— Продолжай, — кивнул Райдербейт.
— Он жил один?
— Насколько мне известно.
— Прислуга?
— Мальчик-слуга. И секретарь. Миленькая маленькая вьетнамочка, которую он выставлял на выходные. Она вполне могла это сделать. У вьетнамских женщин мерзкая манера совершать убийства на почве страсти — используют бритвы, шляпные булавки, пока их возлюбленный спит.
— А потом ломом разносят его кабинет на куски?
Райдербейт пожал плечами:
— Прикрытие. Сделано, чтобы полиция подумала, что это обычное ограбление.
— Грубая работа, даже для вьетнамской девушки.
Мюррей повернулся и подошел к стулу, на котором висел костюм. С помощью носового платка он вытащил из внутреннего кармана пиджака Финлейсона бумажник из змеиной кожи, отделанный золотом. Его отделения разбухли от кредитных карточек и наличных. Мюррей пролистал новенькие купюры по пятьсот кипов и плотную пачку американских двадцати— и пятидесятидолларовых банкнот, а потом швырнул бумажник к ногам Райдербейта.
— И посмотри еще раз на кровать, Сэмми. На нем все еще часы и браслет — они потянут еще на пять сотен долларов. Странный способ инсценировки ограбления. Ревнивая госпожа могла вогнать гвоздь ему в шею и, если она достаточно хитра, прикрыть свой отход, оборвав телефон, чтобы до завтрашнего утра все думали, что он сломан. Но это было бы разумно, если бы она задумала ранний побег, либо воспользовалась паромом, чтобы успеть на первый поезд в Бангкок или на первый утренний самолет. Неразумно только то, что после убийства и разгрома кабинета в ломе ничего не тронуто, даже его бумажник и часы. Это не она, Сэмми. И по тем же причинам не ты.
— О, да? — Райдербейт наклонился и поднял бумажник.
Мюррей кивнул на него:
— Ты, по крайней мере, взял бы наличные. Золото можно проследить, так что, возможно, ты не стал бы его трогать, но эти славные Эндрю Джексон и генерал Грант! Ты бы не смог от них отказаться, верно?
— Негодяй. Сначала ты обвиняешь меня в том, что я прибил его к кроватке, а теперь выставляешь меня мародером! По-твоему, у меня нет никакой морали! — он улыбнулся и начал перекладывать доллары из бумажника к себе в карманы. — Ну, раз уж меня обвинили, я могу их присвоить. Если не я, это сделают другие, — он отсчитал половину от долларов Финлейсона и швырнул бумажник обратно Мюррею.
— Мне они не нужны, Сэмми.
— Бери, благочестивый негодяй! По крайней мере, так будет похоже на ограбление. Ты всегда можешь избавиться от него, выйдя на улицу.
Мюррей неохотно опустил бумажник в карман пиджака:
— Нам лучше стереть свои отпечатки пальцев.
— Что? Из-за ничтожной королевской лао-полиции? Ты думаешь, они станут заниматься отпечатками?
— В этом случае — да. Они вызовут французских мальчиков, которые остались здесь в качестве советников. А потом и американцы подключатся, потому что FARC находится в сфере их влияния, — Мюррей еще раз взглянул на кровать и поморщился. — Давай, уходим отсюда!
Пытаясь вспомнить, до чего он дотрагивался, Мюррей вытер ручку двери, ведущей в кабинет, а Райдербейт тщательно обтер лампу и поставил ее на стол в главной комнате. Потом он прикрутил фитиль, и они оказались в темноте. Мюррей, обернув ручку носовым платком, открыл дверь на веранду.
Некоторое время они стояли и прислушивались. Луна скрылась. Ни звука, казалось, даже цикады умолкли. Мюррей на цыпочках пересек веранду и нащупал задвижку на двери, он весь покрылся липким потом. Райдербейт, привычный к ночным полетам, безошибочно проложил путь по ступенькам, вокруг «мерседеса», к воротам. На дороге, ведущей в город, не было ни души. Он схватил Мюррея за руку:
— Нам надо что-то придумать, солдат, и побыстрее! Ты вернешься той же дорогой, что мы пришли, я срежу угол. Встретимся в отеле в твоем номере. Все будет в порядке, никто не видел, кто сюда входил и кто выходил. Нужно уходить по одному. Какой у тебя номер?
— Второй. Первый этаж.
— Это я знаю, — Райдербейт улыбаясь сверкнул в темноте зубами. — До встречи! — сказал он тихо и, как кошка, исчез среди деревьев.
* * *
Мюррей трусил обратно во Вьентьян и при этом совсем не чувствовал себя счастливым. Глаза еще не привыкли к темноте, колени подгибались, в животе бурлило. Отдаленный звук мотора заставил его отскочить в сторону. Он мигал, стараясь разглядеть дорогу. Справа быстро и бесшумно протекала река. С противоположной стороны шелестели деревья, там скрылся Райдербейт и теперь мягкой, уверенной походкой пробирался в отель на рандеву с Мюрреем.
Но почему в отеле? — вдруг осенило Мюррея. Разве у Райдербейта нет своей квартиры? Или, может, он задумал встречу иного рода? Мюррей побежал. Он думал о том, не ошибался ли вообще насчет Райдербейта. Потом он вспомнил о разбухшем бумажнике Финлейсона у себя в кармане, и его охватила паника. Все очень умно продумано. Возможно, никто так и не узнает, почему респектабельный ирландский журналист ворвался в дом англичанина в Лаосе, прибил его к кровати, обокрал на несколько сот долларов, потом взбесился, разгромил кабинет англичанина и закончил в водах Меконга. Может быть, они спишут это на алкоголь, наркотики, климат и шок после вчерашней аварии?
Мюррей достал бумажник и, не задумываясь ни на секунду о его содержимом, размахнулся и бросил подальше в реку. Не дождавшись всплеска, он вломился в деревья, несколько секунд пробирался сквозь них вслепую, а потом вышел обратно с бамбуковым обрубком в руке. Некоторое время он стоял, пригнувшись И раздвинув локти, на краю тропинки, бамбук блестел у него в руках, как длинный нож. Но кроме шороха джунглей и шелеста реки ничего не было слышно.
Он снова побежал. Виляя, голова пригнута, обрубок бамбука внизу, в любую минуту готов вонзиться в пах Райдербейту. Меньше часа назад Хамиш Наппер предупреждал его насчет родезийца. И все же — что было известно Напперу? Мог ли он, зная, что Финлейсон в опасности или даже мертв, сидеть сложа руки?
Дорога свернула. Между деревьев замигали огоньки. Парафиновые лампы в открытых дверях и бормотание транзисторных приемников. Мюррей по-спринтерски преодолел вонючий переулок и неожиданно оказался на главной улице в нескольких ярдах от отеля «Des Amis».
Он выбросил бамбуковый обрубок и замедлил шаг, чувствуя себя немного глупо. Перейдя улицу, Мюррей вошел в темный бар под красной вывеской. Оглядевшись вокруг, он не заметил ни одного знакомого лица. Мюррей подошел к девушке за кассой, попросил счет за четыре ночи и сказал, что утром ему понадобится такси до аэропорта, чтобы успеть на рейс в Бангкок в 8.30. Оплатив счет в долларах, он пожалел, что не взял хотя бы часть карманных денег Финлейсона. Девушка подала Мюррею зажженную свечу. У себя в номере он открыл непочатую бутылку шотландского виски, налил, не разбавляя, полстакана и выпил залпом. Потом он начал упаковывать вещи. Бритвенные Принадлежности, грязная рубашка, носки и белье, блокнот и полдюжины нераспечатанных катушек фотопленки. Мюррей аккуратно укладывал все в чемодан, когда кто-то постучал в дверь. Вошел улыбающийся Райдербейт.
— У тебя есть что-нибудь выпить, солдат? — потирая руки, спросил он. — Я бы опрокинул парочку стаканчиков!
* * *
— Итак, это не я и не его девчонка. Кто тогда остается?
В номере было жарко и душно, Раздевшись до пояса, они сидели на кроватях друг напротив друга и пили из одного стакана теплый неразбавленный виски.
— Остается несколько миллионов, населяющих Юго-Восточную Азию, — сказал Мюррей, чувствуя, как пот пощипывая стекает по волосатой груди. — У него были враги? Ревнивые мужья? Какие-нибудь политики? ЦРУ? Или еще кто-нибудь?
Райдербейт развел руками:
— Никого. Он был просто старый законопослушный плут. Конечно, у него были дела на стороне — у кого их нет, — но это денежная помощь, и никто ничего не терял, кроме американских налогоплательщиков, Не знаю никого, кто бы недолюбливал Бензозаправку. Это неразумно.
— Если только это не маньяк, тогда это разумно.
— Ага, но почему гвоздь? Это и впрямь похоже на психа.
— Или на профессионала. Профессиональные убийцы предпочитают пользоваться своими собственными инструментами. В тридцатых-сороковых годах у них в фаворе были ледорубы. Троцкого убрали именно этой штукой. А молоток и гвоздь не сильно от него отличаются. Быстро и аккуратно, тем более, если тебе известно, что жертва спит.
— Значит, ты думаешь, что кого-то наняли?
— А на что еще это похоже? Это сделал кто-то, кто хорошо знал привычки Финлейсона, знал, что он любит вечерком вздремнуть, и знал, что искать. Что-то в кабинете. Какая-нибудь корреспонденция, документ, записная книжка, но безусловно не деньги. И, видимо, кто-то не из Лаоса, отсюда оборванный телефон, чтобы выгадать время для отхода. Если убийца не сел в поезд на Бангкок, вполне возможно, что он все еще здесь. Из чего следует, что мы должны сообщить в полицию. Сейчас.
Райдербейт криво усмехнулся:
— И помочь им в расследовании? Извини, солдат. Когда дело доходит до полиции, Сэмюэль Райдербейт всегда переходит на другую сторону.
Мюррей пожал плечами:
— Если это действительно был профессионал, возможно, что они и так его не найдут. Он может даже на несколько дней лечь на дно во Вьентьяне. Просто мне кажется, мы должны что-то сделать для старины Финлейсона, а не просто умыть руки. В конце концов, мы частично в ответе за то, что произошло.
Райдербейт вскинул голову:
— В ответе? За что?
— За его смерть, — спокойно сказал Мюррей и потянулся к стакану в руке Райдербейта. — Его убили из-за нас, Сэмми, из-за операции.
Райдербейт вытащил портсигар, достал одну «Ромео и Джульетту», откусил кончик и аккуратно сплюнул между ног:
— Так ты думаешь, что его убрали, потому что он слишком много знал и собрался побежать к учительнице жаловаться?
— Возможно. Но тогда круг сужается. В этом случае мотив появляется у нас с тобой, у Джонса и у Пола. Другие кандидаты мне не известны, а тебе?
Райдербейт медленно вращал сигару над пламенем свечи:
— Я не совсем понимаю, к чему ты клонишь, солдат. Если кто-нибудь еще заинтересовался нашей маленькой операцией, зачем убивать Бензозаправку? Он был жизненно важным звеном в цепи и должен был нащупать следующий выплеск. А теперь от него нет никакой пользы.
— Именно. Я думаю, поэтому его и убили, — Мюррей сделал большой глоток из стакана. — Нет, Сэмми, я думаю о другом варианте. И если я прав, у нас обоих появились большие проблемы. Давай посмотрим на все это с другой стороны. Если ты тот, кто заинтересован в том, чтобы предотвратить операцию, и что-то прослышал с лаосской стороны, как бы ты поступил? Сообщил бы куда следует, что банда европейцев планирует во Вьетнаме самое крупное ограбление? Что тебе еще известно? Что часть операции разворачивается в Лаосе, что означает проблемы в области безопасности, и что, как бы это помягче сказать, один из заговорщиков не кто иной, как работающий в FA-RC благородный старина Финлейсон, а это может привести к кое-каким проблемам. Ты не можешь его арестовать, потому что он ничего не сделал. Ты можешь потянуть за ниточки, чтобы его отправили в отставку. Но тогда и Финлейсон может потянуть за свои ниточки, здесь, в Лаосе у него хватает важных друзей, это одна из главных причин, по которой его выбрал Пол. Так что если ты дашь делу ход, это может повлечь за собой международный кризис.
Есть другой выход, сидеть и молиться, чтобы этого не случилось, по крайней мере, не здесь, в Лаосе, у тебя под носом. С другой стороны, ты можешь информировать Сайгон и Государственное казначейство США и предоставить им действовать. В этом случае, — добавил Мюррей, отпив еще одну солидную порцию виски, — нам крышка.
— Это еще не известно, — огрызнулся Райдербейт.
— Может, и нет. Потому что опять же, если только они не пытали Финлейсона перед тем, как убить, им не известно, что он знал. А это очень важно. Возможно, им ничего не известно о вьетнамской стороне дела, а только то, что Финлейсон собирался провернуть что-то крупное. Итак, они отбросили дипломатическую вежливость и одним махом разрубили узел. Они, как выражаются в ЦРУ, «убрали Финлейсона с максимальной осторожностью». Небольшая грязная работа.
— ЦРУ? Конквест и его ребята?
— Это зависит от того, насколько серьезно ты их воспринимаешь.
— Серьезно. Но как мог об этом узнать Конквест? Разве что через свою маленькую симпатичную женушку, которая случайно услышала, как некто бормочет во сне о миллиарде долларов?! — Райдербейт сдвинулся на край кровати и улыбался сквозь дым сигары. — А, солдат?
Мюррей старался не напрягаться и следил за длинными руками Райдербейта.
— Ей абсолютно ничего не известно, — наконец сказал он. — И даже если известно, Конквест последний человек, которому она расскажет.
— О, неужели?
— Для начала — она его не любит. А что касается разговоров во сне, — я не спал.
Райдербейт стряхнул пепел сигары на пол и раздавил его замшевым ботинком.
— Было бы хорошо, если бы это так было, Мюррей-мальчик. Ради тебя и ради миссис Конквест. Вернемся к Бензозаправке. Итак, его убрали шпики, забив в беднягу гвоздь. И что это нам дает?
— Надо сворачиваться. Концерт окончен, Сэмми. Давай посчитаем потери и очистим сцену, пока они не прислали к нам в спальню маленьких человечков с молоточками и гвоздями.
— Эй, погоди-ка. Ты думаешь только о себе, солдат. Но ты не один, понимаешь? Есть еще я и Джонс...
— Я вас не держу. Я просто отбываю.
— Отбываю! — взревел Райдербейт и грохнул стаканом по столу, так что свеча упала и погасла. — Мы не знаем, известно ли им вообще что-нибудь. Мы ничего не можем доказать, — он снова зажег зажигалкой свечу и криво улыбнулся: — Хочешь скажу, в чем твой недостаток? Ты слишком много думаешь. Вспомни: нас ждет больше тысячи миллионов баксов! И ты запаниковал из-за каких-то вшивых подозрений, что нас заложил Финлейсон. А мог ли он нас заложить? Что он мог им рассказать? Что какой-то башковитый писака мечтает украсть у дядюшки Сэма миллиард баксов? Не смеши меня! Ты думаешь, они его всерьез восприняли?
— Финлейсон мертв — значит, всерьез. И потом, если они даже ничего о нас не знают, мы все равно не можем действовать без Финлейсона. Без него мы не сможем узнать время следующего выплеска.
— Еще как сможем! А этот твой француз из Камбоджи? Он ведь работает изнутри, так же как и Финлейсон?
Мюррей колебался. Дело было в том, что он не знал, на кого именно и как работает Пол.
— Хорошо, — сказал он, — предположим, тебе удалось все узнать и украсть самолет. Как ты собираешься поступить с деньгами? Перевезешь их сюда в Лаос, загрузишь на обычный «роллер-коастер», и что дальше? До конца жизни будешь сидеть на вершине горы с пятью тоннами долларов и наблюдать, как они покрываются плесенью в сезон дождей?
Райдербейт почесал длинную шею:
— Что-нибудь придумаем. Перелетим в Бирму или в Катманду. Используем один из опиумных путей в Индию. Как ты сам говорил, с такими деньгами можно купить целое правительство.
— Ну что ж, действуй, Сэмми. Могу дать тебе мои снимки плотины, свести с Полом и с сержантом Вейсом из военизированной полиции. Что же касается миссис Конквест, ну, если тебе все еще нужна «Красная тревога», можешь поговорить с ней сам.
— А ты?
— Я? Я слишком много думаю, — Мюррей улыбнулся и налил еще виски. — Извини, я закрываю лавочку, завтра утренним рейсом вылетаю в Бангкок.
— Заказал билет?
— Нет.
— Рейсы на Бангкок всегда переполнены. Может не быть мест.
— Не будь таким оптимистом. Работая журналистом, я понял по крайней мере одну истину — в газетах и в самолетах всегда есть свободное место. Только не волнуйся, одна статья с первой полосы навсегда останется между нами и могилой Бензозаправки. Твое здоровье!
* * *
Утро было сырым и тяжелым, с полей к взлетной полосе приближалась стена дождя. Мюррей прошел иммиграционный контроль и позволил себе выпить перед отлетом пива. Сонными глазами он оглядывал своих попутчиков-пассажиров. В основном лаотянские и таиландские бизнесмены, пара семей, несколько французских торговцев. Ничего необычного, ничего, что давало бы повод заподозрить среди них наемного убийцу. Но Мюррей помнил, что в Королевстве Лаос ничего не происходит так, как ты ожидаешь.
Из громкоговорителя донеслось какое-то бормотание, пассажиры начали перемещаться к выходу. Стюардесса, несмотря на утреннюю щетину Мюррея, одарила его сверкающей улыбкой и выдала посадочный талон. На полпути к самолету Королевской тайской авиакомпании крохотная лаотянская леди, шедшая впереди Мюррея, вдруг покачнулась и плюхнулась на бетон. Он подошел, чтобы помочь, приподнял ее за хрупкую руку и замер, поразившись ее весу. Под шелковой блузкой и юбкой до колен на ней, наверное, был костюм из золота. Она начала зло визжать на лаотянском, и к ней на помощь подскочила какая-то старушенция.
Мюррей пошел дальше и мысленно пожелал старушке лаотянской удачи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29