– Я серьезно. Насколько все плохо?Он сделал глубокий вздох и отпустил меня.– Просто сделай то, что я тебе сказал, и у нас обоих все будет хорошо.
В конце коридора имелась дверь, помеченная красной табличкой «ВЫХОД». Дэвид распахнул ее, не замедляя хода, и я вошла вслед за ним… внезапно ощутив давление, движение, сильный холод, дезориентацию… в чей-то дом. Приятный дом. Серьезно. Много дерева, высокие потолки. Что-то напоминающее каюту, но при этом сохраняющее признаки городского жилья. Огромный, сооруженный из необработанного камня камин, дополненный изящной чугунной решеткой и большим штабелем поленьев, которые, казалось, только что накололи. Гостиная – комната, в которую мы попали – была просторна, удобна, полна мягкой мебели мужских расцветок. Астрономические фотографии на стенах – звезды, планеты. Я отдышалась, взяла себя в руки и встала за одним из диванов, облокотившись на спинку.Здесь пахло странной смесью оружейного масла и лосьона после бритья. Необычно мужской аромат, который успокоил и расслабил меня – притом, что до того я даже не осознавала собственного напряжения.Раздался грохот с того места, где, должно быть, располагалась кухня, до конца по коридору и налево, и из-за угла показался человек, несущий три темно-коричневые бутылки пива.– Привет, – сказал он и бросил одной бутылкой в Дэвида. Дэвид поймал ее на лету. – Опусти куда-нибудь свою задницу. Мы ведь собираемся побыть здесь некоторое время.Я уставилась на него. Ничего не могла с собой поделать. Дело в том, что после всей предыдущей рекламы я ожидала увидеть трехголового Сатану, дышащего огнем и с застрявшим в зубах человеческим ребром. Но это был всего лишь мужчина . Высокий, стройный, с врожденной грацией движений, напомнившей мне о животных, которым приходилось много бегать для того, чтобы выжить. Он выглядел старше – сорока пяти? пятидесяти? – и его короткие волосы имели песочно-коричневый оттенок, густо перемешанный с серым. Угловатое лицо было обделено красотой во имя кое-чего гораздо более интересного. Жизненная энергия, сила, абсолютная самоуверенность. Он был одет в черную футболку, штаны цвета хаки, какие-то эффектно выглядящие ботинки – может быть Доктор Мартин. Он развалился на диване, руки его и ноги, и вся выражали расслабленность, после чего протянул бутылку и мне. Я потянулась, чтобы взять ее, и тут же взгляд его глаз рывком метнулся к моим.Я примерзла к месту. Только… Я ни о чем не думала ничего не чувствовала до тех пор, пока холодная запотевшая бутылка не шлепнулась в мою ладонь, и тогда я опустила взгляд вниз и, моргая, сосредоточилась на ней. Я не могла бы точно сказать, какого цвета его глаза, они были просто невероятны. Темные, глубокие, и очень опасные.Дэвид присел на край дивана с пятнами на потертых подлокотниках. Он держал пиво между ладонями, медленно катая бутылку туда-сюда. Сейчас он смотрел на меня и я видела в его глазах беспокойство.Возможно, это был страх.– Джонатан, – сказал он.– Дэвид. Приятно, что мы по-прежнему зовем друг друга по имени, – ответил Джонатан с ничего не выражающим поклоном в полдюйма.Он зыркнул на меня, потом отвел в глаза в сторону, все произошло так быстро, что это нельзя было даже взглядом называть.– Ты, опусти задницу на диван.Я села, чувствуя себя тупой дурочкой, а еще – очень четко – что я незваный гость. Между этими двумя что-то было; настолько мощное, что искажало мир вокруг, кололо мою кожу как ударом тока. Любовь? Ненависть? Горечь? Возможно, все это сразу. Несомненно, это не было шапочным знакомством. Чувствовалось нечто древнее – отношения были длительными и глубокими как океан.Джонатан сделал глубокий глоток пива.– Да, она симпатичная, – сказал он Дэвиду, кивая в мою сторону. – Ты всегда любил темноволосых.Брови Дэвида поползли вверх.– Ты что, пытаешься поставить меня перед ней в неудобное положение?– Расслабься. Это только шутка.Огонь взорвался искрами с грохотом пистолетного выстрела. Ни один из них не вздрогнул. Шла напряженная борьба взглядов.– Ну, хорошо, – наконец произнес Дэвид, – я здесь только из вежливости. Скажи мне то, что было важным настолько, чтобы посылать за мной Рэйчел, как свою личную овчарку.– Ну да Ты не звонишь, не пишешь… и что, ты оскорблен за Рэйчел? Это что-то новенькое. – Джонатан прервался, чтобы снова приложиться к бутылке и сделать глоток. – Ты прекрасно знаешь, что именно настолько важно. Я никогда не видел, чтобы ты делал что-то настолько… невероятно, по-идиотски глупое. О, да. Это кое о чем говорит.Боже, все вокруг выглядело настолько реальным . Я знала, что комната вокруг меня должна быть лишь театральными декорациями, построенными из силы Джонатана, но все ощущалось до чрезвычайности правдоподобным. Потрескивание мерцающего огня в камине. Запах дыма и лосьона после бритья. Грубоватая структура диванной обивки под моими пальцами. Были даже морозные узоры на оконных стеклах, и некоторый холод внутри – здесь стояла зима, глубокая зима. Я подумала, что, возможно, это – некий показатель его настроения.– Ты ведешь счет моим безумствам? – небрежно поинтересовался Дэвид. – Ты, должно быть, скучаешь здесь. Но ведь это – твой выбор, не так ли? Одиночество.В глазах Джонатана вспыхнуло пламя и начало разгораться, вызывая ответный отклик во взгляде Дэвида. Молчаливый разговор, насыщенный силой. И что бы ни было между ними, это не ненависть. Скорее, выглядело очень похоже на некую неловкую любовь.Джонатан позволил этой вспышке эмоций медленно растаять в молчании, в абсолютной тишине, потом отставил пивную бутылку и наклонился вперед, крепко сжав кулаки.– Не пытайся сменить тему. То, что ты сделал, не просто эгоистично, это безумно. Ты всех нас подвергаешь опасности. – Его глаза изменили цвет, и я тут же стала смотреть вниз.Мне было ясно без дополнительных объяснений, что сталкиваться с подобным особенным взглядов не безопасно.Его тихий голос приобрел свинцовую тяжесть.– Я действительно должен тебе объяснять, насколько это серьезно?– Нет, – ответил Дэвид, – просто позволь всему идти своим чередом.– Может, по крайней мере, ты хотя бы объяснишь почему это сделал?Голос Дэвида стал теплым, интимным, едва ли не сочувствующим.– Джонатан, я не должен тебе объяснять эту чертову причину. Ты уже и так знаешь все, что я собираюсь сказать. Ты всегда это знаешь.– Это не так. Ты всегда был полон сюрпризов.– Иногда приятных. Возможно, это будет один из них.– Тебе лучше надеяться, чтобы так оно и было.Последовала тяжелая тишина. Я слушала потрескивание дров в камине и разглядывала гладкую кожу своей юбки. «Глаза вниз, рот закрыт». Я так и делала.Джонатан бросил взгляд на Дэвида и пошевелился.– Ты собираешься пить пиво или как?– Нет. Ты же знаешь, я не пью всякое дерьмо. – Дэвид вернул назад нетронутую бутылку.Джонатан потянулся, чтобы принять ее.– А как насчет тебя, Белоснежка? Ты пьешь?Он обращался ко мне. Я уже успела забыть о запотевшей бутылке в моей руке, ожидая, чем все закончится. Я молча сделала маленький глоток и подняла глаза.Это было ошибкой. Я встретилась с его пристальным взглядом и почувствовала, как меня затягивает, словно Джонатан обладал собственной темной гравитацией. За несколько секунд я узнала его. Старый. Мудрый. Бесконечно могущественный. Веселый. Язвительный. Холодный. Беспощадный. Сентиментальный. Печальный. Одинокий. Я могла видеть его жизнь, растянувшуюся на головокружительную длину, неясные дни…Но любая дверь открывает дорогу в оба конца.Я узнала его.Он тоже узнал меня.Во мне не осталось ничего, ничего, к чему бы он не прикоснулся, но это не было похоже на непрошенное вторжение, как могло бы показаться. Я ощущала сострадание и интерес, и некую странную нежность, пока он делал выводы обо мне, изучал, жил во мне.– Джонатан! Остановись, черт тебя дери! – услышала я резкий окрик Дэвида.Но это было так далеко, слишком далеко, чтобы возвращаться для ответа. Как же это, возможно, испытывать поглощение кем-то, и при этом оставаться целостной? Мне казалось, что меня постепенно распутывают, делая все тоньше и тоньше… боли не было, только огромное ощущение становления …Что-то чиркнуло по этой связи словно лезвием ножа, и я ощутила, как бутылка выскользнула из моих пальцев, и, ничем не удерживаемая, несколько долгих застывших мгновений падала на пол.Дэвид схватил меня. Я услышала удар бутылки об пол. Каждый нерв в моем теле горел огнем, словно в меня били молнии из земли и вниз с облаков, захватывая меня в свой поток, сжигая, превращая в ничто.Бутылка не должна была разбиться, но она это сделала. Она разлетелась на миллион стеклянных осколков. И я чувствовала, что и меня разбили тоже.Я слышала, как Джонатан произнес:– Тебе бы следовало знать, Дэвид, – он все так же продолжал сидеть на диване, глядя на нас, – они слишком хрупкие. Ты работал с бракованным материалом. Поговорим о твоих ошибках…– Оставь ее в покое! – рявкнул Дэвид.Он поднял меня на руки, я почувствовала его поддержку, и тут же меня окутало бледное пламя.– Джонатан, пожалуйста, остановись !– Нет. Ты останови меня. – Джонатан больше не был просто парнем, сидящим на диване. Сейчас он стал энергетическим вихрем чудовищной силы, двигавшимся по эфирному плану, призрачным ветром, ураганом. – Давай же, Дэвид, останови меня. Это же просто, ты делал это тысячу раз. Не так уж много для этого нужно.Это было… так легко. Рассыпаться на части. Влиться в нечто громадное и неизведанное, глубокое как космос свежее и холодное как чистый горный воздух…Я чувствовала, что Дэвид схватил меня на эфирном плане, отчаянно борясь с мощью Джонатана, но это было похоже на попытку удержать песок, струящийся между пальцев.– Останови меня , – повторил Джонатан на весь эфирный план, на весь мир, и множество других планов названия, которых мне не были даже известны. – Давай, Дэвид. Ну же, сделай это.– Я не могу! – вопль беспомощной ярости прорвался через его плотно сжатые губы. – Джонатан, я умоляю тебя, пожалуйста, прекрати .И Джонатан отпустил меня. Я свалилась обратно в свое тело, в объятия Дэвида, в боль. О боже! Такая боль… все слишком яркое, слишком резкое, слишком горячее. Несколько очень неприятных секунд мне хотелось вернуться обратно в то место, куда Джонатан взял меня, туда, на границу Ничто. Я жаждала забвения с силой, пугающей меня саму.Джонатан подобрал бутылку пива и сделал глубокий, так что задвигался кадык, глоток. Потом отбросил пустую бутылку, скрестив руки, сел назад на диван и стал смотреть на нас. Выражение его лица мне было абсолютно непонятно. Имеет ли что-то вообще, что-то, касающееся меня , хоть какое-то значение для него?– Итак, ты говорил ей? – спросил он. Дэвид ничего не ответил, но я почувствовала, как напряглось его тело. – Ну, конечно, ты этого не сделал. Послушай – как твое имя? Джоанн? Джинны живут по правилам. И одно из эти правил гласит, что люди умирают, в то время как мы продолжаем свой путь. Нравится нам это или нет, мы ничего не можем с этим поделать. – Взгляд его бесконечно темных глаз переместился на лицо Дэвида. – Мы не можем создавать энергию. Все что мы можем – передавать ее через себя от других. Демоны, убившие тебя, сожрали поддерживающую твою жизнь энергию, и ты умерла. Таким образом, Дэвид украл энергию из другого источника, чтобы вернуть тебя назад.Дэвид отпустил меня, позволив встать на ноги, но продолжал поддерживать меня под руку, помогая сохранять равновесие. Я чувствовала себя очень уставшей, едва ли не бредила.– Что? – прошептала я.Джонатан вздохнул.– Он украл жизненную энергию и передал ее тебе.Украл? О боже, не говорите мне, что он убил кого-то еще. Не говорите мне этого.Джонатан вновь быстро взглянул на Дэвида, стоявшего за моей спиной, когда тот сказал:– Не украл. Я взял ее. У себя самого.Джонатан кивнул.– Ну да. Он разорвал свою жизнь напополам и одну половинку отдал тебе. Что означает… что точно это значит, Дэвид? Просвети нас.– Ничего.Джонатан округлил глаза, схватил нетронутую бутылку Дэвида и сделал большой глоток.– Знаешь, то, что ты сделал, тянет на мученичество. Может, тебе следовало бросить все и попытаться стать священником? Ничего . Дерьмо. Ты совершил самоубийство из-за девушки.Дэвид разрезал себя, звучит вполне разумно. Слишком разумно.Я чувствовала, как напряжение продолжает петь в тонких струнах его мышц.– Ты преувеличиваешь, Джонатан. Я не совершал самоубийства. Ну да, я из второго по силе среди свободных Джинов перешел в ранг середнячков. Ну и что?– Ну и что?! – недоверчиво переспросил Джонатан, нахмурив лоб, встал и начал мерить шагами комнату. Вперед и назад. Беспокойная энергия потрескивала вокруг, как поленья в огне, который в реальности не горел в камине, как скрипучие доски пола, не существовавшего в реальности, ни в каком виде из тех, что способны осознать люди.– Это все равно, что сделать лоботомию Эйнштейну и сказать, что это не имеет значения, ведь у него по-прежнему сохраняется пульс. Мы нуждаемся в тебе. И нам нужна вся твоя сила. Мы на войне, Дэвид! Я что, должен тебе это напоминать?Дэвид не ответил. Его рука крепко до боли сжимала мое плечо.Джонатан прервал свой маршрут, остановившись прямо напротив нас, и внимательно посмотрел на меня.– То, что он сделал, это примерно то же, что вырвать свое сердце голыми руками и объявить это пересадкой органов. Это возможно. Но это только чертовски трогательная глупость.– Я в порядке, – вмешался Дэвид.– Ты не в порядке! – Джонатан развернулся к нему и ткнул пальцем в лицо. – И даже не пробуй обсуждать это со мной. Ты истекаешь энергией на все чертово пространство. Скажи мне… можешь ли ты это остановить? Или же ты собираешься выжать себя досуха, сохраняя ей жизнь? Это лишь попытка наполнить высохшее озеро чайной ложкой, Дэвид. Ты не сможешь этого сделать. Ты не сможешь превратить человека в джинна, потому что люди совершенно, чертовски не подходят для этого .Дэвид молчал. Лицо Джонатана застыло.– И не нужно считать мои слова дерьмом, – сказал он безнадежно. – По крайней мере, это то, что я действительно думаю.Он развернулся, подошел к камину и подобрал угрожающе выглядящую черную кочергу и ткнул ей в беззащитные поленья. Они затрещали, взорвались искрами и рассыпались. Я через плечо обернулась на Дэвида, спокойного, твердого, собранного.– Он прав? – спросила я.– Нет, – сказал он. – Да, я теряю часть энергии, так же как человек может потерять часть своей крови без ущерба для здоровья. Это ерунда.Джонатан швырнул кочергу назад в ажурный чугунный держатель. С резким клацаньем металл ударился о металл.– Семь дней. – Темные глаза Джонатана пылали от переполнявших его эмоций. – Я сижу здесь и наблюдаю, как из тебя утекает жизнь на эфирном плане семь чертовых дней! Я не буду сидеть ровно на своей всемогущей заднице, пока ты умираешь.– Это не твое дело.– Дэвид…– Это не твое дело, Джонатан! – Медные глаза Дэвида горели бешенством. Взгляд Джонатана был темен и глубок как космос. Они не двигались, но я чувствовала, как рушатся защиты, и все мое существо кричало, требуя убраться к черту из пространства между ними.Но, так или иначе, я не стала прислушиваться к советам собственных чувств.Я развернулась к Дэвиду.– Что за дерьмовый образец мифического героя ты на себя решил примерить? Я тебя не просила убивать себя ради меня! Я бы никогда не потребовала такого! Ты не можешь, черт тебя дери, сделать меня джинном и подохнуть! Слышишь меня? Не можешь!Джонатан рассмеялся.– Я тебя умоляю. Он не сделал тебя джинном, неужели до тебя до сих пор не дошло? Он сделал каждого из вас половиной джинна.Я заметила, что мои волосы снова собрались в локоны, как только нарушилась моя сосредоточенность. Я потеряла и серый цвет радужки, сохранять который старался научить меня Дэвид, и чувствовала, как мои глаза изменились – вспышка – они стали серебряными.– Половиной?– Да. Как две половинки единого целою. – Джонатан скривился, словно от горечи. – И что это за целое, у меня нет ни малейшего представления. Возможно, я идиот.– Отлично. В таком случае исправь это, – сказала я, – уничтожь.– Нет! – снова воскликнул Дэвид, и на этот раз, наконец, пошевелился, взяв меня за плечи и физически сдвинув с дороги. Потом решительно усадил на диван.– Ты не понимаешь. Я прошу тебя молчать.– Слушай, она ясно попросила, – сказал Джонатане и наставил на меня палец.– Нет! – Дэвид выбросил руку вперед, ладонью от себя, отталкивая Джонатана, хотя тот не предпринимая никаких шагов для реализации нашего решения. Он опустился на одно колено прямо в своем оливковом пальто и взял мою руку в свои. Тепло кожи, искренность, сияющая в его глазах…– Джоанн, это касается только его и меня. Дай нам решить это между собой.Джонатан перевернул бутылку, осушив до дна, и бросил ее в камин. Звон стекла затерялся в реве пламени, огонь взметнулся, ластясь, словно домашний любимец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
В конце коридора имелась дверь, помеченная красной табличкой «ВЫХОД». Дэвид распахнул ее, не замедляя хода, и я вошла вслед за ним… внезапно ощутив давление, движение, сильный холод, дезориентацию… в чей-то дом. Приятный дом. Серьезно. Много дерева, высокие потолки. Что-то напоминающее каюту, но при этом сохраняющее признаки городского жилья. Огромный, сооруженный из необработанного камня камин, дополненный изящной чугунной решеткой и большим штабелем поленьев, которые, казалось, только что накололи. Гостиная – комната, в которую мы попали – была просторна, удобна, полна мягкой мебели мужских расцветок. Астрономические фотографии на стенах – звезды, планеты. Я отдышалась, взяла себя в руки и встала за одним из диванов, облокотившись на спинку.Здесь пахло странной смесью оружейного масла и лосьона после бритья. Необычно мужской аромат, который успокоил и расслабил меня – притом, что до того я даже не осознавала собственного напряжения.Раздался грохот с того места, где, должно быть, располагалась кухня, до конца по коридору и налево, и из-за угла показался человек, несущий три темно-коричневые бутылки пива.– Привет, – сказал он и бросил одной бутылкой в Дэвида. Дэвид поймал ее на лету. – Опусти куда-нибудь свою задницу. Мы ведь собираемся побыть здесь некоторое время.Я уставилась на него. Ничего не могла с собой поделать. Дело в том, что после всей предыдущей рекламы я ожидала увидеть трехголового Сатану, дышащего огнем и с застрявшим в зубах человеческим ребром. Но это был всего лишь мужчина . Высокий, стройный, с врожденной грацией движений, напомнившей мне о животных, которым приходилось много бегать для того, чтобы выжить. Он выглядел старше – сорока пяти? пятидесяти? – и его короткие волосы имели песочно-коричневый оттенок, густо перемешанный с серым. Угловатое лицо было обделено красотой во имя кое-чего гораздо более интересного. Жизненная энергия, сила, абсолютная самоуверенность. Он был одет в черную футболку, штаны цвета хаки, какие-то эффектно выглядящие ботинки – может быть Доктор Мартин. Он развалился на диване, руки его и ноги, и вся выражали расслабленность, после чего протянул бутылку и мне. Я потянулась, чтобы взять ее, и тут же взгляд его глаз рывком метнулся к моим.Я примерзла к месту. Только… Я ни о чем не думала ничего не чувствовала до тех пор, пока холодная запотевшая бутылка не шлепнулась в мою ладонь, и тогда я опустила взгляд вниз и, моргая, сосредоточилась на ней. Я не могла бы точно сказать, какого цвета его глаза, они были просто невероятны. Темные, глубокие, и очень опасные.Дэвид присел на край дивана с пятнами на потертых подлокотниках. Он держал пиво между ладонями, медленно катая бутылку туда-сюда. Сейчас он смотрел на меня и я видела в его глазах беспокойство.Возможно, это был страх.– Джонатан, – сказал он.– Дэвид. Приятно, что мы по-прежнему зовем друг друга по имени, – ответил Джонатан с ничего не выражающим поклоном в полдюйма.Он зыркнул на меня, потом отвел в глаза в сторону, все произошло так быстро, что это нельзя было даже взглядом называть.– Ты, опусти задницу на диван.Я села, чувствуя себя тупой дурочкой, а еще – очень четко – что я незваный гость. Между этими двумя что-то было; настолько мощное, что искажало мир вокруг, кололо мою кожу как ударом тока. Любовь? Ненависть? Горечь? Возможно, все это сразу. Несомненно, это не было шапочным знакомством. Чувствовалось нечто древнее – отношения были длительными и глубокими как океан.Джонатан сделал глубокий глоток пива.– Да, она симпатичная, – сказал он Дэвиду, кивая в мою сторону. – Ты всегда любил темноволосых.Брови Дэвида поползли вверх.– Ты что, пытаешься поставить меня перед ней в неудобное положение?– Расслабься. Это только шутка.Огонь взорвался искрами с грохотом пистолетного выстрела. Ни один из них не вздрогнул. Шла напряженная борьба взглядов.– Ну, хорошо, – наконец произнес Дэвид, – я здесь только из вежливости. Скажи мне то, что было важным настолько, чтобы посылать за мной Рэйчел, как свою личную овчарку.– Ну да Ты не звонишь, не пишешь… и что, ты оскорблен за Рэйчел? Это что-то новенькое. – Джонатан прервался, чтобы снова приложиться к бутылке и сделать глоток. – Ты прекрасно знаешь, что именно настолько важно. Я никогда не видел, чтобы ты делал что-то настолько… невероятно, по-идиотски глупое. О, да. Это кое о чем говорит.Боже, все вокруг выглядело настолько реальным . Я знала, что комната вокруг меня должна быть лишь театральными декорациями, построенными из силы Джонатана, но все ощущалось до чрезвычайности правдоподобным. Потрескивание мерцающего огня в камине. Запах дыма и лосьона после бритья. Грубоватая структура диванной обивки под моими пальцами. Были даже морозные узоры на оконных стеклах, и некоторый холод внутри – здесь стояла зима, глубокая зима. Я подумала, что, возможно, это – некий показатель его настроения.– Ты ведешь счет моим безумствам? – небрежно поинтересовался Дэвид. – Ты, должно быть, скучаешь здесь. Но ведь это – твой выбор, не так ли? Одиночество.В глазах Джонатана вспыхнуло пламя и начало разгораться, вызывая ответный отклик во взгляде Дэвида. Молчаливый разговор, насыщенный силой. И что бы ни было между ними, это не ненависть. Скорее, выглядело очень похоже на некую неловкую любовь.Джонатан позволил этой вспышке эмоций медленно растаять в молчании, в абсолютной тишине, потом отставил пивную бутылку и наклонился вперед, крепко сжав кулаки.– Не пытайся сменить тему. То, что ты сделал, не просто эгоистично, это безумно. Ты всех нас подвергаешь опасности. – Его глаза изменили цвет, и я тут же стала смотреть вниз.Мне было ясно без дополнительных объяснений, что сталкиваться с подобным особенным взглядов не безопасно.Его тихий голос приобрел свинцовую тяжесть.– Я действительно должен тебе объяснять, насколько это серьезно?– Нет, – ответил Дэвид, – просто позволь всему идти своим чередом.– Может, по крайней мере, ты хотя бы объяснишь почему это сделал?Голос Дэвида стал теплым, интимным, едва ли не сочувствующим.– Джонатан, я не должен тебе объяснять эту чертову причину. Ты уже и так знаешь все, что я собираюсь сказать. Ты всегда это знаешь.– Это не так. Ты всегда был полон сюрпризов.– Иногда приятных. Возможно, это будет один из них.– Тебе лучше надеяться, чтобы так оно и было.Последовала тяжелая тишина. Я слушала потрескивание дров в камине и разглядывала гладкую кожу своей юбки. «Глаза вниз, рот закрыт». Я так и делала.Джонатан бросил взгляд на Дэвида и пошевелился.– Ты собираешься пить пиво или как?– Нет. Ты же знаешь, я не пью всякое дерьмо. – Дэвид вернул назад нетронутую бутылку.Джонатан потянулся, чтобы принять ее.– А как насчет тебя, Белоснежка? Ты пьешь?Он обращался ко мне. Я уже успела забыть о запотевшей бутылке в моей руке, ожидая, чем все закончится. Я молча сделала маленький глоток и подняла глаза.Это было ошибкой. Я встретилась с его пристальным взглядом и почувствовала, как меня затягивает, словно Джонатан обладал собственной темной гравитацией. За несколько секунд я узнала его. Старый. Мудрый. Бесконечно могущественный. Веселый. Язвительный. Холодный. Беспощадный. Сентиментальный. Печальный. Одинокий. Я могла видеть его жизнь, растянувшуюся на головокружительную длину, неясные дни…Но любая дверь открывает дорогу в оба конца.Я узнала его.Он тоже узнал меня.Во мне не осталось ничего, ничего, к чему бы он не прикоснулся, но это не было похоже на непрошенное вторжение, как могло бы показаться. Я ощущала сострадание и интерес, и некую странную нежность, пока он делал выводы обо мне, изучал, жил во мне.– Джонатан! Остановись, черт тебя дери! – услышала я резкий окрик Дэвида.Но это было так далеко, слишком далеко, чтобы возвращаться для ответа. Как же это, возможно, испытывать поглощение кем-то, и при этом оставаться целостной? Мне казалось, что меня постепенно распутывают, делая все тоньше и тоньше… боли не было, только огромное ощущение становления …Что-то чиркнуло по этой связи словно лезвием ножа, и я ощутила, как бутылка выскользнула из моих пальцев, и, ничем не удерживаемая, несколько долгих застывших мгновений падала на пол.Дэвид схватил меня. Я услышала удар бутылки об пол. Каждый нерв в моем теле горел огнем, словно в меня били молнии из земли и вниз с облаков, захватывая меня в свой поток, сжигая, превращая в ничто.Бутылка не должна была разбиться, но она это сделала. Она разлетелась на миллион стеклянных осколков. И я чувствовала, что и меня разбили тоже.Я слышала, как Джонатан произнес:– Тебе бы следовало знать, Дэвид, – он все так же продолжал сидеть на диване, глядя на нас, – они слишком хрупкие. Ты работал с бракованным материалом. Поговорим о твоих ошибках…– Оставь ее в покое! – рявкнул Дэвид.Он поднял меня на руки, я почувствовала его поддержку, и тут же меня окутало бледное пламя.– Джонатан, пожалуйста, остановись !– Нет. Ты останови меня. – Джонатан больше не был просто парнем, сидящим на диване. Сейчас он стал энергетическим вихрем чудовищной силы, двигавшимся по эфирному плану, призрачным ветром, ураганом. – Давай же, Дэвид, останови меня. Это же просто, ты делал это тысячу раз. Не так уж много для этого нужно.Это было… так легко. Рассыпаться на части. Влиться в нечто громадное и неизведанное, глубокое как космос свежее и холодное как чистый горный воздух…Я чувствовала, что Дэвид схватил меня на эфирном плане, отчаянно борясь с мощью Джонатана, но это было похоже на попытку удержать песок, струящийся между пальцев.– Останови меня , – повторил Джонатан на весь эфирный план, на весь мир, и множество других планов названия, которых мне не были даже известны. – Давай, Дэвид. Ну же, сделай это.– Я не могу! – вопль беспомощной ярости прорвался через его плотно сжатые губы. – Джонатан, я умоляю тебя, пожалуйста, прекрати .И Джонатан отпустил меня. Я свалилась обратно в свое тело, в объятия Дэвида, в боль. О боже! Такая боль… все слишком яркое, слишком резкое, слишком горячее. Несколько очень неприятных секунд мне хотелось вернуться обратно в то место, куда Джонатан взял меня, туда, на границу Ничто. Я жаждала забвения с силой, пугающей меня саму.Джонатан подобрал бутылку пива и сделал глубокий, так что задвигался кадык, глоток. Потом отбросил пустую бутылку, скрестив руки, сел назад на диван и стал смотреть на нас. Выражение его лица мне было абсолютно непонятно. Имеет ли что-то вообще, что-то, касающееся меня , хоть какое-то значение для него?– Итак, ты говорил ей? – спросил он. Дэвид ничего не ответил, но я почувствовала, как напряглось его тело. – Ну, конечно, ты этого не сделал. Послушай – как твое имя? Джоанн? Джинны живут по правилам. И одно из эти правил гласит, что люди умирают, в то время как мы продолжаем свой путь. Нравится нам это или нет, мы ничего не можем с этим поделать. – Взгляд его бесконечно темных глаз переместился на лицо Дэвида. – Мы не можем создавать энергию. Все что мы можем – передавать ее через себя от других. Демоны, убившие тебя, сожрали поддерживающую твою жизнь энергию, и ты умерла. Таким образом, Дэвид украл энергию из другого источника, чтобы вернуть тебя назад.Дэвид отпустил меня, позволив встать на ноги, но продолжал поддерживать меня под руку, помогая сохранять равновесие. Я чувствовала себя очень уставшей, едва ли не бредила.– Что? – прошептала я.Джонатан вздохнул.– Он украл жизненную энергию и передал ее тебе.Украл? О боже, не говорите мне, что он убил кого-то еще. Не говорите мне этого.Джонатан вновь быстро взглянул на Дэвида, стоявшего за моей спиной, когда тот сказал:– Не украл. Я взял ее. У себя самого.Джонатан кивнул.– Ну да. Он разорвал свою жизнь напополам и одну половинку отдал тебе. Что означает… что точно это значит, Дэвид? Просвети нас.– Ничего.Джонатан округлил глаза, схватил нетронутую бутылку Дэвида и сделал большой глоток.– Знаешь, то, что ты сделал, тянет на мученичество. Может, тебе следовало бросить все и попытаться стать священником? Ничего . Дерьмо. Ты совершил самоубийство из-за девушки.Дэвид разрезал себя, звучит вполне разумно. Слишком разумно.Я чувствовала, как напряжение продолжает петь в тонких струнах его мышц.– Ты преувеличиваешь, Джонатан. Я не совершал самоубийства. Ну да, я из второго по силе среди свободных Джинов перешел в ранг середнячков. Ну и что?– Ну и что?! – недоверчиво переспросил Джонатан, нахмурив лоб, встал и начал мерить шагами комнату. Вперед и назад. Беспокойная энергия потрескивала вокруг, как поленья в огне, который в реальности не горел в камине, как скрипучие доски пола, не существовавшего в реальности, ни в каком виде из тех, что способны осознать люди.– Это все равно, что сделать лоботомию Эйнштейну и сказать, что это не имеет значения, ведь у него по-прежнему сохраняется пульс. Мы нуждаемся в тебе. И нам нужна вся твоя сила. Мы на войне, Дэвид! Я что, должен тебе это напоминать?Дэвид не ответил. Его рука крепко до боли сжимала мое плечо.Джонатан прервал свой маршрут, остановившись прямо напротив нас, и внимательно посмотрел на меня.– То, что он сделал, это примерно то же, что вырвать свое сердце голыми руками и объявить это пересадкой органов. Это возможно. Но это только чертовски трогательная глупость.– Я в порядке, – вмешался Дэвид.– Ты не в порядке! – Джонатан развернулся к нему и ткнул пальцем в лицо. – И даже не пробуй обсуждать это со мной. Ты истекаешь энергией на все чертово пространство. Скажи мне… можешь ли ты это остановить? Или же ты собираешься выжать себя досуха, сохраняя ей жизнь? Это лишь попытка наполнить высохшее озеро чайной ложкой, Дэвид. Ты не сможешь этого сделать. Ты не сможешь превратить человека в джинна, потому что люди совершенно, чертовски не подходят для этого .Дэвид молчал. Лицо Джонатана застыло.– И не нужно считать мои слова дерьмом, – сказал он безнадежно. – По крайней мере, это то, что я действительно думаю.Он развернулся, подошел к камину и подобрал угрожающе выглядящую черную кочергу и ткнул ей в беззащитные поленья. Они затрещали, взорвались искрами и рассыпались. Я через плечо обернулась на Дэвида, спокойного, твердого, собранного.– Он прав? – спросила я.– Нет, – сказал он. – Да, я теряю часть энергии, так же как человек может потерять часть своей крови без ущерба для здоровья. Это ерунда.Джонатан швырнул кочергу назад в ажурный чугунный держатель. С резким клацаньем металл ударился о металл.– Семь дней. – Темные глаза Джонатана пылали от переполнявших его эмоций. – Я сижу здесь и наблюдаю, как из тебя утекает жизнь на эфирном плане семь чертовых дней! Я не буду сидеть ровно на своей всемогущей заднице, пока ты умираешь.– Это не твое дело.– Дэвид…– Это не твое дело, Джонатан! – Медные глаза Дэвида горели бешенством. Взгляд Джонатана был темен и глубок как космос. Они не двигались, но я чувствовала, как рушатся защиты, и все мое существо кричало, требуя убраться к черту из пространства между ними.Но, так или иначе, я не стала прислушиваться к советам собственных чувств.Я развернулась к Дэвиду.– Что за дерьмовый образец мифического героя ты на себя решил примерить? Я тебя не просила убивать себя ради меня! Я бы никогда не потребовала такого! Ты не можешь, черт тебя дери, сделать меня джинном и подохнуть! Слышишь меня? Не можешь!Джонатан рассмеялся.– Я тебя умоляю. Он не сделал тебя джинном, неужели до тебя до сих пор не дошло? Он сделал каждого из вас половиной джинна.Я заметила, что мои волосы снова собрались в локоны, как только нарушилась моя сосредоточенность. Я потеряла и серый цвет радужки, сохранять который старался научить меня Дэвид, и чувствовала, как мои глаза изменились – вспышка – они стали серебряными.– Половиной?– Да. Как две половинки единого целою. – Джонатан скривился, словно от горечи. – И что это за целое, у меня нет ни малейшего представления. Возможно, я идиот.– Отлично. В таком случае исправь это, – сказала я, – уничтожь.– Нет! – снова воскликнул Дэвид, и на этот раз, наконец, пошевелился, взяв меня за плечи и физически сдвинув с дороги. Потом решительно усадил на диван.– Ты не понимаешь. Я прошу тебя молчать.– Слушай, она ясно попросила, – сказал Джонатане и наставил на меня палец.– Нет! – Дэвид выбросил руку вперед, ладонью от себя, отталкивая Джонатана, хотя тот не предпринимая никаких шагов для реализации нашего решения. Он опустился на одно колено прямо в своем оливковом пальто и взял мою руку в свои. Тепло кожи, искренность, сияющая в его глазах…– Джоанн, это касается только его и меня. Дай нам решить это между собой.Джонатан перевернул бутылку, осушив до дна, и бросил ее в камин. Звон стекла затерялся в реве пламени, огонь взметнулся, ластясь, словно домашний любимец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31