– Мне просто везет на определенный тип мужчин! – Мелли не сознавала, насколько значимо ее признание, но сестры понимающе переглянулись.– Кто тебе сказал? – осведомилась Кэрол.– А это важно? – яростно обрушилась на сестру Мелли. – Дик ничего не отрицал!– Но может быть, есть смягчающие обстоятельства? – увещевала Лили, осторожно опускаясь в кресло.– Обстоятельства?! – воскликнула Мелли, вне себя от негодования. – Разве можно оправдать подлость?– Мне кажется, ты слишком ослеплена собственной трагедией, чтобы разумно оценить ситуацию, дорогая, – отозвалась Лили. – Нужно отрешиться от прошлого. И не следует в каждом мужчине видеть Пола.Даже сестры предают ее. Нет, чтобы единодушно заклеймить преступника презрением! Так, как поступила ты, подсказывал внутренний голос. Как они смеют судить? Как смеют оспаривать ее мнение? Разве у нее недостаточно причин сравнить Дика с Полом? Она бросилась к двери, и сестры не попытались остановить ее.Мелли не умела злиться подолгу. Вскоре она успокоилась и нашла в себе силы задуматься: а почему Лили и Кэрол не поддержали ее? Она и сама понимала, что восприняла историю о грехах Дика столь болезненно в силу личной трагедий. Но от этого ее гнев не менее справедлив, разве нет? Просто она лучше других способна понять всю гнусность его поступка.Может ли такой человек перемениться? Вряд ли. Не следовало ли выслушать его доводы? Эта мысль терзала и мучила ее, и наконец, Мелли поняла: всему виной – ее малодушие! Она не стала слушать Дика, потому что боялась: одержимая любовью, она примет его оправдания, даже самые неубедительные. Уж таковы женщины – пойдут на любой компромисс, чтобы удержать возлюбленного! А вдруг и она такая же? Нет, цену столь высокую она не заплатит даже за любовь! Мелли коснулась нагрудного кармана рубашки и нащупала золотую запонку. Она носила сувенир при себе как напоминание о расчетливой жестокости Дика: во всяком случае, уверяла себя в этом.– Тетя Мелли, тетя Мелли, хочешь посмотреть на червяков?Она смахнула с глаз непрошеные слезы.– У нас их двадцать пять!– Было двадцать семь, но одного склевала курица, а одного мы положили Кэти под подушку, и она его раздавила.– Девчонки глупые! – хором подвели итог двойняшки.– Я тоже девчонка.– Ты леди, – возразили они с убийственной логикой.– Раз так, не могу отказаться от приглашения! – И Мелли покорно позволила себя увести.В кухню один за другим влетели четыре красных резиновых сапожка, возвещая о возвращении близнецов. Рыжая кошка предусмотрительно спаслась на комод.Лили со вздохом подобрала сапожки и поставила их в угол.– Если кому понадобится привести мебель в аварийное состояние, не надо нанимать рабочих, просто оставьте нужный предмет здесь на пару недель. Последствия не замедлят сказаться.– Я есть хочу! – возвестил первый мальчуган.– И я хочу, – подхватил второй. – А ты кто такой? – углядел он гостя.– Дик Грейсон. А ты кто такой?– Я тоже Дик. А это Нейт. А это тетя Мелли.– С ней я знаком. Здравствуй.Дыхание у Мелли перехватило, но она сумела выдавить:– Как поживаешь, Дик?Кажется, случайные знакомые именно так и говорят? Руки вдруг онемели, а в голове не осталось ни единой мысли. Нет, она не упадет в обморок, ни за что не упадет… Черные точки, заплясавшие перед глазами, понемногу рассеялись, но шум в ушах нарастал.– Тебя это и в самом деле занимает, Мелани?Дик выглядел усталым и изрядно похудевшим:изможденное, страдальческое выражение лица усиливало впечатление. Синие глаза глядели настороженно и угрюмо, черты лица заострились. В целом вид его не сулил ничего доброго.Следовало отшутиться, но нужные слова не приходили на ум. Мелли попыталась отвести взгляд в сторону; от натуги на глазах выступили слезы. Желание шагнуть прямиком в его объятия сводило с ума; тем паче что она, Мелли, навсегда лишилась этой возможности – судя по его отчужденному лицу.– Вы ведь останетесь к обеду? – нарушила молчание Лили.– Нет! – В голосе Мелли прозвучал неподдельный ужас. Она вспыхнула и сосредоточила все свое внимание на племянниках: малыши, не замечая напряженной скованности взрослых, весело возились у ее ног. – Я уверена, что мистер Грейсон слишком занят.Дик хищно сощурился. Он не собирался упускать своего шанса поквитаться и поэтому сказал:– Мистер Грейсон останется с превеликим удовольствием.– Видите, к чему приводит вежливость? – с сожалением протянула Лили.Дик недоуменно воззрился на хрупкую брюнетку – хрупкую, если не считать округлившегося живота. Мелли и Кэрол, похоже, нисколько не удивились сестринской бесцеремонности.– Добрые люди называют Лили прямолинейной, – пояснила Кэрол. – Собственный муж называет ее…– Только не при детях, – поспешно вмешалась Лили.– Папа – бессовестный грубиян, – подсказал звонкий голосок, в очередной раз, подтверждая, что у детей отличный слух.– Мне он и таким нравится, – заметила Лили не без самодовольства.Оценив комизм ситуации, Дик слегка оттаял, и Лили начала понимать, что привлекательного нашла в нем сестра – помимо очевидного.– А можно, мы покажем Дику котят?– Нет! – хором воскликнули все три сестры.– Если это неудобно… – начал Дик.– Чепуха. Не каждый день выдается случай пообедать в обществе кинозвезд! Кэрол, как вы сами понимаете, не в счет. А можно, я попрошу вас об услуге? – умильно начала Лили. – Мне бы автограф – для сестры двойняшек, Кэти. У нее в спальне все стены заклеены вашими фотографиями. Сейчас она с классом уехала на экскурсию. Бедняжка станет рвать на себе волосы, узнав, что вас не застала. Проводи гостя в гостиную, Мелли. А Кэрол поможет мне накрыть на стол.Мелли возмущенно воззрилась на сестру, та мило улыбнулась в ответ.– Сюда, пожалуйста. – Мелли неохотно поманила Дика. Жаль, Тимоти нет! Уж он-то проявил бы к ней больше сочувствия, чем Лили!– Итак, вот вам британский домашний очаг, о котором я столько наслышан. Прелестная гостиная, милые экзотические штрихи… – Дик снял с полированного комода роскошную океанскую раковину.– Лили любит экзотику.– Я заметил. Сирена-соблазнительница. Мелли задохнулась, ощутив укол ревности.– Сестра в положении.Интересно, а применимы ли к ней, Мелли, слова «сирена-соблазнительница»? Нет, конечно; она – «озлобленная истеричка». В душе всколыхнулась жалость к себе самой. Никто не назвал бы Мелли «секс-бомбой», и она втайне этому радовалась. Она бы работать не смогла, если бы постоянно ощущала на себе мужские взгляды. Щеки ее вспыхнули. Когда-то ей приятно было думать, что Дик не сводит с нее глаз…– Я и это заметил. – Дик уселся на диван, раздвинув подушки. – Я стесняю тебя?– А тебе бы этого хотелось? – подумала Мелли, пробуждаясь от удручающих размышлений.– Всегда неприятно вспоминать о допущенных ошибках. – Ага, задела Дика за живое! Синие глаза вспыхнули гневом – на мгновение, но и этого было достаточно.– Ты работаешь?– Да.– Удивляюсь, что твои работодатели не обратились ко мне за рекомендациями. Я бы охотно поделился с ними всем, что знаю.– Прости, что лишаю тебя такой возможности, но Тимоти, мой зять, прекрасно осведомлен о моей компетентности в области медицины.– Этим его познания и ограничиваются?– Что ты имеешь в виду?– Простое любопытство.– А мне показалось, грязный намек.– Да уж, в грязных намеках ты толк знаешь!Стена холодного равнодушия рухнула; сдерживаемые чувства вырвались на свободу. Мелли похолодела: ярость его, грозная и беспощадная, была направлена точнехонько в цель, а мишенью стала она, Мелли!– Понятия не имею, о чем ты.Дик презрительно фыркнул.– Ага, конечно. А также понятия не имеешь, кто рассказал журналистам про Ника?– Про Ника? – Непонимающий взгляд Мелли окончательно вывел его из себя.– Да, про Ника, про моего сына, – прорычал Дик. – Неужели ты рассчитывала, что я не догадаюсь? За сколько сребреников ты открыла рот, Мелани?Мелли отчаянно пыталась отыскать недостающую деталь головоломки. Мысли путались, сосредоточиться не удавалось.– В газетах напечатали про твоего сына?– Еще нет, но очень скоро напечатают. А ты удивлена? – злобно усмехнулся Дик. – По достоверным сведениям, разоблачения совпадут с выходом фильма на экран.– И ты полагаешь, что я… – глухо проговорила она, до глубины души потрясенная несправедливостью обвинения.– Тоже мне оскорбленная невинность! Твоим актерским данным даже Кэрол позавидует!– Дик, я не…– Прекрати! – Дик вскочил, каждая клеточка его существа вибрировала от сдерживаемого гнева. – Не надо. Не отрицай, так еще хуже. Боже, как я заблуждался! – Искаженное яростью лицо превратилось в жуткую гримасу. – Посмотри мне в глаза и скажи, что это не ты! – Дик не то угрожал, не то бросал вызов: в глубине души ему отчаянно хотелось, чтобы Мелли принялась оправдываться.Как бы уж там ни сложились их отношения, Мелли не могла допустить, чтобы Дик ушел, считая ее способной на такую мелочную, подлую мстительность. Мысль эта причиняла нестерпимую боль.– Дик, да я никогда… – Любой ценой надо остановить поток ядовитых упреков и обвинений! Но силы внезапно оставили ее. Голос прервался, глаза потемнели от боли, сердце стучало прерывисто и глухо, словно огромный колокол.– По крайней мере, ты не в состоянии мне лгать? – Плечи Дика безвольно поникли. А ведь он надеялся…Мелли зажмурилась, отчаянно уповая на чудо. Что толку защищать себя, если Дик обращает против нее же каждое слово?– Ты уже все для себя решил! – с горечью упрекнула она.– Следую твоему примеру. – Дик до боли стиснул кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Внезапно осознав, что выдает себя, он поспешно засунул руки в карманы. В последний раз окинул взглядом бледное личико собеседницы, после чего демонстративно повернулся спиной и принялся расхаживать по комнате.Справедливость упрека больно задела Мелли. Она и в самом деле не дала Дику возможности защитить себя! А если она судила несправедливо, как он сейчас?.. При этой мысли у Мелли голова пошла кругом.– Дик, ты должен меня выслушать! – Мелли шагнула вперед и робко коснулась рукой его спины.Ладони, скользнувшие под блузку… руки, обнимающие за талию… груди, прижатые к его груди… Поток дурманящих картин и образов нахлынул волной, подчиняя сознание и волю… Дик резко развернулся, словно его ударили. На лице его читалось такое отвращение, что Мелли закрыла рот ладошкой, подавляя крик.– Нет, это ты меня послушай! Ты никогда не задумывалась о последствиях своей подлости? – Молчание Мелли подтверждало худшие его подозрения. – Думаешь, я по доброй воле не рассказываю о Нике? Думаешь, мне легко удержаться и не похвастаться: мой сын освоил велосипед! Или: мой сын забил свой первый гол в матче с соседней школой?!– Не погашаю…– Ты и не пыталась меня понять, – мрачно напомнил Дик. – Нам было по восемнадцать, когда Мэрилин забеременела. Восемнадцать! Боже! – простонал он. – Мы были молоды, но не настолько глупы, чтобы не понять: на наши средства семью содержать невозможно. Поначалу я помогал деньгами, а ее мать присматривала за ребенком, пока Мэрилин заканчивала школу. Я виделся с Ником так часто, как только мог. – Маска равнодушия исчезла; перед Мелли был глубоко страдающий, очень ранимый человек. – Мэрилин вышла замуж семь лет назад. Славный у нее муж, и притом хороший отец – куда лучший, чем я. – В голосе Дика звенело неподдельное отчаяние; как Мелли хотелось обнять его и утешить! – Их тоже можно понять. Я врываюсь в дом, осыпаю малыша подарками, но вся будничная рутина отцовства ложится не на мои плечи. Ребенок сбит с толку: у него два отца; впрочем, Ник был слишком мал, чтобы осознать это. К тому времени я уже создал себе имя, и Мэрилин с ужасом предвкушала, как в один прекрасный день репортеры сбегутся к ее порогу. Бедняжка не из тех женщин, которые с радостью прочтут свое имя на обложках бульварных газет.– Ты отказался от ребенка, чтобы защитить его?Ох, что она такое натворила! Мелли не смела, поднять глаз.– Видит Бог, я не хотел. Когда Мэрилин впервые об этом заговорила, я вскипел праведным гневом. Но затем трезво оценил ситуацию и понял: она права, я веду себя как последний эгоист, думаю о себе, а не о Нике. Я слежу за его жизнью, но издалека: Мэрилин держит меня в курсе. Шлет мне фотографии, школьные отчеты…Мелли проглотила комок в горле. Этот сухой, невыразительный рассказ заключал в себе душераздирающую трагедию.– Мне так жаль, Дик…Он вскинул голову и прорычал:– Жаль?! Не поздно ли?Услышав покаянные слова, Дик, похоже, решил, что преступница созналась в содеянном, но ослепленная горем Мелли не стала его разубеждать. Она и впрямь виновата… Виновата в том, что не поверила любимому. Наверное, следовало возмутиться, но стыд и раскаяние лишили ее дара речи.– Но ведь газеты пока молчат?– А что такое? Тебе не терпится полюбоваться на результаты своих гнусных происков? Говорю тебе: как только фильм выйдет на экран, желтая пресса возьмет меня в оборот, бульварные писаки просто ждут нужного момента. А пострадает ни в чем не повинный ребенок!– Неужели ты веришь, что я на такое способна?– Полагаю, тебе хотелось побольнее меня ранить и ты сделала первое, что пришло на ум. Пойди скажи Нику, что ты не рассчитала удар, когда его задразнят в школе! Извинись перед семьей, которую разбила, и скажи, что все вышло нечаянно!..– Но разве я одна знаю про Ника? – отчаянно оправдывалась Мелли.– Не одна, но ты единственная, кому я не доверяю.Мелли отпрянула, словно от пощечины. Встретив ее отчаянный, загнанный взгляд, Дик поневоле испытал жалость. Как ему хотелось утешить интриганку, превратившую его жизнь в ад! Достойное завершение длинного списка сумасбродств, что значатся на его счету с тех пор, как он впервые увидел Мелани Мюррей! Давно пора понять: эта особа бессовестно обвела его вокруг пальца!– Я тебя не осуждаю. – Мелли с достоинством выпрямилась.– Как великодушно с твоей стороны!– Но тебе следует узнать вот что… – Наверное, неразумно рассказывать ему про Пола и ребенка сейчас, когда Дик одержим жаждой мести, но следует искупить свою вину хотя бы отчасти! – Ты поймешь, почему я так болезненно восприняла разоблачения Памелы. – Памела! В памяти воскресла злорадная улыбка соперницы. Мелли тут же решила, что собственная исповедь может и подождать. – А тебе не приходило в голову, что это Памела?– Не пытайся вывернуться, Мелани. Памела знает про Ника вот уже больше года. С какой стати ей проболтаться именно сейчас?Отвергнутая страсть, мысленно ответила Мелли, но предпочла промолчать. Дик напрочь лишен тщеславия: девицы вздыхают и закатывают глазки, а он ровным счетом ничего не замечает. Одной больше, одной меньше… Мелли зажмурилась, гадая, с чего начать.– Я совершила нечто постыдное…– Если тебе нужно исповедаться, сходи в церковь, – грубо оборвал ее Дик. – От меня ты отпущения грехов не получишь.– Ох, Дик! – Мелли до боли закусила губу, и взгляд его поневоле задержался на алой капельке крови, что выступила да ранки. – Ты не можешь договориться, чтобы статью не публиковали?– Ты меня переоцениваешь. Если уж колесики закрутились, машину не остановишь.Она слизнула алую каплю языком, и Дик глубоко, прерывисто вздохнул.– Сознайся, Мелани, ты разбиваешь жизнь всем своим поклонникам или удостоила такой чести только меня? Не следует ли мне предупредить твоего Адониса?Мелли недоуменно подняла глаза.– Не понимаю…– Я ждал тебя у больницы. Надеялся застать тебя одну, но тут подоспел воздыхатель. В серебристом «мерседесе», – цинично добавил актер. – Он, верно, и привез тебя домой.Боже, что за вздор!..– Человек, о котором ты говоришь, вовсе не мой ухажер. Он женат.– Судя по тому, как красавчик вокруг тебя увивался, за долговечность его брака я не поручусь. – Дик мог поклясться, что на лбу его переливается неоновая надпись: «ревнивый дурак». Во взгляде Мелли читалось сострадание, и Дику отчаянно захотелось разбить что-нибудь. Ног только жалости ему не хватало!– Я посадила мальчишек в ванну. Ты не при смотришь за ними, дорогая, пожалуйста? взмолилась Лили, просовывая голову в дверь.– С удовольствием! – Мелли воспользовалась возможностью спастись бегством. Менее всею ей хотелось объясняться с сестрой: деликатностью Лили отнюдь не отличалась.На середине лестницы Мелли нагнал Дик.– Твоя сестра велела мне составить вам с малышами компанию.– С нее станется! – Мелли в очередной раз подумала, что в положении единственного ребенка в семье есть своя прелесть. – Ты мог бы и отказаться!– Храбрости не хватило.– Просто в толк не возьму, как Тимоти с ней управляется! – Мелли распахнула дверь в спальню близнецов и двинулась к ванной комнате, осторожно перешагивая через завалы игрушек.– Они на грани развода?Мелли весело рассмеялась.– Они вот уже десять лет наслаждаются медовым месяцем, и конца ему не предвидится. Любовь с первого взгляда, знаешь ли. – Она убрала с дороги красный грузовичок. – Милые бранятся – только тешатся;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15