- Что же мисс Сильвия? Поверила? Сверкнули искусственные зубы. Том улыбнулся:
- А как же! Мисс Сильвия в божественных делах очень тонко разбирается. Она сказала, что в святом голосе, позволившем себе всякие выражения, проявилась божественная мудрость, ибо только бранными словами можно было разбередить мою заскорузлую в скверне и грехах душу; она сразу поняла, что было бы грешно воздвигать препятствия на моем пути к господу. Ваша хозяйка, Джен, заявила так: "Идите, мистер Ауд, обязательно идите в церковь. Я не усматриваю в этом нарушения правил нашей лечебницы. По моим понятиям, посещение церкви больными важнее лекарства, а забота об исцелении тела начинается с заботы об исцелении духа. Идите, мистер Ауд, идите и молитесь за свою бессмертную душу. Если вы услышали бога - бог услышит вас".
- Да-а, - неопределенно протянула сиделка. - На мисс Сильвию это похоже... Но меня, мистер Том, вы не проведете. Я в святое сквернословие не очень верю. И в то, что в церковь идете, - тоже.
- Напрасно, Джен.
Миссис Джен рассердилась настолько, насколько могла рассердиться при своей доброте:
- Ладно, не уверяйте! Мне до ваших выдумок дела нет. Раз вы предупредили мисс Сильвию, раз она знает - значит, все в порядке. Желаю вам, мистер Ауд, хорошо провести вечер.
- Спасибо.
Миссис Джен вышла. Дик смотрел на своего соседа по палате. Сейчас от него за милю несло морским духом. Именно так матросы выглядят, когда сходят на берег.
- Что, Дик, не узнаешь?
- Да, совсем другим стали. Куда вы идете?
- Для мисс Сильвии - в церковь. А тебе расскажу завтра. - Том дотронулся до плеча Дика: - Ты не скучай, все будет хорошо.
- Я не скучаю, - вздохнул Дик. - Только завтра... - Дик отвернулся к стене. - Что завтра?
- Сами знаете. Завтра операция...
Моряк отнесся к напоминанию о предстоящей операции до обидного равнодушно. Он словно не верил в нее. Пробормотав что-то неопределенное, вроде:
"А-а!.. Да-да... Ну ничего, обойдется", - он щелкнул Дика по носу и ушел.
КИОСК НА КОЛЕСАХ
Том сговорился с инженером-прачкой Кингом Блейком встретиться возле станции подземки. Там и встретились. Старенький грузовичок стоял у обочины тротуара. В кабине сидел Блейк. Его черные руки спокойно лежали на баранке руля.
- Хелло, Блейк!
- Здравствуйте, Ауд!
Том забрался в кабину, сел рядом с инженером-прачкой-водителем. Машина тронулась.
Ни Том, ни Кинг не подумали о том, что в Нью-Йорке в конце рабочего дня автомобилем может пользоваться только тот, кому некуда спешить. А они спешили. Они очень спешили. Им надо было попасть в типографию. Однако время проходило, а до типографии оставалось все так же далеко. Машина двигалась медленнее любого пешехода. Справа, слева, позади, впереди - всюду, куда ни посмотреть, улицу заполняли тысячи автомобилей. Словно бизоны в громадном стаде, они фыркали, дрожали от нетерпения, на разные лады гудели и со всех сторон напирали на старенький грузовик. Тот тоже не давал себя в обиду, тоже фыркал, издавал гудком хриплые звуки, скрежетал тормозами, в общем, старался вовсю. Но это мало помогало. Поездка, по-настоящему говоря, превратилась не в поездку, а в стоянку с перерывами: полминуты движения - десять минут стоянки, полминуты движения - десять минут стоянки...
Том из себя выходил, он проклинал все на свете, он готов был оставить машину и пойти пешком. Но попробуй оставь!.. Для этого надо было найти на улице место, не занятое другой машиной. А тут дюйма свободного нигде не было; тут стадо автомобилей заполняло пространство от края одного тротуара до края другого; тут туман в воздухе стоял от бензинового перегара.
На город спустились сумерки, а моряк и инженер все еще были кварталах в десяти от типографии. Застряли перед светофором. Кинг уверял, что это последний, что дальше больших задержек не будет.
Улицу заполняли все те же привычные звуки - шум людской толпы, выкрики продавцов, зазывная музыка радиорепродукторов возле кино и ресторанов, тяжелое дыхание моторов. Но вот в сложном уличном оркестре возникли новые звуки. Они неслись издалека и с каждой минутой становились явственнее. Сначала ничего нельзя было понять, слышны были только звонкие мальчишеские голоса, выкрикивавшие что-то неразборчивое. Потом в криках мальчишек можно было уловить уже одно привычное для уха нью-йоркца слово - "экстренный"... Потом стало слышно наконец все, что хотели возвестить миру мальчишки. Они кричали:
- Экстренный выпуск "Голоса рабочего"! Экстренный выпуск!
- Слышите, Кинг? - огорченно произнес Том. - Опоздали!..
Мимо пробежал паренек. Увесистую пачку листков он зажимал левой рукой, а в правой держал один номер и размахивал им в воздухе, будто стрелочник флажком, когда нужно остановить поезд.
- Экстренный выпуск! Экстренный выпуск!
- Эй, мальчик! - крикнул Том.
Ловко лавируя между машинами, газетчик подбежал к грузовику. Это был Чез Николс. Скромный Чез, тихий Чез, честный Чез, которого мальчишки на пустыре уважают за то, что он никогда не жульничает, никогда никого не обманывает.
Чез и сейчас оставался честным парнем, но скромным и тихим назвать его было нельзя. Он весь пылал усердием, он делал дело, а дело скромных и тихоньких не любит. Когда продаешь газеты, нужно уметь лезть на глаза и кричать в самое ухо. Чез так и поступал. Вскочив на подножку грузовика, он сунул листок в кабину и не переводя духа произнес:
- Купите газету, мистер. Поверьте, очень интересный номер. Несчастный случай с мальчиком. Ваши несколько центов спасут его.
Том протянул монетку.
- Послушай, парень, - спросил он, - ты не видел: Майк Грин, рыженький такой... Он как, в типографии еще?
Чез удивленно посмотрел на Тома. Ему хотелось спросить, откуда этот здоровяк, похожий на моряка, знает Майка? Но спрашивать было некогда. Бросив на ходу:
- Бронза?.. Там. Ждет кого-то... - Чез вырвал из пачки газету и побежал дальше.
Над головами прохожих снова, как сигнал бедствия, замелькал листок.
- Экстренный выпуск! Экстренный выпуск! Том развернул газету. В нос ударил запах свежей типографской краски. Через всю страницу шли большие буквы первой строчки:
ДИКА ГОРДОНА НАДО СПАСТИ!
Ниже буквы заголовков были поменьше, но тоже маршировали через всю страницу:
ЮНОМУ АМЕРИКАНЦУ ГРОЗИТ СЛЕПОТА ЕГО ОТЕЦ - РАБОЧИЙ НЕ МОЖЕТ ЗАПЛАТИТЬ ЗА ЛЕЧЕНИЕ. ВРАЧИ ПРЕДЛАГАЮТ УДАЛИТЬ ГЛАЗ - ЭТО ДЕШЕВЛЕ.
Буквы заголовков хоть и шли в строю, но все же на солдат похожи не были. Это были командиры. А вот дальше в строчках теснились рядовые. Строка за строкой черненькие знаки, сложенные в слова, рассказывали о случае с Диком Гордоном. И не только о нем. Приводились другие случаи, рассказывалось о других детях и взрослых, которые тоже болели и могли выздороветь, но не выздоровели, потому что у них не было денег на лечение. Уж они знали, редактор и его помощник Джо, что писать и как писать. Хорошо всё изложили - просто и ясно.
В центре страницы, в рамке из строчек, была помещена фотография Дика, вернее сказать - его глаза. Нижнюю часть портрета, раздобытого вчера Майком, в газете отхватили, верхнюю отхватили и оставили только глаза с кусочком носа и полоской лба.
Вообще-то глаза Дика ничего особенного собой не представляют. Глаза как глаза - живые, бойкие смышленые, мальчишеские. Но сейчас, сами по себе, они приобрели совсем новое выражение. Большие, пытливые, серьезные, выжидающие, они как бы забирались в душу каждого, кто смотрел на них.
И подпись под фотографией тоже была не такой, мимо которой можно пройти равнодушно. Она говорила:
ГЛАЗА, КОТОРЫЕ ПРОДАЮТСЯ. ЦЕНА 850 ДОЛЛАРОВ. КУПИМ И ПОДАРИМ ГЛАЗА ТОМУ, КОМУ ОНИ ПРИНАДЛЕЖАТ - ДИКУ ГОРДОНУ.
Пока Том и Кинг просматривали газету, красный сигнал в светофоре сменился зеленым. Лавина машин двинулась и покатилась, набирая скорость. По улице навстречу бежали мальчишки с пачками листков в руках. "Экстренный выпуск! Экстренный выпуск!" - доносилось с тротуаров.
Том наклонился к водителю:
- Вы только посмотрите, как рыженький развернулся: целую армию мобилизовал. Боюсь, на нашу долю газет не хватит. Да и его вряд ли застанем.
Но газеты были. Майк - тоже. Когда грузовик подъехал к типографии, Бронза дежурил у ворот, приплясывая он нетерпения.
- Что же вы?.. - накинулся он на вылезавшего из кабины Тома. - Я бы уж знаете где был? А из-за вас задержался, из-за вас ребята больше моего продадут... Идемте скорей, тут все приготовлено.
Приготовленными оказались пачки с газетами. Они лежали во дворе, под широким навесом из оцинкованного железа.
- Сколько здесь? - спросил Том. Лицо у Майка стало виноватым.
- Полторы тысячи, - смущенно ответил он. - В типографии лишнее отпечатали. Говорят, на всякий случай. А я боюсь, как бы не осталось. Ребята и так по триста - четыреста штук взяли. Это, знаете, когда бокс бывает и то столько не продаем.
- Давай всё в машину! - распорядился Том. - Мы газетчики моторизованные, полторы тысячи продадим.
- Только сначала грузовик надо привести в порядок, - заметил Кинг.
Инженер достал из-под сиденья в кабине жестянку с гвоздями и молоток. Моряк, не спрашивая, стал помогать. Оба начали приколачивать к бортам машины номера экстренного выпуска. Чтобы не сорвало ветром, каждый лист обрамлялся полосками картона, подобранными во дворе.
Через пять минут старенький грузовик преобразился. Глядя на него, уже нетрудно было догадаться: здесь торгуют газетами. С трех бортов машины в окружении печатных строчек на мир смотрели глаза Дика.
Бронза с завистью наблюдал за работой Тома и Кинга. Вот это дело! Вот так и следует продавать газеты: забраться в кузов, мчаться на третьей скорости по городу и высматривать покупателей.
Том угадал мысли Бронзы.
- Залезай, Майк, - предложил он. - Клади сюда свои газеты, вместе продавать будем.
Майк вздохнул:
- Нет, нельзя, мне от ребят отбиваться неудобно.
Это нечестно, если я буду на машине, а они пешком. Да и узнают... Лучше я тоже пешком...
Сказав так, Майк еще раз вздохнул, подхватил свою пачку листков и припустился по улице.
- Экстренный выпуск! Экстренный выпуск! - далеко разнесся его звонкий голос.
Глава двадцать первая. МАЙК - ЧЕМПИОН.
КАК КОП ДУБИНКУ ПОТЕРЯЛ
Поток машин на улицах схлынул, но пешеходов на тротуарах было по-прежнему много.
Моряк и инженер-прачка-водитель-газетчик, выехав из типографии, минут через десять остановились на небольшой, круглой, как монета, площади, перед огромным, похожим на сундук сорокаэтажным зданием. Место было подходящее: машин мало, а пешеходов много, вся площадь кишит.
Том встал с одного борта, Кинг - с другого. Развязали газеты, помахали листками. Народ тут же обступил машину.
- Экстренный выпуск "Голоса рабочего"! - возглашал Том. И его новые зубы сверкали при свете электрических фонарей. - Газета пишет о ребенке, который ждет вашей помощи! Газета пишет о том, что каждому надо знать, над чем каждому нужно думать! Десять центов номер, мистеры! Семь из них - на спасение человека!
- Десять центов номер, мистеры! - звучно вторил Кинг. - Они спасут мальчику глаза. Десять центов!
Газета расходилась бойко. Руки с зажатыми в пальцах монетами тянулись к машине со всех сторон. Первая пачка с сотней номеров кончилась через несколько минут. От второй оставалась самая малость.
В центре круглой площади памятником высился рослый полисмен. Когда машина подъехала к дому-сундуку, он равнодушно посмотрел на нее и отвернулся. По-всякому торгуют в Нью-Йорке газетами. Торгуют и с грузовиков. В этом нет ничего особенного.
Прошло минут пять. Полисмен снова посмотрел в сторону небоскреба и стал переминаться с ноги на ногу. Что-то уж слишком оживленно перед газетчиками. Чего это люди так хватают листки? Сегодня ни о каком боксе не слышно.
Заложив руки за спину, полисмен медленно, величаво подошел к машине.
Подошел... и ни от медлительности его, ни от величавости ничего не осталось. Хорош бы он был, если бы старший сержант, который с минуты на минуту должен проверить пост, увидел, что здесь происходит! Какие-то проходимцы, какие-то негры создают толчею, продают на площади "Голос рабочего", а он, полисмен бляха 1193, пальцем не шевелит!
Полицейский поравнялся с кузовом, свирепо посмотрел на Тома и Кинга:
- А ну, не мешать движению! А ну, очистить площадь!
- Спокойней, полисмен, спокойней, - сказал Том. - Мы никому не мешаем. Газетами торговать не запрещено.
- А я говорю - марш! Я говорю - мешаете!
- Дело не в нарушении правил уличного движения, а в газете, - улыбнулся Том. - Вам просто не нравится "Голос рабочего". Так, полисмен?
- Хотя бы и так. Том развел руками:
- Что же, если вам "Голос рабочего" не нравится, читайте другую газету. А люди эту покупают.
Полисмен разъярился. Шея под тугим воротником надулась.
- Или вы сейчас же смотаетесь, или в полицию...
- Мы ведь не нарушаем закона, полисмен.
- Я вам покажу - закон!..
Пока Том препирался с представителем власти, Кинг перелез из кузова грузовика в кабину. Он не знал, чем кончится разговор, но решил на всякий случай быть готовым дать ход машине в любую секунду. И оказался прав. Полисмен шутить не собирался.
- Что-то ты много разговариваешь, что-то ты мне не нравишься, - сказал он, обращаясь к Тому. - А ну, давай в полицию - там разберемся.
Ухватившись за ручку дверцы, полицейский вскочил на подножку машины. Проделал он это не очень ловко: крыло старенького грузовика в одном месте было надломано, трещина разошлась. За нее-то полисмен и зацепился низом брючины. Послышался явственный треск сукна.
- У, дьяволы чернокожие, только на кофейницах и можете ездить! - обругал полисмен сидевшего за рулем Кинга. Отведя душу, он наклонился и стал рассматривать урон, нанесенный брюкам.
Но полисмену явно не везло: оттого, что он наклонился, увесистая резиновая дубинка, которая висела у него на приделанном к ремню кольце, выскользнула из своего гнезда и, стукнувшись о мостовую, откатилась.
- Эй, коп, тросточку потерял! - крикнул стоявший рядом с грузовиком человек в синей куртке и поддел дубинку ногой. Можно было подумать, что он хочет подтолкнуть се ближе к полисмену, но на самом деле дубинка откатилась еще дальше.
- Верно, потерял, вон она! - сказал другой и тоже поддал ботинком. Дубинка закатилась в самую гущу толпы. Полисмен бросился за ней.
- Давайте ходу, ребята! - зашумели люди, окружавшие грузовик. - Мы его задержим!..
Кинг выглянул из кабины и вопросительно посмотрел на Тома. Тот кивнул головой:
- Поднимайте якорь, Блейк!
Машина набрала скорость.
Грузовик все больше удалялся от центра. Пошли улицы рабочего люда. Здесь можно было и на перекрестках постоять подольше и поговорить не спеша.
Так Том с Кингом и делали. Теперь они не только выкрикивали свои несколько фраз, стараясь привлечь внимание прохожих, а попросту по очереди читали вслух напечатанное в газете.
Когда это было проделано в первый раз, к грузовику подошел лоточник с лотком, на котором лежали запонки, гребенки, мыло и всякая другая мелочь.
- Эх, горе-продавцы! - засмеялся он. - Кто ж у вас купит газету, если вы ее всем читаете?
Том запнулся, но продолжал читать.
Дочитал до конца. Замолчал. Никто из стоящих вокруг не произнес ни слова.
"Плохо дело, - подумал Том. - Лоточник прав: торговцы мы действительно никудышные. Читанные газеты, видно, в самом деле не товар".
Но Том напрасно опасался. Люди молчали не потому, что не хотели брать газету, а потому, что их взволновало услышанное. После нескольких минут молчания кто-то в толпе сказал:
- А ну, шапку по кругу!
Чья-то кепка пошла по рукам, кто-то положил дайм, кто-то - другой, потом еще и еще... В машину кепку передали почти полную. Большей частью здесь была мелкая монета, но попадались квортеры, полудоллары, попадались и бумажные деньги.
Том и Кинг в это время раздавали газеты. Давали всем, кто протягивал руку. Они едва успевали развязывать пачки.
Так было на второй остановке, так было на третьей и на всех следующих. Через полтора часа в грузовике не осталось ни одной газеты. Повернули обратно.
ПЕРЕД СТОЛИКОМ КОНТОРЩИКА
Во дворе типографии шумел молодой народ. Тридцать восемь газетчиков во главе с Майком толпились под цинковым навесом, где конторщик, сидя за маленьким столиком, получал выручку. Он аккуратно отмечал, кто сколько газет продал.
Последними в списке стояли имена моряка и инженера.
- Том Ауд и Кинг Блейк, - вызвал их старенький конторщик, не поднимая головы от списка. - Давайте подходите, мальчики, выкладывайте выручку.
- Давайте, давайте, мальчик, выкладывайте, - подтолкнул Том локтем Кинга.
- Одну минуту, сейчас, - глубоким басом прогудел Кинг.
Услышав мощный голос, старенький конторщик от удивления втянул морщинистую, как у черепахи, шею в высокий жесткий крахмальный воротничок-панцирь и поднял глаза на подошедших к столику газетчиков.
- Да-а, хороши мальчики!.. - улыбнулся он своей ошибке. - Таким бы мальчикам у Барнума в цирке гирями ворочать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21