После спектакля от имени советской военной администрации я устроил прием в честь Вильгельма Пика. Большой зал нашею здания до отказа заполнили гости из Берлина, представители местных властей, труппа театра. После моего краткого приветствия слово взял наш дорогой гость.
- Товарищи, друзья, - начал он. - Два вечера мы смотрели на сцене возрожденного театра гениальное произведение нашего Гете. Два вечера мы были во власти его героев. Я благодарю наших замечательных мастеров искусств и тех, кто подарил театру жизнь! Слов нет, наши художники сцены создали замечательный спектакль, достойный памяти великого поэта. Но для меня, а я хочу думать, что не только для меня, восстановление театра, его торжественное открытие, наконец, первый спектакль не только эстетическое наслаждение. Это вместе с тем и символ крепнущей дружбы между немецким и советским народами. Помните, Фауст произносит чудесные слова, исполненные глубокого смысла: "Добро всегда приносит богатый плод". Добро, которое сделали нам наши советские товарищи, подняв из руин театр Веймара, уже дало замечательные плоды, и я убежден, даст еще большие. Думаю, было бы превосходно назвать театр Веймара "фройндшафт" дружба!
В зале раздался гром аплодисментов, со всех концов послышалось: "Фройндшафт!"
Товарищ Пик вдохновенно говорил о Коммунистической партии и правительстве Советского Союза, отдавал дань их миролюбивой политике, восторгался гуманностью Советской Армии, благодарил за избавление немецкого народа от гитлеровской тирании.
- Спасибо, дорогие веймарцы, зато, что вы возродили классический немецкий театр! - сказал Пик в заключение. - Никогда не забывайте друзей, которые помогли вернуть театр нашему народу!
В тот вечер было произнесено еще много речей, поднято много тостов за процветание искусства, за успешное строительство новой Германии.
В четвертом часу утра прием закончился. Я предложил товарищу Пику отдохнуть. Он посмотрел на меня широко раскрытыми глазами:
- Что вы, генерал, разве сейчас до отдыха? Я не только не устал, а, кажется, помолодел! Нет-нет, благодарю, слишком много впечатлений, не до сна теперь.
Мы провожаем Вильгельма Пика до подъезда. Он со всеми тепло прощается. Для каждого находит задушевное слово.
Последнему пожал руку мне:
- Что сказать вам на прощание?.. В "Фаусте" есть строки:
"Мы отличились, как могли, - ты только труд наш похвали!"
- Хвалю, дорогой Иван Васильевич. Большое спасибо за все хорошее, что вы сделали и еще сделаете для нас1 Передайте вашим солдатам и офицерам мой теплый привет и добрые пожелания!..
В 1951 году я распрощался с Веймаром и выехал в Советский Союз. Командовал войсками Восточно-Сибирского военного округа, был заместителем командующего в Киевском военном округе.
Но где бы я ни находился, чем бы ни был занят, меня всегда тянуло в места, по которым прошел с боями. И вот недавно совершил поездку по фронтовым дорогам 50-й армии.
Много мыслей навеял этот путь. Вспомнил декабрь 1941 года. Армия в упорных боях под Тулой разгромила войска гитлеровского генерала Гудериана. Нас ожидало новое сражение за Калугу, город Циолковского.
Ночью пересек замерзшую Оку, въехал в город. С группой офицеров штаба мы побывали в домике Циолковского, на его могиле. Небо озаряли вспышки орудийных выстрелов. Это зенитчики вели огонь по фашистским самолетам. А мы в торжественном молчании стоим у праха великого ученого. Но пора в путь. Молча прощаемся с могилой Константина Эдуардовича...
Это было восемнадцать лет назад. И вот теперь передо мной снова заблестело зеркало Оки. В декабрьские морозы 1941 года она была по-военному сурова, а вот теперь Ока почти неслышно катит свои воды, и кажется, ничто не может нарушить ее величавый путь.
Мой спутник Василий Павлович Акимов, давний приятель К. Э. Циолковского, ныне директор Дома-музея ученого, рассказывает:
- Здесь любил гулять Константин Эдуардович. Катался по льду Оки на коньках. Ученый любил шутя говорить: "Много толкуем о здоровье. Будь моя власть, издал бы закон: хочешь быть здоровым -становись на коньки!" Удивительный был человек! Бывало, посмотришь, как ездит на велосипеде, как быстро орудует рубанком или пилой, копает землю в своем маленьком садике, и кажется, старость отступила от него, испугалась этого великого и неутомимого труженика.
Медленным шагом идем по берегу. Василий Павлович с увлечением рассказывает все новые и новые истории из жизни своего замечательного земляка. Одна история примечательнее другой.
Свернули влево. Гористая дорога привела на окраину города. Перед нами небольшой одноэтажный дом.
- Вот мы и у цели,- говорит Акимов. -Это дом Константина Эдуардовича. В нем живет его семья.
Давно хотел познакомиться с семьей ученого. Входим в дом. В уютной комнате нас встречает немолодая женщина. На ней темное платье с кружевным воротничком. Плечи покрыты белым платком ажурной вязки. Гладкий волос подстрижен коротко, слегка тронут инеем седины. Из-под пушистых бровей смотрят умные, чистые глаза.
Здороваюсь. Называю свою фамилию.
Гостеприимная хозяйка, дочь Циолковского Мария Константиновна Костина, улыбаясь протягивает мне руку:
- Откровенно говоря, люблю военных. Это, видимо, наследственное. Ведь и отец всегда был рад встречам с военными товарищами.
Мария Константиновна приглашает сесть.
- Как чувствуете себя? - спрашиваю.
- Как можно чувствовать себя в шестьдесят пять лет? Пенсионерка, и все. Правда, еще храбрюсь...
Есть люди, обладающие чудесным качеством - огромной притягательной силой. Такой оказалась и Мария Константиновна. Ее мягкий, немного картавящий и тихий голос, приятная улыбка, ласковый взгляд, наконец, дар замечательной рассказчицы создают атмосферу непринужденности и теплоты.
- У Константина Эдуардовича,- рассказывает Мария Константиновна,- я вторая дочь. Из шестерых детей осталась одна.
Знакомимся с внуками Циолковского. Вера Вениаминовна Костина - старшая внучка. Она инженер-метеоролог. Мария Вениаминовна Самбурова - педагог, преподает русский язык и литературу в школе имени своего деда. Младший внук журналист Алексей Вениаминович Костин.
- Еще не все,-улыбаясь, замечает Мария Константиновна и знакомит нас с Леночкой Костиной и Сергеем Самбуровым. Это правнуки Циолковского. Им обоим по семи лет.
В доме Циолковского все дышит его именем. Здесь с огромной любовью чтут память отца, деда и прадеда. Мария Константиновна вспоминает:
- Отец очень любил детей. Но он никогда не баловал нас. Приучал к труду, самостоятельности. Это помогало нам в жизни. Не хвалясь, скажу - добрые качества Константина Эдуардовича унаследовали и его внуки, и даже маленькие правнуки.
Слушая собеседницу, я думал о величии Циолковского - одного из прекраснейших людей земли русской, в ком органично сочетались гениальность и простота. Естественно, что вся наша дальнейшая беседа была посвящена Константину Эдуардовичу Циолковскому.
Зашел разговор об Октябрьской революции и первых годах Советской власти. Мария Константиновна припомнила такой случай.
- В восемнадцатом году это было. К отцу как-то зашел меньшевик. Беседуя с Константином Эдуардовичем, он стал упрекать большевиков в непоследовательности, зачем, мол, создают Красную Армию, "Не надо было распускать царскую армию, - доказывал непрошеный гость.-Ведь она могла превосходно существовать, и тогда отпала бы надобность заключать кабальный Брестский мир!"
- Глупцами были бы большевики, - оборвал его Циолковский, - если бы не стали создавать свою армию. Будь по-вашему, всякие алтынниковы, Кожевниковы и прочие толстосумы со всеми их прихвостнями давно бы повесили большевиков на фонарных столбах! Владимир Ильич Ленин - мудрейший человек, он смотрит далеко вперед!.. И вообще прошу вас больше не тревожить меня своими визитами. Можете везде, на всех перекрестках кричать: Циолковский большевик! Циолковский за Ленина! Да, да, кричите! Этим вы мне окажете огромную честь.
А Василий Павлович Акимов рассказал о другом любопытном факте, который помог мне дорисовать в своем воображении портрет ученого.
- Помню, с каким ликованием Циолковский встретил весть об Октябрьской революции. Он точно помолодел, буквально преобразился. В ту пору в бывшем губернаторском здании разместился первый Калужский губернский Совет. Меня избрали заместителем председателя. И вот однажды явился к нам Константин Эдуардович и этакими выспренними словами начинает речь: "Я, Василий Павлович, явился, чтобы в вашем лице поздравить действительно пролетарскую, действительно трудовую Советскую власть. Я очень доволен ею. По душе мне Владимир Ильич Ленин. Сильный человечище!.."
Мария Константиновна вспоминала далекие годы юности, дружбу с отцом, последние дни его жизни. Она вынула из ящика письменного стола несколько писем Константина Эдуардовича.
- Отец писал мне их в тысяча девятьсот тринадцатом году, когда я учительствовала в деревне Богородицкое, Мосальского уезда. В них он - весь, как есть.
Мария Константиновна подает мне одно из писем, любезно разрешает прочитать. На конверте рукой Циолковского аккуратно выведены три буквы: "Е. В. Р."
- Как понять это?
Мария Константиновна улыбается:
- Отец любил шутить. На конвертах писем, адресованных мне, он обычно писал эти буквы, означавшие "Ее высокородию".
Вот текст письма: "Дорогая Маша! Письма твои получили. Мы здоровы. Сгорел аэростат и погибло 27 человек (в Германии). Погибло много аэропланов. Были три железнодорожные катастрофы в России. Тоже и за границей.
Я рад, что тебе на первое время не будет трудно и что тебя окружают лес и маленькая деревенька. Вероятно, будут ходить в гости волки. Поэзия!! Мне, право, нравится.
Терпи, читай, наблюдай! Есть ли библиотека? Описывай при случае все как можно подробнее. Эта глушь крайне интересна. Есть ли у тебя особая комната? Размеры ее и училища. Опиши подробно дорогу, стоимость комнаты и т. д. К. Ц."
- Как видите, отец старался сообщать мне все новости, происходившие в России и за ее пределами. Ведь газета в нашей деревне была редкостью,-замечает Мария Константиновна...
Вечером с группой товарищей мы посетили могилу Циолковского. Я нагнулся к памятнику, чтобы положить букет цветов. И тут мое внимание привлекла надпись на черной ленте венка: "Я думаю: как прекрасна Земля и на ней человек".
Знакомые строки. Но где довелось мне читать их? Вспомнил. Эти замечательные слова принадлежат чудесному поэту Сергею Есенину. И сейчас мне кажется, что, когда поэт писал их, он думал именно о Константине Эдуардовиче Циолковском.
Лучше о нем и не скажешь!
Звездное небо отражается в Оке. Издали видны контуры новых домов деревни Ромодановские Дворики, уютно разместившейся на левом берегу реки. Через эту деревню наступала наша армия на Калугу.
И в памяти моей воскресает один из эпизодов давнишнего боя.
Над подразделением, приготовившимся форсировать Оку, поднимается рослый солдат и охрипшим на морозе голосом кричит:
- За Калугу! За Циолковского!
Солдат успел добежать только до берега... Его похоронили в нескольких метрах от реки, которую он так и не успел переплыть. Но подразделение, увлеченное им, реку одолело, и Калуга была освобождена ..
Однако пора кончать, чтобы читатель не сказал, что злоупотребляю его терпением. Обо всем ли пережитом рассказал, обо всех ли замечательных встречах и событиях, участником и свидетелем которых был, вспомнил? Безусловно нет.
Заранее предвижу вопросы: "Почему, например, автор уделил так много внимания боям за Тулу и менее подробно рассказал об освобождении Калуги?" "Почему не уделил больше внимания описанию боевых действий войск 50-й армии по освобождению Советской Белоруссии?"
Хочу заранее ответить на все эти "почему". Я не ставил себе задачей написать историю 50-й армии и никак не претендую на всестороннее освещение проведенных ею операций.
А другие заинтересуются судьбами людей, о которых поминалось выше. Что ответить таким? Кое-что можно.
Вам, наверное, запомнился вечно веселый, изобретательный слушатель курсов "Выстрел" Максим Пуркаев? Он вырос до крупного военачальника. Всю Великую Отечественную войну провел на фронте и закончил ее в звании генерала армии. К сожалению, несколько лет назад Пуркаев скончался.
Совсем недавно в Москве у меня была трогательная встреча с ветеранами отдельного Московского стрелкового полка После тридцатипятилетней разлуки снова довелось увидеть Славина, Брусина, Вельяминова и многих других. Почти всем из них идет уже седьмой десяток. Патриархом среди нас оказался бывший полковой врач Дынькин. Он уже разменял восьмой десяток. Многие из ветеранов полка участвовали в Великой Отечественной войне. Все они сейчас на пенсии Более других энергичен, бодр, ведет большую общественную работу мой бывший помощник, ныне генерал-майор в отставке М. Л. Славин,
Полковник Стрельбицкий, с которым выходил из окружения, теперь генерал-лейтенант, недавно ушел на заслуженный отдых.
Осипов закончил Великую Отечественную войну на Дальнем Востоке, где командовал артиллерийским полком. В 1955 году полковник Осипов демобилизовался. Сейчас живет в родном Гомеле, ведет большую общественную работу. Замечу, кстати, что Осипов по-прежнему любит писать стихи. Правда, сейчас большинство из них он посвящает внучке.
Трагически сложилась судьба его неразлучного друга Дубенца. Он учился в бронетанковой академии, оттуда ушел на фронт и погиб смертью героя у берегов Волги.
Совсем недавно я встретил бывшую разведчицу Ершову. Вместе с Дубенцом она училась в бронетанковой академии. После войны демобилизовалась. Вышла замуж, стала матерью двух сыновей. Сейчас Ершова живет в Москве, ведет большую партийную работу.
Москвичом стал и мой адъютант. Он раздобрел, в висках появилось серебро, и сейчас его величают Евгением Степановичем. Но для меня он по-прежнему Женя. Крицын окончил академию, командовал полком и демобилизовался в звании полковника.
И по сей день я поддерживаю связи со многими защитниками Тулы. Бывший командир Тульского рабочего полка Горшков ныне генерал-майор запаса. Аргунов, также генерал-майор запаса, живет в Одессе. Сорокин живет в Куйбышеве, работает директором краеведческого музея. Генералов Сиязова, Терешкова, Гришина уже нет в живых.
Словом, по-разному сложились судьбы моих боевых товарищей и сослуживцев. Об иных ничего не знаю. Кое с кем иногда встречаюсь, с некоторыми лишь переписываюсь. Но все они мне по-прежнему дороги!
Только то, что сохранила моя память, я рассказал в этой книге. И если "Страницы жизни" помогут читателю лучше понять, в чем величие нашей Родины, где источник мужества и вдохновения Советской Армии, службе в которой я посвятил свыше сорока лет, то буду безгранично счастлив.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28