– Выглядит превосходно. Я ужасно проголодался.
Она положила ему котлету, салат, французские булочки. Одну Мэтт разрезал пополам, смазал маслом и попробовал. Жевал он медленно и чинно.
Несколько минут они ели молча, затем Паола явно волнуясь, отложила в сторону вилку и заявила:
– Нет, я не могу больше скрывать. – Она передала Мэтту бутылочку шампанского. – Этот день должен запомниться нам обоим.
Посмеиваясь, Мэтт откупорил бутылку, и оба рассмеялись, когда пенистая жидкость хлынула из горлышка. Поднимая бокалы, они выжидательно посмотрели друг на друга, и Мэтт инстинктивно почувствовал, что Паола собирается сказать, нет, не сказать, а предложить. Восторженность передалась и ему. Улыбаясь, он восхищенно следил за тем, с каким трудом она сдерживается.
Когда же он, наконец, привыкнет к ней? Или она всегда останется для него непредсказуемой? Она совсем не похожа на других людей.
– О, Мэтт, – начала она. – Я так счастлива!
Сегодня самый замечательный день в моей жизни!
Пусть это не лезет ни в какие рамки, но он польщен. И… любит ее. Их совместная жизнь никогда не станет скучной.
– Это самый волнующий, самый восхитительный вечер в моей жизни. – Ее голос слегка дрожал.
Сердце Мэтта наполнилось гордостью, гордостью хозяина. Завтра же он поедет в ювелирный магазин «Тифаии» и выберет кольцо.
– Со мной произошло нечто удивительное, Мэтт, и я пока никому об этом не рассказывала. Я хочу, чтобы ты первым узнал об этой новости!
Новости? Какие еще новости?
– Сегодня мне позвонила Линда Перкинз. Ей понравились присланные мной песни! Она готова встретиться со мной в Алабаме и вместе поработать. – Лицо Паолы превратилось в сплошную радостную улыбку. – Ведь это чудо какое-то! Мэтт почувствовал неприятную тяжесть в желудке. Он будто онемел, а Паола все рассказывала и рассказывала о Линде Перкинз и ее телефонном звонке.
– Она еще сказала, что, если дела пойдут успешно, она готова обсудить со мной кое-какие свои планы. О, Мэтт, ты представить не можешь, как долго я этого ждала! Я не могла себе представить такое даже в самых розовых мечтах! Работать с самой Линдой Перкинз! – Она быстро, одним залпом допила шампанское и добродушно рассмеялась. – И кто знает, к чему может привести это сотрудничество!
Алабама. Студия записи. Она говорила о том, что уедет из Хьюстона. Покинет его.
– Мэтт? – Она нахмурилась. – Что-то не так? Почему ты молчишь?
Он с трудом выдавил:
– Поздравляю. Не предполагал, что именно это тебе нужно.
Она нахмурилась, неподдельная радость начала постепенно таять.
– Что ты хочешь сказать? Ты всегда знал, что я мечтала стать композитором. Во всяком случае, я еще в первый вечер в ресторане сказала об этом и тебе и твоим родителям. Я не скрывала, что послала Линде песни.
– И с тех пор не заводила об этом разговор.
– Не совсем так. Я…
– Ты говорила о работе с отцом, а музыка оставалась в стороне. Я полагал, что сочинение песен просто хобби.
– Мэтт, я не говорила о сочинительстве лишь по одной причине меня окружали люди, не связанные с шоу-бизнесом. Им было бы скучно слушать об этом. К тому же, мне не хотелось обнадеживать себя. Я суеверна. Но музыка всегда занимала в моей жизни первое место. Мне казалось, ты понимаешь это.
– Как же я могу в это поверить? Ведь за шесть недель ты даже не намекнула, что тратишь время на сочинительство. Все свободное время мы проводили вдвоем. Не представляю, когда ты могла сочинять песни.
– Мэтт… – На ее лице читалось смущение. – Конечно, надо признать, что прошедший месяц был особенным.
– Не понимаю, о чем ты.
– Я о том, что мы оба… Мы… – ее бросило в краску, она замешкалась, нервно облизнула губы, – мы были в состоянии помешательства, в котором оказываются все влюбленные. – Голос Паолы стал кротким. – Все прочее отходит на второй план. Но у меня было предчувствие, что мы скоро вернемся на землю.
– Понимаю. – Его сердце сковал холод. Он положил вилку, отодвинул тарелку. Голод прошел сам собой.
– Мэтт, попытайся понять меня, – взмолилась Паола. – У нас не было возможности поговорить о наших чувствах, но я уверена, ты любишь меня, и я знаю, что люблю тебя. Но я никогда не перестану любить музыку. Не заставляй меня отказаться от нее.
– О, я все прекрасно понимаю. Другими словами, ты любишь меня, но первое место в твоей душе отдано музыке.
– Мэтт, ты несправедлив!
– Может быть, но это правда.
– Но как же тогда понять твое послание, в котором ты признаешь рождение звезды?
– Да, но я хотел сказать, что ты звезда лишь для меня. Я думал…
– Но музыка моя работа. Ты, как никто другой, должен это понимать. Твоя работа много раз меняла наши планы. Я ведь никогда не обижалась на это.
– Это совершенно другое, и ты прекрасно знаешь.
– Почему же «другое»? – Она казалась обиженным ребенком, готовым разрыдаться.
– Ты соглашалась на временные неудобства: подумаешь, несколько раз опоздал на свидание. То, о чем говоришь ты, полностью переменит нашу жизнь. Ты будешь в Алабаме, или Нэшвилле, или Бог знает где, а я–здесь, в Хьюстоне. Это нельзя и сравнивать.
Паола слышала в его голосе неподдельную досаду, заметила, как он напрягся. Она и представить не могла, что Мэтт так болезненно прореагирует на ее новость. По своей наивности она представляла все иначе: он подхватит ее, закружит по комнате, они будут радостно смеяться. Она ожидала, что он разделит ее восторг, станет гордиться, поведает родителям и друзьям о ее маленьком успехе. Она даже лелеяла надежду, что он сможет поехать с ней в Алабаму.
Теперь все эти мечты развеялись. Паола смотрела на его каменное лицо и бесстрастные глаза. Почему он не может понять? Он так рационален, так логичен. Почему же не желает признать и понять ее интересы?
С жестким выражением лица он произнес:
– Если ты действительно любишь меня, то забудешь об этой ерунде.
Она с трудом сглотнула.
– Это звучит как ультиматум.
– Это и есть ультиматум. Если ты отправишься в Алабаму, то забудь обо мне и о наших отношениях.
Колкие слова будто повисли в воздухе между ними.
У нее все задрожало внутри от несправедливости, от того, что он не желает ее понять. Если бы он хоть на секунду попытался заглянуть в ее внутренний мир, то не стал бы судить столь категорично. Нет, он вовсе не изменился. Она просто тешила себя иллюзиями все последние недели, ожидая, что он примет ее такой, какая она есть.
Паола наклонила голову. Может быть, попробовать еще раз? Она чувствовала–вот он напротив, такой натянутый, непреклонный, суровый, ждет ее решения.
Да, он не оставил ей выбора.
– Мэтт, – вкрадчиво обратилась она. – Я так люблю тебя, но я не могу оставить надежду доказать тебе это. Я думала, ты уважаешь мои интересы, но вижу, что тешила себя обманом. Тебе нужна женщина без цели в жизни такая, которая сделает положенную стойку по первой команде. Я не та, что тебе нужна, Мэтт. – Она печально покачала головой. – Я никогда не буду безвольной куклой.
Он встал. Лицо напряженное, на скулах играют желваки, в глазах мертвенный холод и бесстрастие.
– Значит, ты едешь в Алабаму.
– Да.
Осторожно он положил на стол салфетку, отодвинул стул, отвернулся. Не в силах пошевелиться, она наблюдала, как он прошествовал по столовой, услышала, как снял с вешалки плащ, подошел к двери. На мгновение воцарилась абсолютная тишина: слышно было лишь тиканье часов да биение собственного сердца.
Затем громко и яростно клацнула входная дверь – будто пронзивший тишину выстрел.
13
Следующие восемь дней стали самыми тяжелыми в жизни Мэтта. Рождество без Паолы. Погода, которая вдруг стала серой и дождливой. Да и он сам потерял интерес ко всему. Работа, которая обычно доставляла ему большое удовлетворение, теперь мало что значила. Его дом оказался скучным и тусклым. Все точно затянулось серой паутиной, померкло.
– В чем проблемы? – спросил Рори в пятницу между Рождеством и Новым годом, когда Мэтт обратился к нему. – Я сделал что-то не так?
– Нет, конечно, нет. – Мэтту сразу стало не по себе. Унылым голосом он спросил: – У тебя не найдется немного времени? Мне нужно поговорить с тобой.
– Конечно!
Эта черта, которая больше всего нравилась Мэтту в Рори. Он всегда был готов прийти на помощь. Паоле это тоже нравилось, подумал Мэтт.
– Мне нужен твой совет, – сказал Мэтт, когда они присели.
– Мой совет? – усмехнулся Рори. – Это надо где-то записать. Что-то я не припомню, чтобы раньше ты нуждался в моих советах.
– У меня не возникало раньше такой проблемы. – И Мэтт подробно изложил события.
– Итак, ты вышел из себя и с того момента больше ничего о ней не слышал. – Темные глаза Рори были задумчивы.
Мэтт кивнул.
– Ты не пытался ей звонить?
– Нет. – Даже сейчас вспоминая обо всем, он испытывал то же самое: злость, разочарование, дикое чувство предательства. Почему она оставила его? Если действительно она его любила, то почему ушла? – А ты думаешь, стоит позвонить?
– Это зависит от того, действительно ли ты хочешь быть с ней.
Мэтт и не ожидал другого ответа. Он знал, что никто не скажет ему, как поступить. Ответить себе он должен сам.
– Ты любишь ее? – мягко спросил Рори.
– Я думал, что да.
Рори удивленно вскинул брови.
– Думал? Ты не уверен?
– Я вообще сейчас ни в чем не уверен. – Внезапно Мэтт отодвинул стул, встал и подошел к окну. Дождь струился по стеклу, были слышны раскаты грома. Он тяжело вздохнул. – Я с тринадцати лет планировал свою жизнь, – тихо проговорил он. – Я всегда точно знал, чего хочу, куда иду и к чему стремлюсь. Я никогда не колебался, у меня не было сомнений… До сих пор.
Рори подошел к Мэтту. Они молча стояли у окна на протяжении нескольких минут, потом Рори произнес:
– Мэтт, мы с тобой друзья с того самого дня, когда пошли вместе в детский сад Святого Джона. Я не любил бы тебя больше, если бы ты был моим братом.
Мэтт сжался. Он чувствовал то же самое, но Рори всегда мог выразить свои чувства, а ему это было трудно.
– Я тоже, – наконец сказал он и почувствовал, как Рори сжал его плечо.
– Я хочу дать тебе совет и думаю, что это лучшее, что я могу для тебя сделать, – продолжил Рори. – Тебе нужно забыть все, о чем ты мечтал и чего добивался с тринадцати лет. Забыть и начать все сначала. Сядь, соберись с мыслями, возьми два листа бумаги. На первом напиши все то, что тебе не нравится в твоих отношениях с Паолой. На втором все, что нравится. Затем посмотри, какой список длиннее.
Луч света прорвался сквозь тучи, померцал одно мгновение и исчез, потом снова засиял. Мэтт пристально посмотрел на Рори.
Рори улыбнулся.
– Я еще не закончил. После того как ты напишешь эти листы и внимательно изучишь их, порви их и выкинь. И сделай так, как подсказывает тебе твое сердце.
Мэтт уставился на Рори широко открытыми глазами.
Улыбка сошла с лица друга. Он встретил взгляд Мэтта с нескрываемой торжественностью.
– Давай, дружище. Будь честен с самим собой. Ты же без ума от Паолы. Надо быть слепым, чтобы не видеть этого. Все написано на твоем лице, когда ты рассказываешь, мне о случившемся.
– Но если она действительно любила меня…
– Хватит! – сказал Рори. – Если ты действительно любил ее и любишь, ты не позволишь своей мелочной гордости встать между вами. Последуй за ней. Познай цену жизни. Используй свой шанс. Обычно он выпадает один раз в жизни.
Мэтту с трудом верилось, что это говорил Рори–тот Рори, который имел столько подружек, что сбился со счету.
– Я думал, ты любишь всех женщин. Ты не останавливаешься ни на одной, потому что не можешь упустить всех остальных.
Рори ухмыльнулся.
– Не суди по одежке. В груди Казаковы бьется сердце Ромео. Я самый большой романтик на земле. Я действительно верю в «как-то очарованным вечером», и в Золушку, – и во все сказки. Просто я еще не встретил подходящую женщину. Я думал, ты знал.
– Итак, ты считаешь, я дурак.
Улыбка стала шире.
– Нет. Я говорю, что ты должен начать жизнь сначала.
Затем он подмигнул Мэтту и снова похлопал его по плечу.
– Ну ладно, мне пора идти. Тяжелый сегодня денек.
Он ушел, посвистывая.
Был канун Нового года. Паола вот уже пять дней находилась в Алабаме. Все это время она, Линда и еще несколько человек из группы Перкинз долгие часы играли «Одинокую леди» и еще две песни, сочиненные Паолой. Но никакая интересная работа, которую она всегда считала главной в жизни, не могла заглушить охватившую душу грусть. Она скучала по Мэтту. Весь день он не выходил у нее из головы, и ночью наполнял ее сны. Да, она любит его. Постепенно она пришла к мысли, что ни с кем ей не будет так хорошо, как с ним. Но Мэтт заявил, что теперь между ними все кончено.
Необходимо забыть о своих собственных интересах, если надеешься связать с ним жизнь. Но сделать это она не могла. Она любила и желала его, однако превратиться в старомодную, вечно сидящую дома жену–это уж слишком. Последняя неделя уверила ее в том, что Мэтт никогда бы не согласился последовать за ней через всю страну. Значит, никто из них ни в грош не ставит интересы другого. Возможно, они провели слишком мало времени вместе, возможно, были слишком поглощены страстью, забывая обо всем прочем.
Сегодня был канун Нового года, и Линда предоставила своей команде несколько дней отдыха.
– Пусть побудут со своими семьями, – сказала она Паоле. – Надеюсь, ты не в проигрыше, дорогая?
– Мне незачем мчаться домой, – ответила Паола, сглатывая комок в горле.
Паола и Линда сидели в сверкающем фигурном бассейне, закрытом от яркого солнца розовым тентом. Погода была мягкой, небо чистым, голубым с маленькими облачками. Какой прекрасный день, думала Паола. Она должна была бы наслаждаться жизнью, но боль не отпускала ее.
– Я уж десятый раз за день слышу, как ты вздыхаешь, – заметила Линда Перкинз. В ее звонком голосе слышались нотки иронии. – Должно быть, на сердце тяжело.
Паола даже не заметила, как все произошло – то ли Линда побудила ее, то ли она сама захотела раскрыть душу, но вскоре она поняла, что рассказывает известной певице о Мэтте. Она ничего не утаила: даже то, как они расстались.
– Не думаю, что причина только в его эгоизме, – закончила Паола. – Вы думаете иначе?
Линда улыбнулась. Она сделала большой глоток холодного чая, затем не торопясь начала:
– Дорогая, когда тебе доведется много поездить и повидать, ты поймешь, что мир не состоит из ангелов и злодеев.
– Неужели он не понимает, что об этом я мечтала всю жизнь?
– Большинство мужчин считают, что они – самая важная часть твоей жизни, – ответила Линда. – Возможно, это резонно. Знай: я в такой же ситуации. Мне хочется знать, что для Клинта я важнее всего остального. Слава Богу, он всегда ставит меня на первое место.
– Вы думаете, я была не права? Вы полагаете, мне надо было остаться в Хьюстоне? Отвергнуть возможность работать с вами? – Паола знала, что в ее голосе звучит недоверие. Она-то считала, что Линда полностью согласится с ней.
– Не думаю, что следовало рубить сплеча, – задумчиво сказала Линда. – Я только пыталась тебе разъяснить, что на самом деле не важно, кто из вас прав. Дело в том, что он рассматривает твою поездку как угрозу вашим отношениям, и если ты его любишь, то должна была попытаться успокоить его.
Паола долго не отвечала. Лишь легкий плеск воды в бассейне нарушал тишину.
– И вы думаете, я должна была поговорить с ним, перед тем как уехать?
– Все, что я знаю, это то, что я имею десять золотых дисков и три платиновых, но ни один из них не поможет мне сохранить привязанность моих друзей. – Певица улыбнулась. – Конечно, я постарше тебя. Возможно, я смотрю на вещи немного по-другому.
– Да, но ваш муж помогает вам в работе.
Линда улыбнулась.
– Клинт мой второй муж, – мягко проговорила она. – С первым мы пробыли вместе недолго. Мне потребовалось несколько лет прожить одной, пока я поняла, что должна предложить какой-либо компромисс, если хочу сохранить наши отношения.
Паола недоумевала, о каком компромиссе говорит Линда, ведь Клинт всегда готов уступить.
– Клинт и я заключили соглашение, – сказала Линда. – С марта по август мы живем в нашем доме около Ноксвилла, где муж присматривает за нашими лошадьми и за ранчо. Потом, с сентября по февраль, наш дом здесь, где находится моя студия.
– Это помогает?
– Да, помогает, потому что мы привыкли к такому образу жизни, даже если время от времени меняем условия соглашения. Помогает, потому что мы готовы уступить друг другу. – Она снова улыбнулась. – Это помогает, потому что мы очень любим друг друга и не хотим терять то, что обрели.
Несколькими часами позже, лежа в своей комнате, Паола смогла поразмышлять над словами Линды.
Стоило ли быть с Мэттом столь категоричной? Должна ли она была усмирить свою гордыню и позвонить ему? Может быть, и он думает о том же? Да, он слишком горд и упрям. Возможно, он устроил скандал в порыве ярости, а затем, успокоившись, передумал?
Внезапно Паоле очень захотелось поговорить с Мэттом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16