В эту ночь Майку Джоргове приснился сон. Сон был цветным, очень похожим
на реальность, и одним из его персонажей была Лиза. Теперь сон освежал его
больше, чем раньше. Он затрагивал, задевал, ласкал все его чувства.
Они были на пикнике. Стол был уставлен всеми видами деликатесов:
красные фрукты, желтые фрукты, тонкие и толстые бутерброды, кофе и пирожные.
С ним была Лиза. Ее золотые волосы оттеняла синева неба, в котором горело
почти такое же яркое золото. Ее глаза были синими - словно сквозь них
просвечивало это невероятно чистое небо. Ее губы были подобны долькам
яблока, лежащим на подносе. Ее руки дрожали. Лиза всегда волновалась во
время выступления. В ее глазах он мог видеть себя самого - высокого и
красивого. С карими глазами. Нет, синими. Карими. Синими. Он, словно
сумасшедший, не мог разобрать, какого цвета у него глаза. И какова форма
носа. И линия подбородка. С этой секунды сон превратился в кошмар.

Часть третья

Два часа ночи. Главное здание "Башен Кокли" высилось подобно
гигантскому дереву из бетона и стали: основная часть башни была стволом, а
балконы и выступы, галереи со стеклянным полом были ветвями и листьями. На
верхних этажах мерцали россыпи огней. Подъезд и начинающийся за ним
вестибюль были залиты теплым оранжевым сиянием. Через лужайку медленно и
бесшумно, потушив фары, двигался, подобно ночной бабочке, черный аэромобиль.
В нем, словно в темной пещере, сидели водитель, телохранитель и Майк
Джоргова.
- Линия сигнализации прямо впереди, - сказал телохранитель.
- Проходы есть? - спросил водитель.
- Хмм... Нет. Сплошная ограда. Видимо, она окружает все здание.
Машина притормозила перед полосой кустарника и остановилась. Майк
перегнулся через спинку переднего сиденья и увидел зеленую преграду,
пульсирующую желтым от верхнего угла экрана к середине, а затем в
противоположный угол.
- Какой ширины? - спросил водитель.
- Девять, может быть, двенадцать футов.
- Стоит нам коснуться ее, как все охранники башни сбегутся сюда и
начнут палить в нас из вибропистолетов.
Водитель приблизился к воротам без ограды. Они стояли абсурдные и
невероятные. Однако путь к стеклянным дверям подъезда проходил через них.
- Там, у ворот, установлен звонок для посетителей, - сказал водитель. -
Майк, как вы смотрите на то, чтобы подойти и позвонить? Они должны
пропустить здешнего, особенно такую важную птицу, как Мелоун. Скажите им,
что забыли электронный пропуск и не можете открыть замок. Мы будем
неподалеку, в тех кустах слева от ворот.
Майк нащупал газовый пистолет, спрятанный в рукаве, в пристегнутой к
предплечью кожаной кобуре. Резкий взмах руки - и пистолет окажется у него в
ладони, готовый стрелять, нести разрушение. Майку еще не приходилось
стрелять по живым мишеням, но он видел на снимках жертвы таких выстрелов.
Пьер считал, что Майк должен знать о последствиях заранее - до настоящей
битвы, чтобы шок не замедлил его движений. На снимках были тела, лишенные
голов, головы, лишенные лиц, люди, вывернутые наизнанку. Даже ради Лизы,
даже ради спасения собственной жизни - все равно было ужасно убивать так. Но
он чувствовал, что сможет спустить курок, если должен будет сделать это.
Выбор был невелик: нажать и убить или НЕ нажать и БЫТЬ убитым.
Они вышли из аэромобиля и, пригибаясь, почти ползком, перебежали газон
по направлению к другой полосе кустарника. Там Майк выпрямился и подошел к
звонку - псевдодеревянному ящику высотой в половину человеческого роста,
снабженному белой пластмассовой кнопкой.
Динь-динь-динь.
В вестибюле зашевелились. Высокий мрачный мужчина в шинели подошел к
стеклянной двери и всмотрелся в ворота, пересекая взглядом сотню футов
разделяющего их пространства. Открыл дверь и лениво, одновременно и быстро
двинулся вперед.
- Забыл электронный ключ, - небрежно сказал Майк, когда мужчина подошел
к нему.
Плечи привратника напоминали две дубовые доски, между ними торчала не
менее мощная шея. Нос когда-то был сломан и теперь выступал под странным
углом к переносице.
- Мистер Мелоун? - спросил охранник, явно сомневаясь.
Майк напомнил себе, что должен действовать как Мелоун, а не как
Джоргова.
- А на кого я похож? На муниципального сторожа? - Сказано это было
саркастически.
- Но вы поднялись туда полчаса назад.
- И вышел снова.
- Я сидел в вестибюле, - сказал громила, почесывая лоб, - и не видел
вас.
- Вы не увидите собственную рожу в зеркале, если вас в него не ткнут. -
Майк представил себе это и подавил улыбку. - Откройте ворота!
С минуту привратник стоял неподвижно, потом достал из кармана
электронную ключ-карту и вставил ее в щель запора. Ворота разошлись -
единственный проход в линии сигнализации.
Водитель и телохранитель выскочили из кустов и бросились на служителя
Шоу.
- Хэй! - Тот попытался дотянуться ногой до ближайшей линии
сигнализации.
Неожиданно Майк понял, что газовый пистолет оказался у него в руке, а
палец лежит на холодном курке, спуская его. Пьер - хороший учитель. Майк не
потерял ни секунды на то, чтобы сделать выбор. Происходящее воспринималось
им как замедленное действие, но он знал, что двигается очень быстро. Это
была отрешенность от действия, которой научил его Пьер, возможность
воспринимать собственные движения словно бы от третьего лица - приходилось
даже пояснять самому себе, что именно ты только что сделал. Эта отдельность
мысли от действия была забытым искусством, крайне редко встречавшимся в
современном мире.
Медленное движение: его палец сгибается, медленно, медленно спускает
курок. Нога привратника судорожно скользит по воздуху ближе, еще ближе к
линии сигнализации. Пальцы Майка чувствуют легкое сопротивление, когда курок
оказывается вдавленным до упора. Затем из ствола вылетает пуля. Даже в том
отрешенном состоянии, в котором он находился, воспринимая все словно из
другого измерения, он увидел только промельк, только черточку в воздухе, то
ли взаправдашнюю, то ли нарисованную воображением. Он позволил курку
вернуться в прежнее положение и приготовился выстрелить снова. Пуля прошла
через шинель, через рубашку громилы и вошла в грудную клетку. Нога
остановилась, не дотянувшись до сигнализации, только судорожно дернула.
Охранник понял, что сейчас умрет. Он даже не успел испугаться, хотя страх и
успел дотянуться до него своими щупальцами. Мягкий страх, который усыпил
душу и теперь медленно поднимался на поверхность, искажая черты лица. Затем
из груди охранника выплеснулась кровь. Кровь и плоть. Алые сгустки испятнали
землю. Капли крови лениво кружились в воздухе, словно кусочки густого желе,
и опускались на нападающих, усеивая их лица алыми брызгами.
- Очень быстро, - сказал водитель аэромобиля, возвращая его к
действительности.
Тело убитого лежало на промерзшей земле, обескровленное лицо стало
белым, как рыбье брюхо.
- Идемте, - выдохнул Майк. Неожиданно получилось так, что контроль над
ситуацией оказался в его руках, теперь он был не ведомым, но лидером.
Возможно, так получилось потому, что теперь он вошел в дело - бесповоротно,
и пути назад не было. Он принял решение убивать, и это решение связало его с
общим делом и общей борьбой без малейшего шанса выпутаться. Он почувствовал
скорее облегчение, нежели страх. Теперь не было выбора, оставался
единственный путь, по которому он должен был идти: освободить Лизу. Майк
наконец-то сдвинулся с места. Он помог остальным спрятать тело охранника в
кустах, подальше от праздных взглядов.
Они подошли к двери и осмотрели внутреннюю обстановку вестибюля. Это
было обширное помещение со множеством колонн. Отделка была, конечно же,
новомодная, но абсолютно безвкусная. Ни души. Они открыли дверь и вошли.
- Тридцать восьмой этаж, - сказал водитель.
- Лифт? - спросил телохранитель.
- Для здоровья будет полезнее прогуляться пешком, - сказал Майк. -
Лучше будет, если мы пойдем по лестнице.
Они нашли лестницу и едва преодолели два пролета, когда навстречу им
попался местный житель. Это был человек небольшого роста, он вел на
серебряном поводке дога коричневой масти. Водитель заметил его первым и
выстрелил еще до того, как Майк увидел человека. Но первый выстрел был
неудачным, а у жильца оказалось оружие. Майку захотелось наорать на
водителя. Если бы он не начал стрелять, они могли бы попытаться просто
разойтись, без всякой крови. Но у водителя, видимо, не выдержали нервы.
Теперь им предстояла еще одна драка. Первый выстрел жильца поразил
телохранителя, подняв фонтан брызг. Майк почувствовал, что лицо его влажно
от крови, и перепрыгнул через упавшее тело.
Водитель снова выстрелил, целясь в пах, но промахнулся. Его выстрел
оторвал жильцу ногу. Конечность, отсеченная до колена, покатилась по
ступеням вниз, из окровавленного среза торчала кость. Не правдоподобное и в
то же время до ужаса реальное зрелище. Жилец сполз по стене. Его лицо было
пепельным, серо-белым, и на нем проступила близость смерти. Рот человека
широко раскрылся, словно он хотел заявить, что не верит в происходящее. Его
пальцы нажимали, нажимали, нажимали спусковой крючок оружия, словно он был
автоматом, сошедшим с ума. Один из этих слепых выстрелов поразил водителя в
горло, разорвав его и выплеснув на грудь водопад алой жидкости. Майк
выстрелил из газового пистолета, отправив жильца в милосердное небытие.
На ступенях лежали три тела. Каждое - в своем положении, раскинувшись
не так, как другие. Лица искажены, кожа белая от большой потери крови.
Кровь. Ее разлилось слишком много, чтобы можно было стереть носовым платком.
Он не мог надеяться скрыть очевидное. Кроме того, был еще дог, съежившийся
над останками хозяина. Сейчас он только поскуливал, но вскоре вой его станет
громким. Майк быстро побежал вверх, по гулким пролетам, прочь от собаки.
Впереди было еще тридцать шесть этажей. Двадцать. Он остановился
передохнуть. Пятнадцать. Он отдохнул снова.
Когда он достиг этажа, на котором обитал Мелоун, тревога еще не
поднялась. Никто пока не обнаружил тела; дог еще не начал выть. Майк
почувствовал, что сердце его неистово колотится, словно бы собираясь
взорваться или выпрыгнуть из груди. В жилах пульсировал бешеный коктейль,
кровь плюс нечто большее, чем адреналин, нечто не имеющее названия. Этот
коктейль бодрил, возбуждал, переполнял его энергией.
Коридор был застлан толстым ковровым покрытием, в котором тонул звук
шагов. Он проходил мимо дверей, на которых красовались таблички с именами
важных персон. Здесь располагались апартаменты руководства Шоу, Исполнителей
Шоу. Когда-то в таких же жил и он сам. Он был знаком со всеми, хотя сейчас
эти имена казались ему чужими. Когда он жил здесь, он приходил и уходил, не
глядя по сторонам. Сейчас он пробирался по коридору, словно ночной вор.
Точнее сказать, ночной убийца. Многие вещи, которых он не замечал раньше,
теперь бросались в глаза. Мысленно он измерил ширину коридора, прикидывая,
сможет ли одолеть в борьбе двух или более человек - или же убежать от них.
Он двинулся вперед.
В двери Мелоуна был замок с идентификацией голоса - он различал тех,
кто имел право свободного входа, и тех, кто должен был дожидаться
приглашения. У Майка был голос Мелоуна. Ему предстояло превосходным образом
проверить эффективность хирургических фокусов. Его голос звучал как голос
Мелоуна. Это одурачило охранника у двери. Но сможет ли он обмануть
семантическую машину, остроухого металлического монстра, обитающего где-то в
толще стены?
- Откройте, пожалуйста, - самоуверенно сказал Майк.
Послышался гул. Затем щелчок. Дверь распахнулась без малейшей задержки,
являя ему интерьер апартаментов Мелоуна. Майк вошел, каждую секунду готовый
выхватить пистолет из рукава. Комната была пуста и погружена во тьму.
Темноту рассеивал только лунный свет, лившийся сквозь большое окно из
плексигласа. Это была большая гостиная, больше той, которая была у Майка,
когда он работал в Шоу. Был рабом Шоу. Шторы скрывали часть стены, в которой
не было окон, красно-черная ткань переливалась палево-желтыми
психоделическими разводами. Другие стены были белыми, на них висели картины
испанских неомодернистов. Это были оригиналы, написанные маслом. Одна,
кажется, принадлежала кисти Санчеса, и Майк едва не присвистнул от
удивления. Одна такая картина - уже невероятное счастье. В комнате стояли
два черных кожаных дивана, кушетка, три массивных кожаных кресла. По всему
помещению было разбросано около дюжины красных и черных подушек. В целом
обстановка комнаты была яркой, но вполне благородной, бодрящей, но
респектабельной.
Майк быстро прошел через гостиную в холл. Преследуя воображаемого
зверя, он легко двигался по мягкому ковру и, достигнув конца холла,
остановился, прислушиваясь. Впереди послышались голоса. Один из них звучал
точно так же, как его собственный.
Внезапно дверь в другом конце комнаты открылась. Из нее вышел человек.
Майк задержал дыхание. Человек поднял взгляд и увидел его.
И снова Майк перешел в состояние, когда все вокруг замедлилось, а сам
он наблюдал происходящее откуда-то издалека. Его рука взлетела по широкой
дуге, ладонь напряглась, развернувшись ребром. Человек был одет как
прислужник - белая рубашка, белый пиджак, черный галстук-бабочка. Он открыл
было рот, чтобы закричать, но рука со стальной накладкой обрушилась ему на
шею; позвоночник и гортань, коротко хрустнув, переломились. Мускулы и
сухожилия лопнули. Губы прислужника вытолкнули последнюю крошечную порцию
воздуха, произведя чуть слышный хрип. Рука дернулась назад. Тело обмякло,
повалившись вперед, на руки Джоргове. Он мягко опустил тело на пол, стараясь
обойтись без шума, дыша через нос, медленно и беззвучно.
Он переступил порог и оглядел комнату. Здесь стояли стол, механизм для
магнитозаписи, проигрыватель и все, что нужно для работы на дому. И еще там
было его зеркальное отражение, копия с его новой внешности. Высокий рост,
черные волосы, синие глаза, самоуверенный абрис подбородка и нижней челюсти.
- Кто вы? - спросило зеркало, хватаясь за стеллаж с магнитозаписями,
стоящий на полпути между столом и записывающим устройством. Майк отступил в
тень, щурясь.
- Я...
- Что вы здесь делаете? Майк вышел на свет.
- Боже мой! - вскрикнул настоящий Мелоун, делая шаг назад и спотыкаясь.
- На помощь!
Пистолет вылетел из-за кожаного ремешка, прыгнул в руку Майка и послал
пулю в полет. Майк целился в живот, надеясь убить противника так, чтобы
крови пролилось немного. Это удалось только отчасти.
Мелоун исполнил страшный предсмертный танец, рассыпав карточки с
магнитными записями, повернулся, сполз на пол и наконец скорчился у стола,
пачкая кровью пол. Но циновки и ковры были настолько толстыми, что жидкость,
вытекшая из мертвого тела, образовала всего лишь темное, немного
подозрительное пятно.
Майк приблизился к телу и поднял его на руки, стараясь зажать рану,
чтобы кровь не капала на ковер. Сражаясь с грузом, он прошел в холл и открыл
люк мусоропровода, замаскированный золотым узорчатым щитом. Управившись за
несколько секунд, он пропихнул тело в мусоропровод, отправив его в свободный
полет. Далеко внизу ревело пламя; раздался звук падения, до него донесся
запах паленого мяса, затем рев пламени возобновился. Тем же манером Майк
спровадил и тело служителя. Затем закрыл люк и вернулся в личный кабинет
Мелоуна. Его ожидала маленькая уборка.
На минутку он присел за стол - чтобы заставить себя вернуться к
нормальному восприятию и приостановить безумное биение сердца. Раздался
телефонный звонок. Еще один.
Майк уставился на телефон, потянулся было к трубке, но отдернул руку.
Телефон зазвонил в третий раз.
Он поднял трубку, ощущая нахлынувшую тревогу.
- Вы получили их, Мелоун?
Майк узнал этот голос. Это был голос Кокли, голос того человека,
который едва не задушил его в тот далекий день, когда он отказался выставить
свою обнаженную душу на всеобщее обозрение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16