- Одна... Зина еще не пришла с работы, а "разбойники" пропали. С утра их нет. - Тут же похвалилась: - У нас сегодня праздник - день рождения Зины! Я ей вырезала из бумаги и подарила закладку для книг. Зина любит читать... Вот Ольга у меня заболела. Вынесла ее погулять. А ты к нам?
- Скоро Зина придет?
- Не знаю... Наверно, скоро.
- Иди домой, а то замерзнешь.
- Пойду... - согласилась Галька. - Я уже замерзла.
- Придет сестра, скажи ей, что я заходила. Скажешь?
- Ладно, скажу... А что, правда, у вас котята вывелись? Мне Зина говорила.
- Правда... - улыбнулась Валя. Это была сестра юных мстителей Маши и Нади Дементьевых, за живость характера и мальчишескую привычку лазить по деревьям прозванная Белкой. Она выполняла обязанности связной у подпольщиков. - Так скажешь Зине, чтобы она обязательно сегодня же зашла к нам.
- Скажу... А котят мне покажешь?
- Обязательно покажу. Хочешь, одного беленького, ушастого, тебе подарю?
- Ой, спасибо! - обрадовалась Галька и тут же пригорюнилась: - Зина не разрешит. Она у меня строгая...
... Весь вечер Ромашка вместе с Орликом и Надей переписывала печатными буквами сводку Советского информбюро. Светловолосая Белка сидела рядом за столом. Под носом у нее тускло светила коптилка, а Белка вслух диктовала, с трудом разбирая написанную Володей карандашом на тетрадном листке сводку:
В последний час
На Калининском фронте советские войска снова перешли в решительное наступление. Заняли несколько городов, в том числе Торопец, Пено, Адрианополь и ряд других городов и селений. Захвачено много пленных.
Наступление продолжается...
Ромашка и Надя писали быстро, а Орлик отставала...
- Не торопись, не спеши... - останавливала она Белку. - И читай потише, мы не глухие. А то мать и Гальку разбудишь.
Мать сестер - Анна Андреевна - находилась в соседней комнате, а Галька спала на сундуке. Рядом с ней расположилась кошка со своими беленькими котятами.
- Про наш Витебск опять ничего не сообщают, - вздыхала Орлик. - Где же эти Адрианополь и Торопец находятся? На пути к Витебску или нет?..
Переписывать закончили в полночь. Только улеглись спать, как услышали гул летящего над деревней самолета.
Все в избе насторожились.
- Наш... - по звуку определила Надя.
Краснозвездные самолеты зимой все чаще и чаще стали появляться над Оболью.
Еще засветло Зина вышла из избы Дементьевых, захватив с собой пачку переписанных листовок, чтобы по пути занести Несмеяне и Ласточке, которым предстояло их расклеить. Галька осталась у Дементьевых, Белка обещала привести ее домой, когда та проснется.
Всю ночь бушевала пурга. Зина с трудом пробиралась сквозь наметенные сугробы и вдруг возле пустого сарая с раскрытой крышей и скрипевшими на ветру воротами услышала чей-то слабый голос.
В испуге Зина остановилась.
Из-за угла, пошатываясь, показался залепленный снегом человек в ватнике, в шапке-ушанке и в брюках, заправленных в валенки.
Человек что-то невнятно спросил, и Зина только по голосу определила, что перед ней - женщина.
- Как эта деревня называется? - скорее догадалась, чем расслышала Зина.
Она тут же сообразила, что перед ней советская разведчица, очевидно сброшенная ночным самолетом.
- Я отведу вас к своим. Вы не бойтесь. - Зина подхватила женщину под руку и, увязая в сугробах, повела по едва различимой тропке.
Она решила идти к Лузгиным. Возвращаться назад к Дементьевым опаснее: их изба на видном месте. А Лузгины живут на отшибе, с краю оврага, к их избе можно подойти незаметно.
Когда в избе Лузгиных парашютистке помогли раздеться, перед хозяевами предстала худенькая, белокурая, с короткой стрижкой, девушка лет восемнадцати. Ее посадили на лавку, растерли ноги, дали сухие валенки.
- До Витебска далеко? - спросила она.
- Близехонько, милая... - ответила ей мать сестер Лузгиных. - Не бойся, мы тебя укроем.
Глава четырнадцатая
Зима подходила к концу. Дороги разбухли, становились непроезжими. По утрам на землю ложился густой влажный туман. С гулким скрежетом вскрылся лед на реке.
- Весенняя распутица сдержит наше наступление, - с надрывом кашляя, говорил дядя Ваня.
Влажная погода плохо действовала на него: лицо заметно пожелтело, под глазами появились темные круги. Он часто жаловался на сильную боль в груди.
- Не жилец наш Иван на белом свете, - с горечью говорила бабушка Зине. - Бросил курить, да разве теперь это поможет?
Пиджак висел на дяде Ване, как на вешалке, - так он исхудал. И все же дядя Ваня держался на ногах, ходил на работу на склад.
- Весной болезнь всегда обостряется, - успокаивал он домашних. - Вот увидите, доживу я до нашей победы!
Большие надежды дядя Ваня возлагал на ожидаемый разгром окруженной в районе Демянска, недалеко от границ Белоруссии, 16-й гитлеровской армии.
- Теперь им не выйти из мешка. Наши разобьют их, и сразу откроется дорога на Старую Руссу, а затем на Полоцк и Витебск, - объяснял он Зине, и она мысленно пыталась представить себе неведомую Старую Руссу, через которую можно попасть и в Ленинград.
Когда снег стаял и немного подсохла земля, юные мстители начали собираться в лесу возле Ушал. Там нашелся удобный островок среди болота. Хорош он был тем, что вокруг зыбкая почва, пробраться к островку можно только по одной тропке. Немцы и полицаи не могли сюда нагрянуть со стороны. Ориентиром служили высокая труба расположенного невдалеке кирпичного завода да сохранившаяся на опушке леса с довоенной поры деревянная вышка. Приходили сюда поодиночке или вдвоем, а на тропке стоял, маскируясь в кустарнике, дозорный.
Лес почти на глазах одевался листвой. Воздух был пряный, теплый.
Ребята, расположившись под деревьями на яркой молодой траве, радовались весне, теплому солнышку и этой обманчивой лесной тишине, нарушаемой лишь стуком дятла.
- Все время мы росли, - доложила на одном из лесных сборов Фруза. Почти на каждом сборе кого-нибудь принимали. В феврале нас было 18. В мае 24. А теперь - уже 38. Мне посоветовали пока воздержаться от дальнейшего приема. Секретарь райкома Наташа даже схватилась за голову, когда услышала, что нас уже почти сорок человек. Считает своей ошибкой, что вовремя не предупредила нас.
- Почему?! - послышались голоса.
- Мне тоже казалось, чем многочисленнее организация, тем она сильнее. Но райком разъяснил, что в условиях подполья многочисленность опасна.
- А как в отношении кандидатов, тех, о ком мы на комитете уже вели разговор? - спросил Володя.
Он не допускал мысли, что кто-либо из ребят может стать на путь предательства.
- Подождут. - Фруза была непреклонна. Раз "люди из леса" предостерегают, советуют, нужно прислушаться.
Впрочем, ей и самой казалось, что каждого в своей организации она знает назубок, за каждого готова поручиться головой. Она гордилась, что в ее родной деревне, состоявшей из полутора десятков домов, было семь подпольщиков. В соседней - Мостите - восемь. В Зуе - тоже восемь человек. В поселке Оболь - четыре. Остальные - в окрестных деревнях.
Она невольно взглянула на стоявшую неподалеку у березки Нину Азолину. Как подпольщица Василек была неоценима. Всякие справки, чистые бланки, столь необходимые для партизан, Василек могла достать довольно легко. Василек стала глазами и ушами подпольщиков также благодаря хорошему знанию немецкого языка. Сказалось то, что в школе Нина была круглая отличница. "Василька и Алексеева надо беречь особо", - подумала Фруза, а вслух сказала:
- Давайте перераспределим обязанности, наметим, кто и чем станет заниматься в ближайшее время.
После удачной диверсии - взрыва воинского эшелона от подложенной Николаем Алексеевым магнитной мины с часовым механизмом - она хотела сохранить его только для диверсионной работы, поэтому имело смысл перенести находящийся у него на чердаке наблюдательный пункт.
- Как думаете, ребята, - обратилась она к Елочке и Мите, - что, если устроить у вас на чердаке наблюдательный пункт? Правда, немного подальше, но все равно полотно видно. Надо Железнодорожника освободить.
Она никак не ожидала, что брат и сестра как-то разом сникнут, нахмурятся и будут долго молчать.
- Нет, Таня, нельзя к нам наблюдательный пункт... - наконец вымолвила Елочка. - У нас отец антисоветски настроен. Он верит в победу Гитлера.
Фруза растерялась, встретив спокойный, умный взгляд голубых Елочкиных глаз.
- Зайди как-нибудь к нам, - печально подтвердил Митя слова сестры, убедишься сама.
- Обязательно зайду, - пообещала Фруза и подумала: "Оказывается плохо знаю наших комсомольцев, как они живут. Надо побывать в доме у каждого..."
А через неделю Фрузу огорчила новая неприятность. От Василька был получен сигнал: в списке гестапо, среди намеченных к отправке на работу в Германию, значатся брат Фрузы Николай и Валя Шашкова. Им нужно было срочно бежать к партизанам.
Найденные и конфискованные советские листовки и газеты теперь часто поступали в комендатуру гестапо.
Улучив момент, когда поблизости не было начальства, Нина Азолина погружалась в эти запретные материалы. Из них она узнала о подвиге героев-комсомольцев Саши Чекалина и подмосковной школьницы Тани - Зои Космодемьянской. Стало понятно, почему Фруза взяла себе такую же подпольную кличку.
Однажды, увидев Зину на усадьбе, Нина позвала ее к себе. Зина охотно перелезла через прясла изгороди.
- Хочешь, я тебе что-то покажу? - шепотом спросила Нина и увлекла Зину в свою комнату.
Небольшая чистенькая комнатка Нины была очень уютна: кровать с голубым покрывалом, цветы на подоконнике, раскрытый томик Пушкина на небольшом столике, на стене картина - одинокий воробей на голой зимней ветке.
Нина вынула из сумки завернутый в платок запретный номер "Комсомольской правды". Там был очерк о героях-комсомольцах.
Зина с трепетным волнением взяла в руки газету, которая пришла с Большой земли.
- Видишь, Зиночка, подмосковной Тане, когда ее повесили, было восемнадцать лет. А Саше Чекалину только шестнадцать. А как гордо он шел на смерть! - сказала Нина, снова пряча газету в сумку.
- А если у тебя найдут газету, тебя же расстреляют! - ужаснулась Зина.
- Могут, - спокойно подтвердила Нина. - По я привыкла каждый день рисковать.
- Нельзя, Ниночка! Глупо поступать так, безрассудно! - В волнении Зина стала ходить по комнате и вдруг замерла у окна: - Знаешь, что я придумала? Видишь на краю усадьбы липу? Там внизу я заметила дупло. Давай приспособим его под тайник. Ты будешь оставлять тал все, что нужно передать Тане. А я, когда приду к бабушке, обязательно буду его проверять.
И вот через несколько дней, отработав в подвале кухни свою смену, Зина зашла домой, взяла Гальку и отправилась в Зую.
Дяди Вани не было дома. Только бабушка и Любаша, которая тут же радостно им сообщила, что у Белокопытки родился теленок. Он стоял в углу, у печки, в соломе, голенастый, со впалыми боками и рыжеватой шерстью, и таращил на Зину круглые коричневые глаза.
- Какой хорошенький! - Зина погладила теленочка и, оставив Гальку с ним играть, вышла на усадьбу. Она сразу направилась к дальней липе. Просунула руку в дупло, достала записку и, прочитав, побледнела.
"Несмеяна и Ласточка заболели..." Было ясно: сестры Лузгины арестованы.
Зина сразу же помчалась в Ушалы.
Фруза была дома, сидела за каким-то шитьем. Весть ее ошеломила.
- Когда?.. Где?.. - забросала она Зину вопросами. - Девочки никого не выдадут, я уверена... Ах, какую большую оплошность мы допустили!.. Нужно было в свое время поделиться на пятерки. Каждой пятерке не знать остальных и действовать своими силами... И подсказывали ведь нам "люди из леса"... Медлить ни минуты нельзя. Надо срочно предупредить всех подпольщиков о нависшей опасности...
Накинув на голову платок, Фруза заторопилась в Мостище к Дементьевым, чтобы попросить Анну Андреевну сходить к матери сестер Лузгиных и у нее узнать о причине ареста дочерей.
В этот день связные подпольщиков Белка и младшая сестра Феди Слышенкова Шура сновали на дорогах Оболи и соседних селений, направляясь каждая по своему маршруту. Заходили в избу, где жил подпольщик, вызывали для разговора на улицу и произносили одну и ту же фразу: "Вечеринка отменяется". Это был условный пароль, означавший состояние тревоги.
Правилами разработанной юными мстителями конспирации предусматривалось: в случае такого сигнала всем находиться в полной готовности и ввиду явной опасности или при получении следующего сигнала немедленно уходить в лес к партизанам.
Соблюдая необходимую осторожность, Фруза все же сумела на дороге из Зуи в Оболь встретиться с Ниной Азолиной. Но причина ареста сестер Лузгиных и Васильку не была известна. Тогда Фруза решила попытаться разузнать что-либо через Евгения.
- Я с братом почти не разговариваю, - сухо ответил Евгений на ее просьбу, но все же согласился осторожно что-нибудь разведать.
Зина в этот вечер спать даже не ложилась. Собрала на всякий случай в узелок необходимые вещи и присела рядом с разметавшейся во сне Галькой, настороженно прислушиваясь к каждому шороху. Так она просидела всю ночь. А утром, уходя на работу, предупредила "разбойников":
- Если я сегодня домой не вернусь, Гальку одну не оставляйте... Меня могут немцы схватить и отправить в Германию. Теперь многих так забирают...
День прошел в тревоге и неизвестности. Никаких сигналов от Тани, Василька или других подпольщиков не поступило.
Только вечером, когда пришли домой из столовой тетя Ира и Солнышко, обстановка немного прояснилась.
- Ты слышала, Зина, в деревне Мостище двух девушек забрали? - спросила тетя Ира. - Говорят, зимнюю одежду советской парашютистки у них нашли.
- Слышала... - с трудом разомкнула губы Зина и медленно, с трудом преодолевая головокружение, вышла из комнаты.
Глава пятнадцатая
В избе Дементьевых собрался только комитет - созывать на сбор всех юных мстителей Фруза не рискнула.
- Почему не пришла Василек? - тревожно поинтересовался Володя.
- Я ей пока запретила приходить на комитет. - И после тяжелой паузы сообщила: - Выяснились обстоятельства ареста. На усадьбе Лузгиных висело белье. Там же сушились и зимние вещи советской разведчицы. Очевидно, кто-то из соседей выдал, или полицейские сами заметили.
Но то, что узнал от брата и сообщил Евгений, еще более повергло ребят в уныние. На усадьбе Лузгиных, возле погреба, гестаповцы во время вторичного обыска нашли зарытый в землю вполне исправный пулемет, который, очевидно, сестры принесли из лесу.
Все знали: за сокрытие оружия, особенно армейского, полагался расстрел.
- Я виновата, - корила себя Фруза. - Нужно было самой лично побывать у каждого, убедиться, как соблюдается конспирация.
- Кто-нибудь, кроме Тани, был у матери Лузгиных? - спросил Евгений.
- Я была, - отозвалась Орлик. - Антонина Алексеевна в страшном состоянии - осталась одна-одинешенька. Сидит в избе, горько плачет. - При этом Орлик и сама расплакалась.
Володя предложил воздержаться пока от дальнейших диверсий и ждать приказа от партизан, к которым Фруза уже послала связного.
- Но как же... Мы с Железнодорожником уже подготовили диверсию, заговорил было Митя.
- Отложить! - решительно произнесла Фруза. - Ведь сейчас решается судьба Лузгиных.
- Какое же примем решение? - нетерпеливо спрашивал Федя.
- Что ты предлагаешь? - спросил Володя.
- Как что?! - вскочил с места Федя. - Наших товарищей взяли, а мы сидим, как мыши в норе. Завтра кого-нибудь другого тоже схватят, а мы так же будем бездействовать? Предлагаю организовать группу из ребят, выкопать запрятанное оружие и напасть на комендатуру.
- Глупо и неосуществимо, - отозвался Володя. - Они перестреляют нас, как цыплят.
Федя вскочил с места, выхватил из кармана наган:
- Завтра же пойду в комендатуру. Выпущу всю обойму. Отвлеку на себя внимание...
Володя подошел к Слышенкову:
- Очень я тебя прошу, убери свою игрушку. Хочу тебя предупредить по-товарищески. С оружием больше к нам не являйся. Убери подальше. Слышишь?! Тщательно запрячь, так же как и мы запрятали. Оно нам еще пригодится. Притом мы ведь даже не знаем, где сейчас находятся Ласточка и Несмеяна.
- Ребята, не горячитесь. Давайте подождем, что предпримут партизаны. Фруза с нетерпением ждала возвращения посланной в отряд связной. А она что-то запаздывала.
Не принес ничего утешительного и следующий день. Фруза снова заглянула к сестрам Дементьевым. Дома были только мать и Орлик. У них все было готово, чтобы уйти в лес.
- Ну как?.. - сразу бросилась к ней Орлик.
Фруза устало опустилась на лавку:
- Не вернулась Белка?
- Нет... Мы сами беспокоимся. Не попала ли в руки полицаев?
Фруза задумалась.
- Вот что, Орлик. Если сегодня Белка не придет, завтра пойдешь ты. - А про себя подумала: "Тоже, может быть, на смерть посылаю!"
Но Орлика не пришлось посылать. Уже в сумерках в окошко избы Зеньковых тихо постучали. Фруза распахнула раму.
- Тетя Фруза, это я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21