Идёт навстречу и вкрадчиво так мечтательному папе говорит: - Гражданин хороший, возьмите гитару для вашего сыночка! Очень старинная. Я на ней 60 лет подряд играл. Хочу в хорошие руки передать, потому что самому мне уже помирать скоро.
Сказал и исчез. А на месте том гитара лежать осталась. Подошёл мечтательный папа поближе, смотрит, а гитара такая именно, как в мечтах его: чёрная, старинная, с золотыми буковками. Из какого-то очень ценного дерева.
Папа от радости подпрыгнул даже. Взял гитару и домой понёс. "Вот, думает, - как мечты сбываются!" Дома всем о чуде рассказал. А назавтра самоучитель игры на гитаре Пашке купил.
Вот пришёл Паша из школы, сел играть. Только первый аккорд взял, как гитара человеческим голосом запела: - Паша! Убей своего папу! Убей свою маму!
Испугался Паша и бросил гитару. Смотрит, а по струнам маленький старичок бегает! "Тот самый!" - догадался Паша. А старичок вдруг вприсядку плясать пошёл. Пляшет и припевает:
Как же быть? Как же быть?
Как же папу придушить?
Крепенькой верёвочкой!
Душненькой подушечкой!
Паша размахнулся и ударил по старичку тапком. От тараканов это очень помогало. И от старичка помогло. Исчез старичок и петь перестал.
Вечером пришёл папа с работы. - Почему не играешь? - сына спрашивает.
А тот: - Да не хочется что-то!
Взял папа гитару и сам заиграл. И слышит, поёт гитара человеческим голосом: - Папа! Убей Пашу! Папа! Убей Пашу!
Бросил папа гитару на пол.
Видит: на ней старичок маленький приплясывает. Ухмыляется и напевает:
Как же быть? Как же быть?
Как же Пашу не убить?
Бритвочкой по горлышку!
Ножичком по пузику!
Жутко стало папе. Замахнулся он на старичка полотенцем. Тот сразу исчез. Папа вздохнул и подумал:
Напрасно я пиво после работы пил! Наверное, это Белая Горячка ко мне подбирается!
А на следующий день отправил он Пашу в музыкальную школу. Учительница музыки была старенькая. Звали её Эсмеральда Семёновна. У неё было желтое личико, седые кудряшки и синее платье в белый горошек. Взяла она ноты, Пашу на стул посадила и стала свою боевую юность вспоминать: - Жизнь прожита яркая! Интересная! А знаете ли вы, молодой человек, как я скакала на лихом, на горячем коне? Как я рубала белых шашкою на скаку? Как я певала песни вечерами командарму нашему Будённому? Надеюсь, вы помните прославленного командира конной армии Семёна Михайловича Будённого? Так вот, я пела под гитару, а он слушал и плакал! Я пела так...
Эсмеральда Семёновна взяла гитару, откашлялась... Только провела рукой по струнам, а гитара как запоёт человеческим голосом: - Убей, Эсмеральда, своего кота Мурзика! Убей кота Мурзика! - Охнула Эсмеральда Семёновна, с ужасом отшвырнула гитару, а на ней старичок приплясывает и поёт:
Как же быть? Как же быть?
Надо Мурзика убить!
Изловить! Изловить!
И в ведёрке утопить!
Схватилась Эсмеральда Семёновна за сердце. И ушла. На пенсию сразу. Больше с пенсии не возвращалась.
На её место молодую учительницу взяли. Елизавету Игоревну. Стала Елизавета Игоревна Пашу аккордам обучать, а чёрная гитара снова как запоёт: - Убей, Лиза, мужа! Убей, Лиза, мужа!
И опять на струнах этот гадкий старикашечка прыгает:
Как же быть? Как же быть?
Надо мужа отравить!
Травками-приправками!
Разными отравками!
А Елизавета Игоревна почему-то не удивилась. Посмотрела она на старичка пристально и говорит: - Вот это мысль! Отличная идея, дедушка! А я-то всё думаю, как мне от него, от паразита, избавиться! Может, вы подскажете, как лучше это провернуть, чтобы никто не догадался?
Поганский старичок обрадовался, ручки потирает, хихикает. - Берёшь, объясняет, - крысиную отраву, натираешь меленько и - в суп! И посоли-поперчи погуще, чтоб незаметно было! - Отлично! - обрадовалась Елизавета Игоревна. - Непременно так и сделаю!
Назавтра приходит Паша с чёрной гитарой в музыкальную школу.
Заиграла Елизавета Игоревна - сразу старикашка выпрыгнул и радостно так спрашивает: - Ну как? - Замечательно! - Елизавета Игоревна отвечает. Ногами только подёргал немножко и окочурился. Спасибо вам, дедушка, за науку! Вот пирожков вам принесла в благодарность! - Ура! - закричал гадкий дедушка. Давно меня никто не угощал домашненьким!
И как начал поганский старичок пирожки глотать! Все заглотил! И вдруг - два раза ногами дёрнул и окочурился!
А гитара сама собой вспыхнула синим пламенем и сгорела!
И тут как раз в дверь постучали. Это за Елизаветой Игоревной муж пришёл. Живёхонький!
Хорошо, что ему пирожков не осталось!
Синяя Нога, Красная Нога...
Раз Вовка Дрынкин сидел дома один. Вдруг слышит: по лестнице кто-то ТОП-ТОП, ТОП-ТОП. Тяжёлые такие шаги. Вовка затих. Слышит - шаги под дверью у него! И вдруг кто-то как начал в дверь стучать ногами! Грохот стоит! Вовка под кресло спрятался. Вдруг дверь с петель слетела и входит Огромная Красная Нога! Левая! Босая! Жилистая такая - спортивного вида! А следом Синяя Нога. Тоже здоровая! И тоже - левая! И тоже - жилистая! Замер Вовка. И тут Красная Нога размахнулась и как по зеркалу врежет! Зеркало вдребезги! А Синяя Нога подскочила аж под потолок, люстру в коридоре сбила и растоптала её. Прямо босой пяткой! А Красная Нога ногтем обои сковыривать начала. А Синяя ей говорит: - Да ладно, не копайся! Пошли лучше ещё что-нибудь раскокаем!
И ногой по шкафу как заедет! Дверца в шкафу хрустнула и - пополам! Вовка лежит ни жив ни мёртв, дохнуть даже боится. - Заметят, - думает, меня эти Ноги - раздавят, как таракашку!
А Ноги прямо с ума посходили: телевизор разбили, цветы передавили, окна выбили, двери повыломали, тарелки-чашки расколошматили! Всю квартиру разнесли! А потом повернулись обе на пятках и ушли спокойненько. Вовка под креслом заплакал. И тут папа с работы пришёл. Как разор этот увидел, за сердце схватился. И - на Вовку с ремнём: - Ты что, охламон, натворил?!
А Вовка только трясётся и одно повторяет: - Не я! Не я! Не я!
Тут мама пришла. Вступилась за Вовку: - Видишь, ребёнка напугали. Злоумышленики это! Вызывай милицию!
Из милиции приехал капитан Застылов Иван Иванович. И все Вовкины показания про Красную Ногу записал. И про Синюю - тоже. Обещал меры принять. И уехал. А Вовка от испуга заболел даже. Тогда к нему бабушка Серафима приехала: посидеть с ним, пока мама-папа на работе.
Вот сидят они, сидят, а Вовка и спрашивает: - Не знаешь ли ты, бабушка, про Синюю Ногу и про Красную? Откуда они? - Слыхала я про них, баба Серафима отвечает. - Ты укутайся теплее да молока горячего выпей. А я тебе сейчас расскажу.
Это случилось в незапамятные времена. Тогда на юношей нашего города напала редкая болезнь: все они теряли разум. Начинали юноши болеть, да не по одному, а все вместе. И болели они за разные команды, за футбольные да за хоккейные. И уж до того болели, что даже били друг друга! Вот до чего безумие доводит! И одевались они, точно дикие! Кто за "Спартак" болел - в красно-белом ходил, кто за "Динамо" - в сине-белом, а уж про остальных я и не припомню. На лице, как папуасы, полоски разноцветные рисовали - жуть одна! Я раз в лифте с одним таким ехала. Чуть не померла со страху. Еле до своего этажа дотерпела! А он на прощанье по плечу меня хлопнул: - Болей, говорит, - тётка, за "Спартак", тогда долго жить будешь. - Хорошо, говорю, - касатик, за "Спартак", так за "Спартак".
А он: - Я, - говорит, - не касатик. Я, - говорит, - фанат. Так, тётка, и запомни!
А "фанат" в переводе означает "чокнутый"! Я в словаре глядела!
И вот, люди рассказывают, как-то раз фанаты эти, ну сумасдвинутые то есть, собрались на пустыре за городом, чтобы решить, чья команда лучше. И как начали друг друга лупить да валтузить! Батюшки светы! А два самых здоровых фаната - Гриша с Мишей - друг другу руки-ноги напрочь оторвали!
Куда руки от них девались, уж не знаю, а только левая нога от Миши и левая нога от Гриши так по дворам и ходят. Мишина - Красная. Он за "Спартак" болел. А Гришина - Синяя. Он - за "Динамо". И как увидят Ноги будку телефонную или остановку стеклянную, так начинают её ногами пинать, пока в осколки мелкие не разнесут! Очень эти ноги опасные! И уж лет двадцать так хулиганят, а то и больше! Никак не уймутся! Взрослые мужики уже, Ноги-то эти, а всё туда же! Ну, фанаты, чокнутые, что с них взять!
Не успела бабушка Серафима это всё рассказать, как в доме напротив стёкла зазвенели. Вовка с бабушкой выглянули в окно, видят: Красная Нога и Синяя Нога в подъезде стёкла бьют и дверь ломают.
Баба Серафима сразу - в милицию звонить.
Приехала туда машина. Вылез из неё капитан Иван Иванович Застылов. Подошёл смело к Ногам да и говорит: - Минька! Гринька! Привет!
Остановилась Нога Красная. А за ней - и Синяя тоже. Перестали стёкла крушить. - Ой, - говорят, - Ванька! Какая встреча! Привет! Ты здесь откудова? - А я, - говорит Ванька-капитан, - к вам приехал. Повидаться! Ведь со школы не виделись! - А помнишь, Ванька, - Красная Нога говорит, как ты директору на голову урну напялил? - Да, - хохочет Нога Синяя. Хотел - на Катьку Горбункову, а тут директор вошёл! - Тебя тогда чуть из школы не выгнали! Помнишь? - Пойдёмте, мужики, лучше пивка выпьем! капитан Ванька говорит.
Обрадовались Нога Красная и Нога Синяя. Бегом побежали к пивному ларьку и по двадцать банок сразу выпили! Пили, детство своё босоногое вспоминали! Радовались!
Тут Ванька им и говорит: - Хорэ, мужики, подъезды-то крушить! Несолидно уже в нашем возрасте!
Ноги в затылке почесали.
- Да, - говорят, - пожалуй, и правда несолидно!
Так капитан Застылов особо опасное задание выполнил. Преступников обезоружил. Они ему под пиво клятву дали торжественную - ничего больше не крушить. Они потом и на работу устроились - на ликёро-водочный завод. Пиво разливать.
А капитана Застылова начальники милицейские медалью наградили. За мужество.
Лысый череп
Однажды девочка Вика Тортикова из 4 класса вышла погулять. А навстречу ей - Галя Сосискина. - Ты чего здесь ходишь? - Галя спрашивает. - А что, нельзя что ли? - Да пожалуйста, только ты что - ничего не знаешь? - А что? - А здесь лысый череп гуляет. - Какой такой череп? - Лысый! - Можно подумать, что череп лохматый бывает! - Вика говорит. - Не знаю насчёт лохматых, а этот - лысый. Он зубами щёлкает и съесть может. - Врёшь, - не поверила Вика Тортикова. - А сама-то ты почему здесь гуляешь? - А он мой почти родственник, - отвечает Галя Сосискина. - Я его не боюсь! - Почему родственник? - Он моей бабушки троюродной сестры бывший жених. - Это как? А вот так: у бабушки есть троюродная сестра Виолетта. А у неё ещё давно когда-то появился поклонник. - Череп? - Ну он тогда ещё черепом не был, и звали его Ромуальдом, а по-простому Ромкой. - Ну? - А вот и не ну! Этот Ромка ходил за ней, ходил, а она его ни в какую не замечала. Он ей цветы принесёт, а она возьмёт и в мусорную урну выбросит! - Ну? - А он опять ходит. Год ходит, два ходит. Стали у него с горя волосы выпадать. И через двадцать лет стал он совсем лысый. - Ой, какой кошмар! - Ну да! Абсолютно лысый! - И ещё он совсем высох от любви. Так высох, что один только череп и остался! - Бедный! - А Виолетта эта, бабушкина троюродная сестра, наоборот потолстела с годами. Стала такая кругленькая, как булочка с изюмом. А Ромуальд, ну череп который, её всё равно любит! Ещё больше даже. Как увидит, так зубами щёлкает: "Люблю тебя, - говорит, - до того люблю, прямо так бы и съел!" - А она? - Она опять на него не смотрит. Она уж давно замуж вышла. "Отстань, - говорит, - Ромка, надоел ты мне со страшной силой! Погляди ты в зеркало, до чего ж ты ужасен во всей красе!" А он посмотрит-посмотрит и говорит: "Лысый мужчина даже ещё красивее и солиднее смотрится. Среди нас, среди лысых, и мэры бывают, и президенты, и даже короли разновсяческие попадаются". Но Виолетта опять на него не смотрит. У неё уже внуки давно. В школу уже пошли. А Ромка-череп всё не отстаёт. А тут недавно у него от старости склероз начался. И зрение упало до минус двадцати пяти. Так он теперь свою Виолетту, ну троюродную, бабушкину, с другими девушками путает. Он и видит плохо, и уж не помнит, какая она, Виолетта. Ну и ест всех подряд пухленьких девушек! - А я не пухленькая! обиделась Вика. - А он и не разглядит! - И тут - точно как Галя сказала появился лысый череп Ромуальд на палке. Эта палка у него вместо тела и вместо ног была. Скачет Ромуальд на этой своей палке и зубами клацает: Съем! Съем! Съем! - Ой! - вскрикнула Вика и как помчится изо всех сил!
А череп - за ней! Вика - по улице, и череп - по улице, Вика - в подъезд, и череп - в подъезд, Вика - в лифт, и череп - за ней в лифт! Никогда с незнакомыми в лифт не садитесь! Потому что череп Вику в лифте догнал и съел! Только у него ведь живота не было. Вика у черепа между зубами проскочила и наружу снова выпала! Выпала и говорит: - Дурак ты, Ромуальд! Правильно за тебя Виолетта не вышла!
Толкнула его Вика, череп упал и от палки своей отвалился. Лежит себе в лифте, несчастный такой! Но тут как раз в этом лифте известный кинорежиссёр Аристарх Таблеткин ехал. Он как раз только что "Оскара" получил, и его уже сто двадцать два раза по телевизору показали. Таблеткин в лифт вошёл, увидал Ромуальда да как закричит: - Вот вас-то я и возьму на главную роль в своём новом фильме ужасов! Какое счастье, что я вас встретил! Такой типаж! Такой типаж!
Позвонил Таблеткин по мобильному своей ассистентке. Ассистент режиссёра Мышкина-Маришкина сразу приехала, Ромуальда обратно к палке приделала и на киностудию повезла. По дороге лысый череп зубами щёлкал, хотел ассистентку съесть, но Мышкина-Маришкина ему строго пальцем погрозила и пообещала самому Таблеткину пожаловаться. На киностудии Ромуальда подгрмировали, парик на него надели и сняли в главной роли в многосерийном ужастике. Ужастик этот по всему миру крутили, а в Каннах ему Золотую Пальмовую Ветвь дали - это приз такой киношный. Посмотрела Виолетта многосерийный ужастик, поплакала над своей загубленной жизнью (ведь какого великого артиста упустила!), быстренько бросила она старого мужа и ушла к лысому черепу.
На свадьбе у них гуляли кинорежиссёр Аристарх Таблеткин, ассистентка Мышкина-Маришкина, съёмочная группа вся, Галя Сосискина, Галина родная бабушка и, конечно, Вика Тортикова. Её-то самую первую пригласили, потому что без неё бы никакой свадьбы и не было!

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12