Иногда, подумала она горько, закрыв за собой дверь, не остается даже гордости.
Она долго стояла, прислонившись к дверному косяку и глядя в зеркало, висевшее напротив. Там отражалась женщина, которую она совсем не узнавала, – полураздетая незнакомка с растрепанными волосами и залитым слезами бледным лицом.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Джоанна забылась беспокойным сном только на рассвете. А до этого просто лежала на кровати, уставившись в пустоту, слезы наконец перестали литься, и она пыталась разобраться в том, что произошло, но безуспешно.
Габриель хотел ее. Это было очевидно. И он не пытался это скрывать. Но потом, совершенно неожиданно, желание улетучилось, и он выгнал ее из своей постели… и из своей жизни. С такой ситуацией она была уже знакома, но снова позволила ей повториться.
Сама виновата, подумала она. Я напросилась на это: в одну минуту говорила о разводе, а в следующую – бросилась на него.
Наверное, Габриель вспомнил, как раз вовремя, что теперь связан с Синтией, что он просто собирался выяснить отношения. Это мне надо было помнить об этом, именно я должна была отступить, сказала она себе. А теперь придется жить с последствиями происшедшего.
Джоанне хотелось остаться в постели, с головой закрывшись одеялом, но остатки гордости не позволили ей поступить так малодушно.
Гордость же заставила ее принять душ, одеться и войти в столовую с высоко поднятой головой. Но, к своему несказанному облегчению, та оказалась пустой. Наверное, сегодня утром Синтия оставила Габриеля у себя, чтобы он загладил вину за свой небольшой проступок.
Хватит терзаться, сказала Джоанна себе, когда пила кофе и апельсиновый сок и крошила свежие тосты, которые принесла Грейс. Пора сосредоточиться на новой жизни, которая открывается перед ней.
Надеюсь, у меня окажется больше достоинства, чем у Синтии, когда наступит время, подумала Джоанна. Хотя гарантии нет.
Когда закончилась эта пародия на завтрак, Джоанна пошла на конюшню, где мрачно убиралась Сэди.
– Что случилось?
Джоанна принесла сбрую Минни и начала ее седлать. Сэди не обернулась.
– Мы с Джимми были вчера вечером в «Королевском дубе», – пробормотала она наконец. – И все болтают, Джо. Говорят о том, что здесь случится. Мне так плохо. Джоанна напряглась.
– Полагаю, судачат о мистере Верне… и нашем разводе…
Сэди взглянула на нее ошарашено.
– Нет, никто не упоминал… О, Джо, это не так, правда?
– Я думала, уже всем очевидно, как здесь обстоят дела. В Вестроу сплетни разлетаются быстро. – Ее голос оставался спокойным.
– Так вот почему мистер Габриель решил все продать и уехать, – сказала Сэди с несчастным видом.
– Все продать? – не веря своим ушам, повторила Джоанна. – О чем ты говоришь? Габриель никогда не продаст поместье.
Сэди мрачно на нее посмотрела.
– Именно об этом все и говорят. Появились люди из сети отелей, те самые, которые приходили к мистеру Лайонелу несколько лет назад.
– Да, но он выпроводил их. – Джоанна трясущимися руками затянула подпругу. – Сказал, что его не интересует их предложение и никогда не заинтересует.
– Но его больше нет. И понятно, что мистер Габриель не так привязан к поместью, иначе он бы не уезжал отсюда надолго. А если еще будет и развод… – Наступило тягостное молчание. – Говорят, что он собирается все продать и переехать в Лондон. Я была уверена, что ты все знаешь об этом.
– Очевидно, сюда информация доходит позднее, чем в «Королевский дуб». – Джоанна пыталась посмеяться над этой ситуацией, но не смогла. Казалось, что земля уходит из-под ног. – И от кого же все узнали?
Сэди закусила губу с уклончивым видом, и Джоанна неожиданно вспомнила, что Дебби Макинтош, дочь хозяина гостиницы, работает у Генри Фортескью, и мрачно сказала:
– Наверное, я бы предпочла этого не знать.
Она начала выводить Минни из конюшни и услышала ржание Наткина, когда проходила мимо. Что будет с лошадьми, подумала она с болью. О них меньше всего должна болеть голова. Есть Грейс и ее муж, Сэди и все люди, которые работают в поместье. Вскоре их спокойный, безопасный мир рухнет, и они окажутся не у дел.
Собаки, подумала она в оцепенении. Собак я по крайней мере могу взять к себе. Синтия не любит животных, и в городе им не понравится.
Но я не могу оставаться в стороне. Может быть… каким-то образом… смогу поговорить с Габриелем… убедить… заставить его понять, что это принадлежит ему по праву рождения… это его наследство… и у него есть обязанности перед всеми.
Только он не послушает. Наверное, он давно собирался это сделать: сбросить старые оковы и начать новую жизнь… с новой женой. Принести любую жертву, которую она захочет. Надо смотреть правде в глаза. Синтия скорее предпочтет блистать в Лондоне и в Нью-Йорке, чем играть роль хозяйки поместья. Возможно, кстати, что это полностью ее идея.
Джоанна села в седло и посмотрела на склоненную голову Сэди, которая подтягивала подпругу. Сэди жалобно спросила:
– Как ты думаешь, они оставят конюшню при отеле?
– Я не знаю, – мягко ответила Джоанна. – Но, пожалуйста, помни, что это только слухи.
– Говорят, что представители скоро приедут, чтобы обговорить детали.
– Я считаю, что Дебби стоит научиться держать язык за зубами, если она хочет сохранить работу, – ответила Джоанна сухо и поскакала по двору, оставив Сэди с открытым ртом.
Утро было серым, но более теплым, чем обычно, и Джоанна повернула Минни к холму. Добравшись до «приюта отшельника», она слезла с лошади, привязала ее к пню и села на камень. Дом выглядел так, будто был естественным продолжением пейзажа. И таким же он всегда останется в ее памяти, будет она присматривать за ним или нет.
Сеть отелей разработала грандиозную программу, подумала она невесело. Теннисные корты, источник с минеральной водой и бассейн. Лайонел все молча выслушал, а потом выпроводил их с ледяной решительностью.
Следовало понять, что эти стервятники так легко не сдадутся. Интересно, сколько времени прошло после смерти Лайонела, прежде чем они обратились к Габриелю. Но, в конце концов, для них это бизнес, как, в общем, и для Габриеля.
Минни, которая мирно паслась рядом, подняла голову и резко всхрапнула. Джоанна испуганно повернула голову и увидела, что в нескольких ярдах от нее стоит Пол Гордон. Разодет не для деревни, подумала она критически, осматривая его тесные джинсы, черную кожаную куртку и шелковый кремовый шарф. Пол выглядел довольным собой и ничуть не смущенным.
– Я надеялся, что встречу тебя. Джоанна сунула руки в карманы.
– Не могу ответить взаимностью.
– Как невежливо, – ухмыльнулся он. – Я хотел сделать все, что в моих силах, чтобы ты хорошо провела время. – Он помолчал. – Однако признаю, что позволил страсти захватить меня, и хочу извиниться.
– Страсти? – Джоанна подняла брови.
– Конечно. Ты славная, совершенно заброшенная девочка. Ты ведь не можешь винить меня за попытку тебя утешить?
У меня не создалось впечатления, что тебя захватила непреодолимая страсть, подумала Джоанна. Наоборот, странным образом вся ситуация казалась заранее спланированной. Она пожала плечами.
– Давай просто согласимся, что мы оба сделали ошибку, и забудем об этом. Скорее все го, мы больше не встретимся.
Он засмеялся.
– Так ты ледышка?! Неудивительно, что красивый муженек предпочел согреться в другом месте.
Насмешка достигла цели. Но тут Джоанну отвлекло какое-то движение на холме. Красивый гнедой мерин ехал к ним по траве, всадник грациозно сидел в седле. Ее сердце замерло. На мгновение в голове появилась сумасшедшая мысль, что Габриель догадался, куда она уехала, и направился за ней, но она быстро ее отбросила. Его появление – чистая случайность, но можно использовать подвернувшуюся возможность. Будь она проклята, если уедет, оставив его с мыслью, что она страдает, одинокая и никому не нужная. Самое время поставить свой собственный маленький спектакль.
Джоанна неторопливо подошла к Полу Гордону, кокетливо провела рукой по его руке до плеча и с придыханием протянула:
– Видимо, ты прав. Может быть, рядом с тобой я оттаю.
На его лице отразилась борьба недоверия и польщенности, но тщеславие победило. Бесконечно долгую минуту Джоанна терпела противное прикосновение его рта. Когда она освободилась и отступила назад, то увидела Габриеля, проезжающего мимо легким галопом. Янтарные глаза не коснулись их взглядом, но лицо потемнело и напряглось, как будто его высекли из камня.
Пол Гордон тоже увидел всадника, с его лица исчезла самодовольная улыбка, и он сдвинул брови.
– Какого дьявола…
– Не бери в голову, – сказала Джоанна доброжелательно. Она подошла к Минни и развязала повод.
Его глаза неприятно сузились.
– Ты меня использовала, стерва. И мне это не нравится.
– Тебе больше нравилось думать, что ты неотразим? – Джоанна вскочила в седло и покачала головой, посмотрев на его рассерженное лицо. – Боюсь, не для меня.
Он подошел ближе, чтобы схватить повод, но Минни дернула головой и отпрянула от него.
– Очевидно, для собак и лошадей тоже, – сказала Джоанна, щелкнув неодобрительно язы ком, когда он пробормотал грязное ругательство.
Она повернула Минни и поехала в направлении, противоположном тому, куда ускакал Габриель. Не оглядываясь, она чувствовала, что разъяренный взгляд Пола Гордона буравит ее спину.
Несмотря на неприятный инцидент, она обнаружила, что наслаждается поездкой. Везде были видны признаки весны – начала новой жизни, которые ей, может быть, следует рассматривать как доброе предзнаменование.
Надо думать о хорошем.
Когда она направила Минни по склону, кобыла вытянула уши и радостно заржала.
– В чем дело? – Джоанна натянула повод. – Что ты услышала?
Достигнув гребня, она увидела причину волнения Минни. Габриель с загадочным выражением лица ждал их посреди дороги.
– Доброе утро. – Его тон был холоден и официален.
– Доброе утро, – ответила Джоанна. Она почувствовала, что на лице появляется предательский румянец, и, чтобы спрятать его, наклонилась поправить поводья. – Я… я думала, что ты поехал в другую сторону.
– Я ехал по кругу. Догадался, что ты приедешь сюда. Это одно из твоих любимых мест.
Которое он знал, подумала она, потому что сам показал ей его в те старые невинные времена, когда был не просто ангелом для нее, а богом.
– Извини, если испортил твое свидание, – продолжал он.
– Пожалуйста, не извиняйся, – ответила холодно Джоанна. – Уверена, будут и другие.
– Как скажешь. – Наткин начал танцевать под ним, но был легко укрощен. – Может быть, в следующий раз ты выберешь более укромное место.
– Может быть. Но у меня нет твоего опыта в таких делах. Наверное, мне стоит обратиться к тебе за советом.
Его лицо окаменело.
– Не рекомендую. – Он помолчал и потом добавил: – Сделай мне одно одолжение, Джо анна. Отложи свой разгул до нашего развода.
Джоанна подняла подбородок.
– По какой причине?
– Очень практичной. Ты можешь забеременеть, а так как все еще остаешься моей женой, это может вызвать много разных проблем.
– Действительно, очень практично, – согласилась она безразлично. – Тогда, возможно, и ты сделаешь мне одолжение.
– Если это в моих силах. Чего ты хочешь?
Я хочу тебя, подумала она. Сейчас и навсегда.
– Я бы хотела взять Минни с собой, когда уеду. – Она сделала паузу. – И еще хочу купить у тебя Наткина. Сэди мне сказала, что ты не собираешься оставлять его у себя.
Габриель поднял брови в непритворном удивлении.
– Ты собираешься держать конюшню?
– Возможно, – кивнула она. – А пока могу поставить их в платную конюшню.
– Кажется, ты все решила, – сказал он сухо и минуту помолчал. – Конечно, ты можешь взять Минни, но я не уверен насчет Наткина. Им нелегко управлять… даже мне.
Джоанна смотрела, как Габриель уверенно и без труда успокаивает Наткина. Лошади всегда играли большую роль в его жизни, подумала она тоскливо. Как он представляет свою жизнь без них в Лондоне? Он действительно верит, что Синтия стоит таких решительных перемен? Их глаза встретились. Она тихо сказала:
– Quid pro quo, Габриель. Одно доброе дело заслуживает другого.
Он холодно улыбнулся.
– Я бы не назвал Наткина добрым делом. Но если ты докажешь мне, что можешь с ним справиться, тогда я отдам его тебе.
– Прямо сейчас? Доказать, что смогу удержаться на нем?
– Это неподходящее седло для тебя.
– Все равно. – Она попыталась улыбнуться. – Я хочу уладить дело… Я слышала, что ты передумал жить в поместье, – добавила она, соскальзывая со спины Минни.
Габриель резко вскинул голову.
– Что, черт возьми, ты имеешь в виду?
Она пожала плечами.
– Я поняла, что опять появились люди из сети отелей.
– Они готовят предложения, которые я собираюсь рассмотреть.
– А… – Она немного помолчала. – Не могу поверить, что ты его продашь.
– Почему бы и нет? – Его голос звучал сухо. – Оно стоит немалых денег.
– Но это твой дом.
– Не в последние два года. – Он с иронией посмотрел на ее вспыхнувшее лицо. – В любом случае ты получишь свою долю от продажи.
Джоанна задохнулась от возмущения.
– Ты действительно думаешь, что я возьму… эти проклятые деньги?
Она вставила ногу в стремя, взлетела на Наткина и поскакала. Он что-то кричал ей вслед, но она не обратила никакого внимания. Ей нужно было умчаться от него подальше. У них разные дороги. Разные жизни.
– Мы с тобой против всего мира, – крикнула она ветру и лошади. Она попыталась рассмеяться, но смех застрял в горле и превратился в рыдание.
Они приближались к «приюту отшельника». Пора было придержать Наткина и поворачивать домой. Она оглянулась через плечо, но Габриеля нигде не было видно. Зато впереди… прямо перед ними она увидела… что-то белое, развевающееся на ветру между камней. И в ту же самую секунду поняла, что Наткин тоже заметил это. Почувствовала, как напряглись его мускулы, услышала его испуганное ржание, когда он встал на дыбы…
И увидела приближающуюся землю, когда падала.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Перед ней проплывали и пропадали лица. В основном она знала их имена, но не все. Были также и голоса, которые, казалось, доносились со дна какого-то глубокого моря. И слова, среди них она разобрала такие, как «легкое сотрясение» и «ничего не сломано». Но ей казалось, что все ее тело превратилось в огромный синяк, даже несмотря на мягкую кровать.
Она заставила себя открыть глаза, ища только одно лицо. И нашла его – застывшим и серым от потрясения. Она хотела обхватить руками его голову и целовать, пока ужас не исчезнет из его глаз, но не могла, потому что он принадлежал не ей. Она даже не могла сказать, что любит его, и пообещать, что все будет хорошо. Вместо этого услышала свой собственный голос, странно тонкий и напряженный.
– Ты не должен винить Наткина. Это не его вина.
И его горький ответ:
– Ты могла умереть, Джоанна, но все, о чем ты беспокоишься, – это чертово животное.
Здесь вмешался доктор и сказал, что больной нужен покой и отдых и лучше ее перевезти в частную лечебницу.
– Нет, – сказала Джоанна, собрав все оставшиеся силы. – Нет, спасибо. Я… я хочу остаться здесь. Со мной все будет хорошо.
Она бы не вынесла, если бы ее отправили отсюда, даже ради ее собственного блага. Внутренний голос предупреждал, что если она уедет, то может никогда не вернуться.
Лица около кровати исчезли, голоса тоже, и она осталась одна, окруженная болью, которая не могла заглушить всеобъемлющую тоску в ее сердце. Она проглотила оставленное доктором болеутоляющее и откинулась на подушки, ожидая обещанного забвения.
В конце концов Джоанна задремала, но во сне ее преследовали стук копыт, ветер в лицо и полыхающий отблеск чего-то белого, что и привело к такому неожиданному и драматическому концу.
Белая ткань надвигалась на нее и замоталась вокруг лица так, что она не могла ничего видеть… не могла дышать.
Негромко вскрикнув, она села на кровати, вздрогнув, когда синяки отозвались болью на это неожиданное движение. Что это было?
– Итак, ты проснулась, – послышался от двери голос Синтии. Она была одета в темно– малиновый шерстяной костюм, а помада и лак для ногтей были подобраны под цвет костюма. Она была похожа на какой-то экзотический, но ядовитый цветок. – Я зашла попрощаться. Переезжаю в свой коттедж. – Она оглядела бледное лицо и запавшие глаза Джоанны с нескрываемой злостью. – Ты чертовски плохо выглядишь, дорогуша. Но все напрасно. Или ты думала, что Габриель будет сражен твоей театральной попыткой сломать себе шею?
Джоанна уставилась на нее и медленно произнесла:
– Ты намекаешь, что я упала специально? Это неправда. Что-то напугало Наткина. Что-то белое неслось в воздухе между камней около «приюта отшельника».
Синтия фыркнула.
– Еще одна улетевшая газета? У тебя богатое воображение, дорогая моя. Но это неважно. – Она рассмеялась неприятным дребезжащим смехом. – Все, чего ты добилась, – это раздосадовала Габриеля и покалечила ценную лошадь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Она долго стояла, прислонившись к дверному косяку и глядя в зеркало, висевшее напротив. Там отражалась женщина, которую она совсем не узнавала, – полураздетая незнакомка с растрепанными волосами и залитым слезами бледным лицом.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Джоанна забылась беспокойным сном только на рассвете. А до этого просто лежала на кровати, уставившись в пустоту, слезы наконец перестали литься, и она пыталась разобраться в том, что произошло, но безуспешно.
Габриель хотел ее. Это было очевидно. И он не пытался это скрывать. Но потом, совершенно неожиданно, желание улетучилось, и он выгнал ее из своей постели… и из своей жизни. С такой ситуацией она была уже знакома, но снова позволила ей повториться.
Сама виновата, подумала она. Я напросилась на это: в одну минуту говорила о разводе, а в следующую – бросилась на него.
Наверное, Габриель вспомнил, как раз вовремя, что теперь связан с Синтией, что он просто собирался выяснить отношения. Это мне надо было помнить об этом, именно я должна была отступить, сказала она себе. А теперь придется жить с последствиями происшедшего.
Джоанне хотелось остаться в постели, с головой закрывшись одеялом, но остатки гордости не позволили ей поступить так малодушно.
Гордость же заставила ее принять душ, одеться и войти в столовую с высоко поднятой головой. Но, к своему несказанному облегчению, та оказалась пустой. Наверное, сегодня утром Синтия оставила Габриеля у себя, чтобы он загладил вину за свой небольшой проступок.
Хватит терзаться, сказала Джоанна себе, когда пила кофе и апельсиновый сок и крошила свежие тосты, которые принесла Грейс. Пора сосредоточиться на новой жизни, которая открывается перед ней.
Надеюсь, у меня окажется больше достоинства, чем у Синтии, когда наступит время, подумала Джоанна. Хотя гарантии нет.
Когда закончилась эта пародия на завтрак, Джоанна пошла на конюшню, где мрачно убиралась Сэди.
– Что случилось?
Джоанна принесла сбрую Минни и начала ее седлать. Сэди не обернулась.
– Мы с Джимми были вчера вечером в «Королевском дубе», – пробормотала она наконец. – И все болтают, Джо. Говорят о том, что здесь случится. Мне так плохо. Джоанна напряглась.
– Полагаю, судачат о мистере Верне… и нашем разводе…
Сэди взглянула на нее ошарашено.
– Нет, никто не упоминал… О, Джо, это не так, правда?
– Я думала, уже всем очевидно, как здесь обстоят дела. В Вестроу сплетни разлетаются быстро. – Ее голос оставался спокойным.
– Так вот почему мистер Габриель решил все продать и уехать, – сказала Сэди с несчастным видом.
– Все продать? – не веря своим ушам, повторила Джоанна. – О чем ты говоришь? Габриель никогда не продаст поместье.
Сэди мрачно на нее посмотрела.
– Именно об этом все и говорят. Появились люди из сети отелей, те самые, которые приходили к мистеру Лайонелу несколько лет назад.
– Да, но он выпроводил их. – Джоанна трясущимися руками затянула подпругу. – Сказал, что его не интересует их предложение и никогда не заинтересует.
– Но его больше нет. И понятно, что мистер Габриель не так привязан к поместью, иначе он бы не уезжал отсюда надолго. А если еще будет и развод… – Наступило тягостное молчание. – Говорят, что он собирается все продать и переехать в Лондон. Я была уверена, что ты все знаешь об этом.
– Очевидно, сюда информация доходит позднее, чем в «Королевский дуб». – Джоанна пыталась посмеяться над этой ситуацией, но не смогла. Казалось, что земля уходит из-под ног. – И от кого же все узнали?
Сэди закусила губу с уклончивым видом, и Джоанна неожиданно вспомнила, что Дебби Макинтош, дочь хозяина гостиницы, работает у Генри Фортескью, и мрачно сказала:
– Наверное, я бы предпочла этого не знать.
Она начала выводить Минни из конюшни и услышала ржание Наткина, когда проходила мимо. Что будет с лошадьми, подумала она с болью. О них меньше всего должна болеть голова. Есть Грейс и ее муж, Сэди и все люди, которые работают в поместье. Вскоре их спокойный, безопасный мир рухнет, и они окажутся не у дел.
Собаки, подумала она в оцепенении. Собак я по крайней мере могу взять к себе. Синтия не любит животных, и в городе им не понравится.
Но я не могу оставаться в стороне. Может быть… каким-то образом… смогу поговорить с Габриелем… убедить… заставить его понять, что это принадлежит ему по праву рождения… это его наследство… и у него есть обязанности перед всеми.
Только он не послушает. Наверное, он давно собирался это сделать: сбросить старые оковы и начать новую жизнь… с новой женой. Принести любую жертву, которую она захочет. Надо смотреть правде в глаза. Синтия скорее предпочтет блистать в Лондоне и в Нью-Йорке, чем играть роль хозяйки поместья. Возможно, кстати, что это полностью ее идея.
Джоанна села в седло и посмотрела на склоненную голову Сэди, которая подтягивала подпругу. Сэди жалобно спросила:
– Как ты думаешь, они оставят конюшню при отеле?
– Я не знаю, – мягко ответила Джоанна. – Но, пожалуйста, помни, что это только слухи.
– Говорят, что представители скоро приедут, чтобы обговорить детали.
– Я считаю, что Дебби стоит научиться держать язык за зубами, если она хочет сохранить работу, – ответила Джоанна сухо и поскакала по двору, оставив Сэди с открытым ртом.
Утро было серым, но более теплым, чем обычно, и Джоанна повернула Минни к холму. Добравшись до «приюта отшельника», она слезла с лошади, привязала ее к пню и села на камень. Дом выглядел так, будто был естественным продолжением пейзажа. И таким же он всегда останется в ее памяти, будет она присматривать за ним или нет.
Сеть отелей разработала грандиозную программу, подумала она невесело. Теннисные корты, источник с минеральной водой и бассейн. Лайонел все молча выслушал, а потом выпроводил их с ледяной решительностью.
Следовало понять, что эти стервятники так легко не сдадутся. Интересно, сколько времени прошло после смерти Лайонела, прежде чем они обратились к Габриелю. Но, в конце концов, для них это бизнес, как, в общем, и для Габриеля.
Минни, которая мирно паслась рядом, подняла голову и резко всхрапнула. Джоанна испуганно повернула голову и увидела, что в нескольких ярдах от нее стоит Пол Гордон. Разодет не для деревни, подумала она критически, осматривая его тесные джинсы, черную кожаную куртку и шелковый кремовый шарф. Пол выглядел довольным собой и ничуть не смущенным.
– Я надеялся, что встречу тебя. Джоанна сунула руки в карманы.
– Не могу ответить взаимностью.
– Как невежливо, – ухмыльнулся он. – Я хотел сделать все, что в моих силах, чтобы ты хорошо провела время. – Он помолчал. – Однако признаю, что позволил страсти захватить меня, и хочу извиниться.
– Страсти? – Джоанна подняла брови.
– Конечно. Ты славная, совершенно заброшенная девочка. Ты ведь не можешь винить меня за попытку тебя утешить?
У меня не создалось впечатления, что тебя захватила непреодолимая страсть, подумала Джоанна. Наоборот, странным образом вся ситуация казалась заранее спланированной. Она пожала плечами.
– Давай просто согласимся, что мы оба сделали ошибку, и забудем об этом. Скорее все го, мы больше не встретимся.
Он засмеялся.
– Так ты ледышка?! Неудивительно, что красивый муженек предпочел согреться в другом месте.
Насмешка достигла цели. Но тут Джоанну отвлекло какое-то движение на холме. Красивый гнедой мерин ехал к ним по траве, всадник грациозно сидел в седле. Ее сердце замерло. На мгновение в голове появилась сумасшедшая мысль, что Габриель догадался, куда она уехала, и направился за ней, но она быстро ее отбросила. Его появление – чистая случайность, но можно использовать подвернувшуюся возможность. Будь она проклята, если уедет, оставив его с мыслью, что она страдает, одинокая и никому не нужная. Самое время поставить свой собственный маленький спектакль.
Джоанна неторопливо подошла к Полу Гордону, кокетливо провела рукой по его руке до плеча и с придыханием протянула:
– Видимо, ты прав. Может быть, рядом с тобой я оттаю.
На его лице отразилась борьба недоверия и польщенности, но тщеславие победило. Бесконечно долгую минуту Джоанна терпела противное прикосновение его рта. Когда она освободилась и отступила назад, то увидела Габриеля, проезжающего мимо легким галопом. Янтарные глаза не коснулись их взглядом, но лицо потемнело и напряглось, как будто его высекли из камня.
Пол Гордон тоже увидел всадника, с его лица исчезла самодовольная улыбка, и он сдвинул брови.
– Какого дьявола…
– Не бери в голову, – сказала Джоанна доброжелательно. Она подошла к Минни и развязала повод.
Его глаза неприятно сузились.
– Ты меня использовала, стерва. И мне это не нравится.
– Тебе больше нравилось думать, что ты неотразим? – Джоанна вскочила в седло и покачала головой, посмотрев на его рассерженное лицо. – Боюсь, не для меня.
Он подошел ближе, чтобы схватить повод, но Минни дернула головой и отпрянула от него.
– Очевидно, для собак и лошадей тоже, – сказала Джоанна, щелкнув неодобрительно язы ком, когда он пробормотал грязное ругательство.
Она повернула Минни и поехала в направлении, противоположном тому, куда ускакал Габриель. Не оглядываясь, она чувствовала, что разъяренный взгляд Пола Гордона буравит ее спину.
Несмотря на неприятный инцидент, она обнаружила, что наслаждается поездкой. Везде были видны признаки весны – начала новой жизни, которые ей, может быть, следует рассматривать как доброе предзнаменование.
Надо думать о хорошем.
Когда она направила Минни по склону, кобыла вытянула уши и радостно заржала.
– В чем дело? – Джоанна натянула повод. – Что ты услышала?
Достигнув гребня, она увидела причину волнения Минни. Габриель с загадочным выражением лица ждал их посреди дороги.
– Доброе утро. – Его тон был холоден и официален.
– Доброе утро, – ответила Джоанна. Она почувствовала, что на лице появляется предательский румянец, и, чтобы спрятать его, наклонилась поправить поводья. – Я… я думала, что ты поехал в другую сторону.
– Я ехал по кругу. Догадался, что ты приедешь сюда. Это одно из твоих любимых мест.
Которое он знал, подумала она, потому что сам показал ей его в те старые невинные времена, когда был не просто ангелом для нее, а богом.
– Извини, если испортил твое свидание, – продолжал он.
– Пожалуйста, не извиняйся, – ответила холодно Джоанна. – Уверена, будут и другие.
– Как скажешь. – Наткин начал танцевать под ним, но был легко укрощен. – Может быть, в следующий раз ты выберешь более укромное место.
– Может быть. Но у меня нет твоего опыта в таких делах. Наверное, мне стоит обратиться к тебе за советом.
Его лицо окаменело.
– Не рекомендую. – Он помолчал и потом добавил: – Сделай мне одно одолжение, Джо анна. Отложи свой разгул до нашего развода.
Джоанна подняла подбородок.
– По какой причине?
– Очень практичной. Ты можешь забеременеть, а так как все еще остаешься моей женой, это может вызвать много разных проблем.
– Действительно, очень практично, – согласилась она безразлично. – Тогда, возможно, и ты сделаешь мне одолжение.
– Если это в моих силах. Чего ты хочешь?
Я хочу тебя, подумала она. Сейчас и навсегда.
– Я бы хотела взять Минни с собой, когда уеду. – Она сделала паузу. – И еще хочу купить у тебя Наткина. Сэди мне сказала, что ты не собираешься оставлять его у себя.
Габриель поднял брови в непритворном удивлении.
– Ты собираешься держать конюшню?
– Возможно, – кивнула она. – А пока могу поставить их в платную конюшню.
– Кажется, ты все решила, – сказал он сухо и минуту помолчал. – Конечно, ты можешь взять Минни, но я не уверен насчет Наткина. Им нелегко управлять… даже мне.
Джоанна смотрела, как Габриель уверенно и без труда успокаивает Наткина. Лошади всегда играли большую роль в его жизни, подумала она тоскливо. Как он представляет свою жизнь без них в Лондоне? Он действительно верит, что Синтия стоит таких решительных перемен? Их глаза встретились. Она тихо сказала:
– Quid pro quo, Габриель. Одно доброе дело заслуживает другого.
Он холодно улыбнулся.
– Я бы не назвал Наткина добрым делом. Но если ты докажешь мне, что можешь с ним справиться, тогда я отдам его тебе.
– Прямо сейчас? Доказать, что смогу удержаться на нем?
– Это неподходящее седло для тебя.
– Все равно. – Она попыталась улыбнуться. – Я хочу уладить дело… Я слышала, что ты передумал жить в поместье, – добавила она, соскальзывая со спины Минни.
Габриель резко вскинул голову.
– Что, черт возьми, ты имеешь в виду?
Она пожала плечами.
– Я поняла, что опять появились люди из сети отелей.
– Они готовят предложения, которые я собираюсь рассмотреть.
– А… – Она немного помолчала. – Не могу поверить, что ты его продашь.
– Почему бы и нет? – Его голос звучал сухо. – Оно стоит немалых денег.
– Но это твой дом.
– Не в последние два года. – Он с иронией посмотрел на ее вспыхнувшее лицо. – В любом случае ты получишь свою долю от продажи.
Джоанна задохнулась от возмущения.
– Ты действительно думаешь, что я возьму… эти проклятые деньги?
Она вставила ногу в стремя, взлетела на Наткина и поскакала. Он что-то кричал ей вслед, но она не обратила никакого внимания. Ей нужно было умчаться от него подальше. У них разные дороги. Разные жизни.
– Мы с тобой против всего мира, – крикнула она ветру и лошади. Она попыталась рассмеяться, но смех застрял в горле и превратился в рыдание.
Они приближались к «приюту отшельника». Пора было придержать Наткина и поворачивать домой. Она оглянулась через плечо, но Габриеля нигде не было видно. Зато впереди… прямо перед ними она увидела… что-то белое, развевающееся на ветру между камней. И в ту же самую секунду поняла, что Наткин тоже заметил это. Почувствовала, как напряглись его мускулы, услышала его испуганное ржание, когда он встал на дыбы…
И увидела приближающуюся землю, когда падала.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Перед ней проплывали и пропадали лица. В основном она знала их имена, но не все. Были также и голоса, которые, казалось, доносились со дна какого-то глубокого моря. И слова, среди них она разобрала такие, как «легкое сотрясение» и «ничего не сломано». Но ей казалось, что все ее тело превратилось в огромный синяк, даже несмотря на мягкую кровать.
Она заставила себя открыть глаза, ища только одно лицо. И нашла его – застывшим и серым от потрясения. Она хотела обхватить руками его голову и целовать, пока ужас не исчезнет из его глаз, но не могла, потому что он принадлежал не ей. Она даже не могла сказать, что любит его, и пообещать, что все будет хорошо. Вместо этого услышала свой собственный голос, странно тонкий и напряженный.
– Ты не должен винить Наткина. Это не его вина.
И его горький ответ:
– Ты могла умереть, Джоанна, но все, о чем ты беспокоишься, – это чертово животное.
Здесь вмешался доктор и сказал, что больной нужен покой и отдых и лучше ее перевезти в частную лечебницу.
– Нет, – сказала Джоанна, собрав все оставшиеся силы. – Нет, спасибо. Я… я хочу остаться здесь. Со мной все будет хорошо.
Она бы не вынесла, если бы ее отправили отсюда, даже ради ее собственного блага. Внутренний голос предупреждал, что если она уедет, то может никогда не вернуться.
Лица около кровати исчезли, голоса тоже, и она осталась одна, окруженная болью, которая не могла заглушить всеобъемлющую тоску в ее сердце. Она проглотила оставленное доктором болеутоляющее и откинулась на подушки, ожидая обещанного забвения.
В конце концов Джоанна задремала, но во сне ее преследовали стук копыт, ветер в лицо и полыхающий отблеск чего-то белого, что и привело к такому неожиданному и драматическому концу.
Белая ткань надвигалась на нее и замоталась вокруг лица так, что она не могла ничего видеть… не могла дышать.
Негромко вскрикнув, она села на кровати, вздрогнув, когда синяки отозвались болью на это неожиданное движение. Что это было?
– Итак, ты проснулась, – послышался от двери голос Синтии. Она была одета в темно– малиновый шерстяной костюм, а помада и лак для ногтей были подобраны под цвет костюма. Она была похожа на какой-то экзотический, но ядовитый цветок. – Я зашла попрощаться. Переезжаю в свой коттедж. – Она оглядела бледное лицо и запавшие глаза Джоанны с нескрываемой злостью. – Ты чертовски плохо выглядишь, дорогуша. Но все напрасно. Или ты думала, что Габриель будет сражен твоей театральной попыткой сломать себе шею?
Джоанна уставилась на нее и медленно произнесла:
– Ты намекаешь, что я упала специально? Это неправда. Что-то напугало Наткина. Что-то белое неслось в воздухе между камней около «приюта отшельника».
Синтия фыркнула.
– Еще одна улетевшая газета? У тебя богатое воображение, дорогая моя. Но это неважно. – Она рассмеялась неприятным дребезжащим смехом. – Все, чего ты добилась, – это раздосадовала Габриеля и покалечила ценную лошадь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13