Похоже - второе, уж больно вошел он уверенно, по-хозяйски. Властным жестом отпустив конвоира, Паритов уселся напротив.
Я вежливо поздоровался:
- Привет.
- Здорово, - он быстро окинул меня взглядом. - Рукав подыми.
Я закатал рукав рубашки вверх, обнажая то, что Гоша и хотел увидеть: мой личный знак, моего персонального волка.
Паритов наклонился вперед, внимательно вглядываясь в татуировку. Вдоволь насладившись красочным зрелищем, он удовлетворенно откинулся на спинку стула.
- Ну-с... Как дела?
- Нормально.
Мы пару минут просто оценивали друг друга, кто и как изменился. Не знаю, как я, но Гоша стал значительно сильнее, даже взгляд стал жестче. В определенном смысле тюрьма пошла Гоше на пользу: он стал настоящим авторитетом. Настоящими и крутым, безо всяких там левых дураков.
Второй вопрос:
- Что у тебя там вышло с Соколовым?
- Да так... - уклончиво отвечаю я Паритову. - Из-за девочки повздорили.
- Хоть бы посмотреть на эту девочку, - ехидно подкалывает Гоша. - Из-за кого ты чуть по балде пулей не схлопотал...
- Да, - легко соглашаюсь я. - Есть на что глянуть.
Но Гоше внезапно строжеет:
- Забудь о бабах хоть на секунду! Вспомни о правилах моей команды: "Вход рубль, выход - два!" А ты до сих пор на меня работаешь, понял?!
Вот так всегда. Фирменный трюк Паритова - взвинчивать себя до крика, до предела, вызвать ответную реакцию в собеседнике и тут же остыть, вбивая в его расшатанные нервы деловито-спокойные вопросы.
- Что делать думаешь?
Я равнодушно пожимаю плечами:
- Ничего.
- Ничего? Совсем ничего?
- Совсем.
- А зря, между прочим. Тебе нужно провернуть одно крайне важное и нужное дельце...
- Какое?
- Пустяк... Укокошить Владимира Евгеньевича Соколова. Способ - на твое усмотрение, для меня гораздо важнее результат.
- Но зачем?!
- Как зачем? Ты что, кофе с утра не выпил?
- Выпил. А что?
- Мало, наверное... Соображаешь туго. В тебя стреляли?
- Да.
- Значит, стреляли и в меня. В первую очередь - по моему авторитету. А здесь, в тюрьме, это первая вещь...
Он немного помолчал.
- Тут про тебя пургу прогнали, что типа ты не ты, растут цветы... Но мне плевать. Убей Соколова, и все встанет на свои места.
- А если... нет?
- А если нет, хлопнут вас обоих. Сначала его, потом тебя. И все будет четко: месть врагов и все такое.
Умирать не хотелось. Действительно, а что тут такого? Одним больше, другим меньше... Я твердо знал, сколько у меня трупов за плечами, а скольких еще случайной пулей, шальным осколком гранаты... Кто знает, кто их считает? Господь бог, наверное, да и то, через раз.
- Ладно, - соглашаюсь я. - Убью.
- Фурнитура есть?
Имелось в виду: ствол, нож или термоядерная бомба, к примеру.
- Все есть...
- Вот и славненько. Времени у тебя на все про все - неделя. Вопросы?
- Кто будет оплачивать операцию?
- Рыжий. Ему же сообщай о ходе дела. Что-то еще?
- Все. Больше вопросов нет.
- Значит, договорились. Будь здоров!
Мы пожали друг другу руки и расстались. Расстались, чтобы встретиться вновь: мое прошлое, как злой рок, не оставляло меня. Вот дерьмо... А только вроде все наладилось, так нет! Вечно что-нибудь всплывает: либо Гоша, либо Афган, либо все сразу. И по башке. И конкретно. В свете последнего разговора скажу даже так: "чисто конкретно".
Домой я возвращался с распухшей от дум головой. С одной стороны, следаки не дураки, мгновенно распутают мотив убийства, но на другой чаше весов - Гоша Паритов и его не вполне понятный приказ.
Плюс: если меня возьмут менты (а при таких раскладах они обязательно возьмут!), у меня будет шанс вывернуться, о тюремном авторитете я уже не говорю: "братан", в сосиску свой.
Минус: если я пошлю Гошу на... то мне уже точно не придется никому ничего доказывать, да и адвокаты могут смело ехать отдыхать на Кипр.
Вывод: Соколова надо мочить.
Пока добрался до дома, я выпил, наверное, литра полтора минералки на три таблетки анальгина. Пытался строить какие-то планы, но они упорно не строились. Открыл бутылку вина, рюмка, две...
Внезапно я понял, как должен действовать. Соколов должен умереть сам. И не дома. А где-нибудь в государственном учреждении пенитенциарного характера. Я возбужденно орудовал карандашом, поминутно затягиваясь сигаретой и прихлебывая вино.
Сценарий вырисовывался хоть куда: я найду подзащитному девочку не слишком тяжелого поведения, она с ним трахнется, а потом сбросит в ментовку заяву, дескать, так, мол, и так, изнасиловал да еще и угрожал, сволочь такая! Сто семнадцатая, СИЗО...
Дальше - больше. Через Паритова я пущу слух, что подследственный Соколов не кто иной как самый натуральный голубой, причем откровенно пассивного свойства.
Поток желающих поиметь такую "тетю" можно будет выставить на такой планке, что ему самому придет мысль о самоубийстве. Вовремя подброшенный шнурок... И дело сделано. Хитрый, но грязный ход. Но что мне оставалось делать? Глава 9. План. Исполнение
От Рыжего я получил аванс - пять тысяч долларов. На расходы и гонорар. Меньше расходов - больше гонорар. Больше гонорар - больше проблем. Вывод: не надо экономить на "плане".
Прошло несколько дней, прежде чем я нашел подходящую девочку. Она скромно тусовалась около телефона-автомата, но кто она такая было ясно за километр.
Блядь-любительница. Денег дадут - хорошо. Не дадут... Ну что же? Сойдет и просто нормальная выпивка. Я остановил машину рядом с ней, опустил стекло. Она сразу завертелась, низом живота почуяв развеселую вечерину и легкие бабки. Симпатичная, но на такую лахудру Соколов не клюнет, хотя бы уже в силу ее потасканности. А впрочем... Если отмыть... Сойдет. Так даже прикольней.
Я только поманил ее пальцем, как она сразу шмыгнула в машину.
- Как звать?
- Лена.
- Минет почем?
- Сто.
Вот такая лавка, где все четко и конкретно. Но по пути я учинил начинающей актрисе что-то типа допроса:
- Реально тебе сколько лет?
- Девятнадцать.
- Не ври!
С виду она тянула на матерую тридцатилетнюю тетку.
- Ну.. Хи-хи.. Шестнадцать.
- Трахаться умеешь?
- Хи-хи... Проверьте.
Отлично. Просто великолепно. Впаяем подзащитному еще и растление малолетних до кучи. Первая остановка в модном салоне красоты. Я за руку провел ее внутрь. Она энергично жевала жвачку, изумленно пялясь по сторонам.
К нам подлетела менеджерша с бэджем "Раиса. Консультант".
- Здрасте, Рая. Сразу предупреждаю, я не Ричард Гир из "Красотки", но эту мымру, - я тряхнул Ленкину руку, - нужно разодеть по последнему слову техники. Бабок не жалеть!
Ричардом Гиром я не стал, но зато сразу переквалифицировался в Джеймса Бонда. Рая мне даже подмигнула, дескать, сделаем, шеф, как надо!
В глазеющую Ленку вцепились еще три менеджерши и без проволочек утащили в примерочную. Потом сауна, массаж, визажист...
Процедуры шли уже четвертый час, за это время я успел проглотить немеряное количество кофе, пролистал все модные журналы от корки до корки и вдоволь натрепался с верховной менеджершей Раисой. Та просто сгорала от любопытства, искренне не врубаясь, зачем я трачу такое количество денег на такую шваль. Я только загадочно улыбался: "Да, есть определенные обстоятельства...".
Наконец-то ее вывели на свет божий. М-да... Как можно изменить человека за восемьсот двадцать долларов... Однако... Даже не верилось. Особенно визажист постарался, так наложить грим, умело скрыть столь явную глупость взгляда... Ма-ла-дэц.
У самой Ленки от этаких перемен вообще крыша поехала. Она так влюбленно и преданно смотрела на меня, что, кажется, была готова начать рассчитываться натурой тут же, в салоне.
Не надо! Я крепко взял ее под руку и вежливо поблагодарил коллектив салона, они тоже искренне порадовались за меня. Ох, вечером бойфрендам будет что рассказать...
Я проводил новорожденную красавицу к автомобилю, даже открыл перед ней дверцу. Она не знала что и сказать:
- Ты.. Вы... Прям как в кино!
- Жвачку выплюнь, дура. В кино не жуются.
Она сплюнула и послушно уставилась на меня.
- Садись в машину.
Села. Голосоуправляемый робот, хе-хе... Вместо бензина жрет бабки или водку, на выбор. Здорово, да?
Мы поехали ко мне домой. Она должна немного прийти в себя, а я - научить эту куклу, что она должна делать и говорить. Бабушки со скамеек чуть не сожрали меня взглядами. Еще один честно заработанный минус в моей и так уже паршивой репутации...
Ее глаза просили вина, но я приготовил кофе, прокомментировав свои действия:
- Не фиг! Успеешь еще нажраться.
- Ну хоть сигарету...
Отравы не жалко. Я снабдил ее целой пачкой ментоловой бурды.
- Фу... Они кислые, слабые...
- Ничо... Потерпишь денек.
- Денек?
- Не больше. Тебе придется сыграть в одной маленькой пьеске... По моему сценарию.
- Чо делать?
- Что делать, я тебе скажу. Но для начала учти, что я уже извел на тебя кучу бабок и еще намерен сунуть кое-чего тебе в зубы...
Ее грудь возбужденно завздымалась....
- Но! За все надо платить.
Она сделала попытку раздеться, которую я тут же пресек:
- Тихо, тихо! Не здесь и не со мной.
- А с кем?
- Для тебя это имеет значение?
Она немного подумала:
- Да в общем... Нет.
- Вот и нечего спрашивать. А дело будет такое: я отвезу к одному типу. Позвонишь в дверь. Он тебе откроет. Спросишь, Володя ли он. Он хлопнет глазами и скажет: "Да". Ты скажешь, что ты подарок. Повтори.
- Я подарок.
- Правильно. Дальше. Он спросит что-нибудь вроде: "Чей? От кого?". Ты удивишься и тоже спросишь: "Не поняла... Это дом семнадцатый корпус второй?". Удивляйся.
Она так удивилась, что я чуть со смеху не помер. Вот, е-мое... Аж до слез. Просмеявшись, я стал обучать ее, как надо грамотно удивляться. Не сразу, наверное, с десятой попытки, но стало получаться.
- Ладно, сойдет. Поехали дальше. Он тоже удивится, поверь, гораздо лучше тебя, а ответит, скорее всего, шепотом: "Нет... Это четвертый корпус". Ты: "Так я ошиблась...". В этот момент он должен огорчиться, а ты - внимательно посмотреть в его глаза и тихо сказать: "А ты красивый...".
- Он вправду красивый? - перебила Ленка.
- Правда, - успокоил я ее. - Он сделает тебе ответный комплимент, что-нибудь насчет твоего великолепия. Опусти глаза в пол, сделай шаг назад, потом полтора вперед и не поднимая глаз шепотом спроси: "Может... Я все-таки не ошиблась?".
Ленка смотрела на меня открыв рот:
- Вот блин! Класс! А дальше?
- А дальше ты программу знаешь. Он скажет, что ты не ошиблась, что такого подарка он ждет еще с яслей, поцелует тебе ручку, проводит тебя в комнату, вино, гармонь, кровать...
- Ух... А кто будет платить? Он?
- Ты же подарок, забыла? Платить буду я.
- Понятно.
- Будешь у него всю ночь. Утром устроишь скандал. Погромче, чтобы соседи слышали и видели. И тебя, и его. Научить, как скандалы делаются, или сама сумеешь?
- Сумею, - Ленка плотоядно щелкнула зубами.
- Тогда приступим к репетиции.
Сцену отрабатывали часа два. По тексту она играла неплохо, но когда начались вариации, стала путаться. Кроме того, Ленка постоянно забывала, что она должна вести себя уже не как дешевая любительница, а как высокооплачиваемая валютная дама.
За окнами сгустились сумерки, когда я прекратил репетицию. Сойдет. Здорово попахивало колхозной самодеятельностью, но... Сойдет.
Объясню, почему. Есть такой тип мужчин, которые даже при бабках, власти и фотогеничной внешности всегда и всюду боятся женщин. Слабость и неуверенность вот их комплекс, который они маскируют вымышленным списком своих "побед". Если они женятся, то женятся случайно и глупо, если снимают телку, то распоследнюю шлюху. Они только думают, что думают, чего-то там такое анализируют, на самом деле они хватаются за малейшую веточку, малейший шанс выглядеть в своих собственных глазах полноценным мужчиной.
А я, подлый я, намеревался подсунуть ему Ленку в качестве той самой веточки, шанса, спасательного круга.
К соколовскому дому мы добрались уже в полной темноте. Ленка волновалась, хрипло дыша ментоловым перегаром:
- Блин, неужели у меня получится?
- Получится, - заверил я ее. - Еще не у таких получалось. А ты... Ого-го!
Он попыталась согласиться, нервно вырвала у меня окурок "Кэмэла", жадно затянулась и задала давно грызущий ее вопрос:
- Слушай, а на фига вообще все это надо?
- Это секретное задание, поняла? Тайна...
-А-аа... - она конспиративно понизила голос. - Как в кино, про шпионов?
- Точно.
- А вы значит...
Я сделал суровую морду лица:
- Да. Оттуда. И хватит трепаться. У тебя важная работа. Деньги и дальнейшие указания получишь позже. Вперед!
- Есть! - чуть ли не по уставу ответила она и мгновенно покинула салон.
Я проследил взглядом как Ленка вошла в дом, и расслабленно откинулся на спинку сиденья. Сейчас лично от меня ничего не зависело: я сделал все что мог. Конечно, можно было сгонять домой и поспать по-человечески, но эта игра была слишком серьезной, чтобы находиться вне зоны видимости таковой. Поэтому я решил остаться ночевать в машине. А что? Сигарет полно, даже термос с кофе имеется. Решено. Погрузимся в дремоту ожидания и подумаем о чем-нибудь приятном, о Катерине, например... Глава 10. О крови и любви
Дай мне губы твои, любимая... Они так нежны... Дай мне руки твои, теплые и спокойные, чтобы вот так, просто, ладонь в ладонь... Как чуден твой взгляд, то грустный, то веселый, которому я могу отозваться, как чудно твое тело, хранящее бесконечное желание и будущую жизнь! Как великолепны твои густые волосы, твоя кожа, всегда пахнущая истомой и свежестью...
Ах, королева... Я могу говорить этак часами, лишь бы это было вам хоть чуточку нужно... Полувзгляд, полузнак, и я у ваших ног, подобно преданному цепному псу. Что может быть приятней, нежели служить вашему божеству, быть неизменно-преданной табуреткой где-то чуть справа от трона, жадно ловить секунды, мгновения, когда на меня снизойдет ваш царственный взгляд...
Как странно... Я до сих пор помню глаза всех женщин, которых я когда-то любил. Серые, зеленые, карие...Цвет неважен, важно то, можешь ты их чувствовать или нет.
Ей-богу, я чувствовал ее! Иногда даже ощущал, насколько она рядом - десять, сто метров, тысяча, миллион...
Любовь - кровь... Самая простая, до сблева, до отвращения избитая частотой применения рифма. Но по жизни они действительно стоят совсем рядом. Я сам не раз видел "цинки", в которые упаковывались тела тех, кто не смог пережить свершившегося факта замужества доармейской подруги. Не все из них действительно стрелялись, некоторые просто начинали бездумно лезть в самое пекло, откровенно желая смерти, играя с ней... И почти все находили.
А я стал играть по приказу. Как сейчас помню, из недр ротной канцелярии выкатился вполне уверенный слух, что всю нашу бригаду практически целиком отправят в Афган. Там, видимо, дела обстояли совсем уж говенно, раз в ход пошел последний аргумент - элитный спецназ.
Но лично я к слуху отнесся вполне спокойно, даже с необычно-восторженным интересом. "Вот классно! - сказал я сам себе. - Пришло время доказать, на хрена вообще существуют армия и я", хотя где-то глубоко в душе я прекрасно понимал, что мое восторженное настроение - не более чем пацанство, желание поиграть в войнушку. "Тра-та-та! Вовчик, ты убит!"
Но в Афган мы попали не сразу. Сначала две недели напряженных тренировок в лагере под Ташкентом. Для акклиматизации к сухому и жаркому воздуху, научно говоря. Но скоро мы вновь грузились на транспортный борт.
В этом полете я поймал себя на мысли, что опять повторяюсь в иллюзиях, которые я питал, сидя в плацкартном вагоне совсем еще зеленым призывным салагой.
И действительно, настоящий Афганистан неприятно огорошил меня своей серой заунывностью. Жара, пыль, грязные засаленные афганцы, болтающие на непонятном и оттого подозрительном языке - все это вкупе здорово напрягало.
К тому моменту, когда колеса шасси нашего самолета коснулись аэродромной бетонки, бойня уже достигла той стадии, когда практически любой местный афганец рассматривался как дух, в любой момент готовый подсунуть тебе гранату и на твоих же глазах вырвать кольцо. Эта патологическая ненависть нагнеталась и поддерживалась во всех людях одетых в армейском хэбэ советского производства. И для аборигенов мы стали врагами номер раз, интервентами, посягнувшими на их бесплодную гадскую землю.
Я всегда, э-ээ... мягко говоря, недолюбливал мусульманских догматиков за их тупую упертость, но это были наши, родные, советские... А настоящий задвинутый исламист... Просто маньяк. За прикольную сказку о пребывании в царстве Аллаха этот маньяк отдаст все: семью, друзей, самого себя и свою собственную жизнь. Самые натуральные зомби. Нас учили ненавидеть этих зомби, и я старался быть добросовестным учеником.
Всего несколько дней отдыха, совмещенного с проведением тренировочных засад и нам уже поставили боевую задачу: обеспечить безопасный проход транспортной колонны. Снабжение боеприпасами, медикаментами и жратвой считалось делом наиважнейшим. В горах на пустой желудок и рожок автомата много не навоюешь, а на "вертушках" много не взять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14