О том, был ли Армог потрясен тем, что Бренна была его второй женой, можно было лишь гадать. Его лицо с острыми чертами сохраняло невозмутимость.
– Христос с тобой, дитя мое, – певуче сказал на гэльском языке святой отец. Его костистые пальцы прочертили перед ней в воздухе крестное знамение.
Бренна опустилась перед ним на колени.
– Благословите меня, святой отец, ибо я согрешила, – с облегчением заговорила девушка, чувствуя облегчение от того, что видит перед собой христианского священника и слышит родной язык. – Я давно не исповедовалась. Есть ли здесь такое место, где вы могли бы исповедать меня?
– Да, идите со мной, дитя мое. У нас есть место, где вы можете исповедоваться.
Священник протянул ей руку и помог подняться. Бренна натянула капюшон и проследовала за Армогом к двери.
Уже у двери она обернулась, чтобы бросить на Йоранда последний взгляд. Уголок его губ дрогнул в грустной полуулыбке. Да, Йоранд понял, что это было прощание. Он знал, что по своей воле она не вернется в его дом никогда.
– Типичная ирландка, – пробурчала Сольвейг, наблюдая, как уходит ее соперница.
В душной комнате все еще витал свежий аромат вереска, который принесла с собой Бренна. Йоранд попытался сосредоточиться на Сольвейг, чтобы не помчаться вслед за своей уходившей ирландской женой.
– Мой отец всегда говорил, что в спину он убил больше ирландцев, чем лицом к лицу, – сказала Сольвейг и прикрыла дверь, словно читая мысли Йоранда и желая помешать ему. – Ирландцы в бою предпочитают убегать.
Но Йоранд знал, что Бренна ушла не от возможной схватки, а от него.
– Ты меня опозорил, ты знаешь? – продолжила Сольвейг, выставляя вперед свой упрямый подбородок. – Ты женился, не спросив моего мнения…
– Я сожалею, что оскорбил тебя, – искреннее ответил Йоранд.
– Вот только не надо разводить со мной эти христианские штучки! Я не какая-нибудь христианка, чтобы обижаться на такую ерунду. Я дочь Торкилла и потому знаю, каковы мужчины. Не было никаких причин искать тебе вторую жену за моей спиной. Можно было бы просто возвратиться домой и сказать мне. Тогда мы выбрали бы ее вместе и так же вместе смогли бы жить.
– Дело в другом, – огорченно ответил Йоранд. – Я же рассказывал. Меня ранили, и я забыл все начисто.
Сольвейг иронически улыбнулась, от чего ее симпатичное лицо вдруг стало некрасивым.
– И ирландка поверила этому? Если поверила, то она еще более глупа, чем кажется.
– Ее зовут Бренна, и ты о ней ничего не знаешь.
– Я знаю, что эта ирландская девка совершенно не знает нашей жизни и не понимает, что я говорю ей, – запальчиво произнесла Сольвейг, упирая кулаки в свою тонкую талию. – По крайней мере я бы выбрала ту, которая была бы полезна в хозяйстве. А эта будет способна только греть твою кровать, когда я хвораю.
Сольвейг вдруг отодвинулась от Йоранда, а затем придвинулась снова, пытливо вглядываясь в лицо мужа.
– И как она в постели? – спросила она.
– Сольвейг, хватит! – сказал Йоранд, досадливо сжимая губы. Меньше всего ему хотелось обсуждать с ней свою интимную жизнь с Бренной.
– Но почему? Ты мне можешь рассказывать все. Я хочу знать об этом, – настаивала Сольвейг. В глубине ее глаз вспыхивал холодный огонек. – Она мягкая и страстная или, наоборот, лежит как полено?
Сольвейг запустила свою руку с длинными пальцами под его рубашку и ногтями царапнула ему грудь. Йоранд внутренне содрогнулся.
– Ублажала ли она тебя так, как это умею я? – спросила Сольвейг, настойчиво целуя его в губы. Йоранд почувствовал, как ее набухшие соски упираются ему в грудь.
– Конечно, нет, – ответила Сольвейг на свой же вопрос. – Она же не знает, что ты любишь.
И рука норвежки исчезла между бедер Йоранда.
Это было уже не соблазнение, а ласковое нападение. Первая жена прекрасно знала тело Йоранда. Она знала, как прикосновениями разбудить в нем безумную жажду страсти. Йоранду хотелось сохранить контроль над собой, но тело переставало его слушаться.
Сольвейг хрипло хихикнула. Она принялась стаскивать с него штаны и почувствовала, как возбужден ее муж.
– Много времени прошло. Приятно знать, что у тебя все в порядке по-прежнему, – промурлыкала Сольвейг.
Йоранд выдернул руку жены из своих штанов, схватил ее за плечи и стал пристально рассматривать. Сольвейг была все еще хороша. От взгляда на её прекрасные черты лица кровь в его жилах бежала быстрее. Но в ее глазах были только жажда страсти и триумф победы над соперницей. Нормандец знал, что Сольвейг может стать для него надежной опорой, захоти он взять причитающуюся ему власть. Ведь его успех возвеличил бы и ее, Сольвейг. Ее любовные ласки были грубоваты и пламенны, впрочем, как и вся жизнь в браке с ней. Друг с другом они насыщали аппетиты своих тел, грубые и эгоистичные. По сути, они просто использовали друг друга – каждый в своих целях.
Когда же в его объятиях была Бренна, он чувствовал, что открывает для себя новое. Йоранд вспоминал, как она стонала, как прижималась к нему. Но больше всего нормандцу нравилось изучать ее добрые серые глаза. Ему нравилось видеть, что она доверяет ему. Это заставляло его оставаться таким же прекрасным человеком, каким она хотела его видеть.
Сольвейг видела Йоранда таким, каким он был, а Бренна – каким мог бы быть. Но хотел ли он быть таким, Йоранд еще не решил.
– Ты не права, – спокойно ответил Йоранд своей жене Сольвейг, затем встал и шагнул к двери. Как ему хотелось сейчас выйти под холодные струи дождя. – Кое-что изменилось.
Глава 28
– Ну, давай! – нетерпеливо говорила сама себе Бренна, вытягивая из грядки упрямый корень одуванчика. Неожиданно корень вырвался, и она упала на спину.
Встав на ноги и отряхивая тунику, она с удовлетворением принялась рассматривать аккуратный ряд репок. Зеленые побеги, теперь свободные от сорняка, слегка покачивались от легкого ветерка. Откинув с глаз длинные волосы, от чего ее лоб стал грязным, Бренна набрала в лейку воды для полива.
После того как отец Армог отпустил ей грехи, Бренна получила право посещать службы в его маленькой церкви. Там же она и жила с его согласия. Ей теперь не приходилось страдать, видя, как Йоранд общается со своей женой Сольвейг. Несмотря на протесты Йоранда, священник оставил Бренну при церкви и сделал ей еще один подарок. Он дал ей работу.
С утра до вечера Бренна мыла полы, полировала алтарь, подрезала свечи на апсиде рядом с алтарем и мела дорожки у церковного крыльца. Когда небольшой храм уже начинал буквально искриться на солнце, подобно драгоценному камню, она не менее ревностно приступала к довольно заросшему саду.
Труд стал для нее настоящей защитой. Благодаря ему днем ей удавалось не думать о Йоранде. Но вечером, когда она отходила ко сну, ее мучили непристойные сцены забав Йоранда с его женой Сольвейг.
Сны также были полны кошмаров.
В поисках Бренны Йоранд несколько раз приходил в церковь. Она пряталась за прочной дубовой дверью и через щель слушала разговор.
– Если вы пришли на службу, сын мой, то двери для вас всегда открыты, – услышала она слова Армога. – Но если вы хотите вновь беспокоить Бренну, я буду вынужден просить вас уйти. Она сейчас в мире и не хочет видеть вас.
Какая-то часть ее души страстно желала, чтобы Йоранд силой распахнул дверь и забрал ее отсюда. Но когда она думала, что он заберет ее в дом к Сольвейг, это желание сразу пропадало.
– Аве амикус! – раздался из-за ограды церковного двора незнакомый голос с приветствием на латыни, отвлекая ее от невеселых мыслей. – Привет, друг, – повторил тот же голос по-ирландски.
Поливавшая грядки Бренна подняла голову и увидела румяную норвежку примерно одного с ней возраста. Ее жесткие огненно-рыжие волосы венком окружали голову, словно пламенный ореол. Женщина за забором кивнула ей и улыбнулась легко и открыто. У нее был удивительно широкий рот, а вокруг уголков губ собрались морщинки, будто женщина улыбалась все время. Бренна поймала себя на мысли, что на лице у этой женщины нет ни капли хитрости, и сама невольно улыбнулась.
– Привет, друг, – ответила она на классической латыни, которой ее обучил отец Михаил. – Меня зовут Бренна. Я из Донегола. А кто вы?
– А вы действительно знаете латынь. Я так рада! – сказала женщина, улыбаясь еще шире. – Он говорил мне, что вы образованны. Я боялась, что мы не сможем поговорить друг с другом.
– Кто сказал вам, что я образованная?
– Конечно, Йоранд, – сказала молодая женщина, проходя вдоль забора и заходя в ворота. – Он мне все рассказал о вас. Меня зовут Рика Магнусдоттир.
– Рика, – повторила Бренна. Латынь плохо ложилась на норвежскую ритмичную манеру речи. – Он мне также рассказывал о вас. Вы жена его друга Бьерна, да?
– Совершенно верно, – ответила Рика. Беря пустую лейку из рук Бренны, она подошла совсем близко. – Йоранд так рассказывал о вас, что сейчас мне кажется, будто я знаю вас давно.
«Значит, – подумала Бренна, – Йоранд все еще вспоминает обо мне и даже рассказывает своим друзьям». В ее груди вновь разгорелась слабая свеча надежды, однако она тут же поспешила задавить это пламя. Ведь она так тщательно строила мирок, в котором ей спокойно. Бренна уже решила для себя, что главное – это жить здесь и сейчас, не ожидая ничего от завтрашнего дня. Она чувствовала, что не перенесет новых несбывшихся надежд.
– Я думала, что вы дальше своего фьорда не бываете, – сказала Бренна и тут же пожалела о своих словах. Ее новая знакомая могла обидеться на столь неделикатный намек на проблемы ее мужа с норвежским правосудием.
– Точнее, не бывали, – очень спокойно ответила Рика. – Но трехлетние запреты выезжать с Бьерна сняли, и он вновь отправился в путешествие. Мы приехали в Дублин, чтобы вести торговлю, а заодно и увидеть Йоранда. Прежде мы лишь слышали о его жене, но ни разу не видели ее. А тут оказалось, что у него их две. – Лицо женщины смешно сморщилось. – Это была полнейшая неожиданность, учитывая то, что я прежде хорошо знала Йоранда. Но мы тоже его удивили – неожиданно вдвоем прибыли в дом. Кстати, Сольвейг оказалась расторопной хозяйкой.
Бренна не могла произнести ни слова.
– Но когда Йоранд рассказал нам о вас, я захотела познакомиться и с вами, – раскатисто хохотнула Рика. – Уже неделя прошла, как мы прибыли сюда, и я все не могла застать вас. Хотя я поняла, что вы были все втроем перед тем, как мы пришли в дом Йоранда.
Рика пристально посмотрела на Бренну, будто хотела, чтобы она поняла нечто недосказанное. Значит, Бьерн и Рика пришли спустя считанные минуты после того, как она, Бренна, ушла вместе со святым отцом. И в этом доме всю неделю жили не только Йоранд со своей первой женой, но и его друг, тоже с женой. Бренна вспомнила все эти мучения, которые доставили ей образы ее мужа и Сольвейг в объятиях друг друга. Возможно, ее воображение, мягко говоря, перестаралось, рисуя ужасные картины. При этой мысли ей стало немного легче.
– Пошли, посидим где-нибудь и получше познакомимся, – предложила Рика. – Не припрятана ли у святого отца, случайно, медовуха?
– Медовухи нет, – ответила Бренна, шаловливо улыбаясь. Армог уехал на рынок до прихода Рики. Бренна знала, что святой отец любил сочетать закупку продуктов с проповедями, так что после полудня его долго не будет. – Но я знаю, где он хранит вино, – после краткой паузы продолжила она.
– Ин вино веритас, – процитировала Рика. – Истина в вине. Давайте посмотрим, сможем ли мы вместе найти какую-нибудь истину.
Бренна и сама не понимала, почему она столь свободно чувствовала себя с Рикой. Возможно, потому, что встретила со стороны этой женщины открытое дружелюбие. Здесь, в Дублине, женщины поглядывали на нее косо. Причем даже многие из тех, которые приходили поклоняться в этот маленький храм. А может быть, потому, что шикарные огненно-рыжие волосы Рики так напоминали ей о Мойре, ее дорогой сестре, с которой она делила много тайн. Бренна подозревала, что дело и некоей моментально возникшей связи с Рикой, которая появилась не без участия Йоранда. Ведь они обе беспокоились о нем, хотя и по различному поводу.
Когда Бренна ввела Рику в маленькую каменную церковь, то была очень удивлена, увидев, что та крестится.
– Вы христианка?
– Да, – ответила Рика.
Тут Бренна впервые заметила, что на груди молодой женщины была не только брошь, но и висел маленький серебряный крестик.
– У нашего святого отца Доминика твердые правила. У меня не было никакого выбора, кроме как принять христианство. Сначала это было необходимо только для того, чтобы мы с Бьерном могли пожениться, а затем… – Рика неожиданно замолчала, застенчиво поглядывая на Бренну. – Это личное.
– Йоранду тоже пришлось осенить себя крестным знамением, прежде чем мой отец разрешил ему стать моим мужем, – сказала Бренна. Сейчас ей было совсем легко говорить о Йоранде.
– Йоранд?! Как я рада. Когда мы в последний раз виделись, он поклонялся только Тору и ничего не хотел слышать о христианстве. Должно быть, он действительно полюбил вас.
«Или полюбил то, что давал ему этот брак, – подумала Бренна. – Он это сделал за право покинуть Донегол».
Обе женщины прошли на цыпочках через неф к ризнице, где в углублении алтаря хранились священные сосуды и одеяния. Бренна нашла бутылку пока еще не освященного вина и два с виду неказистых рожка для питья. Затем они вместе вышли из церкви и устроились во дворе, в тени навеса. Бренна принялась разливать вино по рожкам.
– За что будем пить? – спросила Рика, наблюдая, как рубиново-красная жидкость льется в ее рожок. – А, знаю, за мужчин.
Бренна уклончиво пожала плечами, наполняя рожок себе.
– Ну, тогда за мужчин, – продолжила Рика. – Они думают, что знают женщин, хотя на самом деле ничего не знают.
Впервые с той минуты, как узнала о Сольвейг, Бренна рассмеялась. Она чокнулась с Рикой рожком и пригубила. Прохладное вино приятно холодило горло. В прекрасном церковном вине чувствовался тонкий аромат, к которому примешивался благородный привкус дуба. Вино хранили в дубовых бочках.
– Мои благодарности, – сказала Рика, положив свой рожок на лавку. – Главное, с рожком долго не тянуть.
– Работа в саду тоже не ждет, – ответила Бренна.
– Йоранд рассказал нам, что случилось, – сказала Рика, внезапно став серьезной. – И про потерю памяти, и про то, как вы нашли его. Рассказал он и про то, что натворил Колгрим.
Бренна внезапно почувствовала, как ее щеки краснеют. Ее сестра и потерянный ребенок были темами, которые она не хотела обсуждать даже с таким приятным собеседником, как Рика. Неужели Йоранд мог раскрыть ее самые сокровенные тайны?!
– Он рассказал?! – невольно воскликнула Бренна.
– Не стоит волноваться. Йоранд вернет Кодекс монастыря Скеллиг-Майкл. Я догадываюсь, почему вам так хотелось бы возвратить эту рукопись в свой монастырь. Ведь это такая ценность!
Слова женщины убедили Бренну, что Йоранд рассказал не все. Возможно, в чем-то она еще могла доверять ему.
– Вы говорили, что мы вместе должны отыскать истину, – сказала Бренна, делая еще один глоток вина. – Что вы имели в виду?
Рика посмотрела куда-то вниз, словно подыскивала правильные слова. Наконец, вздохнув, она сверкнула своими удивительными изумрудными глазами.
– Главное, я хочу рассказать о том, как страдает Йоранд.
«Эти страдания он создал себе сам», – подумала Бренна. Она, конечно, была несправедлива к нему и прекрасно понимала это. Однако ей было так трудно преодолеть собственное отчаяние.
– Почему вы так думаете? – спросила Бренна.
– Бьерн знал его большую часть его жизни, – сказала Рика, взяв бутылку и вновь наполняя свой рожок. – Он никогда не видел Йоранда таким. По его словам, Йоранд все время мыслями где-то далеко. Даже когда говорит с ним, Бьерном. А еще Йоранд стал много пить и практически ничего не ест.
Бренна внимательно рассматривала свой рожок. Сейчас ей так хотелось самой напиться до беспамятства; Эта мысль одолевала ее уже несколько бессонных ночей.
– У него все хорошо, – сказала Бренна. – В конце концов, с ним Сольвейг.
– Да, но он не любит Сольвейг.
Бренна сжала рожок так, что суставы ее пальцев побелели.
– И все же он продолжает жить с ней, – с горечью ответила девушка. – Может быть, вы что-то и чувствуете, но его действия намного красноречивее.
– Ничуть. Сейчас у Йоранда ненадежное положение. Вы просто не понимаете его ситуацию. Сольвейг – это же дочь Торкилла, и Йоранд когда-то поклялся ей в верности. Без весомой причины он не может отвергнуть дочь правителя.
– Рискну предположить, что я не являюсь этой самой причиной.
– У нас клятва верности дается, может быть, один раз в жизни, и сдержать ее является делом чести. Так что весомой причиной не могут быть даже личные обстоятельства. А Йоранд клялся в верности дважды, – пояснила Рика. – Сольвейг и вам. Теперь он не знает, как сдержать эти клятвы.
– А я думала, что среди норвежцев иметь несколько жен – это в порядке вещей, – сказала Бренна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Христос с тобой, дитя мое, – певуче сказал на гэльском языке святой отец. Его костистые пальцы прочертили перед ней в воздухе крестное знамение.
Бренна опустилась перед ним на колени.
– Благословите меня, святой отец, ибо я согрешила, – с облегчением заговорила девушка, чувствуя облегчение от того, что видит перед собой христианского священника и слышит родной язык. – Я давно не исповедовалась. Есть ли здесь такое место, где вы могли бы исповедать меня?
– Да, идите со мной, дитя мое. У нас есть место, где вы можете исповедоваться.
Священник протянул ей руку и помог подняться. Бренна натянула капюшон и проследовала за Армогом к двери.
Уже у двери она обернулась, чтобы бросить на Йоранда последний взгляд. Уголок его губ дрогнул в грустной полуулыбке. Да, Йоранд понял, что это было прощание. Он знал, что по своей воле она не вернется в его дом никогда.
– Типичная ирландка, – пробурчала Сольвейг, наблюдая, как уходит ее соперница.
В душной комнате все еще витал свежий аромат вереска, который принесла с собой Бренна. Йоранд попытался сосредоточиться на Сольвейг, чтобы не помчаться вслед за своей уходившей ирландской женой.
– Мой отец всегда говорил, что в спину он убил больше ирландцев, чем лицом к лицу, – сказала Сольвейг и прикрыла дверь, словно читая мысли Йоранда и желая помешать ему. – Ирландцы в бою предпочитают убегать.
Но Йоранд знал, что Бренна ушла не от возможной схватки, а от него.
– Ты меня опозорил, ты знаешь? – продолжила Сольвейг, выставляя вперед свой упрямый подбородок. – Ты женился, не спросив моего мнения…
– Я сожалею, что оскорбил тебя, – искреннее ответил Йоранд.
– Вот только не надо разводить со мной эти христианские штучки! Я не какая-нибудь христианка, чтобы обижаться на такую ерунду. Я дочь Торкилла и потому знаю, каковы мужчины. Не было никаких причин искать тебе вторую жену за моей спиной. Можно было бы просто возвратиться домой и сказать мне. Тогда мы выбрали бы ее вместе и так же вместе смогли бы жить.
– Дело в другом, – огорченно ответил Йоранд. – Я же рассказывал. Меня ранили, и я забыл все начисто.
Сольвейг иронически улыбнулась, от чего ее симпатичное лицо вдруг стало некрасивым.
– И ирландка поверила этому? Если поверила, то она еще более глупа, чем кажется.
– Ее зовут Бренна, и ты о ней ничего не знаешь.
– Я знаю, что эта ирландская девка совершенно не знает нашей жизни и не понимает, что я говорю ей, – запальчиво произнесла Сольвейг, упирая кулаки в свою тонкую талию. – По крайней мере я бы выбрала ту, которая была бы полезна в хозяйстве. А эта будет способна только греть твою кровать, когда я хвораю.
Сольвейг вдруг отодвинулась от Йоранда, а затем придвинулась снова, пытливо вглядываясь в лицо мужа.
– И как она в постели? – спросила она.
– Сольвейг, хватит! – сказал Йоранд, досадливо сжимая губы. Меньше всего ему хотелось обсуждать с ней свою интимную жизнь с Бренной.
– Но почему? Ты мне можешь рассказывать все. Я хочу знать об этом, – настаивала Сольвейг. В глубине ее глаз вспыхивал холодный огонек. – Она мягкая и страстная или, наоборот, лежит как полено?
Сольвейг запустила свою руку с длинными пальцами под его рубашку и ногтями царапнула ему грудь. Йоранд внутренне содрогнулся.
– Ублажала ли она тебя так, как это умею я? – спросила Сольвейг, настойчиво целуя его в губы. Йоранд почувствовал, как ее набухшие соски упираются ему в грудь.
– Конечно, нет, – ответила Сольвейг на свой же вопрос. – Она же не знает, что ты любишь.
И рука норвежки исчезла между бедер Йоранда.
Это было уже не соблазнение, а ласковое нападение. Первая жена прекрасно знала тело Йоранда. Она знала, как прикосновениями разбудить в нем безумную жажду страсти. Йоранду хотелось сохранить контроль над собой, но тело переставало его слушаться.
Сольвейг хрипло хихикнула. Она принялась стаскивать с него штаны и почувствовала, как возбужден ее муж.
– Много времени прошло. Приятно знать, что у тебя все в порядке по-прежнему, – промурлыкала Сольвейг.
Йоранд выдернул руку жены из своих штанов, схватил ее за плечи и стал пристально рассматривать. Сольвейг была все еще хороша. От взгляда на её прекрасные черты лица кровь в его жилах бежала быстрее. Но в ее глазах были только жажда страсти и триумф победы над соперницей. Нормандец знал, что Сольвейг может стать для него надежной опорой, захоти он взять причитающуюся ему власть. Ведь его успех возвеличил бы и ее, Сольвейг. Ее любовные ласки были грубоваты и пламенны, впрочем, как и вся жизнь в браке с ней. Друг с другом они насыщали аппетиты своих тел, грубые и эгоистичные. По сути, они просто использовали друг друга – каждый в своих целях.
Когда же в его объятиях была Бренна, он чувствовал, что открывает для себя новое. Йоранд вспоминал, как она стонала, как прижималась к нему. Но больше всего нормандцу нравилось изучать ее добрые серые глаза. Ему нравилось видеть, что она доверяет ему. Это заставляло его оставаться таким же прекрасным человеком, каким она хотела его видеть.
Сольвейг видела Йоранда таким, каким он был, а Бренна – каким мог бы быть. Но хотел ли он быть таким, Йоранд еще не решил.
– Ты не права, – спокойно ответил Йоранд своей жене Сольвейг, затем встал и шагнул к двери. Как ему хотелось сейчас выйти под холодные струи дождя. – Кое-что изменилось.
Глава 28
– Ну, давай! – нетерпеливо говорила сама себе Бренна, вытягивая из грядки упрямый корень одуванчика. Неожиданно корень вырвался, и она упала на спину.
Встав на ноги и отряхивая тунику, она с удовлетворением принялась рассматривать аккуратный ряд репок. Зеленые побеги, теперь свободные от сорняка, слегка покачивались от легкого ветерка. Откинув с глаз длинные волосы, от чего ее лоб стал грязным, Бренна набрала в лейку воды для полива.
После того как отец Армог отпустил ей грехи, Бренна получила право посещать службы в его маленькой церкви. Там же она и жила с его согласия. Ей теперь не приходилось страдать, видя, как Йоранд общается со своей женой Сольвейг. Несмотря на протесты Йоранда, священник оставил Бренну при церкви и сделал ей еще один подарок. Он дал ей работу.
С утра до вечера Бренна мыла полы, полировала алтарь, подрезала свечи на апсиде рядом с алтарем и мела дорожки у церковного крыльца. Когда небольшой храм уже начинал буквально искриться на солнце, подобно драгоценному камню, она не менее ревностно приступала к довольно заросшему саду.
Труд стал для нее настоящей защитой. Благодаря ему днем ей удавалось не думать о Йоранде. Но вечером, когда она отходила ко сну, ее мучили непристойные сцены забав Йоранда с его женой Сольвейг.
Сны также были полны кошмаров.
В поисках Бренны Йоранд несколько раз приходил в церковь. Она пряталась за прочной дубовой дверью и через щель слушала разговор.
– Если вы пришли на службу, сын мой, то двери для вас всегда открыты, – услышала она слова Армога. – Но если вы хотите вновь беспокоить Бренну, я буду вынужден просить вас уйти. Она сейчас в мире и не хочет видеть вас.
Какая-то часть ее души страстно желала, чтобы Йоранд силой распахнул дверь и забрал ее отсюда. Но когда она думала, что он заберет ее в дом к Сольвейг, это желание сразу пропадало.
– Аве амикус! – раздался из-за ограды церковного двора незнакомый голос с приветствием на латыни, отвлекая ее от невеселых мыслей. – Привет, друг, – повторил тот же голос по-ирландски.
Поливавшая грядки Бренна подняла голову и увидела румяную норвежку примерно одного с ней возраста. Ее жесткие огненно-рыжие волосы венком окружали голову, словно пламенный ореол. Женщина за забором кивнула ей и улыбнулась легко и открыто. У нее был удивительно широкий рот, а вокруг уголков губ собрались морщинки, будто женщина улыбалась все время. Бренна поймала себя на мысли, что на лице у этой женщины нет ни капли хитрости, и сама невольно улыбнулась.
– Привет, друг, – ответила она на классической латыни, которой ее обучил отец Михаил. – Меня зовут Бренна. Я из Донегола. А кто вы?
– А вы действительно знаете латынь. Я так рада! – сказала женщина, улыбаясь еще шире. – Он говорил мне, что вы образованны. Я боялась, что мы не сможем поговорить друг с другом.
– Кто сказал вам, что я образованная?
– Конечно, Йоранд, – сказала молодая женщина, проходя вдоль забора и заходя в ворота. – Он мне все рассказал о вас. Меня зовут Рика Магнусдоттир.
– Рика, – повторила Бренна. Латынь плохо ложилась на норвежскую ритмичную манеру речи. – Он мне также рассказывал о вас. Вы жена его друга Бьерна, да?
– Совершенно верно, – ответила Рика. Беря пустую лейку из рук Бренны, она подошла совсем близко. – Йоранд так рассказывал о вас, что сейчас мне кажется, будто я знаю вас давно.
«Значит, – подумала Бренна, – Йоранд все еще вспоминает обо мне и даже рассказывает своим друзьям». В ее груди вновь разгорелась слабая свеча надежды, однако она тут же поспешила задавить это пламя. Ведь она так тщательно строила мирок, в котором ей спокойно. Бренна уже решила для себя, что главное – это жить здесь и сейчас, не ожидая ничего от завтрашнего дня. Она чувствовала, что не перенесет новых несбывшихся надежд.
– Я думала, что вы дальше своего фьорда не бываете, – сказала Бренна и тут же пожалела о своих словах. Ее новая знакомая могла обидеться на столь неделикатный намек на проблемы ее мужа с норвежским правосудием.
– Точнее, не бывали, – очень спокойно ответила Рика. – Но трехлетние запреты выезжать с Бьерна сняли, и он вновь отправился в путешествие. Мы приехали в Дублин, чтобы вести торговлю, а заодно и увидеть Йоранда. Прежде мы лишь слышали о его жене, но ни разу не видели ее. А тут оказалось, что у него их две. – Лицо женщины смешно сморщилось. – Это была полнейшая неожиданность, учитывая то, что я прежде хорошо знала Йоранда. Но мы тоже его удивили – неожиданно вдвоем прибыли в дом. Кстати, Сольвейг оказалась расторопной хозяйкой.
Бренна не могла произнести ни слова.
– Но когда Йоранд рассказал нам о вас, я захотела познакомиться и с вами, – раскатисто хохотнула Рика. – Уже неделя прошла, как мы прибыли сюда, и я все не могла застать вас. Хотя я поняла, что вы были все втроем перед тем, как мы пришли в дом Йоранда.
Рика пристально посмотрела на Бренну, будто хотела, чтобы она поняла нечто недосказанное. Значит, Бьерн и Рика пришли спустя считанные минуты после того, как она, Бренна, ушла вместе со святым отцом. И в этом доме всю неделю жили не только Йоранд со своей первой женой, но и его друг, тоже с женой. Бренна вспомнила все эти мучения, которые доставили ей образы ее мужа и Сольвейг в объятиях друг друга. Возможно, ее воображение, мягко говоря, перестаралось, рисуя ужасные картины. При этой мысли ей стало немного легче.
– Пошли, посидим где-нибудь и получше познакомимся, – предложила Рика. – Не припрятана ли у святого отца, случайно, медовуха?
– Медовухи нет, – ответила Бренна, шаловливо улыбаясь. Армог уехал на рынок до прихода Рики. Бренна знала, что святой отец любил сочетать закупку продуктов с проповедями, так что после полудня его долго не будет. – Но я знаю, где он хранит вино, – после краткой паузы продолжила она.
– Ин вино веритас, – процитировала Рика. – Истина в вине. Давайте посмотрим, сможем ли мы вместе найти какую-нибудь истину.
Бренна и сама не понимала, почему она столь свободно чувствовала себя с Рикой. Возможно, потому, что встретила со стороны этой женщины открытое дружелюбие. Здесь, в Дублине, женщины поглядывали на нее косо. Причем даже многие из тех, которые приходили поклоняться в этот маленький храм. А может быть, потому, что шикарные огненно-рыжие волосы Рики так напоминали ей о Мойре, ее дорогой сестре, с которой она делила много тайн. Бренна подозревала, что дело и некоей моментально возникшей связи с Рикой, которая появилась не без участия Йоранда. Ведь они обе беспокоились о нем, хотя и по различному поводу.
Когда Бренна ввела Рику в маленькую каменную церковь, то была очень удивлена, увидев, что та крестится.
– Вы христианка?
– Да, – ответила Рика.
Тут Бренна впервые заметила, что на груди молодой женщины была не только брошь, но и висел маленький серебряный крестик.
– У нашего святого отца Доминика твердые правила. У меня не было никакого выбора, кроме как принять христианство. Сначала это было необходимо только для того, чтобы мы с Бьерном могли пожениться, а затем… – Рика неожиданно замолчала, застенчиво поглядывая на Бренну. – Это личное.
– Йоранду тоже пришлось осенить себя крестным знамением, прежде чем мой отец разрешил ему стать моим мужем, – сказала Бренна. Сейчас ей было совсем легко говорить о Йоранде.
– Йоранд?! Как я рада. Когда мы в последний раз виделись, он поклонялся только Тору и ничего не хотел слышать о христианстве. Должно быть, он действительно полюбил вас.
«Или полюбил то, что давал ему этот брак, – подумала Бренна. – Он это сделал за право покинуть Донегол».
Обе женщины прошли на цыпочках через неф к ризнице, где в углублении алтаря хранились священные сосуды и одеяния. Бренна нашла бутылку пока еще не освященного вина и два с виду неказистых рожка для питья. Затем они вместе вышли из церкви и устроились во дворе, в тени навеса. Бренна принялась разливать вино по рожкам.
– За что будем пить? – спросила Рика, наблюдая, как рубиново-красная жидкость льется в ее рожок. – А, знаю, за мужчин.
Бренна уклончиво пожала плечами, наполняя рожок себе.
– Ну, тогда за мужчин, – продолжила Рика. – Они думают, что знают женщин, хотя на самом деле ничего не знают.
Впервые с той минуты, как узнала о Сольвейг, Бренна рассмеялась. Она чокнулась с Рикой рожком и пригубила. Прохладное вино приятно холодило горло. В прекрасном церковном вине чувствовался тонкий аромат, к которому примешивался благородный привкус дуба. Вино хранили в дубовых бочках.
– Мои благодарности, – сказала Рика, положив свой рожок на лавку. – Главное, с рожком долго не тянуть.
– Работа в саду тоже не ждет, – ответила Бренна.
– Йоранд рассказал нам, что случилось, – сказала Рика, внезапно став серьезной. – И про потерю памяти, и про то, как вы нашли его. Рассказал он и про то, что натворил Колгрим.
Бренна внезапно почувствовала, как ее щеки краснеют. Ее сестра и потерянный ребенок были темами, которые она не хотела обсуждать даже с таким приятным собеседником, как Рика. Неужели Йоранд мог раскрыть ее самые сокровенные тайны?!
– Он рассказал?! – невольно воскликнула Бренна.
– Не стоит волноваться. Йоранд вернет Кодекс монастыря Скеллиг-Майкл. Я догадываюсь, почему вам так хотелось бы возвратить эту рукопись в свой монастырь. Ведь это такая ценность!
Слова женщины убедили Бренну, что Йоранд рассказал не все. Возможно, в чем-то она еще могла доверять ему.
– Вы говорили, что мы вместе должны отыскать истину, – сказала Бренна, делая еще один глоток вина. – Что вы имели в виду?
Рика посмотрела куда-то вниз, словно подыскивала правильные слова. Наконец, вздохнув, она сверкнула своими удивительными изумрудными глазами.
– Главное, я хочу рассказать о том, как страдает Йоранд.
«Эти страдания он создал себе сам», – подумала Бренна. Она, конечно, была несправедлива к нему и прекрасно понимала это. Однако ей было так трудно преодолеть собственное отчаяние.
– Почему вы так думаете? – спросила Бренна.
– Бьерн знал его большую часть его жизни, – сказала Рика, взяв бутылку и вновь наполняя свой рожок. – Он никогда не видел Йоранда таким. По его словам, Йоранд все время мыслями где-то далеко. Даже когда говорит с ним, Бьерном. А еще Йоранд стал много пить и практически ничего не ест.
Бренна внимательно рассматривала свой рожок. Сейчас ей так хотелось самой напиться до беспамятства; Эта мысль одолевала ее уже несколько бессонных ночей.
– У него все хорошо, – сказала Бренна. – В конце концов, с ним Сольвейг.
– Да, но он не любит Сольвейг.
Бренна сжала рожок так, что суставы ее пальцев побелели.
– И все же он продолжает жить с ней, – с горечью ответила девушка. – Может быть, вы что-то и чувствуете, но его действия намного красноречивее.
– Ничуть. Сейчас у Йоранда ненадежное положение. Вы просто не понимаете его ситуацию. Сольвейг – это же дочь Торкилла, и Йоранд когда-то поклялся ей в верности. Без весомой причины он не может отвергнуть дочь правителя.
– Рискну предположить, что я не являюсь этой самой причиной.
– У нас клятва верности дается, может быть, один раз в жизни, и сдержать ее является делом чести. Так что весомой причиной не могут быть даже личные обстоятельства. А Йоранд клялся в верности дважды, – пояснила Рика. – Сольвейг и вам. Теперь он не знает, как сдержать эти клятвы.
– А я думала, что среди норвежцев иметь несколько жен – это в порядке вещей, – сказала Бренна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29