Зиц-председатель, и этим все сказано.
- Не стоит так демонстративно отставать его в сторону. Он обидится. К тому же, ты Мотьку явно недооцениваешь. Мозги у него свежие, аналитик из него неплохой.
- Да какой из него аналитик! - фыркнула "самаритянка". - Сидит в кабинете, попыхивает сигареткой и язвит. А девчонки бегают, информацию добывают.
- Но он же руководитель, его дело анализировать полученные данные.
- Да не он, а ты все факты анализируешь! Матвей своими замечаниями и вечной пикировкой только тормозит дело.
- Зря ты так, Томик, - попыталась урезонить её верная боевая подруга. - Мне Мотьку, честно говоря, жалко. Живет один, как сыч, некому его ни пригреть, ни обласкать, ни обматерить.
- Так чего же он до тридцати шести лет не женился!
- Не смог найти себе пару. Ему подавай интеллектуалку, да к тому же, красавицу. И чтобы, при прочих достоинствах, была бессребреницей и мирилась с тем, что он не умеет зарабатывать.
- Потому Матвей и не женился, что у него высокие запросы. Умерил бы свои амбиции, и невеста бы нашлась. Чем он может осчастливить красивую и умную женщину? Тем, что будет ехидничать в её адрес? А больше Матвей ничего не умеет.
- Да, бабам не нравится, когда вместо комплиментов мужик сыплет колкостями, - согласилась Алла. - Нет у Мотьки навыков деликатного обращения с чувствительным прекрасным полом. Хоть он и говорит, будто влюблен в меня ещё с первого курса, но это просто отговорки.
- Остальных женщин Матвей по тебе меряет.
- Не в этом дело, подружка. Сама посуди - разве нормальный мужик способен восемнадцать лет сохнуть по одной бабе! Ну, млеть-то он может, если нашел свой идеал, но между делом мог бы пару раз жениться, чтобы набраться опыта и время быстрее бежало, пока пассия наконец оценит верность своего воздыхателя. А Моте жениться нечем, у него женилки нет. Я считаю, что если мужик до тридцати лет не женат, то у него проблемы либо с головой, либо ниже пояса. С мозгами у нашего Моти порядок, а вот насчет его постельных способностей - сильно сомневаюсь. По-моему, именно в этом-то и состоит его проблема. А когда сперма застаивается и не имеет выхода, то бросается в голову. Оттого Мотька и мается дурью. Кстати, поговорю-ка я насчет него с нашим психиатром, Лидия Петровна обязательно что-то дельное присоветует. Пропадет ведь мужик.
- Честно тебе скажу, Ал, он меня уже достал. - Тамара решила, что раз уж данная тема затронута, нужно высказаться до конца - накипело. - Мне часто приходится сидеть с ним в офисе, пока "самаритянки" в разгоне. Меня уже тошнит от того, что Матвей изображает из себя начальника. Всего девять месяцев сидит в этом кресле, а уже ощущает себя шишкой.
- Ну, прости ему этот маленький грех, Томик, - успокаивающим тоном произнесла верная боевая подруга. - Да, наш Мотя тщеславен, потому что ещё не реализовал себя. Но ведь ему самому очень нравится работать в "Самаритянине". Помнишь, он сказал, что за всю его жизнь это были самые счастливые и насыщенные событиями месяцы?
- Так-то оно так, но не стоит держать Матвея в этом кресле всего лишь ради удовлетворения его тщеславия.
- Ты хочешь совершить переворот? - подначила Алла.
- Я вовсе не стремлюсь на его место. Мне теперь неинтересно сидеть в офисе. Сыщицкая деятельность привлекает меня гораздо больше.
- Вот видишь! Нашим "самаритянкам" тоже по душе работа частных детективш. А Моте нравится сидеть в кресле и рассуждать. Так что все при деле.
- Ну, ладно, - сдалась Тома. - Но если он опять будет изображать из себя начальника, я не буду больше сдерживаться.
- Что ж, конструктивная критика ещё никому не вредила. Глядишь, и Моте пойдет на пользу.
- Сомневаюсь я, Ал. Ты уже не раз насмешничала над этими тенденциями, а Матвей и в ус не дует.
- И ты насмешничай, - посоветовала верная боевая подруга. Язвительные подколки на людей Мотиного типа действуют лучше всего.
- Я ведь не умею хохмить, как ты. Если уж скажу - так всю правду в глаза.
- А вот это ты зря, Томик, - укоризненным тоном произнесла Алла. Правда, высказанная в ироничной манере, не так обидна и не вызывает бурного протеста, потому что человек не может позволить себе обижаться на шутку, боясь обвинения в отсутствии чувства юмора. Но что-то я не заметила, чтобы Мотя слишком уж злоупотреблял своим начальственным положением.
- Потому что в твоем присутствии он шелковый. А когда тебя в офисе нет, Матвей командует так, будто имеет на это полное право. Не одна я так думаю, все "самаритянки" возмущаются. Мы же сокурсники, какая может быть субординация! Тем более, все знают, что фирму создала ты, финансируешь большинство расследований тоже ты, решаешь все вопросы ты, фактуру анализируешь тоже ты. Так какого черта Матвей строит из себя шишку?!
- Та-ак, похоже, бунт на корабле... Томик, меня очень огорчает такая ситуация. Ваша контора существует всего-ничего, а вы уже готовы перессориться. Сама ведь знаешь, для чего создан "Самаритянин". А если в итоге вы через энное количество времени разбодаетесь и разбежитесь, получится, что фирма принесла больше вреда, нежели пользы.
- Да мы и без Матвея не пропадем, - уверенно заявила Тамара. - Наши девочки очень дружные, между нами ни разу не возникало трений, всем очень интересно работать, и никто не собирается уходить. Разброд вносит только Мотя. Ты бы слышала, как он начальственным тоном вызывает нас по одной в кабинет и требует отчитаться за проделанную работу. Мы же знаем, что потом придешь ты, и придется все пересказывать снова. А Матвей держит "самаритянок" в кабинете по часу, по два, критикует их работу, язвит, ехидничает. А когда приходишь ты, он - молчок, будто не распекал кого-то час назад. Кто дал ему право так себя вести?!
- Не ожидала подобного от Моти, тем более, в отношении сокурсниц. Недаром говорят, что старые холостяки становятся желчными, особенно в отношении прекрасного пола. Может, нам его женить, а, Томик?
- Тебе бы все шутить, Ал.
- А я не шучу. Я и в самом деле хочу помочь Моте устроить личную жизнь.
- Да кому он нужен! - презрительно фыркнула Тамара. - Одни амбиции, а ткни - труха.
- Между прочим, некоторые бабы млеют от таких коноебистых мужиков. Чем больше тот выкобенивается, тем более умным она его считает.
- Да ведь он-то о себе очень высокого мнения! Ему дуру не надо. Матвею подавай умную.
- Найдем ему вумную как вутка.
- Бесполезно, Ал. Он ведь и "самаритянок" за дур считает. На прошлой неделе своими ехидными замечаниями довел Машу до слез. Она крепилась-крепилась, пока он язвил, но не выдержала и расплакалась. А Матвей ещё больше распалился, мол, вы, женщины, горазды только рыдать да истерики закатывать, а работнички из вас аховые. Будто он великий детектив, а мы ничто. Между прочим, именно ты его так захвалила, называя отечественным Ниро Вульфом. Хоть ты и говорила это с иронией, а Мотя возомнил о себе невесть что, шишка на ровном месте! Ты бы слышала, как язвительно он комментирует и наши действия, и наши интеллектуальные способности!
- Да неужели! - возмутилась верная боевая подруга. - Вот говнюк! Никогда бы не подумала. Вроде, был хороший парень, хохмач и весельчак. Жизнь его так озлобила, что ли...
- Да у кого сейчас легкая жизнь?! Всем трудно, однако мы не подкусываем друг друга, не срываем зло на окружающих.
- А Мотя и в самом деле позволяет себе оскорбительные реплики в ваш адрес?
- Еще какие! Все "самаритяне" начинали примерно одинаково, все ошибаемся, все учимся. Да от него, между прочим, вообще никакой пользы. Он что - надсмотрщик за нами? Лучше уж по делу мы все расскажем тебе, ты сразу выхватываешь самую суть. А Матвей цепляется к ненужным мелочам: почему не выяснили то, почему не узнали это, почему упустили из виду пятое-десятое. И каждый раз всех нас тычет носом, будто он один умный и прозорливый, а мы дуры набитые. А в итоге оказывается, что эти мелочи, за которые он нас мордой об стол, вовсе не нужно было выяснять. Ни разу Мотя не дал дельного совета, одни общие слова. Сидит и с умным видом по часу разглагольствует. А мы теряем время, выслушивая его разглагольствования. И самое обидное ладно бы по делу, если бы в результате его какая-то гениальная идея озарила. А то - пустопорожняя болтовня. Как ты говоришь - язык об зубы стирает. Да и сама манера его общения оскорбительна.
- Не хотела я вмешиваться, Томик. Напрасно ты думаешь, что я создала карманную фирму для собственных нужд. Между прочим, я её не финансирую. Так уж получилось, что заказчицей несколько раз были я и мои хорошие знакомые. А в расследовании я принимаю участие потому, что это касается лично меня или моих друзей
- Да ладно, Ал. А то мы не знаем степень твоего участия в делах фирмы! Кто дал "Самаритянину" кредит? Не ты, разве? А помещение? А машину? А заказами кто обеспечивает? А кто выполняет за Мотю анализ фактуры, которую мы собираем?
- Это временно, Томик, пока вы окончательно не встанете на ноги. А потом мое вмешательство уже не понадобится. Сами будете зарабатывать и погасите кредит.
- Да где Мотя найдет заказчиков, если ты устранишься! Он же сидит в кресле и думает о высоких материях! У него ни связей, ни знакомых. А откуда возьмутся заказы без труда и знакомств!
- Да я ведь не собираюсь совсем вас бросать. Заказами всегда обеспечу. А помогаю, пока вы ещё не совсем освоились. Заказчики, кстати, дело наживное, они растут в геометрической прогрессии. Со временем от заказов отбоя не будет, кольями придется отбиваться, уж поверь мне.
- Хочется надеяться. Так что с Матвеем?
- А что - у тебя уже лопнуло терпение?
- И не только у меня. Просто другие "самаритянки" стесняются тебе об этом сказать, а говорят мне. Ведь я пришла в фирму первой, а потом пригласила их и чувствую за них ответственность. Работой они довольны, а Матвеем - нет.
- Что ж, видимо, придется сделать ему втык. Хотя, честно говоря, очень не хочется. Не те у нас отношения, чтобы мне устраивать ему разнос. Наорать, обматерить - запросто, а вот втыкать - не мой стиль взаимоотношений.
- Но ведь своим подчиненным ты наверняка делаешь выговор.
- Так ведь то подчиненные, а Мотька сокурсник. Да и не бывает так, чтобы мои ребята зарывались, все пашут до седьмого пота.
- Значит, ты не хочешь устранить Матвея?
- Устранить - категорически нет. А поговорить - поговорю.
- Почему ты не хочешь сказать ему, что он не подходит для этой работы? Ведь от него пользы, как от козла яиц!
- А ты хочешь, чтобы нас сочли феминистками? - отшутилась Алла, но Тамара поняла её буквально:
- Да нам-то какая разница! Пусть считают кем угодно. Мы же не феминистки.
- Нет, Томик, выгонять Мотю я не имею морального права, пойми. Я сорвала его с прежней работы, обнадежила и теперь скажу - пошел на хер! Так нельзя. Даже приблудную собаку нельзя выгонять на улицу, если ты её приласкал и обогрел. А человека и подавно. Мотя неплохой мужик. А что зарвался и язвит в ваш адрес - плюнь и разотри. А ещё лучше - парируй такими же язвительными репликами.
- Я так не умею.
- Ладно, тогда я сама. Хотя в аспекте субординации это не есть хорошо. Ведь я ему не начальник, мы на равных.
- Ну, ты сама найдешь верный тон, я в этом не сомневаюсь. Извини, что жалуюсь, получается, будто ябедничаю. Я бы и дальше молчала, но девочки возмущаются. А если Мотю не остановить, то он почувствует себя таким всесильным и безнаказанным, что потом его уже ничем не проймешь.
- Все поняла. Получит он за всю масть. Но и вы все же делайте скидку на то, что Мотя старый холостяк. Сама подумай - другой мужик придет домой и выплеснет свое раздражение на жену. А Мотя на кого? Вот он и отыгрывается на вас. Думаю, наш Мотька и сам понимает, что всего лишь номинально считается руководителем "Самаритянина", и подспудно ощущает свою неполноценность, вот и ехидничает, чтобы скрыть комплексы. А критикует, чтобы показать свою полезность.
- Да ведь это во вред делу, Ал! Он портит нам настроение, девчонки после его разносов расстраиваются и считают себя непригодными для этой работы. Позавчера Катя приехала радостная, что удалось многое узнать, а Матвей в пух и прах разнес все, что она добыла. К тому же, он заставляет нас приезжать пораньше, часа за два до твоего прихода, чтобы первому снять сливки и быть в курсе событий, обдумать все, а потом с умным видом вставлять реплики. А "самаритянки" за эти два часа могли бы получить много полезной информации, ведь днем многие свидетели на работе. А Матвей срывает сыщиц с дела, они стоят перед ним на ковре и выслушивают его критические замечания.
- Томик, я и не подозревала, что дело зашло так далеко. Вот теперь я разозлилась. На личностные качества я готова смотреть сквозь пальцы, если с этим человеком можно сработаться, но если из-за своих амбиций и комплекса неполноценности он вредит делу, то тут пощады не будет. С Мотей я серьезно поговорю.
- Спасибо, Ал. Если Матвей после этого будет вести себя нормально, мы и дальше будем с ним работать.
- Не удивляйся, если стены его кабинета будут дрожать от моего мата. Даже слабые доводы усиливаются, если использовать крепкие выражения.
Когда верная боевая подруга и её Санчо Панса открыли входную дверь, экономка вышла им навстречу. Увидев на руках Толика пушистый комочек, она нахмурилась.
- Зося Павловна, у нас прибавление, - опередила её хозяйка. - Вот, прошу любить и жаловать, карликовая пуделиха двух месяцев от роду по имени Деми Бонни Клайд Фиорентина, в просторечии Деми, Дема, Демка, Демимур.
- Опять грязь, - поморщилась экономка.
- Дема очень умненькая, - с подхалимскими интонациями произнесла Алла. - Мы уже дважды с ней гуляли, она все дела справляет на улице и скоро не будет пачкать в доме.
- Я уже две лужи обнаружила, - поджала губы Зося Павловна. - Грешила на Перса, однако это, видно, её проделки.
- Она же ещё маленькая... - продолжала подлизываться хозяйка.
- Да чё там лужу-то подтереть, - не вытерпел Санчо Панса, считавший, что раз за это платят, и хорошо платят, обязанность экономки бороться с грязью, а не выговаривать работодательнице.
- Я прибавлю вам жалованье, - пообещала Алла.
По мнению верного оруженосца, и прежнего было вполне достаточно. Экономка должна поддерживать чистоту в доме, сколько бы хозяева и их питомцы ни пачкали.
- Не в этом дело, - ответила Зося Павловна. - Не сегодня-завтра вас опять положат в больницу или вы уедете в другую страну долечиваться. Кто останется с животными?
- Я сам. - Толик одарил её хмурым взглядом исподлобья, решив, что она просто набивает себе цену, чтобы выцыганить у хозяйки побольше денег. Он и раньше недолюбливал экономку, а теперь почти возненавидел.
- Ну ладно. - Зося Павловна ушла на кухню, а хозяева питомцев переглянулись.
- Чё она залупается? - возмутился Санчо Панса. - Ей какое дело! Хоть десять собак бери - имеешь право.
- Не сердись, мой верный оруженосец. Зося Павловна лишь с виду суровая, а на самом деле добрейшей души человек. Будь она другой, я бы никогда не взяла её в дом. До неё у меня было немало помощниц по хозяйству. Стервоз, нечестных или чересчур любопытных я сразу выгоняла.
Толик пожал плечами и двинулся в сторону гостиной, но Алла его остановила:
- Толян, давай заедем в Олегову больницу. Его мобильник не отвечает, и я не могу узнать новости. Где-то на дне души копошится мысль, что он отключил мобильник, боясь сообщить мне трагическую весть. Я хочу сама во всем удостовериться.
Вид знакомого здания вызвал у неё двойственные чувства. В молодости Алле не раз пришлось валяться на больничной койке, поэтому она ненавидела лечебницы, а специфический запах вызывал у неё отвращение. С этой больницей ассоциировались, по большей части, приятные воспоминания - все, что связано с Олегом и их романом в экстремальных условиях, - но перевязки, капельницы, инъекции...
Поднявшись в отделение, где провела два месяца, Алла направилась в ординаторскую, на ходу здороваясь с персоналом и отвечая на вопросы о своем самочувствии.
Олег, видимо, только что вернулся с операции. На нем был зеленый хирургический костюм, маска болталась под подбородком, шапочку он держал в руке, утирая ею потное лицо. На звук открытой двери любимый мужчина обернулся, но не удивился - так и думал, что Алла не вытерпит и приедет.
- Как он? - спросила любимая женщина, поздоровавшись с коллегами Олега.
- Пока не могу ответить определенно. После операции мы поместили Сергея в барокамеру.
- Вы все же решились его прооперировать?
- Пришлось, ведь оставались ещё две пули. В областной больнице его сразу взяли в операционную, не сделав рентгенографию. Повреждения обширные, а потому хирурги извлекли лишь одну пулю, а двух других не обнаружили.
- Суки! - вскричала Алла. Реакция других врачей, присутствовавших в ординаторской, её ничуть не волновала - они знали необузданный нрав бывшей пациентки.
Любимый мужчина оставил без комментариев непрофессионализм хирургов загородной больницы и продолжал уверенным тоном опытного врача:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37