– А тебе доводилось?
– Это, пожалуй, главная причина того, что я пошла работать сюда, а не на фабрику или в ателье. Невероятное, завораживающее чувство – знать, что ты будешь спать в таком необыкновенном доме, завтракать и ужинать здесь, на кухне, не трястись перед хозяином квартиры, да и вообще не знать, что это такое – хозяин квартиры. – Она посмотрела на мисс Сару, и у нее родилась идея. – Знаете, а если этот граф, который придет сегодня, вас ни разу не видел, давайте я вас причешу так, что ему больше смотреть в вашу сторону не захочется!
Мисс Сара заливисто рассмеялась:
– Идея просто великолепная, но есть одна загвоздка: мама, я думаю, в курсе того, как я выгляжу. – Она встала и обняла Джульетт. – Джульетт, ты уж постарайся сегодня, для нас обеих. Я уже уверена, что мне с тобой здесь будет нескучно.
Час спустя Джульетт стояла в столовой рядом с Каролин и дворецким, мистером Блейком, который до сих пор поглядывал на нее недовольно.
Она поняла, почему мисс Сара не представляла себе будущего с этим графом, какими богатствами он бы ни похвастался. Он был хорош собой, но в этих чертах не было жизни, скорее, это было изваяние, а не живой человек. Несмотря на такой краткий срок знакомства с мисс Сарой, Джульетт понимала, что хозяйке нужен совершенно другой муж.
Было очевидно, что мисс Сара чувствует себя неловко, она беспрестанно тараторила, рассказывая какую-то бесконечную историю, начало которой Джульетт не слышала; ясно было только то, что история связана с поездкой в Швейцарские Альпы.
Все слушали довольно сосредоточенно, как казалось, кроме разве что графа, который разрезал утку с таким воодушевлением, будто ничего интереснее в жизни ему делать не доводилось.
– Это было невероятно красиво, – говорила мисс Сара, – это самый изумительный уголок, который мне только доводилось видеть. И семейство, которое так здорово гармонировало с этой природой, тоже ходило и внимательно смотрело. У мужчины с собой был новый небольшой фотоаппарат…
– Странное занятие – снимать все, на что падает взгляд, – сказал лорд Уайтхолл.
Леди Уайтхолл метнула сердитый взгляд на мужа.
– Сара рассказывает нам историю, – сказала она ледяным тоном.
– Да, дорогая, конечно. Сара, извини, пожалуйста, продолжай!
Джульетт поняла, что леди Уайтхолл хочет, чтобы граф хотя бы притворился, что слушает, но того интересовало лишь содержимое его тарелки.
– Спасибо, папа, – сказала мисс Сара. – Как бы то ни было, они казались цветной иллюстрацией к книге сказок: мама, папа, девочка и мальчик. И тут родители заспорили о том, как правильно фотографировать. Мужчина сказал жене отойти подальше, потом еще чуть-чуть – и вдруг она исчезла! Она упала и скатилась вниз по склону!
– Боже мой! – вырвалось у Джульетт.
Казалось, все в комнате застыли, и Джульетт поняла почему. Она заговорила, словно они с мисс Сарой были вдвоем в ее комнате.
А это было совершенно не так.
Леди Уайтхолл заговорила нарочито громко, поинтересовалась, все ли обошлось с той женщиной. Как оказалось, с ней все было хорошо.
Но взгляд мистера Блейка был наполнен яростью, и удивленное выражение глаз Каролин подсказало, что на этот раз Джульетт совершила серьезную ошибку.
Глава 2
«Ведь за все это я должна благодарить Каролин», – говорила себе Джульетт, подходя к кондитерскому магазину на Баррингтон-стрит. Если бы не постоянное внимание и подсказки, Джульетт оказалась бы на улице в первый же вечер своей работы.
Но теперь, почти полгода спустя, Джульетт чувствовала, что справляется с работой, которую полюбила всей душой. Да, миссис Уинстон и мистер Блейк, дворецкий, еще бывали недовольны, а снобизм леди Уайтхолл иногда бывал невыносим – ах, что бы было, если б она узнала, что Джульетт работала и продавщицей спичек, и цветочницей! Но основной целью леди Уайтхолл было выдать мисс Сару замуж, а Джульетт безупречно справлялась со своими обязанностями камеристки, так как причесывать и одевать мисс Сару было одно удовольствие.
Сейчас ей очень хотелось купить конфет для Каролин, но пока каждый фартинг был на счету. Перед тем как войти в кондитерскую, Джульетт посмотрела на свое отражение в витрине и удивилась, как это бывало всегда, когда она выходила в платьях, подаренных ей мисс Сарой. Она выглядела превосходно и респектабельно, и ей сразу вспомнилось, каким контрастом был ее нынешний вид тому, как она выглядела в детстве. Волосы Джульетт уложила так, как обычно причесывала мисс Сару. Одежда немного обтягивала, поскольку она была полнее мисс Сары, а ее руки были крепче. Но все же сидело это платье хорошо, и девушка была рада тому, что мама увидит ее такой. Об этом они не могли и мечтать, когда ночевали все вместе, с мамой и сестрой, под мостами Темзы.
Джульетт знала, что некоторые хозяйки высмеивали своих служанок, если те старались нарядиться в свои выходные дни, притворяясь настоящими дамами, но мисс Сара и в этом отличалась от других.
Войдя в кондитерскую, Джульетт глубоко вдохнула, наслаждаясь лучшим на свете запахом. Да, это было главной причиной того, что ей никогда было не угнаться за прекрасной фигурой мисс Сары. Если бы у нее были деньги, она скупила бы все орехи в темном шоколаде и не смогла бы проходить в двери!
– Еще я возьму фунт грецких орехов в темном шоколаде, – прозвучал бархатный голос за ее спиной. Она обернулась, чтобы посмотреть на своего единомышленника в отношении к орехам в темном шоколаде.
Несмотря на то, что в магазине было людно, Джульетт удивилась, что не заметила этого человека. Голос звучал глубоко и властно, выдавая американский акцент говорившего, да и выглядел он как иностранец. Крупные и привлекательные черты лица, темные волосы, сильное мускулистое тело – все это казалось несоответствующим атмосфере маленькой кондитерской.
Джульетт не хотела невежливо пялиться на этого красавца, но в нем было что-то такое, что не давало ей отвести глаз.
Вдруг она почувствовала какое-то движение у себя за спиной. Маленькая худенькая девочка лет пяти проскользнула за ней. С первого взгляда на нее Джульетт могла бы рассказать о ней многое, потому что была знакома с такими обстоятельствами: девочка хотела есть, она не знала, где будет сегодня ночевать. Возможно, она уже работала и наверняка каждую ночь плакала от голода.
Джульетт собиралась предложить девочке кусочек шоколада, но малышка уже проскользнула обратно к двери.
– Не так быстро, ты, маленькая попрошайка! – раздался зычный голос.
Толпа расступилась, и Джульетт увидела хозяина магазина, тучного, одутловатого неприятного человека, который схватил девочку за ворот рубашки.
– Ну-ка, посмотрим, что ты тут успела стянуть? – сказал он.
– Вы немедленно отпустите эту девочку! – раздался звонкий голос, и Джульетт удивилась, осознав, что она сама это сказала. На самом деле этот тон ей больше напоминал леди Оливию Уайтхолл, чем ее саму. Все покупатели тут же обернулись и посмотрели на нее.
Владелец магазина, полностью обескураженный тем, что девочка была с Джульетт, поклонился и быстро заговорил:
– Прошу прощения, миледи, но я подумал, то есть я не знал, что этот ребенок – с вами.
Ребенка он все же не отпустил, хотя и держал уже более вежливо. Джульетт была в ярости. Он, может быть, и поверил ей, но не на все сто, иначе зачем бы он продолжал держать девочку?
Джульетт набрала воздух в легкие, и пуговица на груди чуть не отскочила.
– Я мисс Джульетт Уайтхолл. Мой лакей сейчас ждет меня у магазина, и я крайне рекомендую вам немедленно отпустить ребенка, – сказал она и протянула руку к девочке.
Мужчина послушался, и девушка крепко взяла перепуганную малышку за руку. Она напомнила Джульетт мышку – юркая, маленькая, голодная. Сейчас, наверное, она искренне раскаивается, что пошла сюда, а не стащила, например, яблоко у разносчика фруктов.
– Я совершенно не обязана вам этого говорить, но эта девочка – часть благотворительного проекта, которым я занимаюсь, и мы с ней пришли сюда вместе выбрать сладостей.
– Я приношу извинения, мисс Уайтхолл, – сказал владелец магазина, – что бы вы хотели сегодня взять?
Сжимая руку девочки, Джульетт заказала кулек грецких орехов в шоколаде, быстро за них расплатилась и повела девочку за собой на улицу.
Она разжала руку.
– Знаешь… – начала она, собираясь рассказать, как часто она сама оказывалась в таких ситуациях, но тут девочка, не теряя времени даром, вырвалась и побежала прочь.
– Подожди! – закричала Джульетт и кинулась в погоню.
Но у ребенка были превосходные навыки быстрого бега, особенно в толпе, ведь нередко от этого зависела ее жизнь. Джульетт остановилась и подумала, о чем она рассказала бы девочке: о том, что голод заставляет делать вещи, за которые потом не раз бывает стыдно; о том, что ты готов отдать все на свете, лишь бы выспаться в тепле и тишине. Но тут она поняла, что девочка не стала бы слушать всего этого. Ведь нынешняя жизнь Джульетт так не похожа на эти страдания.
– А я подумал, что ваш лакей помогает вам в нелегком деле погони, – услышала она низкий голос за своей спиной.
Слова были сказаны с американским акцентом, и Джульетт, оборачиваясь, практически знала, кого сейчас увидит.
Ее сердце вдруг словно подпрыгнуло – ее догадка подтвердилась. Высокий красавец, который был в магазине, сейчас смотрел на нее так, как никогда бы не дерзнул смотреть англичанин. «Интересно, все американцы такие самоуверенные или только такие красивые?» – подумала она.
– Прошу прошения, – сказала она, смущаясь под таким взглядом. Их глаза встретились, все слова вдруг вылетели из ее головы.
Мужчина улыбнулся, и она увидела, что улыбка у него искренняя и открытая.
– Я сказал, что ваш лакей мог бы помочь вам в вашей погоне, – повторил американец, подходя ближе. – Он уже побежал за девочкой?
Он посмотрел на нее, и она почувствовала, что ей самой надо бежать от этого человека, пока не поздно. Но дар речи так и не вернулся к ней.
Мужчина рассмеялся:
– Я знаю, что по-английски вы говорите, я слышал вас в магазине. – Он хитро прищурился. – Или я вновь нарушаю эти смешные английские правила этикета, заговорив с вами на улице? Или нельзя разговаривать с дамами по нечетным числам? Или мне нельзя обратиться к вам, потому что солнце золотом льется на ваши волосы? Или к таким красивым дамам можно обращаться только через адвокатов?
«Заговори же!» – приказала себе Джульетт. Она уже выставила себя дурой, но, может быть, ей хоть как-то удастся исправить впечатление?
Девушка глубоко вздохнула, попыталась подумать и сказала:
– Я… то есть мне не важно, сэр, нарушаете ли вы правила. Полагаю, вы всегда нарушаете какие-нибудь правила, особенно если вам этого хочется. Но поскольку я… – Она снова замерла и попыталась не думать о том, что он назвал ее красивой. – Вы ставите меня в неловкое положение, заставляя объяснять вам, незнакомому человеку, что я и сама нарушила правила, выйдя из дома без провожатого. – Она снова вздохнула. – И я буду глубоко вам благодарна, если вы не поставите никого в известность об этом.
В его глазах загорелся интерес.
– А зачем мне ставить кого-то в известность, мисс Уайтхолл?
Мисс Уайтхолл. Она сказала, что ее зовут мисс Джульетт Уайтхолл. Ну почему же не придумала другой фамилии?!
Впрочем, наверное, это не так важно. Уайтхоллы не ходят в эту кондитерскую, а незнакомец…
– Мне надо идти, – сказала Джульетт и почти побежала по улице, совершенно не заботясь о том, как это выглядит со стороны. Ей надо было сесть в омнибус до Ист-Хенфорд-стрит. Она вспрыгнула на подножку и стала пробираться в середину. В толпе она заметила высокую фигуру американца. Он шел вдоль улицы и улыбался каким-то своим мыслям.
Ведь он поверил в то, что Джульетт и есть настоящая мисс Уайтхолл, полноватая, но настоящая аристократка.
А что, если не поверил? Если просто решил поиграть в ее игру? Что, если он идет и смеется над тем, какой дурой она себя перед ним выставила?
Девушка села и почувствовала, что краснеет от злости и смущения. Сама-то Джульетт никогда не стеснялась того, что она служанка. Мать научила ее, что женщина всегда может обеспечить себя честными средствами, при этом не прося поддержки у мужчин. Возможно, поэтому Джульетт так часто увольняли – слишком независимой и гордой она была.
На остановке Ист-Хенфорд-стрит девушка вышла и направилась к дому, где ее мать снимала комнату с четырьмя подругами. Джульетт знала, что мама болеет и давно не встает с постели, постоянно кашляет, но, войдя в комнату, она была потрясена, насколько плохо та выглядит. Лицо матери было таким бледным и осунувшимся, что девушка не смогла сдержать горестного возгласа.
«Я просто оставлю ей конфеты и деньги за квартиру и пойду», – сказала себе Джульетт, подходя к тумбочке. Она положила кулек с конфетами, но тут мать дотронулась до ее руки и слабо улыбнулась.
– Куда же ты так быстро, родная? – еле слышно спросила она.
– Да ты горишь, – сказала Джульетт, чувствуя нездоровый жар на своем запястье.
– Да, нездорово мне, – произнесла она еле слышно. – Но ведь ты помнишь, как Полли три дня пролежала с температурой во время чахотки, а на четвертый встала и пошла, как ничего и не было.
Но Джульетт понимала, что мама просто себя уговаривает. Да, иногда люди живут с чахоткой месяцы, а бывает, и годы. Но такое встречается среди людей, которые могут поехать на лечение в Грецию или на Сицилию. А вот возвращаться на пыльную фабрику – совершенно другое дело.
– Как бы я хотела принести тебе все, что я заработаю за этот год, – сказала Джульетт, протягивая сверток, – но пока у меня есть только это. Это ведь твои любимые?
Теперь на усталом лице Гарриет заиграла настоящая улыбка.
– Узнаю, узнаю мою милую девочку! – сказала она, усаживаясь в кровати. – Расскажи мне немного о своей работе. Ты ведь до сих пор на Эппинг-стрит?
– Ладно тебе! Неужели это такое уж чудо? Да, я до сих пор работаю на том же месте. И мне это ужасно правится. Сара Уайтхолл совершенно не похожа на тех богатых людей, которых мне доводилось видеть или о ком доводилось слышать. Вот ее мать, леди Оливия, – настоящая аристократка голубых кровей. А мисс Сара, полагаю, сама очень рада, что я у нее работаю. Ей самой тоже нелегко приходится, и иногда мы засиживаемся до рассвета, когда она рассказывает мне о своих планах и мечтах.
Вдруг Гарриет изменилась в лице.
Она отодвинула конфеты и собралась что-то сказать, но тут же осеклась. Такое уже было: Гарриет никак не могла набраться сил, чтобы рассказать Джульетт о том, что ее сестра Грейс умерла. Когда сердце переполнено болью, то трудно искать подходящие слова. Джульетт ужасно захотелось обнять маму, но ей пришлось сдержаться, чтобы чахотка не перекинулась и на нее.
Гарриет глубоко вздохнула и тут же закашлялась. Посмотрев в глаза дочери, она с трудом произнесла:
– Я должна сказать тебе одну серьезную вещь. Наверное, время для этого настало.
– Что… Что случилось? – испуганно спросила Джульетт.
– Ты знаешь, как сильно я тебя люблю. Ты помнишь, так я любила Грейси. Мы с тобой тогда все глаза выплакали, когда ее не стало.
Это воспоминание всегда преследовало Джульетт. Грейс умерла, когда ей было двенадцать, а Джульетт – десять. Обе они – и Джульетт и Гарриет – чуть не сошли с ума от горя.
– Но ты не знаешь одной важной вещи. Этого я не собиралась говорить тебе до тех пор, пока ты не станешь совсем взрослой. Джульетт, я не твоя мама.
Джульетт почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног.
– Как?
– Тебе было полгодика, когда твоя мама умерла, а мы с ней были лучшими подругами, она да я. Все радости пополам и горести пополам, только вот горестей было больше…
– А кем, кем она была? – нетерпеливо перебила Джульетт и сама тут же устыдилась этого.
– Твою маму звали Кейт Клейпул, она была горничной у Бэнфордов в Глендин-Плейс. А твой отец – единственный сын в семье, Уильям Бэнфорд, сын сэра Роджера Бэнфорда и леди Эдит Бэнфорд.
Джульетт встряхнула головой, потому что перед ее глазами все расплывалось.
– Твоя мама потеряла все, ей пришлось несладко, и все это из-за любви, причем, как я думаю, настоящей и взаимной. – Гарриет протянула руку к своей тумбочке, достала книжку в коричневом бархатном переплете и протянула ее Джульетт. – Это ее дневник, милая. Она хотела, чтобы я отдала его тебе, когда тебе исполнится двадцать пять, но я думаю, что двадцать четыре – это тоже немало, а ведь ты уже мудрее и взрослее, чем она могла ожидать.
Дневник. Дневник, написанный женщиной, которую Джульетт просто не знала. Женщиной, которая подарила ей жизнь.
Она открыла книжку, и ей на колени выпала фотография, на которой две молодые женщины задорно смеялись, обнявшись. Джульетт легко узнала Гарриет – хорошенькую, рыжую, веснушчатую.
– Это я и твоя мама в Брайтоне, на отдыхе, еще до того, как на нас навалились все эти неприятности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23