Ты точно ничего не повредила?
Кэт выпрямилась и поморщилась от острой боли в левом боку.
– Колет в боку, но это не страшно. – Она помахала руками. – Видишь? Руки-ноги целы.
Оценивающий взгляд Адама заставил Кэт переменить тему разговора, и она спросила, как зовут собаку.
– Пэддингтон Тормэн. Пэдди, поздоровайся с Кэтрин. Мисс О’Мэлли будет жить с нами.
– Может быть, Пэдди. Мы еще не договорились об условиях.
Пес протянул большую черную лапу, которую Кэт с важностью пожала.
– Ты добрый малый, правда? – И она почесала его за ухом.
Пэдди завыл от восторга и уткнулся мордой в бедро Кэт. Мокрая дорожка потекла вниз по ее юбке.
– Черт возьми, Пэдди! – Адам оттащил собаку. – Прости, Кэт. Чистка за мой счет.
– Успокойся. Это можно стирать. – Она села на пол рядом с Пэдди. – Ты не представляешь, какая это для меня радость. В детстве у меня была собака, но она выдержала только один день. Да. – Кэт вздохнула и погладила шелковистые уши Пэдди. – Щенку не нравилась музыка, и он не боялся этого показать. Папа сказал, что посетители платят деньги не за то, чтобы слушать собачий вой. Пришлось щенка вернуть заводчику.
– Если принять во внимание твое окружение, странно, что ты сама не стала музыкантом.
– Моим родителям это тоже было странно. Чего только они не пробовали: фортепиано, гитару, уроки вокала, но я совершенно немела, когда надо было выступать. В конце концов они сдались и разрешили мне рисовать.
Кэт посмотрела на свои маленькие ладони с коротко остриженными ногтями. Адам сплел ее пальцы со своими.
– Такие маленькие пальчики – и делают такие красивые вещи.
Его рука, теплая и сильная, посылала покалывающие импульсы в ее тело и предупредительные сигналы в ее мозг.
– Может быть, это и маленькая ручка, но могу поспорить, в рестлинге я тебя поборю.
Адам вытянулся рядом с ней на полу.
– Можешь поспорить?
Кэт освободила руку, ее глаза загорелись.
– Конечно, могу! На что спорим?
– Ты хорошо готовишь?
– Обеды по телевизору и блюда из микроволновой печи.
Адам содрогнулся, но внезапно его глаза заблестели.
– Если я выиграю, ты будешь жить в мансарде без арендной платы и начнешь работать по заказу для «Интертеч». – И подзадорил: – Или ты боишься проиграть?
Они поставили руки, и кисть Кэт почти исчезла в кулаке Адама. Он чувствовал угрызения совести, оттого что поставил гостью в столь неравные условия, и решил не выигрывать слишком быстро.
Их мускулы напряглись. Адам даже испугался, почувствовав силу ее руки, и понял, что для победы ему все-таки придется потрудиться.
Он украдкой взглянул на лицо Кэт: ее глаза были закрыты, нижнюю губу закусили жемчужные зубки. Адаму хотелось отпустить кисть Кэт и покрыть ее лицо поцелуями. Но он сосредоточился на их сцепленных руках и настроился на победу.
Переведя взгляд с Адама на Кэт, пес встал и прекратил схватку громким лаем и облизыванием соперников.
Кэт открыла глаза. Ее мышцы подрагивали, а боль в боку дала о себе знать с новой силой.
– Это нечестно! – Она тяжело вздохнула. – Ты подкупил судью!
– Должен заметить, что мой пес – пацифист.
Пэдди улегся между ними, явно довольный тем, что прекратил конфликт. Адам встал и помог подняться Кэт. Она прогнулась и поморщилась.
– Такое ощущение, что я провела ужасную ночь между тобой и твоей собакой.
Адам повернул Кэт спиной к себе и стал массировать ей плечи.
– Откуда у тебя такие мускулы?
– Изготовление гобеленов требует гораздо больше сил, чем можно подумать. – Кэт ностальгически усмехнулась. – Рестлинг был для меня побочным источником дохода в школе искусств. Мы с друзьями обычно находили какого-нибудь парня, который принял пивка и поэтому не мог отказаться от вызова. Друзья ставили на меня, и мы зарабатывали достаточно денег, чтобы поужинать.
– Ты когда-нибудь проигрывала?
– Нет. Каждый раз наступал момент растерянности, когда противник понимал, что недооценил меня. Именно в это мгновение я делала резкое движение и выигрывала. – Кэт снова улыбнулась. – Можно сказать, что искусство гобелена подвергало меня в школе многочисленным испытаниям.
– Кстати об испытаниях. Когда ты сможешь приступить к заказу для «Интертеч»?
Кэт внимательно посмотрела на Адама и усмехнулась:
– Ты забыл о нашем пари. Я выиграла, поэтому ты никогда больше не должен поднимать этот вопрос.
Адам покачал головой:
– Ты проиграла, прекратила борьбу. Следовательно, я выиграл из-за отказа соперника.
– Из-за отказа? Твоя собака меня покалечила! Если бы ты ее обучил как следует, этого бы не случилось. Нет, победила я!
Адам почесал подбородок и согласился:
– В чем-то ты права. Будем считать – ничья.
– И что это означает?
– Что ты будешь жить здесь без арендной платы, но можешь не работать для «Интертеч». Хотя я бы тебе советовал серьезно подумать, прежде чем отказаться.
Кэт застонала и сердито покачала головой:
– Так не пойдет. Ты уже довел меня до ручки, хотя я еще не переехала. Найду место где-нибудь еще.
– Где? Подумай сначала. По крайней мере взгляни на то, что я тебе предлагаю.
– Хорошо, – усмехнулась она. – Я не собираюсь соглашаться, но взглянуть любопытно.
Адам взял Кэт за руку, и они вышли в коридор.
– У обитателей мансард часто бывают особые требования, поэтому мы выполнили только основные работы. Все коммуникации подведены. Остальное клиенты могут сделать все сами или за отдельную плату.
К облегчению Кэт, они миновали грузовой лифт и попали в слабо освещенный коридор. Кэт прижалась к Адаму.
– Знаешь, если ты здесь поселишься, я буду оставлять свет в коридоре на всю ночь. Или я могу тебя укладывать каждый вечер в постель и проверять, не прячутся ли в шкафу чудовища. Ну как?
– Ни за что! – задорно ответила Кэт. – Мне будет спокойнее с чудовищами.
– Возможно, но ты не получишь такого удовольствия. – Адам весело подмигнул и распахнул дверь в помещение для мастерской.
Глава 4
Сначала Кэт увидела только впечатляющую панораму города, как в квартире у Адама. Она направилась к окнам, и ее шаги эхом отдавались в темноте. Появившаяся из-за облаков луна оставила дорожку на сверкающем паркете.
– Такое впечатление, что сейчас появятся Джинджер Роджерс и Фред Астер.
Адам взял Кэт за руку и почтительно поклонился:
– Джинджер, можно пригласить вас на танец?
Кэт присела в реверансе:
– С удовольствием, Фред, но здесь, кажется, нет оркестра.
– Ничего. – Адам обнял ее за талию и прижал к себе. – Танец в темноте…
Его баритон годился только для семейной вечеринки, но у Кэт он вызывал трепет.
– Та-ра та-ра-ра, танец в темноте…
– Ты помнишь только эти слова? – спросила Кэт.
– Ага. Та-ра та-ра-ра…
Его рука опустилась ниже, прижимая ее еще крепче. Он кружил Кэт все быстрее и быстрее, пока лунный свет и тени не слились воедино.
– Адам, – засмеялась она, – мне надо отдышаться. Остановись.
Кэт села на подоконник и глубоко вздохнула. Боль, еще более резкая, чем раньше, говорила о том, что сердечное приветствие Пэдди и поединок на руках, вероятно, стали причиной растяжения мышцы.
– Все вокруг кружится.
Она закрыла глаза и подумала, что упадет, если сейчас встанет. «Это из-за танца… или из-за танца с Адамом?»
Он сел рядом и взял ее за подбородок. Глаза Кэт с трепетом открылись, когда Адам запрокинул ей голову.
– При свете луны ты похожа на снежную принцессу. Ты не растаешь, если я тебя поцелую?
Кэт почувствовала его дыхание на своем лице. И не успела возразить, как их губы слились в нежном поцелуе. Губы Адама снова и снова касались ее, дразня и искушая, призывая и обманывая. Кэт вдруг показалось, что все прекрасное и светлое во всей вселенной сосредоточилось в этом маленьком пространстве, которое они занимали.
Неведомое страстное желание захлестнуло ее, убеждая забыть о самоконтроле и предаться восхитительным ощущениям, которые так сладко соблазняли и одновременно предупреждали об опасности. Кэт положила руки Адаму на грудь и освободилась от притягательной силы его объятий.
– Не очень хорошая идея, – сказала она дрожащим голосом.
– Почему же? – спросил Адам. – Я считаю, что это одна из моих лучших идей за последнее время.
Он поцеловал ей брови, веки и кончик носа.
– Я не очень опытна в этих вещах.
Кэт встала, с облегчением почувствовав, что ноги ее слушаются, и отвернулась от испытующего взгляда Адама.
– Что ты подразумеваешь под «этими вещами»?
– Флирт, любовные истории… – Кэт пожала плечами. – Я знаю, что такое дружба, а любовные истории не самая сильная моя сторона.
– Ты не права. – Адам ласкал губами ее шею. – У тебя все будет прекрасно в любовных делах, а чтобы ты поверила в себя, я готов прочесть тебе корректировочный курс романтической терапии.
Кэт с трудом перевела дыхание от восторга, что ее тело продолжает открывать все новые ощущения. Но она сделала усилие и подняла лицо.
– Я не могу записаться на твой начальный курс, Адам. – Кэт стала дышать ровнее, положила руки ему на плечи и посмотрела прямо в глаза. – В моей жизни сейчас так много происходит. Нужно заниматься переездом, заботиться об отце. Потом моя работа… Мы могли бы быть просто друзьями?
– Это твое последнее слово?
– По крайней мере пока.
– Вы слишком много требуете, мисс О’Мэлли. – Адам тяжело вздохнул и с сожалением покачал головой. – Я надеюсь, друзья должны помогать друг другу?
– Конечно, – ответила Кэт. – Я верю, что поддержка в жизни необходима.
Она обвила его за шею и нежно улыбнулась. Адам тоже улыбнулся, взял ее за талию и приподнял. Кэт вскрикнула от нестерпимой боли.
– Что случилось?
– Время от времени колет в боку.
– Похоже, что не просто колет. И что значит «время от времени»? Когда это началось?
– Когда Пэдди сбил меня с ног, – неохотно призналась Кэт.
– Ты же сказала, что все в порядке.
Кэт только вздохнула и виновато улыбнулась.
– Вернемся наверх, там ты сможешь посидеть. – Он взял Кэт за плечи и повел в коридор. – Мы поднимемся на лифте.
– Адам, у меня болит бок, а не перелом ноги. Не надо обращаться со мной как с ребенком.
– Ты самая упрямая девушка, которую я знаю, – проворчал Адам, поднимаясь за ней по лестнице.
– Скажи спасибо, что я расширила твой кругозор.
Ее смех пресекся, от боли стало трудно дышать.
– Это острая боль в боку, да?
Кэт посмотрела на него уничтожающим взглядом. Адам не обратил на это никакого внимания. Он открыл дверь в мансарду и подвел Кэт к длинному дивану перед камином. Кэт опустилась на его мягкие кожаные подушки и расслабилась, поняв, что если дышать неглубоко, то можно контролировать боль.
– Что это за боль? – Адам сел рядом, и Кэт едва сдержала раздражение. – Тупая? Острая? Постоянная или…
– Только не говори, что в дополнение ко всем твоим достоинствам ты еще и врач.
Кэт сбросила туфли и осторожно вытянулась на диване.
– Врач! Прекрасная мысль. Надо позвонить Дому и послушать, что он скажет.
Адам взял радиотелефон со столика. Кэт попыталась вскочить, но шлепнулась обратно, радуясь, что Адам не заметил гримасу боли, исказившую ее лицо.
– Не смей никому звонить! У меня болит только при глубоком вдохе или резких движениях. Завтра все пройдет.
– Послушай, Кэт, – настаивал Адам. – Наверное, Дом скажет, что я делаю из мухи слона, но мне будет спокойнее, если я выслушаю специалиста.
– Ну хорошо, если это имеет для тебя такое значение.
– Я всего лишь пытаюсь обезопасить себя, если ты решишь обратиться в суд.
Кэт запустила в него подушкой и решила, что приступ боли стоил того, когда снаряд попал в цель.
Адам усмехнулся и пригладил свои взъерошенные волосы.
Кэт представила, как причесывает их, спускаясь вдоль изгиба его ушей к шее, где темные пряди завиваются. У нее снова стало сухо во рту, и она стала смотреть в окно, решив сосредоточиться на панораме. Затем осторожно встала и направилась в дальний конец комнаты.
Небольшое возвышение отделяло кухню от остального пространства. Кэт посмотрела вокруг с удивлением, не обнаружив обычного холостяцкого беспорядка. Стеклянная посуда и продукты были аккуратно расставлены на открытых полках, а кастрюли и сковороды сияли на фоне скучной кирпичной стены.
Любовь отца к растениям явно передалась и Адаму. На подоконниках стояли глиняные горшочки с цветами, а волны плюща свисали с потолка, образуя живую завесу.
Кэт оглянулась. Адам говорил по телефону, но слов она не разбирала. Кэт взяла толстый том кулинарного пособия и начала его перелистывать. Книгой часто пользовались, судя по жирным отпечаткам пальцев и следам муки на страницах.
Рядом с автоматической печью для хлеба стоял мощный миксер. Адам, похоже, серьезно занимался выпечкой. Кэт подумала, что должна очень понравиться своему будущему хозяину. Она не очень хорошо готовила, зато была одаренным едоком.
Адам запрыгнул на ступеньки с ее накидкой и сумкой.
– Дом хочет тебя осмотреть. Он говорит, это вряд ли что-то серьезное, но хотел бы быть уверен в этом.
– И где он?
– В больнице «Риверсайд». Дом подрабатывает в приемном отделении, пока его ортопедический кабинет ремонтируется.
– Я не поеду в больницу, – сказала Кэт голосом, не допускающим возражений.
– Послушай, речь не идет об операции на сердце. Он сделает пару снимков, даст обезболивающее и отправит домой.
– Я не поеду в больницу, – повторила Кэт тихо, но твердо.
– Я бы не хотел нести тебя до машины, но, если надо, я это сделаю. – Он замолчал и хлопнул себя по лбу. – Впрочем, что я говорю? Я хочу нести тебя до машины!
– Уговорил.
Кэт взяла сумку и, не взглянув на Адама, направилась к выходу.
– В чем дело? Тебя беспокоит еще что-то, кроме боли? Скажи, что случилось?
Кэт по-прежнему смотрела в сторону.
– Я очень не хочу туда возвращаться. Два года назад мою маму сбила машина. Она умерла в приемном отделении «Риверсайд».
Адам начинал терять терпение. Он вздохнул, вспомнив каменное выражение на лице Кэт, когда она шла за медсестрой в кабинет. Наконец автоматическая дверь с шуршанием распахнулась и появился бородатый мужчина в халате.
– Рад тебя видеть, старина. – Дом пожал руку Адаму и похлопал его по спине. – Здесь сегодня просто бедлам. Толпы пациентов. Поэтому тебе нельзя было пройти с Кэт.
– Что с ней?
– Все нормально, если не считать пары трещин на ребрах. К утру боль усилится, но через некоторое время все пройдет само.
– Черт! – Адам сунул руки в карманы и покачал головой.
– Да ничего опасного: через четыре-пять дней твоя подружка будет совершенно здорова.
– Тебе легко говорить. Это не твоя собака на нее набросилась.
– Да успокойся. Кэт смеялась до упаду, когда рассказывала об этом.
– Смеялась? Да ты волшебник! Когда мы ехали сюда, она не могла даже разговаривать.
– Да, девушка была подавлена. У нее с этой больницей связаны тяжелые воспоминания.
– Кэт рассказала тебе о матери? Вот так запросто? Мне это пришлось вытягивать клещами.
– Видишь ли, старик, ты не обладаешь таким обаянием, как я. А если серьезно, то я давно практикую и знаю, как помочь пациенту расслабиться. Пошли выпьем по чашке кофе, пока она оденется и подпишет кое-какие бумаги.
Они направились в небольшую комнату, где не было ничего, кроме автомата для кофе, потрескавшейся виниловой кушетки и раковины.
– Роскошная комната отдыха для персонала, – скривился Дом, нацедил кофе в пластиковый стаканчик и протянул его Адаму. – Расскажи мне про вас с Кэт.
– Дом, она потрясающий художник по гобеленам. Я хочу, чтобы Кэт представила эскизы в художественную комиссию «Интертеч», а она об этом и слышать не желает. Ты можешь в такое поверить? Получить шанс сделать главную работу для вестибюля нового делового центра! Любой художник прыгал бы от счастья, а ей хоть бы что.
– Наверное, на то есть причины.
– В общем, Кэтрин в таком состоянии, что ничего не хочет. – Адам улыбнулся в ответ. – И я собираюсь ей помочь из него выбраться.
– Зачем тебе это?
– Я же сказал: хочу, чтобы она сделала гобелен.
– И это единственная причина? Старик, я тебя никогда таким не видел. Меня беспокоит, как бы ты не заболел.
Через стеклянную дверь Адам увидел выходившую Кэт и выскочил в коридор. Ее лицо просветлело, но она сказала, почти не разжимая губ:
– Пойдем отсюда, пока твой друг не взял шприц.
– Следующая встреча с ним будет в неофициальной обстановке, – успокоил Кэт Адам и помог надеть накидку.
Дом предостерегающе поднял руку:
– Минутку. Ты помнишь все, что я сказал?
– Все предписания здесь. – Кэт помахала листком бумаги. – Неделю не поднимать тяжелое, обычный двигательный режим, обезболивающее, не содержащее аспирина… Ой, у меня дома только аспирин. Ты мне можешь что-нибудь дать?
– Ты живешь с семьей, Кэт?
– Да, с отцом, но он сейчас уехал. А что?
Дом нахмурился.
– Послушай совета врача и останься на эту ночь у Адама. Сейчас у тебя небольшая боль, а утром покажется, что по тебе пробежало целое стадо слонов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13