Внезапный удар ошеломляет, сеет панику.
- Огонь! - скомандовал я.
Дружно затрещали наши автоматы. Несколько фашистских солдат сразу упало, а остальные - я даже не поверил своим глазам - вместо того, чтобы залечь или развернуться в цепь, бросили оружие и подняли руки. Танки остановились, из люков высунулись танкисты, махая белыми платками
Что за чертовщина? Почему сдаются, чего испугались?
Трое наших автоматчиков вышли из дома и, держа оружие наготове, направились к гитлеровцам. Мы для острастки дали еще несколько очередей из автоматов. Вскоре автоматчики вернулись и привели с собой фашистского офицера, который немного говорил по-русски.
Из его объяснений мы поняли, что это подразделение оторвалось от своей части и второй день блуждает по окрестным лесам и болотам. Потеряв надежду соединиться со своими, гитлеровцы решили при первой возможности сдаться в плен.
Генералу армии Говорову я не рискнул докладывать об этом случае, но член Военного совета фронта каким-то образом узнал обо всем и сделал мне выговор за беспечность.
- Если бы гитлеровцы знали, что в доме находится командующий армией, они не стали бы сдаваться в плен, - говорил член Военного совета. - Все могло кончиться для вас очень печально.
В течение 18 и 19 января соединения 108-го и 122-го стрелковых корпусов продолжали наступление и овладели населенными пунктами Кипень и Ропша, Войска 42-й армии штурмом заняли Красное Село. Передовые подразделения нашей подвижной группы отчетливо слышали шум боя, который вели теснящие противника части 42-и армии.
В 21 час 19 января мне сообщили, что в районе Русско-Высоцкое, восточное Ропши полразделения 462-го полка 168-й стрелковой дивизии встретились с подвижной группой 42-й армии, наступавшей с красносельского направления. А 20 января попавшие в окружение фашистские части были полностью ликвидированы.
Тяжелое поражение, нанесенное петергофско-стрельнинской группировке врага, создало благоприятные предпосылки для дальнейшего развития наступательной операции.
Командование Ленинградского фронта поставило перед войсками задачу: ударом в юго-западном направлении перерезать пути отхода противника на Нарву, отбросить его в лесисто-болотистый район южнее Кингисеппа, Сиверской и там уничтожить.
По приказу командующего фронтом 24 января мы передали 108-й корпус 42-й армии. Взамен его в нашу армию вошел 109-й стрелковый корпус. Перегруппировку произвели быстро. Я поехал в один из корпусов, начальник штаба армии генерал Кокорев - в другой. Мы лично руководили перегруппировкой с тем, чтобы уже на следующий день продолжить наступление.
С рубежа железной дороги Гатчина - Кингисепп войска армии повернули фронт на запад. Таким образом, в целом мы совершили поворот на 180°.
Командирам соединений было приказано усилить темп наступления, не прекращать активных действий ни днем ни ночью, наращивать удары путем своевременного ввода в бой резервов.
Отступающий противник минировал и разрушал мосты и дороги, оставлял в населенных пунктах большое количество мин-"сюрпризов". Характерен, например, такой случай, показывающий, какую высокую бдительность должны были проявлять наши войска.
Солдаты 3-го дивизиона 409-го артполка 131-й стрелковой дивизии, которой командовал полковник Романенко, нашли немецкою радиостанцию, вполне исправную с виду. Внимательно осмотрели ее. Казалось, все в порядке. Но коммунист рядовой Мухин предложил снять заднюю крышку.
- Кто знает, может, фашисты где-нибудь мину пристроили. Что-то подозрительна мне эта исправная рация, - сказал он.
Солдаты сняли заднюю крышку и действительно обнаружили мину, которая была положена на место, где обычно помещается батарея питания. Нитки от чеки мины шли к рычажкам настройки. Стоило повернуть любой из этих рычажков, как произошел бы взрыв.
Коварство врага не знало границ. Однажды рядовой 402-го полка 168-й стрелковой дивизии Дубнов при входе в один из домов освобожденного от врага населенного пункта случайно наступил на целлулоидовую коробочку, оклеенную желтой бумагой. Коробочка моментально вспыхнула. Из нее брызнула какая-то дымящаяся жидкость. У Дубнова началось слезотечение и кровохарканье. Солдата пришлось отправить в медпункт.
Однако ни ожесточенное сопротивление, ни подлые уловки врага не могли задержать быстрого продвижения наших войск.
27 января соединения 122-го корпуса овладели укрепленным пунктом Волосово.
Страшная картина предстала здесь нашим глазам. Прежде чистый и живописный дачный поселок был сильно разрешен. На запорошенных снегом пепелищах торчали черные печные трубы. Уцелевшие дома глядели темными впадинами выбитых окон.
Гитлеровцы учинили в Волосово зверские расстрелы советских людей, всячески издевались над местными жителями. У меня сохранилась фотография шестнадцатилетней волосовской школьницы Нади Тугановой, простой, скромной советской девушки. Надя поддерживала связь с партизанским отрядом товарища Сергея. По поручению партизан она поступила работать на немецкою почту, добывала ценные разведывательные сведения.
Незадолго до начала нашего наступления фашисты произвели в Волосово массовые аресты. Попала в гестаповский застенок и Надя Туганова. Ее избивали, пытали электрическим током, но мужественная девушка не выдала партизан.
23 января фашисты повезли 14 заключенных, подозреваемых в связях с партизанами, на расстрел в Терпелицкий лес. Всех их по очереди подводили к заранее вырытым ямам и расстреливали в упор. Гитлеровец, который стрелял в Надю, был пьян и промахнулся. Пуля попала Тугановой в шею. Потеряв сознание, девушка упала. Через некоторое время она очнулась и услышала шум мотора подъехавшего автомобиля: фашисты привезли еще двух девушек, приговоренных к расстрелу. Одна из них крикнула:
- Стреляй скорее, проклятый фашист!
Грянули выстрелы, и гитлеровцы уехали за новыми жертвами.
С громадным трудом выбралась Надя из могилы и добралась до дому, где ее спрятала мать. Так молодой партизанке удалось спастись.
Политработники армии позаботились, чтобы о зверствах гитлеровцев стало известно во всех частях и соединениях. Ненависть к врагу, горячее стремление быстрее изгнать фашистских захватчиков с родной земли увлекали воинов вперед. Трудно перечислить примеры подлинного героизма, проявленного в этих боях. Мне запомнился лаконичный доклад командира 98-й стрелковой дивизии о подвиге бойцов взвода лейтенанта Травина. Взвод оседлал дорогу, по которой двигались, пытаясь прорваться на запад, до 600 гитлеровских солдат, три танка и 4 штабных автобуса. Наши бойцы не отступили перед численно превосходящим противником. Завязался бой, в котором фашисты потеряли 250 человек убитыми и ранеными. Но погиб и весь взвод вместе со своим отважным командиром.
В конце января наша армия вышла к реке Луга. Тут же получили задачу прорвать промежуточный рубеж обороны противника по западному берегу реки на фронте Куровицы, Киноши, ко 2 февраля выйти на рубеж реки Нарвы и захватить плацдармы севернее и южнее города Нарвы. Таким образом, на правом крыле армии, где действовал 43-й корпус, предстояло форсировать две, а на левом крыле приданному нам 122-му корпусу - даже три крупные водные преграды, на которых немцы подготовили рубежи обороны.
Противник на кингисеппском направлении имел 61, 70 и 225-ю пехотные, 10-ю авиационно-полевую дивизии и моторизованную дивизию "Норланд". А в конце января из Югославии сюда прибыла моторизованная дивизия СС "Нидерланды".
К исходу 31 января войска 2-й ударной армии переправились через реку Луга. Враг оказывал яростное сопротивление. Особенно упорно оборонял он город Кингисепп, где нам приходилось отбивать буквально каждый дом. Все же 109-й корпус в результате умелого обходного маневра и ночного штурма 1 февраля овладел городом.
Продолжая энергичное преследование противника, 3 февраля войска армии вышли к реке Нарве, а на отдельных участках наши передовые отряды на плечах противника переправились на западный берег и захватили небольшие плацдармы.
До середины февраля шли ожесточенные бои, в результате которых мы расширили плацдарм по фронту до 18 и в глубину до 15 километров. Однако армия не выполнила задачу овладеть рубежом станции Иыхви, Атсалама, Иыуга, Кауки, а в дальнейшем железной дорогой от Озели до Муства. Не сумели мы к 17 февраля освободить и город Нарву. Военный совет фронта по этому поводу выразил большое неудовольствие. Не раз после этого пришлось мне выслушивать справедливые упреки командующего фронтом.
Главной причиной неудачи явилось не столько сопротивление врага, сколько серьезные недостатки в организации наступления и в управлении войсками со стороны штабов, командиров всех степеней, и прежде всего командарма и командиров корпусов. Немалую роль сыграли также наши благодушие и обольщение успехами боев до выхода к реке Нарве.
Во второй половине февраля на нарвском плацдарме попал под сильный обстрел генерал армии Л. А. Говоров. Случилось это так: он приехал ко мне на НП и предложил отправиться в корпус генерала Н. П. Симоняка.
- Товарищ командующий, днем по плацдарму ездить опасно, - предупредил я.
- Ничего, я старый артиллерист, знаю, как стреляют немцы, - хладнокровно произнес Говоров, поглаживая коротко подстриженные жесткие усы. - Поехали.
Мы отправились на двух автомашинах. В передней ехал Говоров, во второй я. За рекой Нарвой противник заметил нас и открыл огонь. Но все же нам удалось благополучно проскочить до командного пункта генерала Симоняка. Командующий фронтом неторопливо вышел из автомобиля. Он был, как всегда, совершенно спокоен, словно и не заметил недавней опасности.
Обратно возвратились вечером, когда стемнело. Генерал Говоров остался ужинать.
Мы зашли в столовую Военного совета. Пока официантка накрывала на стол, я вышел в соседнюю комнату и неожиданно услышал из-за неплотно прикрытой двери негромкий смех командующего. Это было необычно. Говоров редко смеялся, и мало кто замечал улыбку на его строгом, волевом лице.
Вернувшись в столовую, я увидел, что командующий фронтом забавляется с кошкой. Наверное, у меня был очень удивленный вид, потому что Говоров тотчас же оборвал смех, словно смутившись, и сказал немного суховатым тоном:
- Эта кошка хоть кого заставит смеяться. Ишь ты - служит, как собака!
Больше в тот вечер он ни разу не улыбнулся и даже не взглянул на кошку. А укладываясь спать, распорядился:
- Все-таки запретите своим офицерам без особой нужды днем ездить по плацдарму. Это действительно опасно.
В начале марта, когда быстро наступившая весна за несколько дней согнала снег, а в землянках стало особенно сыро и неуютно, мы наметили произвести смену гвардейского корпуса, оборонявшегося на плацдарме.
Этот трудный участок должен был занять 109-й стрелковый корпус генерал-лейтенанта Н. И. Алферова. Дивизии корпуса были укомплектованы личным составом почти до штатной численности. Находясь в армейском резерве, люди хорошо отдохнули.
Смена частей проходила, разумеется, ночью. Корпус переправлялся на плацдарм по четырем мостовым переправам. Две дивизии были уже на западном берегу Нарвы, а генерал Алферов со своим штабом и с дивизией второго эшелона направлялся к переправам, когда гитлеровцы нанесли внезапный удар по флангам корпуса.
Услышав шум близкого боя, я не сразу понял, что происходит.
Попытался связаться с Н. И. Алферовым, но безуспешно, очевидно, сопровождавшие его радисты не включили радиостанцию. Оставшийся на старом командном пункте начальник штаба корпуса полковник Максимовский ничего не мог доложить: обстановка на плацдарме ему тоже была не ясна.
Тогда я позвонил генералу Симоняку, командиру сменяемого корпуса.
- У меня тихо. Противник никакой активности не проявляет, - доложил он. Бой идет где-то позади нас.
Что такое? Может быть, Симоняк не знает, что творится у него в соединениях. Для проверки позвонил командирам трех дивизий гвардейского корпуса Борщеву, Щеглову и Радыгину. Они подтвердили:
- У нас все спокойно. Ждем смены. Бой идет, наверное, в районе переправ.
Я связался с комендантами переправ, и те сообщили, что бой завязался на плацдарме, в нескольких километрах от берега. Туда только что проехал генерал Алферов.
Очень некстати позвонил командующий фронтом.
- Что творится на плацдарме? - спросил он.
Мне пришлось ответить, что обстановка еще неясна, известно только, что там идет бой.
- Смотрите, чтобы своих не побили, - предупредил генерал Говоров и приказал: - Как только разберетесь в обстановке, немедленно доложите...
Наконец-то отозвался Алферов. Он сообщил, что его две дивизии, двигавшиеся в первом эшелоне, ведут встречный бой с противником между командным пунктом генерала Симоняка и берегом реки Нарвы.
- Численность противника пока трудно установить, но похоже, что прорвались несколько полков, - докладывал Н. И. Алферов. - Сейчас мы погнали фашистов обратно. Захвачены пленные.
- Доставьте их ко мне, - распорядился я. в Вскоре привели шестерых пленных гитлеровских офицеров. Для допроса я вызывал их по одному.
Только теперь стало понятно, что произошло на плацдарме. Противник силами четырех пехотных полков, воспользовавшись тем, что наша оборона на флангах была неплотной, неожиданным ударом в стыки прорвался с двух сторон к центру плацдарма и намеревался, захватив переправы, окружить корпус генерала Симоняка, все три дивизии которого строили оборону в один эшелон.
Осуществлению намерений противника помешали соединения генерала Алферова. Гитлеровцы не ожидали встречи с еще двумя полнокровными дивизиями. Прорвавшиеся пехотные полки понесли большие потерн и в беспорядке отошли на исходные позиции.
Нетрудно, однако, представить, что могло произойти, если бы гитлеровское командование осуществило прорыв накануне смены наших частей. Корпус генерала Симоняка оказался бы в очень опасном положении, и, возможно, мы потеряли бы плацдарм. Все обошлось благодаря чистой случайности.
Анализируя причины допущенной оплошности, нельзя не отметить в первую очередь слабость нашей разведки. Нам не было известно о том, что против флангов обороны 30-го гвардейского стрелкового корпуса противник заблаговременно сосредоточил свои резервы. Командиры дивизий первого эшелона проявили непростительную беспечность. В полках люди ожидали отвода в тыл и снизили бдительность. Такие далеко не лестные для себя выводы нам пришлось сделать из этого ночного встречного боя на плацдарме.
За время наступательной операции, начавшейся 14 января 1944 года, 2-я ударная армия прошла с боями до 150 километров, продвигаясь в среднем по 7 - 8 километров в сутки. В отдельные дни темп продвижения доходил до 20 - 22 километров.
Была освобождена значительная территория, временно оккупированная врагом. Мы вступили на землю Советской Эстонии.
В ходе наступления было нанесено тяжелое поражение 18-й армии противника. Советские войска полностью освободили от вражеской блокады Ленинград, изгнали захватчиков из пределов Ленинградской области и очистили часть Калининской.
Я не могу сейчас без улыбки читать объемистую книгу небезызвестного гитлеровского генерала Курта Типпельскирха, который утверждает, будто немецкое командование никогда не располагало под Ленинградом "силами, достаточными для ликвидации русского плацдарма в районе Ораниенбаума, которому оказывали огневую поддержку форты Кронштадта и превращенные в плавучие батареи русские военные корабли"1.
Курт Типпельскирх в свое время был начальником главного разведывательного управления немецкого генерального штаба и не мог не знать группировку сторон под Ленинградом. Известно ему и то, что командование группы армий "Север" находило силы, чтобы в конце 1941 года наступать к Ладожскому озеру, на Тихвин н Малую Вишеру.
Следовательно, причина того, что. гитлеровцам не удалось ликвидировать ораниенбаумский плацдарм, кроется отнюдь не в нашем превосходстве в силах.
Но может быть, немецко-фашистское командование недооценило значение плацдарма? Нет. оно прекрасно понимало роль "ораниенбаумского пятачка". К. Типпельскирх пишет: "...Владея ораниенбаумским и волховским плацдармами, а также выступом юго-восточнее Ленинграда, они (советские войска. - И. Ф.) имели в своем распоряжении три исходных района, исключительно благоприятных для организации наступления на фронте 18-й армии"2.
Так в чем же дело? Почему фашисты не сумели ликвидировать ораниенбаумский плацдарм? Да потому только, что это оказалось им, как говорится, не по зубам. хотя превосходство в силах в течение двух лет войны здесь было на их стороне.
"Русских было больше, а сила - солому ломит" - так объясняет поражение фашистов под Ленинградом К.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28