- Это ты?
- Нет, не я.
Он едва сдерживается, чтобы не захихикать.
- Это не он, - заступается Лиляна, высокая и тоненькая, как черешня.
- Ты?
Еж с полным правом обиделся - не только потому, что не он жужжал, а еще потому, что он точно знал, кто именно.
- Ты?
Стручок с достоинством поднялся:
- Ну что вы! Мой голос гораздо ниже.
И в подтверждение гуднул разок - весьма почтительно и коротко.
Вожатая уверена, что звук пришел откуда-то из этой группы. Из сомнительных остался только Петух.
- Ты?
Взгляд Петуха перескакивает с места на место, старательно избегая строгих очей старшей пионервожатой. Положение спасает Мичман.
- А где наша отрядная вожатая? - Он так и кипит от возмущения. - Пришла в начале года, мелькнула потом еще разочка два - и все, исчезла!
Класс совсем уж расшумелся. Теперь можно услышать лишь того, кто вопит что было мочи:
- Тихо!
Петух облегченно вздыхает.
- Почему ее не нарисуете в стенгазете? Почему, а?
- Тихо! Борис, сядь!
Капитан слегка дергает его снизу.
- В совете отряда, в редколлегии одни девчонки! - пронзительно выкрикивает Петька-Седой и тут же прячется за спины.
- Им, что ли, командовать над нами? - подхватывает его мысль Еж.
Старшая пионервожатая стучит.
- Тихо! По местам! Продолжай, Лена!
У той уже весь запал вышел, она продолжает упавшим голосом:
- Другие вместе ходят на экскурсии, в кино, устраивают игры...
- Это верно.
- ...отмечают дни рождения. А у нас? Ничегошеньки. Мы отряд только на бумаге.
Она останавливается. Заметив, что Петька-Седой корчится и кусает губы, говорит вожатой:
- Ой, смотрите, Пете плохо!
Капитан с Мичманом переглядываются. Ну, это уж совсем!..
Вожатая подходит к Петьке. Пионеры повскакали со своих мест, сгрудились вокруг Петькиной парты. А он закатил глаза - видны одни белки, не издает ни звука.
- Что с тобой, Петя?
- Ничего, - отвечает тот замирающим голосом. - Я досижу до конца... сбора...
- Какой он бледный! Какой бледный! - нагнетает панику Еж. Он с ногами взобрался на парту, перевесился через плечи других ребят.
- Болит у тебя где-нибудь? - Голос вожатой полон сочувствия и тревоги.
- Ox... немного.
- Он со второго урока мучается, - говорит Румяна. Короткие косички у нее украшены белыми бантами.
Ее заявление весьма помогает. Даже Султан, который был заранее предупрежден, что возможен трюк, и тот поверил.
- Где болит-то? - к ужасу Капитана и Мичмана, спрашивает он.
Вожатая гладит Петьку по русым волосам. "Со второго урока, а все же остался на сбор!" - с умилением думает она.
- Ох, тут вот, справа...
- Какой он бледный! Просто как мел! - продолжает Еж.
- Аппендицит! - ставит диагноз Султан. Только теперь он замечает отчаянные знаки моряков. Но воспринимает их как проявление недоверия.
- Точно, аппендицит, я от папы знаю.
Отец у него врач.
Вожатая просто теряется: что предпринять?
- Иди, Петя, - говорит она. - Кто живет недалеко от тебя?
- Я, - встает перед ней Еж.
- И я!
- И я!
Это Петух со Стручком.
- Проводить его, да? Я тоже живу рядом, - поднимается и Пират.
Вожатая внезапно перехватывает взгляды Седого и Пирата. Тень сомнения пробегает у нее в душе. Нет, нет, она не верит, что мальчики - в особенности Стоянчо (это Пират) - могут сейчас обманывать.
- Дома сразу ложись в кровать, и тут же вызовите врача, - советует она.
Седой, поднявшийся тем временем, с мученическим видом выслушивает ее и кивает. Он тащится к двери, поддерживаемый Ежом и Пиратом. Петух несет его портфель. На ходу он вздыхает, с благодарностью похлопывает Султана по плечу. Султан в умилении. Стручок остается на месте. Класс начинает успокаиваться, но тут вожатая решает дать еще одно очень важное указание. Вдруг Пете дома положат на живот теплое? Мать или бабушка. А от этого будет хуже.
И она отправляет вслед Стручка. Уже в дверях тот оборачивается и спрашивает:
- Может, ему холодное приложить?
- Ни холодного, ни теплого! Лежать и вызвать врача!
- Понятно.
Мичман выпускает воздух сразу из двойной шины. Он возмущен, но в то же время, и даже больше этого, восхищен:
- Ловкач!
4. В ПЛЕНУ У ПИРАТОВ
- Ловкач!
Петька-Седой устрашающе надвигается на Ваню. Бедный Юнга попал к пиратам в плен.
- Говори, где доска!
- Не знаю.
- Не знаешь? Вот я тебе сейчас расквашу нос! Ваню нынче пораньше пообедал и отправился к устью. Сел на дамбе, принялся ждать моряков. Небо над ним чистое, по-майски синее. Пахнет молодой травой и сыростью. Землекопы с кирпичного завода вскинули на плечи кирки и двинулись вверх по узкоколейке.
Малыш прошелся по дамбе, - скоро бате * Димо, машинист, проедет на своей дрезине с вагонетками. Поезд у него крошечный, будто заводная игрушка.
---------
* Бате - обращение к родственнику, который старше на несколько лет.
- Бате Димо-о-о! Покатаешь?
- В другой раз, Ваню.
- Ладно.
Бате Димо очень добрый, он несколько раз уже катал его.
Ваню вернулся к устью. Тут было очень интересно. Он собрал несколько сухих щепок. Пустил их по течению, старался как можно дольше не потерять из виду. Речка была еще мутной после вчерашнего дождя. При ее слиянии с Большой рекой щепки задерживались, скапливались, вертелись все вместе. Там, под старой вербой, нависшей над рекой, был скрытый водоворот. Когда-то, рассказывают, в него затянуло бродягу. Украл будто бы не то арбуз, не то курицу, а хозяин заметил и погнался за ним. А может, и ничего не крал, а побежал он из страха, как бы его не обвинили в краже. Кинулся он в воду, и его затянуло и закрутило, как щепку. На другой день прибило его к корням на острове. Ребята знали про это страшное место и сторонились его, хотя умели плавать.
У Ваню уже дней десять каникулы - малышню ведь гораздо раньше распускают. По утрам, пока старшие в школе, Юнга или болтался за кирпичным заводом возле бате Димо, или копал червей для рыбалки (самые толстые водились вот под этими камнями), или просто сидел где-нибудь, мечтая об Африке. Африка! Как-то он видел кино. В Африке...
Собака на кирпичном заводе зашлась в лае. Ваню выбрался на дамбу и оцепенел.
Из города вдоль узкоколейки двигался Цыган со своим псом. Это был самый здоровенный пес из тех, каких только Ваню приходилось видеть. Чистопородная овчарка, а звали его, неизвестно почему, Чико. Чико бежал вперед, возвращался, радостно подпрыгивал и опять бросался вперед. А на собаку с кирпичного никакого внимания. Чико был гордым и умным псом. Цыган обучил его разным "номерам". Пес носил ему садок для рыбы, исполнял всякое приказание. Еж говорил, что есть у Цыгана "секретное" слово: стоит произнести его - и Чико перекусит горло кому хочешь.
Ваню залег, потом ринулся вниз по склону дамбы. Чуть ли не на корточках перебрался через мостки. Быстро вскарабкался на толстенный вяз. На стволе было немало сучьев, и если знать, за какой из них взяться рукой и на какой опереться ногой, до первого разветвления можно подняться, как по лестнице. А дальше было еще легче - вяз густой и развесистый. Ваню высоко забрался, притаился среди листвы.
Цыган был уже на дамбе. Ходил он по-особенному - словно на цыпочки поднимался на каждом шагу. Совсем как Чико, будто перенял его походку ловкую, крадущуюся. И еще он то и дело озирался, глаза беспокойные. Сколько ему лет, никто не знал: он несколько раз был второгодником, а потом и вовсе бросил ходить в школу.
- К чему мне это? Я в профессора не собираюсь, - отвечал он, когда его спрашивали.
И не догадывались люди, что в этом ответе таится скрытая обида.
Одно время он помогал своему отцу, возчику Пе'шо. Прошел месяц, два подрались они на товарной станции. Отец был пьян.
- Вор! - закричал он. - Родного отца обкрадываешь!
И стал лупить сына. Сначала Цыган уклонялся от ударов. А потом и сам пустил в ход кулаки. Тут вмешались грузчики, до этого потешавшиеся, глядя на них, оттащили Цыгана. Кто-то сунул руку ему в карман, достал деньги и отдал их отцу. Другой залепил парнишке пощечину. Цыган не проронил ни слова.
Рассказывали про него и другие истории, похожие на эту. Где-то подобрал он Чико, ходили они всегда вместе, рыбачили на реке. Цыган относил рыбу своей больной матери. Была она единственным человеком, кто имел власть над Цыганом, кто питал к нему любовь.
Чико первым добрался до устья, уперся передними лапами в самую кромку берега. Облаял щепки, которые все еще вертелись на темной поверхности воды, поточил о мостки когти. Несколько раз обежал вяз, принялся обнюхивать ствол. Ваню затаил дыхание. Но нет, ничего опасного. То были приготовления к обыкновенным собачьим делам на трех ногах. Покончив с ними, Чико пробежал опять по мосткам и, высунув язык, уселся под нависшей над рекой вербой.
А Цыган не спешил. Шел себе прищурившись, всматриваясь в мутную воду. Время от времени сплевывал сквозь зубы (такую длинную струю слюны мог пускать только Торпеда). Наконец Цыган сел рядом с псом, снял старые кеды. Внимательно огляделся по сторонам. И вдруг, поднявшись, подпрыгнул, ухватился за одну из ветвей вербы. Вот он уже висит над самым водоворотом. Ветка согнулась, ноги его по икры ушли в воду.
Ваню чуть ли не по плечи высунулся из своего укрытия.
Цыган висит уже на одной руке. Другой он шарит в дупле. Вот он достал оттуда удочку, бросил ее Чико.
- Держи!
Тот схватил на лету, уложил удочку в шаге от воды. Цыган запустил руку во второй раз: достал маленькую плетеную сетку - садок. Чико уже наготове вытянул шею, рот настежь. И тем же путем - на руках от ветки к ветке - Цыган двинулся назад, соскочил на берег. Удочка у него в полной готовности: с леской, грузилом, поплавком из бутылочной пробки. Вот он насадил червяка на крючок. Заколебался - тут, что ли, забросить? Почесал в затылке. Сплюнул сквозь зубы. Нет, тут река очень мутна. Еще раз сплюнул и двинулся вниз по течению.
Только теперь Ваню вдруг начала бить дрожь. Оттого, что затекла в неудобном положении нога, а еще от пережитого страха и удивления. Оказывается, у Цыгана есть тайник! Все видели, как Цыган ходит к реке, как возвращается с пойманной рыбой, но никогда не было с ним удочки. Ребята думали, что он каждый раз вырезает новое удилище.
Юнга спустился на землю, лишь когда Цыган прошел по открытому берегу до самой насосной станции. Еще не оправившийся от пережитого страха, Ваню остановился под вербой, удивляясь, как это Цыгану с одного прыжка удалось ухватиться за ветку. И тут сзади чьи-то руки стиснули Юнгу. Сердце его дрогнуло, как заячий хвост.
- Пленник! - прокричал Еж, и у Ваню отлегло от сердца: он-то подумал, что его схватил Цыган.
Плен у пиратов не сулил ничего хорошего, но Юнга не особенно тревожился значит, сбор закончился, сейчас придет Капитан и освободит его.
Сначала его допрашивали Еж и Петух (Петух даже ущипнул его разок - ничего, ему еще за это попадет), а остальные тщетно искали доску на берегу Малой реки: в ивняке, в камышах, вдоль дамбы. Петька-Седой заглянул под мостки и чуть не свалился в воду. Он разозлился и двинулся на Ваню, который молчал, словно древний воин.
- Ну, скажешь?
- Нет!
Седой медленно покрутил кулаком у самого лица Ваню, нарочно касаясь то его носа, то подбородка. Малыш не мигал, только зрачки его повторяли все движения устрашающе белых костяшек кулака.
- Только попробуй ударить!
- Говори!
- Я вот скажу бате Димо, увидишь тогда!
Где-то за спиной у него шумела, словно трактор, дрезина. Еще немного - и Юнга, пожалуй, расплачется. Чего только медлят эти моряки?..
На передовом посту, с мечом в руке, стоял Стручок.
- Можно проехать? - спросил Димо.
Стручок мечом просигналил ему: путь свободен!
- Премного благодарен!..
- Пират! - позвал Петька-Седой. - Эта малявка отказывается говорить!
- Отказывается? Стручокинс! - Пират свистнул. - Поймай-ка змею! Устроим ему пытку змеями: сначала за пазуху, потом под трусы... Эй, Еж, как дела?
- Никак. Запрятали ее куда-то.
Стручок покинул пост и вроде бы отправился за змеями.
Скрестив руки, Пират обшаривал взглядом берег, лихорадочно думал. Если в ближайшие пять - десять минут доска не будет найдена, придут моряки и вдосталь над ними поиздеваются. Где они ее спрятали? На острове? Невозможно. Зарыли в песок у реки? Нет, нет, Капитан не такой дурак: при нынешних дождях вода может подняться и унести ее... Тогда?..
Он заметил следы, оставленные Цыганом. Поставил ногу в один из них, наиболее четкий. Сантиметра на два больше. Как же это он до сих пор не догадался? Пират радостно щелкнул пальцами.
- Ищите следы вдоль реки! - приказал он.
Ваню закусил губы. Он сделал попытку удрать, но Седой схватил его, жарко задышал ему в лицо:
- Ты куда? У тебя что, билет в кино?
- Так вы и взяли доску! Она наша.
- Ваша? Гляньте на него, на буржуя!
- Пира-а-ат, я ужа поймал. Можно ужа?
- Следы в камышах! - завопил Петух.
Седой тут же помчался к нему.
Ваню оцепенел. И Пират тоже. Лицо его искривилось во все стороны, будто в кривом зеркале. На гребне дамбы стояла, усмехаясь, его сестра, важная такая гимназисточка, и держала за руку маленького Пиратика.
- Мама велела тебе присмотреть за ним, пока она не вернется, - сказала и отпустила руку малыша. - Иди, иди к братику!
Трехлетний Пиратик расплылся в улыбке и, переваливаясь, как утенок, двинулся к старшему брату.
- Стой! Стой! - отчаянно проревел Пират.
Кому?
Не поймешь, то ли сестре, то ли Ваню, который мгновенно воспользовался случаем и отбежал на расстояние, где ему уже не угрожала опасность.
- Ура-а-а! - донеслось из камышей.
Отыскали все-таки доску! Седой показался около деревянных мостков.
- Стручокинс! - крикнул он. - Поймай пацана!
Стручок бежал по дамбе, размахивая длинными руками. Ваню скатился вниз, припустил через заболоченную низину. Они еще увидят! Мы им возьмем доску...
Не удалось Стручку догнать Ваню. Он увидел, как от кирпичного завода движутся моряки, почти бегут.
5. БОМБЫ
На мачте развевалось пиратское знамя - череп со скрещенными костями. Пираты расположились на корабле и делали вид, что не замечают приближающихся моряков. Еж притворился, будто рассказывает что-то такое, из ряда вон интересное, а остальные глядят на него и слушают. А тот размахивал деревянным мечом - проткнул одного невидимого противника, рубил другого. Пираты с усердием смеялись. Смеялся и маленький Пиратик - впрочем, одному ему на самом деле было смешно.
- Немедленно покиньте корабль! - еще с дамбы прокричал Капитан.
- О-о! - так же нарочито, как они только что смеялись, принялись удивляться пираты.
- Корабль наш, - твердо и с достоинством сказал Капитан.
- Так ведь? - выступил вперед Мичман.
- Так, - с вызовом ответил ему Петька-Седой.
- Но если хотите, может быть и иначе, - ухмыльнулся Еж.
- Вот погоди, как залеплю в тебя бомбу, станешь Петька-Брюнет.
- Бомбы у всех есть!
И чтобы доказать это, Седой отломил кусок мягкой глины от заранее приготовленной кучи и запустил в моряков. Те прыснули в разные стороны. Бомба угодила в малоподвижного Султана, треснула его по ноге.
- За дамбу, быстро! - скомандовал Капитан.
Провожаемые пронзительным смехом пиратов, криками и еще несколькими бомбами (опять в Султана, и в ту же ногу) моряки перевалили дамбу и очутились по ту сторону насыпи.
- Делайте бомбы!
Они пристроились на корточках возле большой лужи.
- Ох и угостим мы их сейчас котлетками! - говорил Ваню, а глаза его так и сияли.
Не думайте, что так это просто - делать бомбы из грязи! Во-первых, надо найти подходящую грязь. Есть такая кофейного цвета - смесь глины с речным песком, - это самая лучшая. Во-вторых, должна она быть, как говорит Султан, будто тесто для пончиков: и не густая, и не жидкая, а уж попадет в противника - так по нему и размажется. Ваню был признанным мастером по бомбам.
Мичман по-пластунски двинулся по дамбе - разведать лагерь неприятеля.
Пираты в лодке совещались.
- С дамбы метать легче! - тараторил Петька-Седой. - Здесь мы только мешаем друг другу.
- Пират, давай нападем на них через мост! - Петух был настроен особенно воинственно.
Пират нервно покусывал губы, глядел на Пиратика, беззаботно крутившего рулевое колесо.
- Один из нас должен остаться на корабле... Все на берег! Я останусь с этим вот.
Пираты выбрались на берег, запаслись вдоволь комками грязи, заняли позиции на обращенном к берегу скате дамбы. Пират втянул на борт доску, пристроил ее наподобие щита.
Схватил в охапку Пиратика и усадил его в каюте. Малыш почувствовал: предстоит что-то очень интересное.
- Война будет? - спросил он.
Бум! Плюх!..
Первая бомба упала в реку, вздыбился мутный фонтанчик.
Так началось крупнейшее сражение между пиратами и моряками, их "Троянская" война, о которой они потом будут рассказывать месяцы и годы подряд. И можно подумать, что было, по крайней мере, десять таких сражений, настолько рассказ каждого отличался от остальных.
Султан:
- Я стал первой жертвой. Еще до того, как объявили военное положение, Седой задел меня бомбой по ноге. Нечестно, конечно, но ничего, меня это сильнее разозлило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13