Издательство «Бурн» сразу же реализовало весь выпуск книги и готовило переиздание. Чарльз Уитмор даже дал согласие на скромное торжество по поводу успеха книги, являвшейся «вкладом в современную историю».
Перед отъездом из Москвы Димитрову вручили американское издание книги. Он подписал четыре бумаги, обязательство никому не показывать книгу и возвратить ее по приезде назад. Он прочел ее в самолете по дороге в Лондон и нашел интересной. Хотя, конечно, это была подделка. Вряд ли такой осторожный человек как Берия мог доверить бумаге свои сокровенные мысли. Он мог указать кое-какие имена, даты, встречи, но вряд ли записывал признания - из осторожности и из экономии времени. И вес же у Саши оставались сомнения, и ему не терпелось отыскать авторов и все выяснить.
В Лондоне он зашел в советское посольство, где ему посоветовали разыскать Татану Бернштейн в девичестве - Татану Шумара.
Вероятнее всего, она грузинка, подумал Димитров. И вполне возможно, что описанный в книге эпизод мог иметь место. Из секретных досье было известно, что ее отец пропал без вести вначале пятидесятых. Больше никаких подробностей не существовало, так как досье времен Берии либо уже были уничтожены, либо подменены.
В Кингз Колледж ему сообщили, что Татана Шумара отсутствовала вот уже два месяца, адреса не оставляла, но в воскресной газете появилось ее интервью.
Расспросы о ее друзьях не дали ничего: ему сообщили, что она предпочитала одиночество.
В Лондоне он вышел на Фрэнка Смоллета и сделал удачный ход. Он представился американским писателем, работающим над книгой о британской прессе. Он читал статьи Смоллета, дал им высокую оценку и мечтал побеседовать с ним о нравах Флит-стрит. Не будет ли господин Смоллет так любезен, чтобы принять приглашение на ленч?
Ленч растянулся на несколько часов. Когда закончили вторую бутылку, Смоллет был уже готов, и Саша решил пойти в наступление. Он вскользь упомянул историю Татаны Шумара и Берии, и Смоллет немедленно прореагировал:
- Ничего девчушка! Трахнули в двенадцать лет. Как тебе? Ну прямо набоковская Лолита!
Саша поболтал для отвода глаз о молоденьких девочках, потом поинтересовался, как Смоллет узнал историю Татаны.
Тот пьяно пробормотал:
- Тс-с-с! Обещал помалкивать об этом, с нее тоже взяли обещание молчать. Она исчезла, куда - не знаю!
Саша не настаивал, только подливал Смоллету вина. Вскоре тот сам разговорился. Беспорядочно поведал о вечере Фланагана, о стычке между ним и Ласло, упомянул Тома Мэлори.
- Мэлори? - заинтересовался Саша.
- Ну да, Том. Пишет романы. Может, знаешь? Давай еще закажем бутылку, а?
- А этот Мэлори, какое он имеет отношение к Татане? - И Саша снова подлил вина в бокал Смоллету.
- Он мне позвонил и познакомил меня с нею. Совершенно неожиданно. И мой главный, знаешь, сколько ей заплатил? Пятьсот фунтов. За простой рассказ. Хотя, возможно, это действительно имело место. Да и в книге об этом написано. Ты ведь читал?
- Нет, еще не читал, - лгал Саша.
- Горячий материал. Не удивлюсь, если полетит половина Кремля! - хихикнул Смоллет.
- А Мэлори в Лондоне живет?
- Нет. У него работа в Германии. На каком-то радио, в Мюнхене, кажется. - И вдруг Смоллет спохватился: - А зачем тебе знать? Уж не на ЦРУ ли работаешь? И вообще, ты писатель?
- Да. Я пишу книги, - сказал Саша, улыбаясь.
- Собираешься писать, как вышла книга о Берии? Книгу о книге? Неплохая будет история. А почему ты не пьешь?
- Да ты что, я пью - Саша отпил вина.
- Хочешь, скажу тебе, что я на самом деле думаю? - Смоллет понизил голос. - Думаю, Мэлори был в Будапеште, чтобы встретиться с одним венгром, который передал ему дневники Берии. А при чем тут девочка - не пойму. Кажется, Мэлори ее знает по Кембриджу.
- А что это за венгр?
- Пожилой, худой. Имя дурацкое - Ласло - кажется, псевдоним.
Саша больше не задавал вопросов. Смоллет был совсем пьян. Спотыкаясь, пошел звонить девушке. Саша проскользнул в туалет и быстро записал в книжку только что полученную информацию.
* * *
За два дня до того, как Саша прибыл в Лондон, Макс Фром посетил Мюнхен. Лучший оперативник ЦРУ оказался в Мюнхене по делу, связанному с публикацией дневников Берии. Поиски привели его к директору радио «Свободная Европа».
Дон Морган выслушал вопрос Макса Форма, подумал с минуту и сказал:
- Скорее всего, вам нужен Борис Дробнов. Уехал из Союза в 1961 году, жил в Штатах. Его отец был известным ученым во времена Сталина, и Борису здесь поначалу пришлось несладко - никто не верил, что он приехал на Запад по собственному желанию. Многие были рады, когда он ушел с радио пять месяцев тому назад. Он был хорошим исследователем, с работой вполне справлялся, но неприятен в общении - никаких манер, никакого такта.
Фром внимательно слушал, потом сказал:
- Я справлялся в архивах: оказывается, он там много работал - как раз незадолго до увольнения. Изучал историю советского режима с конца войны до 1953 года - как раз тот период, который освещается в книге. Дело серьезное. Госдепартамент хочет докопаться до истины.
Морган ответил:
- Если издатели не предъявят иск за подделку - а они скорее не сделают этого, так как книга оказалась доходной - я не вижу, что вы в этом случае сможете сделать?
- Моя задача - установить, что это на самом деле подделка, - сказал Фром, - и отыскать авторов, а что делать дальше - пусть решают в госдепартаменте. А каковы взгляды Дробнова? Наверное, он антикоммунист?
Морган пожал плечами:
- Не более, чем кто-нибудь другой. Он заочно осужден па десять лет тюрьмы за отъезд из Союза.
- Он знает грузинский?
- Трудно сказать, он никогда об этом не говорил.
- Он когда-нибудь принадлежал к какой-нибудь подпольной группе?
- Наверное, нет. Мы за этим строго следим. Мы стараемся придерживаться политического нейтралитета, мистер Фром. И избегаем явной пропаганды, - Морган дежурно улыбнулся.
- Я наводил справки в Украинской социалистической партии и в других местах, - сказал Фром. - Все категорически отрицают причастность к книге. Хотя многие считают, что это подлинник.
Морган вздохнул:
- В том-то и дело. Я тоже ломал голову над тем, подлинник ли это. Мы, конечно, упомянули об этих дневниках в наших передачах, но не выразили четкого мнения.
- У нас проблемы посложнее, - вздохнул Фром. - А какой паспорт у Дробнова?
- Временный немецкий, хотя он прожил на Западе уже десять лет. Никак не хочет терять советское гражданство. Славянская сентиментальность!
- Тем хуже для него! Ему приходится возиться с визами при переезде из страны в страну. У вас есть его фотография?
- Да, в личном деле.
- Дайте мне, пожалуйста, одну-две копии. А как он выглядит?
- Очень массивный, невысокий. Мясистое лицо, начал лысеть.
Фром заметил:
- Это сходится с описанием, которое мы получили у издателей в Нью-Йорке. - Он встал. - Ну пока все, мистер Морган. Остались только копии с фотографии.
- Я сейчас же распоряжусь об этом, - Морган приятно улыбнулся, открывая перед гостем дверь.
Макс Фром оставил себе одну фотографию, а остальные отправил в Лэнгли, Вирджиния. Позвонил агентам в Лондоне, Париже. Женеве, Риме, Вене, Стокгольме и дал задание проследить передвижение временного немецкого паспорта Дробнова Бориса за последние пять месяцев.
К шести вечера он получил ответы, в пяти случаях сообщалось, что Дробнов получал визы в Италию, Англию, Францию, Австрию и Швейцарию. Фром распорядился уточнить подробности его пребывания в этих странах через местную полицию.
Фром продолжил расспросы на радио и установил, что Дробнов в последнее время был близок с английским писателем Томом Мэлори, уволившимся с радио одновременно с Дробновым. Он вновь связался с агентами и дал указания установить, сопровождал ли Дробнова в поездках Томас Мэлори. Агент в Вене вскоре сообщил подробности вечера Фланагана в Будапеште.
Фрому многое стало ясно. Дробнов и Мэлори написали эту книгу вдвоем. Нашли подходящую бумагу, машинку с грузинским шрифтом и организовали перевод книги на менгрельский. А венгра использовали как автоpa письменного свидетельства, которое теперь находится в банке в Нью-Йорке. Фром признавался себе, что план был гениально прост. Ему оставалось только радоваться тому, что наказание преступников не входило в круг его обязанностей.
На следующий день он уже располагал информацией, полностью подтверждающей его предположения. Более того, ему удалось обнаружить переводчика. В одном из отчетов говорилось, что Дробнов и Мэлори заезжали ненадолго в Кембридж; они же во Франции останавливались в отеле вместе с гражданкой Израиля Татаной Бернштейн, уроженкой Грузии. Бернштейн оказалась именно той женщиной, которая дала британской газете сенсационное интервью об ее изнасиловании Берией.
Агенты предоставили массу других сведений о троице, в том числе и адрес отеля во Франции в Вердене, где они останавливались шесть дней тому назад.
Прямых доказательств преступления не было, но и не было сомнений в том, что оно имело место. Фром отправил соответствующий доклад в Лэнгли и ждал дальнейших указаний.
На следующее утро он выехал во Францию.
* * *
Свидетельство Мэлори
Это был маленький городишко, расположенный у реки. Через реку был перекинут узкий мост. Неподалеку от моста находилось кафе, где рабочие закусывали по дороге на виноградники, а пенсионеры играли в домино.
Отель соединялся стеклянной верандой с рестораном. В номерах отеля с громадными окнами, задернутыми темно-красными шторами, имелись большие кровати и просторные ванные, отделанные плиткой из камня. Борис выбрал его из стратегических и сентиментальных соображений: он находился в двух часах езды от Женевы недалеко от швейцарской границы, был самым центром винодельческого рая и весь утопал в виноградниках.
Мы находились здесь уже неделю. Борис уехал в Цюрих, чтобы завершить договор о переводе денег за границу. На следующий день мы должны были открыть отдельные счета в банке: триста тысяч долларов на имя Татаны и по миллиону триста пятьдесят тысяч на мое имя и Бориса.
В отеле было мало проживающих, но ресторан ни когда не пустовал: многие туристы заезжали сюда пообедать по дороге на юг. Из постоянных посетителей выделялись три полных француза в темных костюмах, по виду торговцы вином; они ели много и всегда в полном молчании. За соседним столиком сидел и пил воду бледный мужчина, приехавший накануне; рядом с ним располагались коротышка с женой, огромной женщиной с громким голосом; она была очень болтлива.
Мы с Татаной собирались на экскурсию. Владелец отеля, которому мы импонировали, приготовил для нас холодный ленч и бутылку вина. День был ясный и тихий - к обеду, видимо, могла разыграться жара.
Мы решили ехать по желтой дороге в Боне и затем в Туили. Татана радостно говорила, как мечтает осесть навсегда во Франции - купить заброшенную виллу, отремонтировать ее, обставить и устраивать грандиозные званые вечера, приглашать друзей и знакомых. За последнее время она очень изменилась и, кажется, отдавала предпочтение мне. Она по-прежнему ласково обращалась с Борисом, но я знал, что она уже больше не спала с ним. Со мной она истово предавалась любви, но вместе с тем стала еще более отчужденной и загадочной.
Мы остановились в Боне, чтобы выпить кофе. За столиком мы шутили о том, как было бы забавно, если бы Борис вдруг удрал с тремя миллионами. Потом мы пошли к реке. Никого вокруг не было. Татана разделась и искупалась. Я тоже искупался. Потом мы разложили на траве ленч. Татана уговорила меня выпить вина, и мы начали болтать о Кембридже. Она смеялась и маленькими глотками пила вино, лежа на спине. «Иди ко мне», - сказала потом она.
Когда мы разомкнули объятия, она лежала с закрытыми глазами, улыбалась. Мы допили вино и уснули. Меня разбудило прикосновение ее руки.
В тот момент я услышал шум машины.
- Там кто-то есть, - сказал я.
Она засмеялась.
- Вот и хорошо. Покажем им, что не только французы умеют любить.
…Потом мы снова плавали, лежали друг подле друга на траве, пока не спала жара. И только тогда сели в ситроен и поехали. В полукилометре от нашей стоянки мы миновали машину, стоявшую у обочины. В ней никого не было.
По дороге мы завернули на заправочную станцию и вновь выехали на шоссе. Вдруг я почувствовал, что за нами кто-то следует. Это была та самая машина - большой рено с лионским номером. Я не мог ясно видеть водителя, а видел только соломенную шляпу с полями и темные очки.
Я ничего не сказал Татане, но стал обдумывать план действия. Мой ситроен выжимал не более девяноста милей в час и не мог состязаться в скорости с рено. Я мог попытаться оторваться от него только в Шалоне. Шалон большой город, но я не знал его, а водитель рено мог в нем прекрасно ориентироваться. Может, остановиться у обочины и ждать дальнейшего развития событий?
Потом у меня появилась идея. Дорога была разделена на две половины бордюром. Время от времени мелькали разломы в бордюре, оставленные на случай дорожных ремонтных работ. Я приказал Татане застегнуть ремень и, когда показался очередной коридор, резко затормозил и круто повернул руль. Машина пошла юзом и, миновав край бордюра, оказалась на другой половине дороги. Рено на большой скорости пронесся мимо. Я гадал, завернет ли он на следующем разломе или нет? Кажется, не завернул. А мы уже мчались в противоположном направлении. Я рассказал о своих подозрениях Татане.
- Может, это просто совпадение, - сказала она с сомнением.
- Я не собираюсь рисковать тремя миллионами долларов. Наверное, это был кто-нибудь из отеля. Я почему-то вспомнил бледного человека, который пил воду в ресторане. - Возможно, он работает на русских или американцев, или даже швейцарцев. Кто бы он ни был, нам надо убираться отсюда. И предупредить Бориса. У него этот идиотский паспорт, из-за которого ему приходится оформлять визы на въезд и везде оставлять следы своего пребывания.
- Только бы шпик не оказался русским, - вздохнула Татана. - Если он русский - мы пропали.
- Хуже всего Борису: он все еще советский гражданин, - заметил я. - Скорее всего это был американец. Издатель, возможно, что-то заподозрил и попросил ЦРУ расследовать дело. - Я помолчал, потом добавил…
- Хорошо, что деньги у нас. Если надо - завтра мы можем быть на другом конце света.
Прибыв в отель, мы сразу же пошли в мой номер и позвонили Борису в Цюрих. В трубке вибрировал знакомый голос:
- Мон шер, все у меня в сумке! Все было так просто! Показываешь паспорт, оставляешь образец подписи - и все формальности!
С трудом остановив поток восторгов, я рассказал Борису о случившемся.
- Я думаю, ты излишне драматизируешь ситуацию, мон шер.
- Хотелось бы и мне так думать, - сказал я с горечью и повесил трубку. Я спустился вниз, к владельцу отеля.
- Произошли изменения в наших планах, и мы собираемся сегодня ночью уехать в Париж, - сказал я ему. - Если кто-то будет нас спрашивать, сообщите, что нас можно найти в Париже через Америкэн Экспресс. Да, кстати, кто этот человек, что приехал позавчера, такой бледный?
- Это американец. Месье Фром. Он разве не ваш знакомый?
- Да нет. А почему вы так думаете?
- Он все расспрашивал меня о вас, сразу по приезде. И я назвал ваши фамилии. Он был очень настойчив. - Потом он улыбнулся и подмигнул мне хитро: - Я думаю, что он очень интересуется вашей дамой.
Я выдавил улыбку.
- Сделайте мне одолжение - не говорите этому американцу, что мы уезжаем. Действительно, это касается мадам. Мы хотим уехать незаметно. Вы можете дать мне ключ от входной двери?
- Положитесь на меня, я все подготовлю, - Он видимо, наслаждался таинственными обстоятельствами. - Ключи бросьте в почтовый ящик. А назад вы вернетесь?
- Думаю, что да, - лгал я. - Мы вам предварительно позвоним.
Через час позвонил Борис и сообщил название отеля, в котором будет дожидаться нас с Татаной. Я сообщил, что мы приедем утром, около шести часов.
Мы пошли обедать в ресторан. Татана ничего не ела, только пила шампанское. Американца нигде не было видно. Но когда мы уже пили кофе, он появился. Он даже не посмотрел в нашу сторону, уселся за свой столик, заказал немного еды и быстро ел.
Я оставил Татану, пошел за ключом от входной двери, потом к себе наверх, упаковал вещи - свои и Бориса. Я слышал, как прошла в свой номер Татана, я пришел к ней, мы легли на кровать и задремали. Но я реагировал на каждый звук в коридоре. Наконец, я вышел из номера и спустился вниз. Перед отелем стояло несколько машин, но рено среди них не было. Я убедился, что мой ситроен был в полном порядке. Татана все еще крепко спала. В половине второго я ее разбудил. От солнца и шампанского у нее болела голова, и она приняла холодный душ. В два приема, крадучись, перенесли вещи в машину. В начале третьего мы отъехали и никем не замеченные добрались до дороги, ведущей в горы к швейцарской границе. Татана спала, свернувшись калачиком на заднем сиденье, и не проснулась, пока мы проезжали через пограничный пост.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17