Что он там делал на самом деле? Посреди того, что скоро станет горем. Почему он поехал туда? Потому, что тосковал по Бенгту? Потому, что у нее никого больше не было? Потому, что у него никого больше не было?
Движение застопорилось. Из трех рядов машины съезжались в один, а время уходило. Он опаздывал. Но выхода не было.
Главное — попасть к обеду.
Свену придется подождать.
Как и положено, кабинет для допросов не был обременен деталями интерьера.
Свен Сундквист влетел туда запыхавшись: гнев гнал его через все здание полицейского управления, и он шагал гораздо быстрее, чем нужно.
Допрос ведет Свен Сундквист (С. С.): Вы навестили Хильдинга Ольдеуса непосредственно перед тем, как он был убит.
Йохум Ланг (Й. Л.): Это ты так говоришь.
С. С.: У нас есть свидетели.
Й. Л.: Ну это же просто прекрасно, Сундквист. Потому что в таком случае ты можешь притащить их сюда и устроить опознание.
С. С.: Свидетели, которые видели тебя там, где был убит Ольдеус.
Й. Л.: Я говорю о том, когда собирают десять парней и смотрят на них через такую зеркальную стекляшку. Это отличная штука, опознание. Давай-ка устрой.
Сундквист рассвирепел. Тот, что сидел напротив него, пытался вывести его из равновесия, и похоже, это ему удалось. «Я спокоен, — сосредоточенно думал Сундквист, — я должен сохранять хладнокровие, просто задавать вопросы, и, что бы он ни говорил, я буду задавать их снова и снова, пока он не расколется».
Он смотрел на Йохума Ланга, который осклабился так, как будто уже узнал от адвоката, что свидетельница пошла на попятный и отказалась его опознать. Адвокаты обычно быстро сообщают о таких вещах.
Но он не должен уйти.
Больше не должен.
Пусть ответит на все вопросы еще разок и наверняка сболтнет что-нибудь лишнее, а этого уж хватит, чтобы заставить Огестама продолжать следствие, а обвиняемый будет сидеть за решеткой.
С. С.: Мы нашли ваш БМВ у входа в Южную больницу.
Й. Л.: Ну ты даешь, Сундквист. Даже штрафные квитанции изучил.
С. С.: Почему вы сидели на пассажирском сиденье, в то время как водительское было свободно?
Й. Л.: Да потому, что я, блин, сижу где хочу.
С. С.: На этот раз мы вас не выпустим, Ланг.
Й. Л.: Сундквист, а ну-ка жми кнопку, и пусть меня отведут обратно в камеру! Пока я не сделал того, за что вы действительно сможете меня посадить!
Десять минут первого.
Гренс остановил машину возле Главного управления. Свен уже сидел и терпеливо ждал его в ресторане. Но все же Гренс зашел внутрь и направился в сторону своего кабинета. Он остановился у кофейного автомата, но не для того, чтобы выпить кофе. Комната с телевизором, о которой он утром спрашивал у Херманссон, — вот куда ему было нужно.
Пустые видеокассеты лежали на полке, идущей через всю комнату. По двадцать штук в каждой коробке из коричневого картона. Он достал одну, сорвал целлофан и вынул черную кассету. Повертел ее в руках — точно такая же. Да они все выглядели одинаково.
Гренс закрыл за собой дверь и отправился в свой кабинет. Ее вещи лежали у него в ящике стола. Он достал пакет с буквами ICA и положил туда новую кассету.
Чей это стыд — ее или Лены?
Лена жива. Она — нет.
Рассказа Граяускас больше не существовало. Пленка лежала на дне — где-то между Меларен и Чеканным берегом. Он притормозил там по пути с Эриковой горы. Стыд значительно тяжелее для тех, кто еще жив.
Эверт встряхнул пакет с вещами Граяускас и новой кассетой, повозил им по столу туда-сюда, а затем положил обратно в ящик.
Эверт Гренс сел за столик в дальнем углу полутемного ресторана. Этот столик никто из входящих в зал даже не замечал. Здесь был настоящий кабак почти на самом углу улиц Флеминга и Святого Эрика, и Гренсу тут нравилось. От Главуправления, конечно, далековато, но выбора у него не было: журналисты охотились за ним по всему Королевскому острову. А поскольку они знали, где он обычно обедал, то уже торчали там у входа — Гренс видел их по дороге.
Ответов они не получат. Ничего не получат. По крайней мере, от него. У полиции есть пресс-атташе — пусть они и трепят языком на пресс-конференциях, где все орут, перебивая друг друга. Только пусть говорят как можно меньше.
Он повертелся на стуле и позвонил Свену, который уже сидел тут и даже пропустил пару стаканчиков. Ему тоже и раньше случалось тут обедать в те дни, когда чья-то смерть попадала на газетные полосы, становилась буквами и столбцами слов. Тогда он приходил сюда и ел здешнюю дрянную еду в тишине и покое.
Он взял с соседнего столика утреннюю газету и быстро пробежал шесть страниц, на которых описывалась драма с захватом заложников в морге Южной больницы.
— А я будто уже пообедал. — Свен Сундквист хлопнул его по плечу и присел рядом. — Шестидесяти монет как не бывало. За пиво. Только потому, что тебе приспичило встретиться здесь.
Гренс посмотрел вокруг и кивнул.
— Шикарное местечко ты выбрал, — не унимался Свен.
— Здесь, по крайней мере, нас не будут донимать расспросами.
— Не сомневаюсь.
Они заказали по порции гуляша со свеклой по-сконски.
— Как она?
— Лена?
— Да.
— В горе.
— Ты ей нужен сейчас.
Эверт Гренс глубоко вздохнул и отложил газету. Он беспокойно поерзал на стуле.
— Свен, я не знаю, как себя ведут в таких ситуациях. Я в этом во всем не слишком-то… По-моему, я сделал что-то не то: она хотела посмотреть, как выглядела Граяускас, и я дал ей фотографию.
— Ну. Раз она так хотела.
— Да не знаю. Странное какое-то чувство. Такое впечатление, что она не поняла. И при этом словно бы ее узнала. Она так смотрела на фотографию, пальцами по ней водила. Хотела что-то сказать, но…
— В какой-то степени она все еще в шоковом состоянии.
— Ну зачем ей знать, как выглядела убийца ее мужа? Как будто я кусок дерьма ей подсунул. И ткнул прямо в лицо.
Соуса было слишком много. Мясо в нем утонуло. Но они все съели, потому что им надо было подкрепиться.
— Эверт.
— Да?
— У нас катастрофа.
Гренс попытался уцепить вилкой кусок свеклы, однако сдался, когда тот скрылся в пучине коричневой подливки.
— А я хочу об этом знать?
— Нет.
— Тогда выкладывай.
Свену пришлось еще раз пережить сегодняшнее утро.
Страх и нежелание куда-либо идти, которые он прочел в глазах Лисы Орстрём, как только ее увидел. Десять человек за зеркальным окном, ее «нет» и его просьба посмотреть на них еще разок, когда они прошлись перед ней по кругу. И ощущение, что она еле держится и готова наброситься на первого встречного. Потом — его собственная злость, когда стало ясно, что ее запугали, и когда она просила его понять, что она просто любит своих племяшек. Ее отказ, ее стыд и требование адвоката немедленно отпустить Ланга.
Реакцию Гренса Свен предугадал легко.
Тот отшвырнул вилку. Его лицо побагровело, брови нахмурились, а на виске забилась жилка. Он хотел было грохнуть ладонью по столу, но Свен перехватил его руку:
— Только не здесь, Эверт. Нам зеваки не нужны, так ведь?
Гренс тяжело дышал. Он прохрипел, с трудом сдерживая ярость:
— Свен, ядрена кочерга, да ты хоть сам-то понял, что сказал?!
Гренс встал и заходил вокруг стола, задевая за каждую ножку.
— Эверт, мне так же худо, как тебе.
Но я прошу: возьми себя в руки, мы не в конторе. Но тот все стоял, нависая над столом:
— Он запугал врача! Угрожал детям!
Свен поколебался, мысленно перебирая утренние события, а потом полез в карман за диктофоном и поставил его на столик между еще наполовину полными тарелками.
— После я допросил Ланга. Послушай.
Два голоса.
Один хочет разговорить другого.
Другой пытается этого избежать.
Эверт Гренс продолжал стоять возле стола, и каждый раз, когда говорил Ланг, все мускулы у него напрягались. Он ничего не произнес, пока пленка не кончилась и Свен Сундквист не потянулся за диктофоном.
— Ну-ка еще разок. Только самый конец.
Звук скрипящих по полу стульев.
Резкий вздох.
Голос Ланга:
— Сундквист, а ну-ка жми кнопку, и пусть меня отведут обратно в камеру! Пока я не сделал того, за что вы действительно сможете меня посадить!
Гренс заорал. Несколько посетителей, сидевших неподалеку, обернулись в их сторону, а высокий старик даже встал и погрозил им кулаком.
— Сядь, Эверт.
— Вот на это я, Свен, не куплюсь. Я больше не позволю Лангу решать за нас. Пусть и не надеется! Он отправится за решетку, и мне, черт меня дери, плевать, чего мне это будет стоить!
Все еще нависая над столом, Гренс ткнул в Свена пальцем:
— Телефон Лисы Орстрём.
— Зачем?
— Есть он у тебя или нет? Дай мне ее телефон! Переходим к оперативным действиям. Прямо тут, в ресторане.
Молодая официантка боязливо подошла к их столику и заговорила, не глядя на Гренса и обращаясь только к Сундквисту. Она попросила вести себя тихо из уважения к остальным посетителям и заявила, что в противном случае будет вынуждена вызвать полицию. Сундквист немедленно принес извинения, пообещал, что такое больше не повторится, сказал, что они немедленно уходят, и попросил принести счет.
— Вот, — он протянул Гренсу свою записную книжку. Там, естественно, был ее номер.
Гренс улыбнулся ему: что за книжка — номер к номеру, фамилия к фамилии, и так все аккуратно. В этом весь Свен.
Он достал свой мобильный и набрал телефон Лисы Орстрём. Застал ее на работе, в отделении терапии, куда она поехала сразу после опознания.
— Орстрём? Говорит инспектор криминальной полиции Эверт Гренс. Через час я вышлю вам несколько фотографий. Я хочу, чтобы вы просто на них взглянули.
Она помедлила, как будто не сразу разобрала, что он сказал:
— А что за фотографии?
— С места преступления. Убийства, нападения, нанесение тяжких телесных повреждений.
— Я не понимаю…
— Номер факса у вас какой?
Она снова помедлила, и это ее молчание означало, что продолжать она не хочет.
— А зачем мне эти фотографии?
— А это вы поймете, когда их увидите. Через час. Я еще позвоню.
Эверт Гренс нетерпеливо дожидался, пока Свен допил пиво и начал шарить по карманам в поисках денег, которые — он знал — у него с собой были. Гренс отмахнулся от него и, экономя время, расплатился за двоих, оставив при этом на чай гораздо больше, чем следовало.
Они уже были в дверях, выходящих на улицу Святого Эрика, когда Гренс увидел двух репортеров. Никакого желания говорить с ними у него не было, поэтому он жестом остановил Свена и, прикрывшись дверью, обождал, пока они не прошли мимо и не исчезли за углом.
Только тогда они вышли на улицу, оставив позади себя запах гуляша по-сконски.
Быстро прошли по улице Флеминга, еще пару минут бок о бок до улицы Берга, а там и здание управления — пора расходиться по своим кабинетам.
Гренс зашел к себе и вышел несколько минут спустя с двумя черно-белыми фотографиями в руках. Он уже направился к факсу, который стоял в коридоре рядом с ксероксом, но тут его окликнули:
— Гренс!
Это была она. Та, что смеялась над ним сегодня утром.
— А, Херманссон. Вы обещали мне рапорт после обеда. Сейчас и есть после обеда.
Она спросила, почему он выглядит таким сердитым. Он ответил, что вовсе не рассержен.
— У меня все готово.
— И?
— Я получила расшифровки допросов. Просмотрела их. Нашла кое-что интересное.
Эверт по-прежнему держал те две фотографии. Она махнула рукой, мол, отправляйте ваш факс, я подожду, но он отложил их в сторону и попросил ее продолжать.
— Вот показания охранника. Он упоминает о женщине, которая заходила в туалет для инвалидов прямо перед Граяускас. Описание точь-в-точь совпадает с подругой Граяускас, Аленой Слюсаревой.
Эверт Гренс слушал. Он думал о сегодняшнем утре. Сперва он похвалил ее, а потом вдруг у него испортилось настроение, как будто он себя выдал. Он тогда не понял почему, не понимал и сейчас. Он просто к такому не привык.
— Так. Теперь два паренька, что сидели вместе с ней перед телевизором. Один из них тоже вспомнил, как мимо прошла какая-то женщина. Его описание полностью совпадает с тем, которое дал охранник. Это Алена Слюсарева.
Херманссон захватила с собой большую папку с документами. Это были материалы дела, которое уже почти сутки находилось в производстве. Убийство и самоубийство в морге. Она протянула папку Гренсу:
— Это была она, Гренс. Это она снабдила Лидию Граяускас оружием и взрывчаткой. Я в этом уверена. Так что против Алены Слюсаревой надо выдвинуть обвинение в соучастии. Мы быстро ее вычислим, она наверняка где-нибудь по дороге домой.
Эверт Гренс взял папку. Он проводил взглядом молодую сотрудницу, которая уже выходила из кабинета, и откашлялся:
— Послушайте. Кстати.
Она обернулась.
— Вы ошиблись. Вы вторая женщина-полицейский, которую я хвалю. И я буду делать это еще не раз.
Она покачала головой:
— Спасибо. Но пока достаточно.
Херманссон снова повернулась к выходу, но он опять попросил ее задержаться.
— У меня еще один вопрос. То, что вы сказали мне сегодня утром.
— Да?
— Я же могу это истолковать так, что, по-вашему, у меня трудности с женщинами… коллегами.
— Да. Вы можете истолковать так.
Она не колебалась ни секунды. Была спокойна и деловита, а он стоял, как и утром, сбитый ее словами с толку.
Но теперь он понял. Он увидел Анни.
Гренс громко откашлялся и направился к кофейному автомату. Ему надо срочно выпить черного кофе в бумажном стаканчике — это то, что ему необходимо, чтобы успокоиться. Он проглотил кофе и снова нажал на кнопку. Он и сам все знает. Отчего у него трудности с женщинами-полицейскими. Отчего у него трудности с женщинами вообще. Двадцать пять лет тому назад. Двадцать пять лет назад он был без памяти влюблен. Он почти не помнил, как это было, ему этого не хватало, но вспомнить он не мог.
Еще стаканчик кофе.
Последний он выпил не спеша. Больше трех зараз он вообще не пил и теперь старался растянуть удовольствие, ожидая, когда успокоятся нервы. Он держал стаканчик в одной руке и вдруг заметил, что в другой у него по-прежнему две черно-белые фотографии.
Он посмотрел на них. Да, это сработает.
Лиса Орстрём ответила после пятого гудка.
— Час прошел. Вы пунктуальны.
— Пожалуйста, подойдите к факсу.
Эверт Гренс услышал ее шаги по коридору, вспомнил отделение терапии и точно представил себе, где она сейчас стоит.
— Вы получили?
— Только что.
— И?
— Я не понимаю, чего вы хотите.
— Вы их видели?
Она вздохнула. Он подождал, пока она заговорит снова:
— А что это?
— Вы же врач. Посмотрите на фотографии. Что вы видите?
Лиса Орстрём молчала, он слышал ее дыхание, но она не произнесла ни слова.
— Я в последний раз спрашиваю. Что вы видите?
— Левую руку. Три пальца сломаны.
— Большой в том числе, правильно?
— Правильно.
— Пять тысяч крон.
— Я не пойму, к чему вы клоните.
— Указательный палец. Тысяча крон. Мизинец. Тысяча крон.
— Я по-прежнему вас не понимаю.
— Йохум Ланг. Это его тариф. И почерк. Фотографии из дела, которое мы вели недавно. Парень с искалеченной левой рукой задолжал семь тысяч крон. Одна из жертв Ланга. Вот какого мастера вы прикрываете. А тем временем он продолжает увечить людей. Такая у него работа.
Эверт Гренс замолчал, подождал немного и положил трубку. Пусть посидит подумает. С черно-белым снимком трех сломанных пальцев перед глазами. И пусть смотрит на них, пока он ей не перезвонит.
В конце коридора открылась дверь, и оттуда стремглав выскочил Свен Сундквист. Он поспешно подошел к Гренсу и сказал:
— Эверт, мне только что позвонили.
Гренс плюхнулся на факс: у него болели ноги, такое с ним бывало. Тонкая крышка факса угрожающе заскрипела, но он не слышал. Свен как раз слышал, но ему было некогда. Он посмотрел на шефа:
— Это под Фрихамененом. Русский переводчик уже туда выехал.
— И что?
— Она должна была подняться на борт корабля, идущего в Литву.
Гренс сделал нетерпеливый жест:
— Ближе к делу!
— Алена Слюсарева. Мы ее нашли.
Они говорили об этом много раз.
Вели ли они с Бенгтом допрос, сидели ли в кабаке или у него дома в саду — они постоянно говорили о правде. О том, что есть еще места, где она под запретом. О том, что есть правда и есть ложь, и правда — то единственное, что человек вынесет всегда. Как бы тяжело ему ни было.
Все остальное — чушь собачья.
Одна ложь порождает другую, и в конце концов человек так запутывается, что перестает различать правду, даже если это единственное, что у него есть.
Они строили свою дружбу на правде. Чтобы всегда говорить, что ты думаешь, даже если это трудно. Бывало, один из них чувствовал, что второй отступает от правды, замалчивает ее с самыми благими намерениями. Тогда они орали друг на друга, хлопали дверями, выбегали в коридор, а потом возвращались, и так продолжалось, пока не выходила наружу она. Правда.
Эверт Гренс дрожал.
Какая дьявольская ложь.
Во что он верил? Что Бенгт — само воплощение правды и только правды?
Он сел за рабочий стол, и мысли его крутились вокруг видеокассеты, которую большую половину дня он носил в кармане, а потом бросил в Меларен.
Сейчас я лгу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32