Поэтому никто в доме, те же слуги, особо не реагирует на звуки выстрелов. По крайней мере, никто не реагировал до теперешних событий.
Поразительно! С каким спокойствием она обо все этом рассказывала!
- Но ведь это очень важные факты! Полиция знает об этом?
- По крайней мере, о домашнем тире, где у нас было стрельбище, они точно знают, Джим их туда водил, и в ружейную комнату тоже. Мы ничего не скрывали. Про тир все знали, и полицейские тоже.
- А про то, что Хилари был классным стрелком и всех вас научил стрелять, они знали?
- Теперь узнают,- все с той же невозмутимостью сказала Урсула.- Раньше мы не говорили. Не считали нужным. Решили, что Хилари сам им расскажет про уроки стрельбы, если сочтет нужным.
- Но послушай меня, Урсула,- продолжал выяснять я,- если Хьюго был застрелен не Хилари, не тобой и не Джимом, тогда кто же это сделал? А застрелил его точно кто-то из живущих в доме. Марсель не мог знать, где хранится револьвер, верно? Я тоже, к тому же с какой стати мне было в него стрелять? Выходит, остается сэр Фредерик и...
Я замолчал. Мы с Урсулой уставились друг на друга, осененные одной и той же догадкой, только она была завидно спокойна, а я еле дышал от волнения. Я уже собрался высказаться, но тут на подъездной аллее раздался шум мотора. В густеющих сумерках мы увидели светящиеся подфарники машины Алстонов. Она притормозила у крыльца. Джим выскочил, и автомобиль направился к гаражам.
Джим медленно поднимался по ступенькам. Урсула пошла ему навстречу. Меня он, похоже, не заметил, потому что я сидел в тени. Войдя в высокий портик с ионическими ребристыми колоннами, Джим остановился и закурил. Лицо его было заметно осунувшимся, от крыльев носа к углам рта пролегли морщины, но румянец был по-прежнему свежим.
- Тебе что-нибудь удалось?- с ходу спросила она.
Он кивнул:
- Они сказали, что оно не годится. Что его легко опротестовать.
Однако в голосе Джима не прозвучало ни намека на торжество. Голос был усталым, а тон - обыденным.
- О-о!- Урсула отреагировала на новость тоже весьма сдержанно.- И на каком основании?
- Оно не по правилам оформлено. Сначала Хьюго написал его на клочке бумаги и подписал его сам. А уже потом позвал Джонсона с женой, чтобы они поставили свои подписи. Но они не присутствовали при том, как он подписывал завещание. Как выяснилось, они даже не знали что засвидетельствовали своими подписями завещание.
Урсула вцепилась в его рукав.
- Джим, это действительно правда?
Он старался не смотреть ей в глаза.
- Это известно одному только Господу! Но я не просил их ничего такого говорить. Они сами это выложили и готовы повторить свои слова под присягой. Так что если Совиньи не станет ничего оспаривать... или даже если станет...
Повисла долгая пауза. Потом заговорила Урсула:
- Все ясно! Похоже, мы так и будем тащить на себе воз - до самой смерти. А я-то размечталась, что удастся избавиться от этой обузы и уехать.
Джим надменно усмехнулся:
- Можешь не волноваться! К тому моменту, когда имение снова станет нашим на законных основаниях, мы в" равно не сможем содержать эту махину. После того как с нас вычтут налоги на наследство и гонорары, причитающиеся адвокатам. Мы и сейчас-то еле-еле справляемся Так что твои мечты сбудутся.
Джим направился к парадной двери, но Урсула остановила его, и по ее голосу я понял: она боится сообщить ему последнюю новость.
- Джим, ты уже знаешь про Эвелин и Марселя?
Джим коротко ее оборвал:
- Да. О'Брайен мне сказал.
О'Брайен - это был их шофер.
Пока Джим брел к двери, Урсула смотрела ему вслед. потом медленно подошла ко мне и снова уселась в свое кресло. Я протянул ей пачку с сигаретами, а потом поднес зажигалку. Пару раз затянувшись, она наконец заговорила:
- Интересно, где они сейчас?
Голос ее был полон муки и страха, у меня у самого заныло сердце. Но ответил я коротко, последовав примеру Джима, не ставшего распространяться о своих чувствах.
- Скорее всего в Лондоне. Эвелин ведь нужно оформить заграничный паспорт.
- У нее есть паспорт. В декабре она ездила вместе с нами в Швейцарию. Джейк!
- Да!?- резко гаркнул я от неожиданности, потому что Урсула вдруг схватила меня за руку и так громко крикнула, что я подскочил:
- Почему полицейские позволили им уехать?
- Они уверены,- начал я снисходительно-терпеливым тоном, как будто разговаривал с ребенком, хотя знал, что она и сама все понимает,- что это сделал Пармур, такой вариант весьма их устраивает. Кто же станет возбуждать уголовное дело против мертвеца? Они подтвердят вердикт о самоубийстве, а заодно вынесут и вердикт по предыдущему дознанию, то есть вину за убийство Хьюго тоже повесят на Пармура.
- Но он же невиновен!- воскликнула Урсула,- и теперь уже даже не в состоянии себя защитить.
- Именно этого он и добивался - чтобы все подумали на него,- напомнил я.- Так что не лучше ли оставить все так, как есть, раз он этого хотел?
- Я этого не вынесу!
- Придется смириться, теперь уже ничего не поделаешь.
И тут и она и я словно по команде вытянули шеи, прислушиваясь. Звук поначалу был совсем слабым, совершенно обычный звук, который, однако, заставил нас насторожиться: это был шум подъезжавшего все ближе автомобиля. Урсула снова вцепилась в мою руку. Там, на подъездной аллее, такси лихо свернуло вбок и вскоре оно уже затормозило у крыльца. Даже в сумерках мы сразу определили, кто выскочил из распахнутой дверцы. Он был один. На пару секунд он отвернулся, чтобы расплатиться с шофером, потом стремительно взбежал по ступенькам и помчался было к двери.
- Марсель!- окликнула Урсула.
Он резко остановился и, развернувшись, направился к нам.
- Марсель!- снова вполголоса воскликнула Урсула, протягивая ему обе руки, но он продолжал стоять, не вняв ее призыву. Она сама поднялась и направилась к нему, он же сделал шаг назад и выставил вперед ладонь.
- Я приехал, чтобы вас предупредить,- его выразительный чарующий голос слегка дрожал.
Я тоже встал и направился к нему. Марсель вроде бы слегка отшатнулся и на миг загородил рукой лицо. Я взял его под локоть.
- Что случилось?- спросил я, мягко встряхнув его за плечи.- Где Эвелин?
- Я оставил ее.
- Оставил?- изумился я.- Где? Что произошло? Вы поссорились? Ты должен был привезти ее назад.
- Я подумал, что лучше мне сначала заехать самому.
Судорожно вздохнув, словно ему не хватало воздуха, он вдруг рухнул в одно из плетеных кресел и разрыдался. Стоявшая рядом Урсула начала гладить его по волосам. Я деликатно ретировался.
Глава 2
Я забился в свою комнату и сидел там, не зная, что и думать. О том чтобы лечь, не могло быть и речи. Что же заставило Марселя вернуться? Что между ними произошло? Меня терзало не только любопытство, но и тревога. Я прислушивался к каждому звуку, ко всем шорохам, голосам и шагам, вздрагивая от каждого телефонного звонка и хлопанья двери. Читать я тоже не мог. Было почти двенадцать, когда я услышал тихий стук в дверь. Я открыл. На пороге стояла Урсула.
- Джейк! Как хорошо, что ты еще не лег! Марселю уже намного лучше, но нервы у него на пределе, он наверняка не сможет уснуть без подходящего лекарства. А я не знаю, что ему дать. Он говорит, что аспирином тут не обойдёшься, я и сама это понимаю, нужно что-то более действенное. Ты не мог бы что-то предложить?
- Но у меня тут ничего нет, никаких лекарств.
- Я знаю, но они есть... в комнате Хилари. Ты не проводишь меня туда? И... и не посмотришь, что там у него в аптечке?
- Да-да, разумеется,- я видел, что даже желание помочь Марселю не могло пересилить ее естественного страха перед опустевшей комнатой, где все напоминало о Хилари, ей было неловко одной рыться в его вещах. Так всегда бывает: любая мелочь, принадлежавшая недавно умершему человеку, рождает боль в душе. Вещи лежат там, где их оставил владелец, и трогать что-то - все равно что совершать святотатство. Я взял Урсулу за руку и повел по коридорчику, потом мы свернули налево и прошли мимо комнаты Эвелин. Комната Пармура находилась в самом конце коридора, там, где начиналось западное крыло. Дверь оказалась запертой.
- Ничего,- сказала Урсула,- у меня есть свой,- она сняла ключик с кольца, на котором болталось с десяток ключей. Точно такую же связку я видел тогда у Эвелин. Мы вошли, и я включил свет. Комната оказалась просторной, на полу ковер в красных тонах, мебель и светильники - белые. Кругом было множество полок, несколько просторных комодов с бронзовыми ручками, упиравшихся в потолок, столики, длинные шкафы с зеркалами, вделанными в дверцы, поменьше, побольше. Я не мог себе представить, что у кого-то хватило бы всяких одежек и чемоданов, чтобы наполнить все эти пустые емкости. Однако Урсула пояснила мне, что это гостевая комната. Я вспомнил свой небольшой чемоданчик, больше похожий на портфель, в котором лежало несколько носовых платков, пара пижам и зубная щетка, с этим скудным багажом я бы не раздумывая отправился даже в кругосветное путешествие. Мне казалось, что ни один нормальный человек не будет таскать с собой такое количество барахла, на которое явно рассчитаны все эти шкафы и комоды. В стене, параллельной входной двери, я увидел еще одну дверь, ведущую в ванную и в гардеробную. Урсула вошла в ванную, я - за ней.
- Вот он,- сказала она, подходя к одному из белых шкафчиков.- Хилари здесь держал все лекарства. Думаю, тут наверняка уже порылись полицейские. Но по виду - все в полном порядке, правда?
Говорила она подчеркнуто небрежным тоном, но я понимал, что это только камуфляж, что ей тяжело тут находиться, поэтому она нарочно со мной разговаривает, чтобы лишний раз убедиться: я рядом, она тут не одна. Она открыла шкафчик еще более миниатюрным ключиком, тоже висевшем на кольце. Внутри были всякие пузырьки, коробочки с пилюлями, бинты в синих обертках.
- А что все-таки произошло между Эвелин и Марселем?- нарочно спросил я, чтобы отвлечь Урсулу от мыслей о Хилари. Ну и, разумеется, мне хотелось знать, что там у них стряслось.
- Не знаю,- отозвалась Урсула, робко переставляя пузырьки и коробочки, доставая то одно, то другое.- Спросить я постеснялась.- Поймав мой скептический взгляд, она торопливо добавила: - Это в первый момент, потом я все же спросила, но Марсель лишь покачал головой. Видел бы ты, какой он бледный, и еле держится на ногах, я подумала, лучше сразу отправить его в постель.
Так что ему все-таки дать? Хилари обычно пил от бессонницы веронал, по ты, наверное, посоветуешь что-то другое, тем более что я никак не могу найти этот дурацкий веронал.- Она вытащила упаковку с растворимыми брикетами слабенькое безобидное успокоительное.- Это ведь тоже что-то успокаивающее, правда? Это подойдет?
- Но что Марсель собирается делать дальше?- не отставал я.- Не мог же он бросить Эвелин одну, куда же ей деваться?
- Я действительно ничего не знаю,- сказала Урсула, продолжая рыться в шкафчике.- А вот эти пилюльки? Ой, нет, они, кажется, от простуды. Или от расстройства желудка?- Она протянула мне несколько упаковок с пилюлями и таблетками, обсуждая, что от чего.
- Мне сегодня вечером звонил Маллет, предупредил, что завтрашнее дознание переносится на послезавтра. А ты знаешь, что завтра - похороны бедного Хьюго, в половине третьего? Марсель сказал, что обязательно пойдет, и Джим тоже должен, в качестве представителя семьи. Боже, какой чудовищный фарс!
Она расхохоталась, но так неестественно и так громко, что я понял: пора ее отсюда уводить.
- Вот это, пожалуй, то, что нужно,- сказал я, выбрав пузырек с таблетками снотворного на барбитуратах.- Действуют сразу, и никаких побочных последствий.
Урсула начала запихивать в шкафчик выгруженные пузырьки и коробочки, и тут вдруг на пол упала какая-то свернутая бумажка. Я машинально ее поднял и машинально же развернул. Это была почтовая квитанция от какого-то заказного письма. Адрес и фамилия получателя были накарябаны кое-как, это обычное дело, мне с трудом удалось их прочесть. Я хотел снова ее свернуть и швырнуть на полку, но до меня вдруг дошло, что я только что прочел свою собственную фамилию.
Глава 3
Я снова уставился на квитанцию.
Там действительно были накарябаны моя фамилия, и имя, и мой домашний адрес. На квитанции темнел штемпель чодской почты. Дата пропечаталась очень четко: 13. Это был день смерти Пармура. Я поднес квиток к светильнику над раковиной и снова хорошенько его рассмотрел. Сомнений не было, уже ни малейших.
- Урсула!- позвал я.
Она стремительно обернулась, уловив в моем голосе что-то необычное. Я протянул ей квитанцию. Прочитав нацарапанные карандашом адрес и фамилию, она посмотрела на меня ошарашенным взглядом, ясно было, что она тоже в шоке.
- Откуда он узнал мой адрес?- промямлил я.- Писем я ни разу не получал, и не думаю, что хоть раз говорил о том, где я живу. Никто не знает, откуда я к вам явился.
- Наверное, нашел в Медицинском реестре,- задумчиво пробормотала Урсула.- Я видела его у него в шкафу. Он любил его листать. У тебя ведь отец тоже врач? А фамилия у вас довольно редкая.
- Что да, то да,- признал я,- других Сиборнов в Реестре нет, только мой отец и старший брат. Да, там действительно есть наш адрес. Но какого черта он отослал этот пакет мне домой, если я торчу здесь, у вас?
Урсула подошла совсем близко.
- Джейк,- взволнованно произнесла она.- Мне кажется, ты безотлагательно должен этим заняться. Я чувствую, что это что-то очень важное. Хилари наверняка неспроста отослал это письмо тебе домой. Только знаешь... на твоем месте я не стала бы просить переслать его сюда. Мне кажется, ему было важно, чтобы ты прочел его письмо не здесь, а в другом месте. И еще я не стала бы ничего говорить Маллету. Во всяком случае, пока не стала бы.
- Я мог бы, если постараться, за три часа доехать до дома,- прикинул я.- Но сначала придется позвонить отцу и спросить, пришло ли оно. Не думаю, что он обрадуется, что его подняли среди ночи, но...
- Позвонить можешь от меня, там есть еще один аппарат,- сказала Урсула.
Глава 4
Телефон у нее был бледно-фисташкового цвета и стоял возле огромной двуспальной кровати. Я с опаской присел на самый краешек этого сооружения, накрытого желтым атласным покрывалом. Видна была полоска розовой простыни, спинка изголовья, затянутая шелком, напоминала алтарное церковное убранство. Аппарат стоял на круглом столике, и, дожидаясь, когда меня соединят, я рассеянно рассматривал вещицы, с которыми Урсула, видимо, не желала расставаться даже в постели: пудра, румяна, крем, помада, пилочка для ногтей, лак, апельсиновая жевательная резинка, пара колец, лежащих на раскрытой книжке. У ног моих стояли столь любимые женщинами тапочки без задников, розовые, украшенные птичьим пухом, они их еще называют шлепками. Наверняка такие миленькие тапочки стали причиной не одного растяжения лодыжек, а иногда даже и свернутой шеи. Мои собственные коричневые ботинки выглядели рядом с ними как солдатские сапожищи. В комнате слегка пахло пудрой, этот сладкий аромат щекотал ноздри, хотелось чихнуть. На каминной полке высились изящные позолоченные часы, причудливо украшенные, в средней части они были тонкими, и поэтому напоминали затянутую в корсет нарядную даму. На низеньком туалетном столике с высоким зеркалом было много серебра и хрусталя, какие-то бутылочки и баночки, а сбоку стояла огромная хрустальная ваза с желтыми тюльпанами.
От приятного ротозейства меня отвлек голос телефонистки, произнесший:
- Вы на связи.
И через пару секунд раздался хрипловатый ворчливый голос отца, повторявший ей наш домашний телефон. Честное слово, будь я пациентом, я здорово бы испугался не в урочный час разбуженного доктора. Однако, вспомнил я, несмотря на грубоватое обращение и ворчливость, пациенты совершенно его не боялись. И правильно делали, потому что за внешней строгостью таились неподдельная доброта и заботливость. Я порадовался про себя, что телефон наш стоит рядом с отцовской кроватью.
- А, это ты, Джейк,- сказал отец, ничуть не рассердившись.- Откуда ты звонишь?
Я сказал, что звоню из имения Алстон-холл, по не стал уточнять, что нахожусь в спальне молодой хозяйки. Интересно, что бы он сказал, увидев меня в этом роскошном дамском алькове? Одно я знал точно: вывести его из себя практически невозможно.
- Я знаю, что ты там. Мы прочли в газете, что ты оказался свидетелем этой истории с самоубийством. Там пишут, что состоялось дознание и что его перенесли. Кстати, тут тебе пришло несколько писем. Хочешь, я их перешлю?
- А среди них есть заказное письмо?- с бьющимся сердцем спросил я.
- Заказное? По-моему, был такой конверт. Не волнуйся, его мы тоже пришлем.
- Нет, не нужно. Я сейчас приеду за ним. Буду дома через три часа.
- Через три часа? Хорошо, мой мальчик. Смотри, поосторожнее, не засни за рулем.
Я услышал щелчок - это отец повесил трубку. Я, будто наяву, видел, как мой дорогой папаша снова откинулся на подушку и мгновенно уснул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30