыми пластинами хвостом. Когти на передних лапах у перерождающегося мага не уступали ни размерами, ни остротой кривым австазийским пиратским кинжалам. Дорогая одежда слетела с монстра, и лишь золотой перстень с магическим камнем каким-то чудом держался на лапе.
Отвратительно и грозно ревя, не глядя на своих коленопреклоненных товарищей, дракон обошел их и направился к так же замершему и державшему бесполезный сейчас меч королю Варросу.
ГЛАВА ШЕСТАЯ (РЕТРОСПЕКТИВНАЯ)
Рассвет вовсю вступал в свои права, но густые кроны высоких с прямыми, как мачты, стволами деревьев задерживали солнечный свет.
Капитан Антиш открыл глаза и попытался резко встать. То ли помешали путы, то ли австазиец был еще очень слаб, но он повалился обратно на траву.
— Егиллох и Катамара, где я? — воскликнул пират.
Варрос посмотрел на него и злорадно усмехнулся:
— Ты сейчас в древней Лунгарзии. «Лорелла» затонула на моих глазах, вся команда повешена на реях зантарийских кораблей. Ты остался один.
— Кто ты? — поднял голову австазиец. — А… Я узнал тебя. Раб, который хотел сражаться…
Генбел проснулся, посмотрел на Варроса и связанного пирата, повернулся на другой бок и вновь захрапел. Варрос вернулся к разжиганию костра — подул на сухую веточку с маленьким цветком огня, прикрывая руками, чтобы пламя занялось.
— И зачем ты меня спас? — еще слабым голосом спросил пират. — Чтобы убить самолично?
— Чтобы убить, да, — не обернувшись, ответил Варрос. — Но не сейчас.
— И когда, если не секрет? — равнодушно произнес капитан Антиш.
— Когда научусь сражаться на мечах лучше тебя, — серьезно ответил Варрос, поворачиваясь к лежащему пирату. — Я убью тебя в честном бою. Не знаю когда, но знаю, что так будет.
— Хм, — усмехнулся австазиец, — тогда сейчас развяжи меня. Руки затекли.
Варрос внимательно посмотрел на него, молча подошел и распутал веревки.
— Хочешь бежать — беги, — сказал он. — Но втроем мы быстрее найдем дорогу.
Австазиец провел руками по волосам, ощупал одежду.
— У меня был кошелек, оставь его себе, — произнес Антиш. — А медальон верни, это память о моем отце.
Варрос молча протянул пирату золотую безделушку и повернулся к нему спиной, целиком поглощенный костром. Наконец огонь разгорелся как следует.
— Генбел, вставай, — распорядился Варрос. Хотя он был в троице самым юным, но сейчас чувствовал себя старше и вправе распоряжаться. — Иди принеси воды из ручья, он в той стороне. И нарви веток с кустов, чтобы листьев было побольше.
Варрос трофейным топором вырыл неподалеку от костра яму глубиной почти в фут, засыпал углями и присыпал их землей. На землю уложил толстый слой принесенных лунгарзийцем веток с узкими листьями длиной не больше мизинца, жалея, что поблизости нет, как на родном острове, широколистных деревьев. Затем аккуратно уложил на ветви очищенную рыбину, как учил Тарлак, тщательно обложил сверху ветками и засыпал землей. Сверху набросал углей.
— Скоро будем завтракать, — сообщил он спутникам и повернулся к Антишу:
— Идти сможешь?
— Попробую, — после некоторой паузы ответил пират. — И куда ты собираешься?
— В сторону от моря, — ответил Варрос. — Выйдем либо на дорогу, либо к поселку или к городу. Рано или поздно выйдем. Генбел, ты уверен, что мы в Лунгарзии?
— Скорее всего — да, — ответил лунгарзиец. — Вряд ли это Инвиргаль, там очень скалистое побережье. Если это север страны, то всюду должны быть заставы Рубежного Легиона. Но если нас вынесло к восточному берегу… Поселения там довольно редки.
— Ладно, разберемся, — буркнул Варрос.
Он посидел молча — следовало бы подождать подольше, чтобы рыба допрела. Но он уже два года не ел человеческой пищи, одну скудную осточертевшую баланду. Он разворошил угли, вырыл готовую рыбину. Запах мог свести с ума даже сытого.
Они съели рыбину, запили водой из ручья и встали.
— Нормально пойдешь? — поинтересовался Варрос у пирата.
— Да. Я вытерплю, и не через такое проходили… Пошли.
Через час блуждания по лесу они наконец вышли на дорогу.
— Куда пойдем? — спросил лунгарзиец.
Варрос мгновение подумал, остальные смотрели на него, словно признавали его главенство в маленькой группе.
— На восток, — решил Варрос и потопал по дороге, помахивая тяжелым топором, словно тростью.
Генбел подошел к австазийцу и предложил опереться на его плечо — лунгарзиец попал на «Лореллу» накануне рокового похода и не успел проникнуться к капитану пиратов лютой ненавистью. Антиш посмотрел на бывшего раба, тяжело вздохнул и воспользовался предложенной помощью. Так они и брели в дюжине шагов позади Варроса.
Примерно через два часа быстрой ходьбы, когда утомленный Антиш уже хотел просить о кратковременном привале, Варрос неожиданно остановился. Вдали, с правой стороны, у самой дороги, на деревьях висели три мертвеца. По всему видать, висели они уже не менее недели, воронье выклевало глаза.
— Твои собратья, пираты? — подождав спутников, спросил Варрос у Антиша.
— Нет, — глухим голосом ответил за него Генбел. — Это — лунгарзийцы. И по одежде, и по виду, обычные лунгарзийские крестьяне. Наверное, разбойники. Но почему в лесу? Преступников вешают в городах, на главной площади по решению судей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Последних слов лунгарзиец не слышал — он уже спал.
Варрос сидел и думал, привычно вслушиваясь в обманчивую тишину леса. До него доносилось лишь журчание воды, но это не был шум моря, от которого они отошли довольно далеко — видно, неподалеку протекал ручей.
Как так может получиться, что он, дикарь, потомок Леопарда, беглый раб-галерник станет королем столь большой и могущественной страны, как Лунгарзия? Не бред ли все эти сновидения? Но как расценить то, что дивный сон повторился — второй раз в жизни — именно тогда, когда он оказался на лунгарзийской земле?
Великие Зирива-ванат и Сугнун, он готов пройти через все испытания, и если эти сновидения правда, то он оправдает выбор мудрых богов.
Но для этого нужно выбраться из леса и добраться до Дапреза. И обязательно найти умелого учителя, чтобы овладеть всеми, самыми сокровенными секретами ведения боя — на мечах, топорах, дубинах. Он должен убить австазийца, лежавшего без памяти у его ног, в честном бою.
Варрос протянул руку и дотронулся до лба капитана Антиша. И понял, что тот просто спит. Жар пропал, пират дышит ровно и спокойно. Варрос проверил, надежны ли путы, и встал, потягиваясь, разминая затекшие руки.
Занимался рассвет, тьма потихоньку рассеивалась, уже можно было различать деревья. Варрос двинулся в сторону ручья, осторожно раздвигая ветви и радуясь, что давние навыки не выветрились из него за мрачные годы, проведенных в рабстве. Он шел практически беззвучно, как и полагается охотнику.
Наконец он вышел к заросшему кустарником берегу ручья и встал перед ним на колени. Последний раз он видел свое отражение в маленьком озерце среди родных гор. Сейчас он даже не представлял, как выглядит.
Но вместо своего отражения он увидел в чистой воде ручья толстобокую пучеглазую рыбину, замершую над каменистым дном. Варрос сам не понял, как кинжал оказался в руке, и в следующее мгновение металл вошел в воду, прямо в затылок лакомой добыче, которую хватит на завтрак не то что троим, а и шестерым.
Рыба забилась, брошенная в траву, жабры трепетали, рот разевался в предсмертной попытке надышаться.
Варрос усмехнулся и вновь стал на колени над берегом. Ничего от юношеской округловатой миловидности в нем не осталось — черты лица обострились, нос стал как у ястреба, серые глаза были бездонны и холодны, рыжеватая спутанная борода вызывала отвращение. Варрос, брезгливо поморщившись, опустил голову в чистую холодную воду. Затем потряс головой, смахивая жемчужные капли, и кинжалом выскоблил себе шею и щеки.
Встал. Лицо горело жаром.
— Здравствуй, древняя Лунгарзия, слава которой гремела по всему миру уже тогда, когда острова архипелага еще не поднялись из океанских глубин, — торжественно произнес он окружающему лесу. — Боги в сновидениях позвали меня сюда, и я пришел!
ГЛАВА ПЯТАЯ
Веселые возгласы в пиршественном зале мгновенно затихли, все посмотрели на седобородого, по гербу узнав в нем одного из аристократов города Грелиманус, что у дальних юго-восточных границ Лунгарзии.
— Радуйся, изверг, последние минуты! — злорадно-торжественно продолжал старец. — Сейчас ты умрешь, и будет на то воля великих древних богов, которых ты оскорбил, оставив их имена в беспамяти и прославляя лишь одних Зирива-ваната и Сугнуну, которые были всего-навсего дальними потомками великих богов, покровительствовавших Лунгарзии. Ты испил чашу терпения до последней капли, и гнев древних богов обрушится на тебя, поганый дикарь, не ведающий своих предков. И пусть мучения твои перед смертью будут ужасны!
Мрачная тишина повисла в просторном зале, до того полного радостных голосов и женских улыбок.
Варрос смотрел на старика, прищурив глаза, вспомнив, как на редких советах, на которые этот аристократ соизволял явиться, он всегда был источником свар и нудных споров. Варрос давно хотел прихлопнуть его могучей ладонью, как надоедливую козявку, и лишь уважение к сединам не позволяло королю исполнить желаемое.
— Ешьте же, гости проклятого древними богами тирана, пришедшие поклониться и возрадовать узурпатора. Ешьте эти яства, потому что это последнее, что вы видите в своей жизни! Вино было отравлено божьим провидением, рука человека лишь направлялась им, и не успею я договорить, как все вы падете от праведного гнева истинных богов!
Раздался женский визг, кто-то в ужасе бросил прямо на стол серебряный кубок, разбрызгивая изысканное вино, кто-то отпрянул, опрокинув резное кресло, кто-то бросился к дверям в сад, на воздух, чтобы стошнило, а кто-то замер, не в силах пошевелиться, словно высеченная из белейшего мрамора статуя.
Праздничный зал вмиг наполнился страхом, криком и тревогой, точно сама смерть явилась требовать свое место за накрытым столом.
Посол орнейских кланов в Лунгарзии Холамтан посмотрел в наполовину опустошенный кубок в своей руке, и, верно подумав, что раз все равно умирать, то перед смертью стоит урвать еще чуточку удовольствий, бесстрашно влил в себя остатки вина.
— Успокойтесь! — перекрыл крики ужаса мощный уверенный голос короля. — Я не позволю никому в мире напоить моих гостей отравленным вином. Я сам пил, вот мой пустой кубок, но я здоров, как всегда — смотрите на меня!
Все, словно зачарованные звуком его спокойного голоса, посмотрели на короля.
На лице Варроса не было ни малейшего признака тревоги или волнения.
Потихоньку все успокоились, лишь седобородый грелиманусец гневно тыкал в короля скрюченным от старости пальцем, унизанным перстнем с благородным черным опалом.
— Будь ты проклят, дикарь и убийца, ввергающий древнюю Лунгарзию в пропасть распутства и порока, изверг! Да будет проклято имя твое и потомков твоих до самых последних времен, когда всю землю скуют вечные льды и замрет всякая жизнь. Сгинешь ты все равно, мучимый страшными огненными болями, и кровь твоя по капле ссохнет, и тело сморщится до клочка никому не нужного пуха!
— Кранимар! — не обращая внимания на проклятия старца, позвал король. — Взять его под стражу. Вы наблюдали, кто не пригубил из бокалов, всех заметили?
— Да, мой повелитель, — склонился в поклоне военачальник красных плащей. — Восемь человек после вашего тоста в честь великого Зирива-ваната поставили свои кубки на место, не коснувшись губами вина.
— Садитесь на места, дорогие гости, — обратился ко всем присутствующим король Лунгарзии. — Вино было предусмотрительно заменено — вы пили неотравленный напиток и, надеюсь, по достоинству оценили его бесподобный вкус. Но все вы могли действительно корчиться сейчас в предсмертных муках, поскольку злоумышленники подло отравили вино, приготовленное на сегодняшний пир, собираясь отправить в Царство Теней меня и моих друзей, собравшихся здесь. Чистая случайность, а скорее милость великого Зирива-ваната, чей день мы сегодня празднуем, уберегли нас от неминуемой смерти. И сейчас мы допросим злоумышленников, целиком выдавших себя, поскольку не пригубили вина, которое, как они думали, было отравлено. А пока пусть рабы наполнят кубки вновь и выпьем за Зирива-ванату, уберегшего нас от жуткой и бесславной смерти.
— Слава великому Зирива-ванату! — искренне вскричали гости, поистине чудом избежавшие смерти.
Все с ненавистью смотрели на седобородого старца и еще семерых людей, которых воины в красных плащах, подталкивая мечами, подвели к королю для суда скорого и справедливого.
— Смерть подлым отравителям! — кричали даже те, кто всей душой жаждал гибели королю-чужеземцу. Отравить-то ведь хотели не только Варроса, возможно, и заслужившего такую смерть, но и всех, собравшихся сегодня в этом зале.
Плененных злоумышленников подвели к королю.
Шестеро холеных мужчин в богатых одеждах, забыв всю гордость и тени прославленных предков, бухнулись пред Варросом на колени, вымаливая пощаду, крича, что это лорд Сан-Сан — все шестеро дружно указывали дрожащими перстами в сторону седобородого старца — заставил их принять участие в богомерзком преступлении.
Разоблаченные отравители, растеряв весь свой лоск, готовы были рассказать в полном молчании присутствующих о всех злокозненных замыслах. Они, перебивая друг друга, поведали, что Сан-Сан, всего лишь слуга знаменитого мага Феорота Злосовершенного и древнего повелителя змей, которые забыли о давней вражде, ополчившись на общего врага — короля Лунгарзии Варроса.
Пленники кричали, вымаливая пощаду, такое, во что было просто трудно поверить, что в голове не укладывалось: о многоярусном подземном храме, о приношении в жертву мерзкому Змею, поселившемуся в подземельях под Грелиманусом, невинных младенцев, о том, что Змей в человечьем обличье пожирает еженощно самых красивых и знатных девушек, что все жители околдованы и уже и не люди даже, а подчиняющиеся воле двух злых чародеев зомби.
Лишь седобородый Сан-Сан стоял, гордо подняв голову, не отводя полного ненависти и бессильной злобы взгляда от побледневшего от подобных речей Варроса. Рука короля непроизвольно сжалась на украшенной огромным изумрудом рукояти меча. Восьмой пленник, юноша с гордым гербом прославленного рода, отец которого некогда встал плечом плечу рядом с Варросом против кровопийцы Мерналдита, стоял с бледным лицом, уставив взгляд вдаль, в никуда, словно все происходящее его не касалось.
Шестеро коленопреклоненных, плачущих заговорщиков, захлебываясь и перескакивая с одного на другое, торопясь выложить королю все, что знали и не знали, в надежде вымолить пощаду, обвиняли во всех грехах седобородого и друг друга, готовые вцепиться товарищу в бороду, лишь бы обелить самого себя.
— Прекратите, жалкие трусы! — вдруг на весь зал взревел Сан-Сан. — Чтобы сохранить свои никчемные жизни, мокрицы, вы готовы возводить напраслину и подлую клевету на достойнейших мужей! Будь проклят час, когда я связался с вами, подлые заячьи душонки! Я вас ненавижу и презираю даже больше, чем этого узурпатора-чужеземца. Но мне не нужны ваши ничтожные жизни — Варрос, вот кого я готов стереть с лица земли, даже ценой собственной жизни, лишь бы прекрасное небо Лунгарзии не осквернялось его презренным дыханием!
Седобородый поцеловал черный камень в своем перстне и быстро обвел им вокруг. Бирюзовый луч обежал зал, и встрепенувшиеся телохранителя короля, как и пораженные всем происходящим гости, замерли в самых глупых и неестественных позах. Даже птицы в саду прекратили пение, даже пылинки, казалось, замерли в лучах собирающегося на покой солнца.
Варрос успел вскочить с кресла и выхватить из ножен меч, но тоже замер, скованный невидимыми магическими оковами.
Мир словно остановился посреди мгновения, смолкли все звуки, померкли цвета.
Лишь седобородый маг Сан-Сан, расхохотавшись, распростер руки в стороны. Плащ мягко упал с его плеч. Лицо старца исказилось то ли от боли, то ли от жестокой злорадной усмешки, и вдруг богатые одежды лопнули на груди, а длинные седые волосы бороды опали к его ногам, словно пожелтевшие листья с осеннего дуба.
На глазах у многочисленных изумленных, напуганных и обездвиженных злым колдовством гостей, слуг и рабов происходило жуткое и отвратительное чудо — седобородый превращался в непредставимого монстра. А присутствующие в пиршественном зале, скованные древней магией волшебного черного опала, даже прославленные красные плащи, были не в силах пошевелиться, не могли произнести ни звука. Все, что им оставалось, это смотреть, как чародей превращается в гигантского — чуть ли не в два человечьих роста белошерстного дракона с могучими кенгурятами лапами и мощным, утыканным крепкими роговыми пластинами хвостом. Когти на передних лапах у перерождающегося мага не уступали ни размерами, ни остротой кривым австазийским пиратским кинжалам. Дорогая одежда слетела с монстра, и лишь золотой перстень с магическим камнем каким-то чудом держался на лапе.
Отвратительно и грозно ревя, не глядя на своих коленопреклоненных товарищей, дракон обошел их и направился к так же замершему и державшему бесполезный сейчас меч королю Варросу.
ГЛАВА ШЕСТАЯ (РЕТРОСПЕКТИВНАЯ)
Рассвет вовсю вступал в свои права, но густые кроны высоких с прямыми, как мачты, стволами деревьев задерживали солнечный свет.
Капитан Антиш открыл глаза и попытался резко встать. То ли помешали путы, то ли австазиец был еще очень слаб, но он повалился обратно на траву.
— Егиллох и Катамара, где я? — воскликнул пират.
Варрос посмотрел на него и злорадно усмехнулся:
— Ты сейчас в древней Лунгарзии. «Лорелла» затонула на моих глазах, вся команда повешена на реях зантарийских кораблей. Ты остался один.
— Кто ты? — поднял голову австазиец. — А… Я узнал тебя. Раб, который хотел сражаться…
Генбел проснулся, посмотрел на Варроса и связанного пирата, повернулся на другой бок и вновь захрапел. Варрос вернулся к разжиганию костра — подул на сухую веточку с маленьким цветком огня, прикрывая руками, чтобы пламя занялось.
— И зачем ты меня спас? — еще слабым голосом спросил пират. — Чтобы убить самолично?
— Чтобы убить, да, — не обернувшись, ответил Варрос. — Но не сейчас.
— И когда, если не секрет? — равнодушно произнес капитан Антиш.
— Когда научусь сражаться на мечах лучше тебя, — серьезно ответил Варрос, поворачиваясь к лежащему пирату. — Я убью тебя в честном бою. Не знаю когда, но знаю, что так будет.
— Хм, — усмехнулся австазиец, — тогда сейчас развяжи меня. Руки затекли.
Варрос внимательно посмотрел на него, молча подошел и распутал веревки.
— Хочешь бежать — беги, — сказал он. — Но втроем мы быстрее найдем дорогу.
Австазиец провел руками по волосам, ощупал одежду.
— У меня был кошелек, оставь его себе, — произнес Антиш. — А медальон верни, это память о моем отце.
Варрос молча протянул пирату золотую безделушку и повернулся к нему спиной, целиком поглощенный костром. Наконец огонь разгорелся как следует.
— Генбел, вставай, — распорядился Варрос. Хотя он был в троице самым юным, но сейчас чувствовал себя старше и вправе распоряжаться. — Иди принеси воды из ручья, он в той стороне. И нарви веток с кустов, чтобы листьев было побольше.
Варрос трофейным топором вырыл неподалеку от костра яму глубиной почти в фут, засыпал углями и присыпал их землей. На землю уложил толстый слой принесенных лунгарзийцем веток с узкими листьями длиной не больше мизинца, жалея, что поблизости нет, как на родном острове, широколистных деревьев. Затем аккуратно уложил на ветви очищенную рыбину, как учил Тарлак, тщательно обложил сверху ветками и засыпал землей. Сверху набросал углей.
— Скоро будем завтракать, — сообщил он спутникам и повернулся к Антишу:
— Идти сможешь?
— Попробую, — после некоторой паузы ответил пират. — И куда ты собираешься?
— В сторону от моря, — ответил Варрос. — Выйдем либо на дорогу, либо к поселку или к городу. Рано или поздно выйдем. Генбел, ты уверен, что мы в Лунгарзии?
— Скорее всего — да, — ответил лунгарзиец. — Вряд ли это Инвиргаль, там очень скалистое побережье. Если это север страны, то всюду должны быть заставы Рубежного Легиона. Но если нас вынесло к восточному берегу… Поселения там довольно редки.
— Ладно, разберемся, — буркнул Варрос.
Он посидел молча — следовало бы подождать подольше, чтобы рыба допрела. Но он уже два года не ел человеческой пищи, одну скудную осточертевшую баланду. Он разворошил угли, вырыл готовую рыбину. Запах мог свести с ума даже сытого.
Они съели рыбину, запили водой из ручья и встали.
— Нормально пойдешь? — поинтересовался Варрос у пирата.
— Да. Я вытерплю, и не через такое проходили… Пошли.
Через час блуждания по лесу они наконец вышли на дорогу.
— Куда пойдем? — спросил лунгарзиец.
Варрос мгновение подумал, остальные смотрели на него, словно признавали его главенство в маленькой группе.
— На восток, — решил Варрос и потопал по дороге, помахивая тяжелым топором, словно тростью.
Генбел подошел к австазийцу и предложил опереться на его плечо — лунгарзиец попал на «Лореллу» накануне рокового похода и не успел проникнуться к капитану пиратов лютой ненавистью. Антиш посмотрел на бывшего раба, тяжело вздохнул и воспользовался предложенной помощью. Так они и брели в дюжине шагов позади Варроса.
Примерно через два часа быстрой ходьбы, когда утомленный Антиш уже хотел просить о кратковременном привале, Варрос неожиданно остановился. Вдали, с правой стороны, у самой дороги, на деревьях висели три мертвеца. По всему видать, висели они уже не менее недели, воронье выклевало глаза.
— Твои собратья, пираты? — подождав спутников, спросил Варрос у Антиша.
— Нет, — глухим голосом ответил за него Генбел. — Это — лунгарзийцы. И по одежде, и по виду, обычные лунгарзийские крестьяне. Наверное, разбойники. Но почему в лесу? Преступников вешают в городах, на главной площади по решению судей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25