бетонным, а у механических летучих мышей вместо крыльев оказались колеса.
Черные призраки, несущие на себе людей, скользили между металлическими
лесами от одного стеллажа с инструментами к другому. Майк вышел из машины и
огляделся. Размеры помещения были потрясающими. По площади оно равнялось
шести футбольным полям вместе взятым. У дальней стены были припаркованы
дюжины две аэромобилей. Четыре реактивных флайтера, два самолета-разведчика,
два самолета и танк стояли слева. Справа вырисовывались непонятные
зачехленные механизмы, похожие на ракетные установки.
- Туда, - сказал водитель, провожая его к серой двери лифта,
встроенного в скалу.
Металлические летучие мыши суетились вокруг. Их всадники соскочили
наземь и теперь снимали показания циферблатов, измерительных приборов,
диаграмм. Все приборы непрерывно трещали, сообщая температуру, давление и
миллион прочих подобных вещей. Тысячи призраков витали под потолком. Их
шепот струился вниз, неясный и нереальный.
Двери лифта открылись, словно рот гигантского левиафана. Майк вошел в
него.
- Вверх? - спросил он у водителя.
- Вниз, - ответил тот.
- На какой мы глубине?
- Засекречено.
- Где мы?
- Засекречено...
Страх отчужденности вновь закрался в сердце, но пламя не угасало.
Двери с гудением раздвинулись, когда лифт доехал до конца.
Там было два охранника.
Один из них направил на Майка пистолет и выстрелил ему в живот...
x x x
"Это на самом деле любовь?" - спросила она у него. "Да", - ответил он.
"Я имею в виду - НАСТОЯЩАЯ любовь?" - вновь спросила она. "Да, настоящая,
глупышка". И он поцеловал ее. "Но что такое любовь?" - спросила она. Она
пыталась изобразить невинное любопытство, но в ее голосе слышалась страсть.
Она была новичком-Исполнителем и постоянно боялась допустить промах. Она
всегда была начеку, чтобы не передавать аудитории некоторые свои личные
эмоции - например, боязнь провала. Она излучила еще одну волну любопытства.
"Что такое любовь?" - повторила она свой вопрос. "Любовь, дорогая моя, это
луна, полная и яркая". "И это все?" - удивилась она. "Нет. Любовь - это
лилии. Любовь - это розы. Любовь - это сомкнутые руки и губы, слившиеся в
поцелуе. Любовь - это напиток, который пьют вдвоем. Любовь - это чувства,
тоска, сладость и свет". "Это правда? - спросила она, приоткрыв полные алые
губы. - Все это - любовь?" - спросила она, чувствуя, что во всем этом не так
уж много от истины. Но аудитория думала, что все названное составляет
сущность любви. "И конечно, - сказал он, - это тоже любовь". Он потянулся к
ней... Она исчезла... Черно-серый фантом. Выпадение. Техники забегали
туда-сюда, но она вернулась прежде, чем они смогли что-либо отследить. На ее
лице запечатлелся страх, хотя она не могла бы сказать, что ее испугало. Она
ничего не могла вспомнить из этих десяти потерянных секунд. Только невнятный
шум. Странные голоса, странный гул, жуткие крики. "И это тоже любовь, -
сказал он, решив продолжить с того места, на котором они прервались:
- Любовь - это..."
x x x
Майк неожиданно пришел в сознание. Он был жив. Широко распахнутыми
глазами он обвел комнату. В ней находились двое. Один, стройный темноволосый
мужчина с быстрыми движениями, был одет в серую лабораторную накидку. На
другом, коренастом и мускулистом, был черный спортивный костюм и черные
кроссовки. Лицо его, от левого уха до уголка губ, пересекал шрам.
- Вы прошли, - сказал стройный мужчина.
- Что прошел? - спросил Майк. - Воскрешение? - Он удивился, что
способен внятно выговаривать слова. Язык казался распухшим.
- Зондирование. Вы не замышляете ничего против Революции.
- Я говорил им об этом. Я....
x x x
- Мы должны были удостовериться.
Майк посмотрел на свой живот.
- В меня стреляли, - сказал он, отыскивая взглядом рану.
- Усыпляющей капсулой. Не более. Предосторожность охраны.
Майк сел в кресле, в котором до этого полулежал.
- А кто вы двое?
- Это Пьер Фидель. Пьер будет обучать вас великолепному искусству
самозащиты. Он сделает из вас грозного бойца.
Пьер поклонился. Это, конечно, был тот, что со шрамом.
- А вы? - спросил Майк.
- Я Роджер Нимрон. Ваше обучение будет распределяться между физической
подготовкой у Пьера и теоретическими уроками со мной. Каждое утро вы будете
проводить в спортивном комплексе, день - в моем кабинете и вечер - опять в
спортзале. Добро пожаловать в армию.
Майк сделал над собой усилие и встал, хотя колени его подгибались.
- Вы можете сказать мне, где я нахожусь? Нимрон улыбнулся:
- На три мили ниже поверхности земли, под Аппалачами, на территории,
которая до размежевания и смены названия именовалась округом Пенсильвания.
Это бомбоубежище. Оно было построено в последние годы "холодной войны",
когда опасность ядерного уничтожения была наивысшей. В первые же дни моего
пребывания на президентском посту я уничтожил все упоминания о нем, стер все
записи в компьютере Вашингтона и в других компьютерах, на которые в будущем
могло выйти правительство. Затем я стал финансировать Флексена из
Федерального фонда, чтобы он переоборудовал это убежище, привел его в
рабочее состояние. Это последний оплот Президента в борьбе против Кокли. Это
место, откуда начнется Революция Средств Массовой Информации.
- Революция Средств...
- Я объясню это позже. Ваши занятия у Пьера начинаются прямо сейчас. Он
покажет вам спорткомплекс.
Они пожали друг другу руки, и Пьер вывел Майка из комнаты. Майк был
поражен мыслью о том, что не знает, какую выгоду Флексен или любой другой
получит от Революции. Или ими двигала обыкновенная жажда крови, такая же,
какую испытывал Кокли, желающий разорвать своих противников на мелкие
кусочки? Майк мысленно сделал пометку: "Спросить об этом у Нимрона на первом
же теоретическом занятии". Он должен знать ответ.
- Здесь спортивный зал, - сказал Пьер, когда желтая дверь поднялась
перед ними, уходя в каменный потолок. За дверью была комната тридцать футов
на тридцать, уставленная тренажерами и устланная матами. - Бассейн вон за
теми дверями.
- Слишком уж роскошное бомбоубежище, - не подумав, брякнул Майк.
- Для Президента - не слишком, - скрипучим голосом ответил Пьер. Пока
что Майк знал о Нимроне, Флексене и компании очень немного, но одно он
усвоил четко - они уважали прошлое. Славное прошлое президентства миновало,
но здесь оно сохранялось и почиталось.
- Ну конечно, - согласился он.
x x x
- Сюда, - сказал Пьер, выходя на середину устланного матами
пространства. Этот человек весь состоял из мускулов. Его руки напряглись и
покрылись буграми мышц, когда он взмахнул ими. Одновременно Пьер подпрыгнул.
Его спина напряглась, как у дикого кота, преследующего добычу. - Что вы
знаете о самозащите?
- Боюсь, что очень мало. В Шоу у меня всегда были телохранители.
- Естественно. Но здесь их нет. Вы должны учиться быстро. Графики
Революции постоянно пересматриваются и уточняются. Кокли наращивает силы
быстрее, чем мы предполагали. Например, мы не рассчитывали, что он
попытается убить Нимми так скоро.
Майк кивнул.
- Вы должны усвоить все, чему я могу вас научить. Вы должны много
работать и быстро учиться. - Пьер протянул ладонь для рукопожатия. Майк взял
ее и неожиданно почувствовал, как пол уходит у него из-под ног, а сам он
перелетает через голову коренастого тренера. Затем он полетел - как птица. И
упал - как камень, почувствовав боль во всем теле. - Первый урок, - сказал
Пьер, - не верьте никому, никогда и нигде.
Так Майк начал овладевать японским искусством уличной драки. Он понял,
что тут будет чему поучиться. И что придется много поработать.
Через четыре часа тренировка закончилась. Его накормили изысканной
пищей, которая показалась ему жидкой кашей, потому что он чувствовал во рту
только один вкус - вкус собственной крови. Его отвели в комнату - помещение
кубической формы - и уложили в постель. Майка по-прежнему беспокоили пробелы
в его знаниях о Флексене и остальных. Он тревожился за Лизу. Но ничто из
этого не могло помешать ему уснуть. Простыни приняли его тело, шурша. Этот
шелест еще не успел смолкнуть, как Майк уже спал.
Глава 2
Опустите в молочный коктейль соломинку и выдуйте пузырь. Жидкость
вздуется полусферой, воздух стремится выйти из толщи наружу. Затем пузырь с
бульканьем лопается, и на поверхности тягучего напитка не остается даже
волн. То же получается, когда газовая пуля попадает в цель. За тем
исключением, что воронка от взрыва не исчезает. Выстрел произведен по
металлической плите толщиной в семь дюймов; металл вздувается пузырем,
пузырь увеличивается и увеличивается, его металлическая оболочка становится
тоньше и тоньше. Затем он лопается и выворачивается наружу зазубренными
краями. В отличие от молочного коктейля металл после взрыва не смыкается.
- Весьма убийственное оружие, - сказал Пьер, передавая пистолет Майку,
чтобы тот мог рассмотреть его.
- Я вижу.
Пистолет был так мал, что его можно было спрятать в кулаке. Он был
тускло-черного цвета, с коротким стволом и утолщенной рукоятью.
- В рукояти помещаются пятьдесят газовых патронов, - продолжал Пьер. -
Когда вы нажимаете спусковой крючок, из ствола с огромной скоростью и под
огромным давлением вылетает один шарик. Если вы хорошо прицелились, он
поразит цель, как и металлическая пуля. Но у него есть существенное отличие.
Нагревание от трения заставляет его расширяться, переходя из сжатого,
жидкого состояния в газообразное Расширение происходит по всем направлениям.
Результат попадания такой пули в человеческое тело ужасен и отвратителен на
вид, но неизменно эффективен.
Майк мог представить себе внешний вид жертвы. Он с трудом изгнал из
сознания видение развороченных, разорванных на куски тел.
- А это, - Пьер отошел к столу с оружием, положил газовый пистолет и
взял тонкий кусочек металла трех дюймов в длину, - миниатюрный метательный
нож.
- Зачем обращаться к такому примитивному оружию, имея газовый пистолет?
- Газовый пистолет производит некоторый шум. Очень негромкий, и тем не
менее. - Пьер поднял тонкое лезвие, повернув его так, что свет заиграл на
голубоватой стали, стекая вдоль клинка к острию. - Это оружие бесшумно.
Возможно, вы окажетесь в ситуации, когда вам нужно будет убивать без шума,
но враг будет слишком далеко, чтобы достать его руками. Вот тогда-то и
понадобится нож. Обратите внимание, у него два лезвия Такая конструкция
выбрана не случайно. Вы берете нож за середину и крепко держите его большим
и указательным пальцами. Бросая, вы движением кисти придаете ему
вращательное движение. При этом шансы убить врага возрастают до ста
процентов.
- Но длина каждого лезвия только один дюйм! - запротестовал Майк.
- Все зависит от того, куда целиться. Цельтесь в глаз или в затылок.
Вообще в голову. Нож войдет в мозг.
- И он пробьет череп? - Майк чувствовал себя так, словно он -
нормальный человек в сумасшедшем доме. Он не сомневался, что нож может
пробить череп.
- Смотрите, - сказал Пьер. Он вновь повернулся к стальной плите и
сделал неуловимо быстрое движение рукой. Раздался звон, потом наступила
тишина. Одно из лезвий полностью вошло в сталь. - Этот нож пройдет сквозь
кости черепа. И не только лезвие - он войдет туда полностью. Он очень остро
заточен.
Это, пожалуй, слабо сказано.
- Какое-то преобразование молекул режущей кромки. Я не разбираюсь в
технических подробностях. Достаточно испытать его в действии.
Майк вздрогнул:
- Надеюсь, что испытывать придется не на себе.
Пьер хрипло и громко рассмеялся:
- Все это вы будете изучать позже. Сперва вы должны узнать, как
защитить себя с помощью рук, ног и головы. Вы должны стать совершенной
боевой машиной в облике человека, прежде чем обратитесь к иным средствам.
Всегда может случиться, что вы потеряете оружие или у вас его отнимут. Ваше
тело нельзя отнять никаким способом - разве что убив вас. Ваше тело - ваше
последнее оружие, и первое, что вы должны изучить, это как полностью
использовать его возможности. Дзюдо, над которым мы работали вчера, только
подготовительная стадия. Но вы должны изучить его вдоль и поперек, прежде
чем мы перейдем к более углубленным методам.
- Обучение у вас, Пьер, начинает доставлять мне удовольствие, - сказал
Майк, протягивая руку.
Пьер протянул в ответ свою. Секундой позже Пьер взлетел в воздух, упал
на мат и перекатился в сидячую позицию.
- Вы быстро учитесь, Майк Джоргова, - сказал он усмехаясь.
- Я стараюсь.
Пьер встал и шагнул к нему:
- Я убежден, что вы усвоите еще немало полезных вещей, если будете с
таким же рвением учиться лучшему из того, что я могу вам передать. - Он
схватил стул, стоящий у одного из столиков, и замахнулся им. Майк пригнулся,
ушел от удара, выпрямился и схватил стул за другую ножку. Они дергали стул
туда-сюда, стараясь вырвать его друг у друга. Потом Майк почувствовал, что
стул выскальзывает из рук. Он не смог удержать его, Пьер перехватил стул и
ударил, в последнюю секунду умерив силу так, что не лишил Майка сознания, а
только сбил с ног.
- Никогда, - поучающе сказал Пьер, помогая Майку подняться с матов, -
не пытайтесь преодолеть силой мускулов человека, который сильнее вас. В этом
случае надо действовать хитростью. Уклоняйтесь от прямой схватки до тех пор,
пока он сам не откроется для удара. Открыться он может по-разному, в любой
момент борьбы. Но рано или поздно ваш противник в какой-то миг окажется
незащищенным. Уворачивайтесь и ждите этого момента.
Майк схватил стул и бросил его в Пьера, который поймал и удержал сей
несчастный предмет меблировки. Плечо Майка горело, как в огне, но он
все-таки начал очередной раунд схватки. Потом неожиданно отскочил к столику,
схватил другой стул и, когда Пьер сделал неудачный шаг, ударил его, заставив
потерять равновесие. Удар сбил тренера с ног. Должно быть, Пьеру тоже было
больно. Но все-таки он засмеялся.
- Это какая-то новая школа, - сказал он. - Школа Боя Грузчиков.
- Не слишком хорошая шутка.
- И не особенно хороший способ борьбы. Предположим, здесь не было бы
второго стула, что тогда?
- Но он здесь был. Вы сами говорили, что обстановка может быть разной.
Я просто применил хитрость.
- Что ж, продолжаем оттачивать ловкость. У нас еще два часа до ленча.
Майк улыбнулся и встал на носки, пригнувшись, готовый уклониться от
любой атаки француза. Ему нравился Пьер. Пьер давал ему то, о чем он никогда
не задумывался, но в чем остро нуждался: уверенность в себе. Вчера тренер
несколько раз слегка поддался Майку. Майк был уверен, что это было сделано
нарочно, для поддержания его самолюбия. И эта цель была достигнута. Точно
так же ребенок знает, что не может победить в игре своего отца - и в то же
время искренне радуется своему выигрышу. Шоу убивало его уверенность в себе,
доверие к собственной личности. Но теперь это позади. И вместе с тем в душе
Майка росли теплые чувства к Флексену и остальным. Эти люди больше не были
для него зловещими чужаками. Майк мог позволить им наносить удары - как
наносил удары Пьер. Но он больше никогда не позволит, чтобы его лупил Кокли.
Никогда.
x x x
- Я хочу, чтобы вы отыскали его! - кричал Кокли на Говарда Конни.
- Но, сэр...
- И дураку ясно, что Роджер Нимрон возглавляет всю эту шайку! Я хочу,
чтобы его нашли! Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ОН БЫЛ УБИТ!
- Проклятие, но мы не можем напасть на след! - Говард Конни сорвался на
крик и немедленно пожалел об этом. Он испугался.
Кокли целую минуту пристально смотрел на Конни, и в черных глазах его
клубился мрак. Потом раздался лязг. Шеф протянул руки к лицу Конни. Из-под
ногтя каждого пальца высунулось тончайше отточенное лезвие. Кокли повернул
руки ладонями вверх, играя бликами света на ужасных стилетах.
Проходили секунды. Никто не произнес ни слова.
Наконец Кокли сказал:
- Конни, вы подошли к опасной черте. К той черте, за которой будете
изрезаны на мелкие кусочки.
- Я...
- Молчать!
Конни чувствовал, что колени его дрожат. Он рухнул в ближайшее кресло.
Он не хотел умирать. Он хотел убежать, но понимал, что не сможет этого
сделать.
- Вы не нашли черный лимузин, Конни. Это ошибка номер один. Паук не
смог убить Президента, как вы планировали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16