видимо, они были кем-то отломлены. Высота фигурок не
превышала двенадцати сантиметров, а максимальный диаметр спиц составлял
сантиметров десять.
Поднявшись на ноги, Джилмен сразу почувствовал голыми ступнями довольно
сильный жар, исходивший от плиток пола. Он был здесь совершенно один, и
первым делом подошел к балюстраде, чтобы взглянуть вниз, где в
головокружительной глубине - не меньше шестисот метров - лежал бескрайний
город. Прислушавшись, он уловил какую-то ритмическую смесь мелодичных
свистящих звуков разной высоты, едва доносившихся с узких улиц внизу;
Джилмен пожалел, что не сможет рассмотреть обитателей города. Через
некоторое время юноша почувствовал, как от слишком долгого взгляда вниз
начинает кружиться голова: пошатнувшись, он инстинктивно потянулся к
сверкающей балюстраде и схватился правой рукой за одну из фигурок. Движение
было несильным, но его оказалось достаточно, чтобы удержаться на ногах; зато
не выдержала невероятно тонкая пайка, и фигурка со спицами отломилась от
своей опоры. Головокружение еще чувствовалось, и не выпуская статуэтку из
правой руки, левой Джилмен покрепче ухватился за гладко отполированные
перила.
В этот момент его обостренный слух уловил какое-то движение сзади; он
быстро оглянулся на террасу и увидел пять фигур, приближавшиеся к нему
осторожно, но без всякой скрытности. В двух из них он сразу узнал злобную
старуху и косматого зверька с острыми клыками. Одного взгляда на остальных
было достаточно, чтобы сознание покинуло Джилмена. Он увидел живых существ
ростом примерно в два с половиной метра точно такого же вида, как статуэтки
на балюстраде; существа передвигались на своих нижних лучах, изгибая их
наподобие паучьих лапок...
Джилмен проснулся в своей постели, весь в холодном поту; лицо, ладони и
ступни как будто слегка саднили. Вскочив на ноги, он умылся и оделся с
молниеносной быстротой, словно ему вдруг понадобилось срочно уйти из дому.
Он еще не знал, куда пойдет, но понял, что и на сей раз занятиями в колледже
придется пренебречь. Непостижимое притяжение какой-то точки между Гидрой и
Арго Навис сегодня не чувствовалось, но на смену ему пришло другое, еще
более сильное ощущение того же рода. Теперь он испытывал непреодолимое
желание двигаться куда-то на север, как можно дальше на север. Джилмен
боялся идти по мосту, с которого открывался вид на пустынный остров
посередине Мискатоника, и поэтому пересек реку в районе Пибодиавеню. Часто
он запинался, но продолжал шагать, не глядя себе под ноги: зрение и слух его
были прикованы к неведомой точке в безоблачной выси голубого неба.
Примерно через час Джилмену удалось в какой-то степени овладеть собой,
и он обнаружил, что ушел довольно далеко от города. Вокруг простирались
блеклые пустые солончаки; Джилмен шел по узкой дороге, что вела в Инсмут,
старинный полузаброшенный городок, куда по каким-то непонятным соображениям
так опасались ездить жители Аркхэма. Хотя появившееся с утра стремление
двигаться на север не ослабло, Джилмен нашел в себе силы сопротивляться ему,
равно как и возобновившемуся притяжению с юго-востока; более того, ему
далось почти уравновесить их. С трудом добредя до города и выпив чашку кофе
в небольшом заведении, он нехотя зашел в библиотеку и стал бесцельно
перелистывать первые попавшие под руку журналы. Затем Джилмен снова бродил
по улицам, встретил пару знакомых, вспоминавших впоследствии, что их поразил
его необыкновенный загар; он не стал рассказывать им о своей недавней
прогулке за город. Часа в три пополудни Джилмен пообедал в каком-то
ресторане; к этому времени притяжение с севера и юга то ли ослабло, то ли
окончательно разделилось на два противоположных импульса. Позже он убивал
время в дешевом кинематографе, тупо уставившись на сменявшие друг друга
бессмысленные живые картинки и почти не замечая их.
Около девяти Джилмен направился, наконец, домой, и с большим трудом
дотащился до старого особняка. Внизу опять раздавалось неразборчивое нытье
молившегося Мазуревича, и Джилмен поспешил наверх, в свою мансарду, даже не
заглядывая к Илвуду. Он вошел в комнату, включил тусклую лампочку - и
остолбенел, не веря своим глазам. Еще только открывая дверь, он уловил
каким-то боковым зрением, что на письменном столе находится совершенно
посторонний предмет - и теперь мог убедиться в этом. Не имея обычной опоры,
она просто лежала на боку - статуэтка, отломившаяся от перил в последнем
кошмарном сне. Все детали полностью совпадали: сужающийся к концам цилиндр,
радиально расходящиеся от него спицы, набалдашники сверху и снизу, плоские,
чуть отогнутые в сторону лучи - все было на месте. При электрическом
освещении фигурка казалась искристо-серой, с зелеными прожилками; несмотря
на страх и замешательство, Джилмен заметил на одном из набалдашников след от
пайки, скреплявшей статуэтку с перилами балюстрады, которую он видел во сне.
Джилмен не закричал только потому, что ужас совершенно парализовал его.
Невозможно было перенести такое смешение сна и реальности. Все еще плохо
владея собой, он взял фигурку в руки и, пошатываясь, пошел вниз, в квартиру
Домбровского, хозяина дома. Нытье суеверного заклинателя духов с первого
этажа по-прежнему разносилось по ветхим коридорам, но Джилмен больше не
обращал на него внимания. Владелец дома был у себя и любезно приветствовал
юного джентльмена. Нет, он никогда не видел этой вещицы и ничего не знает о
ней. Но вот жена говорила, что сегодня утром, убирая комнаты, она нашла
какую-то занятную жестянку в постели одного из жильцов. Может, это та самая
жестянка и есть. Домбровский позвал жену и та, по-утиному раскачиваясь,
степенно ввалилась в комнату. Точно, та самая вещичка. В кровати у молодого
джентльмена лежала, у стенки. Конечно, очень странно она выглядит, да ведь у
мистера Джилмена в комнате и других необычных вещей полно: книг каких-то,
рисунков, записей. И ничего ей про эту вещицу неизвестно.
Джилмен поднимался к себе в состоянии крайнего смятения, не зная, то ли
сон его все еще продолжался, то ли лунатизм развился до такой крайней
степени, что заводил его во время ночных блужданий во сне в совершенно
незнакомые места. Но, все-таки, где он мог найти столь необычный предмет?
Джилмен не помнил, чтобы ему приходилось видеть его в каком-нибудь из
аркхэмских музеев. Но должен же он был где-то находиться прежде. Видимо,
образ статуэтки вызвал в его воображении сложную картину, и он увидел себя
на террасе, окруженной балюстрадой. Завтра надо будет навести кое-какие
справки - очень осторожно, разумеется - и может быть, сходить, наконец, к
психиатру.
А до тех пор стоит хотя бы выяснить, куда он ходит во сне.
Поднимаясь-наверх и проходя по обветшалому залу, куда выходила дверь его
комнаты, он насыпал повсюду немного муки, две горсти которой одолжил у
хозяина, нисколько не скрывая, зачем она ему понадобилась. По пути Джилмен
остановился было у дверей Илвуда - но тот, видно, опять отсутствовал: в
комнате было темно. Войдя к себе, Джилмен положил фигуру со спицами на стол
и лег, даже не раздевшись - настолько он был утомлен и истощен как
умственно, так и физически. В заколоченной части чердака над наклонным
потолком опять, кажется, кто-то еле слышно скребся, и можно было различить
чьи-то глухие мягкие щажки, но Джилмен чувствовал себя слишком разбитым,
чтобы
обращать на это внимание. Непонятное притяжение с севера снова начало
усиливаться, но точка на небосклоне, из которой оно исходило, видимо,
постепенно приближалась к горизонту.
Пришел сон, и в ослепительном фиолетовом свете опять появилась старуха
с неизменно сопровождавшим ее косматым зверьком с длинными клыками; на сей
раз очертания обеих фигур были отчетливее, чем когда бы то ни было прежде.
Этой ночью они подобрались вплотную к юноше, и он почувствовал, как старая
ведьма вцепилась в него иссохшими пальцами. Джилмена молниеносно вытащили из
постели и бросили куда-то в пустоту, он снова услышал размеренный рев и
увидел неясный сумрачный свет, наполнявший собою бездну, бурлившую вокруг.
Но все это длилось лишь какую-то долю секунды, ибо в следующее мгновение он
оказался в тесном замкнутом помещении с глухими голыми стенами из нетесаных
досок и балок, сходившихся прямо над гонтовой, и со странным неровным полом,
идущем под уклон к одной из стен. Почти весь наклонный пол был заставлен
ровными рядами низких сундучков, наполненных книгами, среди которых были и
сравнительно новые, и постариннее, и настолько древние, что они чуть ли не
разваливались на глазах; в центре стояли стол и скамейка, видимо, прибитые к
полу. Поверх книг были разбросаны небольшие предметы совершенно невероятных
форм; в ярком фиолетовом свете Джилмену удалось разглядеть одну вещицу,
которая оказалась в точности похожей на ту статуэтку со спицами, которую он
уже видел сначала во сне, а потом наяву. Слева от него пол обрывался,
образуя темный треугольный провал, откуда сначала донесся глухой стук, а еще
через секунду - показалась гнусная косматая тварь с длинными желтыми
клыками, выделявшимися на бородатой мордочке, удивительно напоминавшей
человеческое лицо.
Злобно ухмылявшаяся старуха была рядом и все так же крепко держала
Джилмена. По ту сторону стола стоял некто, кого юноша никогда прежде не
видел. Это был высокий худой человек с очень черной кожей, но впрочем, без
каких бы то ни было негроидных черт; на голове и на лице у него не было ни
единого волоска, одежду же его составлял один только бесформенный балахон из
тяжелой черной материи. Ног незнакомца не было видно из-за стола и скамейки,
но, очевидно, он был во что-то обут, поскольку всякое его движение
сопровождалось отчетливым стуком. Человек ничего не говорил; мелкие, но
правильные черты его лица не имели совершенно никакого выражения. Он молча
указал на огромную раскрытую книгу, лежавшую на столе, после чего старая
ведьма сунула в правую руку Джилмена не менее огромное стальное перо. Всю
эту невероятную сцену окутывала атмосфера невыносимого, сводящего с ума
ужаса; это ощущение достигло своей высшей точки в тот момент, когда
маленькая косматая тварь вскарабкалась на плечи Джилмену и, проворно
спустившись по левой руке к кисти, впилась острыми длинными клыками в
запястье в том месте, где заканчивалась манжета. Из раны на внутренней части
руки хлынула кровь - и Джилмен провалился в небытие.
Проснувшись наутро - а это было 22 апреля - Джилмен почувствовал
довольно сильную боль в запястье левой руки; манжета пижамной куртки
потемнела от засохшей крови. Он мог лишь очень смутно припомнить видения
прошедшей ночи, и только фантастическая сцена с черным человеком в странной
комнате, как живая, стояла у него перед глазами. Вероятно, на самом деле, во
сне его укусила крыса, а в мозгу возникло целое кошмарное видение. Открыв
дверь, Джилмен убедился, что за ночь на рассыпанной по полу муке не
появилось никаких следов,если не считать огромных отпечатков, оставленных,
как видно, сапожищами неотесанного малого, снимавшего комнату напротив.
Итак, нынче он не ходил во сне. Надо, наконец, избавиться от крыс. Следует
самым серьезным образом поговорить с хозяином. А пока Джилмен заткнул
отверстие в нижней части наклонной стены свечным огарком, примерно
подходившим по диаметру. В ушах у него все еще стоял звон, как если бы ему
до сих пор были слышны отзвуки ужасного шума, сопровождавшего сновидения.
Принимая ванну и переодеваясь, Джилмен все пытался вспомнить, что еще
он видел во сне после той сцены в неизвестном помещении, залитом ярким
фиолетовым светом, но память отказывалась воссоздать хоть какую-нибудь более
или менее определенную картину. Поразившая его сцена, должно быть, возникла
в воображении под влиянием мыслей о заколоченной части чердака над комнатой,
так властно привлекавшей к себе его внимание в последнее время; дальнейшие
воспоминания были неясны и расплывчаты. Кажется, он опять видел сумеречный
свет туманной пропасти; потом возникла новая бездна, еще глубже и темнее,
где видения уже не имели определенной формы. Джилмена втолкнули туда два
неизменно сопровождавших его существа, одно как скопление вытянутых пузырей,
а другое - будто маленький многоугольник; вступив в эту новую область
теперь уже полного мрака, они, подобно самому Джилмену обратились во что-то
вроде клочков тумана или пара. Впереди двигался еще кто-то, какое-то более
крупное облако пара, время от времени принимавшее более определенные
очертания, но все же недостаточно ясное. Как показалось Джилмену, они
перемещались не строго по прямой, а скорее описывали совершенно невероятные
кривые или, возможно, спирали в непостижимом завихрении эфира, где не
действовали физические или математические законы какого бы то ни было
пространства, которое мы только способны представить себе. Затем появились
едва различимые огромные скачущие тени, какая-то чудовищная пульсация, лишь
отчасти доступная слуху, и высокий монотонный наигрыш невидимой флейты - но
здесь воспоминания окончательно обрывались. Джилмен решил, что эти последние
видения проникли в его сон из "Некрономикона", точнее, из той его части, где
речь шла о некоем лишенном жалости существе по имени Азатот, что управляет
пространством и временем, восседая на черном троне в середине всего Хаоса...
Смыв кровь с запястья, Джилмен убедился, что крысы не очень сильно его
покусали; юношу озадачило только расположение двух крохотных ранок. Вдруг
ему пришло в голову, что на постели не осталось ни единого пятнышка крови,
что, судя по ее количеству на руке и манжете, казалось совершенно
невероятным, если только, конечно, ночью он не поднимался с кровати. Значит,
он все-таки ходил во сне, не покидая, правда, комнату, а крыса укусила его,
когда он остановился где-нибудь, сев, скажем, на стул, а то и в менее
естественном положении? Джилмен внимательно осмотрел всю комнату в поисках
пятен или хотя бы высохших капель крови, но необнаружил ничего подобного.
Надо было посыпать мукой пол не только за дверями и на лестнице, но и внутри
комнаты; впрочем, ему уже не требовалось никаких дополнительных
доказательств того, что он страдал лунатизмом. Он знал, что болен - теперь
требовалось остановить бо.лезнь. Нужно попросить о помощи Фрэнка Илвуда.
Этим утром странное притяжение из космоса, кажется, ослабло, однако
появилось другое ощущение, еще более непостижимое. Джилмен испытывал
смутное, но вместе с тем настойчивое желание немедленно бежать куда-то от
всего, что его окружало, но куда именно его так тянет, он не знал. Взяв со
стола таинственный предмет со спицами, он как будто почувствовал, что
прежняя тяга на север чуть усилилась, но если даже и так, ее значительно
превосходило и даже почти сводило на нет новое загадочное желание,
вызывавшее у Джилмена гораздо большее смятение, чем прежде.
Взяв с собою странную статуэтку со спицами, Джилмен отправился вниз, к
Илвуду; ему пришлось собрать все свои силы чтобы не обращать внимание на
доносившееся с первого этажа завывание заклинателя духов. Слава Богу, Илвуд
оказался дома, впрочем, он был, кажется, занят. Илвуду действительно нужно
было скоро идти завтракать, а затем отправляться на занятия; Джилмену
пришлось поспешить, чтобы успеть выложить все, что касалось сновидений и
страхов последнего времени. Илвуд выслушал его с сочувствием, согласившись,
что необходимо что-то предпринять. Его поразило изможденное и исхудавшее
лицо раннего гостя, кроме того, он обратил внимание на неестественный загар
Джилмена, замеченный за последнюю неделю и многими другими. Однако он
признался, что вряд ли сможет вот так, с ходу дать какой-нибудь конкретный
совет. Ему не случалось видеть, чтобы Джилмен ходил по дому во сне, и
разумеется, мало что известно о возможных причинах столь необычных
сновидений. Хотя... Как-то вечером он случайно услышал разговор Мазуревича с
молодым франко-канадцем, который живет как раз под Джилменом: они делились
страхами по поводу приближения Вальпургиевой ночи, что наступает уже через
нисколько дней;
1 2 3 4 5 6 7