Не волнуйтесь, доктор, с ребенком все будет в порядке. Хотя утром я все же распоряжусь, чтобы ему сделали рентген. - Он направился к двери. - И вне всяких сомнений, завтра вы не сможете никуда уехать.
Сдержанно пожелав Лесли спокойно ночи, он скрылся за дверью, и вскоре после этого пришла медсестра, принесшая несколько капсул с лекарством.
Лесли сидела у кровати Бобби, пока он наконец не начал успокаиваться, а затем, чувствуя неимоверную усталость, не позволявшую размышлять о чем бы то ни было, она тоже легла в постель и быстро уснула.
* * *
Проснувшись утром, Лесли тут же зажмурилась от ослепительной снежной белизны. Комната была озарена белым сиянием, на которое было больно смотреть. Она быстро выбралась из постели и, подойдя, склонилась над Бобби. Он все еще спал, и тогла, слегка дотронувшись до лба ребенка, Лесли с облегчением отметила про себя, что жар немного спал. Зайте, подойдя к окну, она распахнула его настежь и тут же быстро захлопнула вновь, оттого, что в лицо ей пахнуло колким морозным ветром. Небо над горами было высоким и голубом, как над средиземноморским пляжем, но только температура определенно оказалась не такой, как на южном курорте.
В просвете между деревьями виднелись деревенские домики и большое здание отеля, в то время как надо всем этим пейзажем высились островерхие горные вершины, отбрасывающие глубокие тени на соседние склоны. В небе над хребтами толпились белые облака, сами так походившие по форме на ослепительно сверкающие на солнце снежные пики, что по-началу их можно было запросто принять за настоящие горы. Но тут под порывом налетевшего ветра они медленно поплыли по небу, изменяя форму, и вся иллюзия тут же исчезла.
Отсюда земля, укутанная пушистым снежным одеялом казалась совершенно ровной; и только тонкая темная ниточка подвесной дороги нарушала непорочную чистоту заснеженных склонов. Лесли со вздохом отошла от окна: скоро все это великолепие останется разве что в воспоминаниях.
Она быстро умылась и оделась, как обычно уложив волосы в гладкий пучок на затылке. Длинные волосы потрескивали при каждом прикосновении расчески, а несколько маленьких прядок и вовсе не пожелали повиноваться гребешку, оставаясь непослушно виться тонкими колечками у висков.
В восемь часов пришла горничная, неся расставленный на подносе завтрак, и Лесли с аппетитом принялась за хрустящие трубочки с маслом и вкуснейшим вареньем из черной и красной смородины, выложенное в две вазочки. Когда Бобби, просыпаясь, зашевелился в своей кроватке, она наливала себе уже вторую чашку кофе.
- С добрым утром, дорогой! Ну как, тебе сегодня лучше?
- Намного лучше, тетя, - ответил он срывающимся голосом и сам засмеялся. - Я квакаю как лягушка.
- Скорее, как маленький лягушонок! Что ты будешь есть на завтрак?
- Я хочу воды.
Лесли налила ему стакан воды, который Бобби тут же выпил залпом и снова откинулся на подушку.
- А есть ты что будешь?
- Я ничего не хочу. Я не голоден.
- Но ты все равно должен что-нибудь поесть.
После долгих уговоров и увещеваний Лесли все же удалось уговорить его выпить теплого молока, и едва они успели покончить с застраком, как зазвонил телефон. Это был Филип Редвуд, который позвонил, чтобы предупредить Лесли, что скоро он пришлет за Бобби, чтобы его отвели в рентгенологическое отделение, и чтобы сама Лесли в полдень зашла бы к нему в кабинет.
Ровно в двенадцать часов дня она открыла дверь его кабинета. Он продолжал сидеть, не отрывая взгляда от разложенных у него на столе документов, и даже не взглянул в ее сторону, когда она вошла, и прошло еще некоторое время, прежде, чем он отложил в сторону ручку и поднял голову. Лесли мысленно отметила, что при дневном свете у него в волосах видно больше седины, чем она заметила накануне, и что вокруг серых глаз уже появились морщинки.
- Садитесь, - тихо пригласил он. - Мне бы хотелось поговорить с вами.
Когда Лесли, приняв приглашение, села на стула, он подошел к окну и остался стоять там, повернувшись к ней спиной.
- Я должен извиниться перед вами за свое вчерашнее поведение. - Он говорил тихо, но отчетливо произнося каждое слово. - Меня в некоторой степени может оправдать лишь то, что у меня вчера был очень тяжелый день. Но в любом случае, мне не следовало бы объявлять вам, что мне лично не нравится работать вместе с врачами-женщинами.
- Вот как? - чуть заметно улыбнувшись переспросила она, но больше не произнесла ни слова, в то время как он снова занял свое место за столом.
- Теперь, доктор Форрест, после того, как все акценты расставлены надлежащим образом, самое всермя перейти непосредственно к фактам. В таком состоянии ваш племянник не может никуда ехать.
- Насколько это серьезно? - озабоченно поинтересовалась она.
- Ничего страшного, и я уверен, что доктор Райе сказал вам то же самое. Просто слабая конституция, но со временем это пройдет. Вы уже пытались устроить его в какую-нибудь из здешних клиник?
Она кивнула.
- Там длинная очередь, а отправить его частным порядком, мне, увы, не по средствам.
- А вам не приходилось думать о возможности устроить его в семью кого-нибудь из местных жителей?
- У меня нет знакомых среди швейцарцев, - тихо ответила Лесли, - да и Бобби слишком переживает после смерти матери, что я скорее всего не решилась бы отправить его к незнакомым людям. - Редвуд пристально смотрел на нее, и после некоторой паузы она продолжила: - Я приношу вам свои извинения за причененные неудобства, мистер Редвуд. Мы уедем отсюда так скоро, как только сможем. И если я чем-нибудь могу способствовать...
- Пройдет еще не один и не два дня, пока вашему племяннику можно будет отправлять в путь, - раздраженно сказал Редвуд. - Еще вчера вечером я мог запросто отправить вас отсюда на все четыре стороны. Но теперь, после того, как я сам увидел вашего мальчишку, поверьте, это совсем не просто. Ему в самом деле необходимо остаться здесь еще по крайней мере на несколько месяцев, до тех пор пока он окончательно не окрепнет.
Изумление Лесли, должно быть, оказалось столь очевидным, что заметив его, Редвуд усмехнулся.
- А вы, кажется, удивлены тому, что у страшного людоеда тоже есть сердце. Спешу вас заверить, что я никакой не людоед, но в то же время отнюдь не сентиментален. Я прежде всего врач, и я считаю, что ребенок в самом деле нуждается в лечении. Он может остаться здесь, пока его здоровье не улучшится. Но только после этого вы должны будете уехать. Вы меня поняли?
- Я вас прекрасно поняла. Вы очень добры к нам, мистер Редвуд.
- Не стоит благодарности, - отрывисто сказал он. - Я договорился, что днем за вашим мальчиком будет присматривать медсестра. Он не настолько болен, чтобы его помещать в палату, и к тому же у нас здесь вообще нет детского отделения. К концу недели ему можно будет встать с постели и гулять, и тогда лучшим лекарством для него будет свежий горный воздух. Я попросил доктора Бертью показать вам клинику.
- Вы разрешите мне приступить к работе?
Редвуд пожал плечами.
- Если вы уж все равно здесь, то почему бы вам не заняться тем, за чем, вы, собственно, сюда и приехали. В ваши с Бертью обязанности будет входить наблюдение за общим состоянием пациентов. В настоящее время на лечении у нас в клинике их сто пятьдесят два, так что свободного времени у вас будет мало.
- Да если бы оно даже и было, то девать его все равно некуда!
Он ничего не ответил на это, и открыл перед ней дверь.
- Доброе утро, доктор Форрест.
Дожидавшийся в сосеедней комнате крепкого телосложения молодой человек с маленькими усиками, с готовностью вскочил со стула и по-военному сдержанно приветствовал ее наклоном головы.
- Я доктор Аксель Бертью. Добро пожаловать в нашу клиннику. Мистер Редвуд попросил меня познакомить вас с нашим хозяйством.
- Благодарю вас.
Вслед за молодым швейцарцем Лесли вышла из комнаты и она вместе пошли по коридору. При дневном свете клинника оказалась большим четырехэтажным зданием с балконами, выходящими на южную сторону и высокими окнами от пола до потолка. Палаты здесь были маленькими, и редко когда в них находилось больше пяти пациентов. В клинике был так же большой штат медсестер, и Лесли начинала подумывать о том, а что бы сказала Матрона из больницы Святой Катерины, если бы она только увидела столько медсестер при столь относительно небольшом количестве пациентов. Разумеется, что вне всякого сомнения высокая плата за лечение подразумевала и постоянный комфорт и соответствующий уровень обслуживания, хотя Лесли тут же усомнилась в том, что лечатся здесь исключительно одни богачи.
- Многие лечатся у нас бесплатно, - сказал доктор Бертью, невольно отвечая на так и оставшийся не заданным вопрос, как будто угадывая ход ее мыслей.
- А кто же платит за них? - поинтересовалась Лесли. - Правительство?
- Профессор Зекер и мистер Редвуд, - был ответ. - Но об этом не принято говорить.
Широким жестом он распахнул следующую дверь, и они оказались в большой операционной.
- Как у вас здесь все замечательно оборудовано, - сказала Лесли, взяв в руки несколько инструментов, из тех, что были разложены на металлической тележке. - А это что? Я никогда не видела ничего подобного.
Бертью улыбнулся.
- Эти инструменты были изготовлены специально для мистера Редвуда. Он разработал кардинально новую технику проведения операции на легких. Пока что он считает ее экспериментальной, но с помощью именно этих разработок ему удалось вернуть жизнь и здоровье людям, которые, как счииталось, были уже обречены. - Лицо Бертью светилось гордостью. - Для меня большая честь работать вместе с ним.
- Да-да, конечно, - тихо согласилась Лесли. - А каким будет мой график? Мистер Редвуд ничего не сказал мне об этом.
- Три дня вы свободны после обеда, но отрабатывать эти часы вам придется поздно вечером. Еще у вас два полностью свободных вечера, а в остальное время вы будете заниматься неотложными случаями.
- Я слышала, здесь есть еще один врач? И он тоже англичанин, да?
- Да. Но в настоящее время доктор Вайс находится в Цюрихе. Может быть вы даже знакомы с ним?
- Боюсь, что нет.
- Вы очень скоро сможете увидеть его, доктор Форрест.
- А почему бы вам не называть темя просто Лесли? - непринужденно предложила она.
- Мистер Редвуд может возражать против этого. Нам необходимо всегда придерживаться строжайшего профессионального этикета.
Лесли удалось с трудом скрыть улыбку, предвидя, что доктор Бертью, являясь столь занятным экземпляром, не заставит долго ждать и еще проявит себя в самом скором будущем. Жаль все же, что не суждено ему было учиться на врача на их медицинском факультете при больнице Святого Эндрю - уж там-то он наверняка очень скоро расстался бы со своими иллюзиями насчет профессионального этикета!
Не прошло еще и недели, а Лесли уже успела прочно обустроиться на новом месте. И как только она привыкла к заведенному в клинике порядку, все пошло на лад, и ее теперяшняя работа казалась ей намного более разнообразной и интересной, чем то, чем ей приходилось заниматься в больнице Святой Катерины. На лечение сюда приезжали пациенты из разных стран мира: были здесь и англичане, и французы, и швейцарцы, и а также даже несколько пациентов из Южной Америки.
Деборы Редвуд нигде не было видно, и хотя Лесли не терпелось поскорее узнать, где она, но расспрашивать медсестер об этом совсем не хотелось. Однажды она уже почти решилась на то, чтобы поинтересоваться у Акселя Бертью, но все-таки передумала в самый последний момент, подумав о том, как тот скорее всего, должно быть, воспримет такой ее интерес к личной жизни шефа.
В конце недели, как и было обещано, Бобби разрешили встать с постели, после чего он немедленно захотел знать, когда ему будет разрешено выйти на улицу и поиграть на снегу.
- Если погода не испортится, то завтра. Сначала мне нужно будет купить тебе лыжный костюм. Сегодня после обеда я освобожусь и выйду в деревню, посмотрю, что у них там.
Придерживаясь данного обещания, в тот же день, после обеда, Лесли отправилась в деревню по занесенной снегом дорожке, пряча подбородок в толстый, вязанный шарф. Уже у самой деревни внезапно налетел сильный порыв ветра, распахнувший полы пальто и швыряющий ей в ноги пригоршни колючих ледышек. Дрожа от холода, Лесли поспешила мимо маленьких лавчонок, спеша поскорее оказаться в центральной части Аросы. Лыжный костюм нужен был не только Бобби; в свое время она совершила очень большую ошибку, заранее не купив себе в Лондоне эту столько нужную вещь.
Туристов на улицах было не много, потому что сезон еще не наступил, и доносившиеся со всех сторон обрывки фраз были преимущественно немецкими. Впервые в жизни Лесли была поражена подобной чужеродностью своего окружения, среди которого ей довелось почувствовать себя иностранкой. Клиника, так же как и больница Святой Катерины, существовала как бы сама по себе, и находясь в ее замкнутом мире можно было запросто позабыть о том, что вне больничных стен, оказывается, существует какая-то совершенно иная жизнь.
Радостно верещали малыши, которых возрослые возили на маленьких санках по деревенской улице. Тепло закутанные так, что оставались видны только глаза, они были похожи на маленьких эскимосов, и усмехаясь про себя, Лесли даже подумала о том, что и живут они не иначе как в иглу - в эскимосских хижинах из затвердевшего снега. По пути ей попалось несколько небольших магазинчиков, в витринах которых были выставлены часы с кукушками, шерстяные свитера ручной вязки и спортивные костюмы. Но она стоически противостояла соблазну остановиться и разглядывать вещи за стеклом - если цена выставленных выставленных здесь товаров была такова, что мимо этих витрин можно было запросто пройти, то вряд ли она сможет позволить себе купить что-нибудь. Как и получилось на самом деле, лыжный костюмчик для Бобби обошелся ей гораздо дороже той суммы, на которую она первоначально рассчитывала, но тем не менее, к этой покупке Лесли расточительно добавила еще парочку теплых свитеров и покинула магазин, унося с собой две коробки, и пускаясь в обратный путь по деревенской улице, взбирающейся вверх по крутому склону. К тому времени, как она добралась до клиники, у нее от холода онемели пальцы, а мочки ушей больно обжигало крепчавшим морозцем. Остановившись под аркой, она оглянулась на картину, открывавшуюся там, внизу. Хотя солнце уже давно село, его лучи все еще золотили горные вершины, окрашивая снег в горах в оттенки розоватого перламутра. Это длилось всего какое-то почти неуловимое мгновение. В следующий же момент цвета изменились, теплое сияние померкло, и весь мир, казалось, был теперь окутан синей тишиной.
Зябко дрожа, Лесли поднялась по ступенькам крыльца и вошла в холл. Она успела пройти еще несколько шагов, прежде, чем неловко ступив, она поскользнулась и упала, отчего свертки с ее покупками тут же разлетелись по полу.
- Да, доктор Форрест, вряд ли это можно назвать величественным появлением!
Лесли села на полу, снизу вверх глядя в лицо Филипа Редвуда. Он произнес это без тени улыбки, и смущенно зардевшись, словно провинившаяся школьница, она неловко поднялась на ноги.
- Вон там за дверью, есть жесткая щетка, - объяснил он. - Ею нужно стряхивать снег с обуви. Тогда меньше шансов поскользнуться - или развести грязь на полу.
Лесли виновато посмотрела на лужицы талой воды у себя под ногами.
- Извините, - неловко сказала она. - Меня никто не предупредил...
Наклонившись, он поднял с пола ее свертки, и Лесли подумала, не напомнит ли ему этот небольшой инцедент о том дне, когда они впервые встретились. Но Редвуд просто снова вручил ей оброненные вещи, только и всего. Как же все-таки он изменился за эти годы, если уже не смог обратить этот небольшой казус в шутку! И в самом деле, скорее всего он счел это небольшое происшествие проявлением неловкости с ее стороны, и тогда Лесли, гордо подняв голову, с достоинством проследовала за ним к лифту.
- И вот еще что, - сказал Редвуд, закрывая за ней двери лифта, нейлоновые чулки, хоть это и очень красиво, все же не очень подходят для местного климата!
Лесли ничего не успела ответить ему на это, так как лифт увез ее наверх. Но сердиться ей долго не пришлось, потому что когда она вместе с племянником радовалась его обновке, то недавняя обида на Редвуда оказалась как-то сама собой позабыта.
Теперь, когда у Бобби появился лыжный костюм, он начал подумывать о том, что не плохо было бы научиться кататься на лыжах, и был весьма огорчен тем, что его пребывание на улице ограничивалось лишь очень непродолжительными прогулками. Для того чтобы отвлечь его внимание от мыслей о лыжах, Лесли заняла его изготовлением бумажных гирлянд к Рождеству. Поначалу Бобби еще недовольно ворчал, но очень скоро он вошел во вкус и рьяно взялся за дело, поставив рядом с собой баночку с клеем, брызги которого теперь разлетались во все стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30