Но он, как бы спохватившись, достал из кармана гимнастерки письмо, сложенное в солдатский треугольник, и передал мне со словами:
- Совсем забыл. Оно - Глебову, и принесли его только сегодня. Прочтите!
- Вы сами это письмо уже прочли? - спросил я.
- Не прочел бы, не принес бы. Ведь Глебова уже нет. Какие теперь у него могут быть секреты?
Письмо пришло из Новосибирска, и написала его какая-то девушка, очевидно невеста Глебова. Вначале она со всякими подробностями описывала ему их городские новости и встречи с их общими знакомыми, передавала приветы и добрые пожелания, а под конец, как нечто само собой разумеющееся, заключила:
"Петенька, радость моя! Береги себя. Когда вернешься, то увидишь, какая я уже стала хозяйственная. Стараюсь маме помогать во всем. Считаю дни до нашей встречи! Твоя, твоя..."
Все время следивший за мной, пока я не дочитал письмо до конца, Лихой спросил:
- Ну как, товарищ следователь. Похоже, что он мог сбежать к немцам?
Тут было над чем поразмыслить.
- Вы с Глебовым дружили?
- Я этого не скрываю!
Все показания солдата Лихого я занес в протокол, оставил письмо Глебова у себя и отпустил свидетеля в роту. Кого-то еще допрашивать я был уже не в силах.
К моменту моего появления в блиндаже Кононова собрались все его постоянные обитатели.
- Мне докладывали, что вы допросили чуть ли не всю роту старшего лейтенанта Лучко. К каким пришли выводам? - обратился ко мне капитан Кононов.
- Ничем порадовать не могу, - произнес я. - Ведь вы как донесли? Что в вашем батальоне совершена групповая измена Родине, перешли на сторону врага двое военнослужащих, с оружием в руках. Ведь так?
- Так! - разом произнесли Кононов и Папиташвили.
- А если это не соответствует действительности? Я допускаю, что рядовой Глебов мог быть убит ефрейтором Корольковым и сброшен в болото. Над этим вы не думали?
Воцарилось гробовое молчание. Я продолжал:
- У Королькова осталась на оккупированной территории семья, Глебов ему в напарники не подходил, его в болоте никто не искал. Мы уже Глебова ославили как предателя, а если он жертва?
Первым нарушил молчание Свиридов:
- Все, что вы сказали, пока из области догадок. Никакими доказательствами такой версии никто не располагает, и я даже не представляю, что можно предпринять, чтобы подтвердить или опровергнуть ее.
- Мне представляется, что я должен произвести осмотр места происшествия, а заодно попытаться достать из болота и труп Глебова.
Опять наступила пауза.
- Говорите, что надо сделать?! - прервал ее Кононов.
- С завтрашним рассветом обеспечить мне с двумя понятыми, желательно бывалыми солдатами, и сержантом Кабдыровым скрытный выход на место, где был секрет.
- Автандил! - Кононов, не мешкая, распорядился: - Всю организацию возьми на себя. Продумай, как все это сделать лучше. Ну и дела!.. Вы такое накрутили, что и про войну забудешь.
Рассвет уже вот-вот должен был наступить. Пора было двигаться.
Все мы ползком, по-пластунски, проследовали за Кабдыровым. А когда достигли того места, где был секрет, расползлись в разные стороны и стали обшаривать все вокруг.
Зыбкая почва под нами то и дело сочилась влагой и прогибалась. Первым отличился солдат Середин: подобрал в камышах обыкновенную армейскую пилотку. Не было никаких сомнений в том, что она принадлежала Петру Глебову, о чем свидетельствовали написанные на подкладке пилотки заглавные крупные буквы "Г" и "П". Вскоре удачливый Середин обнаружил в камышах и металлическую пуговицу от гимнастерки. Судя по сохранившемуся кусочку материи в нитяном узле, она была вырвана с мясом. Потом повезло и мне. Я нашел самодельную обкуренную трубку, принадлежавшую Королькову, поскольку Глебов, как я уже знал, не курил. Кроме того, я увидел на нескольких стеблях камыша бурые пятна, весьма похожие на запекшуюся кровь. Срезал для последующей проверки и аккуратно спрятал, завернув в специально прихваченную марлю.
В это время Кабдыров с Овчинниковым уже шаг за шагом с багром продвигались по болоту. Они цепляли и поднимали вначале гнилые корни и ветки деревьев и вдруг натолкнулись на что-то тяжелое. Оба зацепили этот предмет багром и вытянули труп. Судя по набухшей одежде, это был мертвый солдат. Каково же было наше изумление, когда Кабдыров с Овчинниковым, а за ними и Середин без труда опознали в нем... Королькова.
Моя догадка рухнула. Не Корольков убил Глебова, а Глебов убил Королькова. А вдруг убиты оба? Однако, как упорно мы ни искали, тела Глебова обнаружить не смогли.
За дальними вершинами деревьев уже проглянуло солнце. Мы спешно собрались и, подтягивая за собой труп Королькова, прижимаясь к земле, поползли к своим позициям. К счастью, нас не обнаружили и мы добрались без помех до окопов.
Буквально через минуту после того, как мы вернулись, на правом фланге нашей обороны началась усиленная пальба. Разрывы снарядов и мин, автоматные очереди, стрельба полковой батареи - все слилось в сплошной гул. Как оказалось позже, немцы сделали попытку вклиниться в нашу оборону, но потерпели неудачу. Все закончилось так же внезапно, как и началось.
Пока события развивались еще с непредсказуемым результатом, я успел, примостившись в окопе на каком-то пустом ящике, составить протокол осмотра места происшествия. Кроме того, я договорился, чтобы труп Королькова был направлен в медсанбат дивизии для определения характера ранений. Впрочем, и без того было видно: он убит ударом ножа в спину. К обеду мы все сошлись в блиндаже комбата.
Кононов начал с того, что, разом осушив кружку со своей порцией водки, тряхнул головой и не без лукавства произнес:
- Уважаемый слидчий! Так как же прикажете теперь нам поступить?
- Вы не возражаете, если сейчас мы немного порассуждаем. Выслушайте мой первый вопрос: кто убил Королькова?
- Глебов! - не задумываясь, произнес Кононов.
- Глебов тут ни при чем. В этом я убежден. Между ним и Корольковым взаимоотношения были отличные, и поднять руку на старшего ни с того ни с сего он не мог.
- Значит, Королькову всадил в спину нож кто-то другой?
- Похоже и на это... - Свиридов развел руками.
- Немцы могли это сделать?
- Могли. Только как они смогли туда попасть и куда делись потом?
- А что стало с Глебовым?
- Могли убить, а затем сбросить в болото.
- Там его не оказалось!
Свиридов опять только развел руками.
- А что скажете вы? - обратился я к Папита швили.
- Я считаю, что на них внезапно напали, одного убили, другого пленили...
- Немцы? - спросил Свиридов.
- Кто ж еще?
- А болото?
- Это болото надо еще раз как следует проверить. Я теперь уверен, через него пройти можно, - настаивал Папиташвили.
В это время меня вызвали к телефону. Звонил "шестнадцатый" - мой прокурор дивизии Прут.
- Это правда, что один убит и ты его нашел?
- Все верно.
- Молодчина! Когда собираешься возвращаться?
- С этим, предполагаю, мне придется повременить.
- Значит, у тебя есть какие-то веские соображения?
- Есть! - ответил я и мысленно содрогнулся от того, что мне только что пришло в голову, но с Прутом делиться этой догадкой было нельзя - все сразу зарубит.
Все терпеливо ждали моего возвращения.
- Вот что я хотел вам всем сказать, - проговорил я как можно тверже и увереннее. - Я целиком на стороне того, что сказал Папиташвили - с этим болотом еще нужно разобраться.
- Вы надумали еще побродить по болоту? - усмехнулся Кононов. - Что это даст?
- Это действительно входит в мои намерения. Да только я задумал нечто посложнее. Взять да и выбраться на ту сторону, а потом попытаться выяснить, что сталось с Глебовым. Нельзя ли его отбить?
Кононов пристально взглянул на меня и не без иронии произнес:
- С вами, как я вижу, не соскучишься.
Зато Папиташвили, с присущим каждому кавказцу темпераментом, закричал:
- Капитан дело говорит!
Свиридов был сдержаннее и, как всегда, высказался не сразу:
- Я, пожалуй, отношусь к тем, кто не прочь в этом болоте еще пошуровать.
- Прежде всего мне хотелось бы обратить ваше внимание на то, что в результате всего мы оказались на распутье. Не сняли с Глебова подозрение, что это он убил Королькова и потом с оружием в руках перешел на сторону врага. Но мы оказались не в силах доказать и другое: что Королькова убили немцы, а Глебова силой увели. Предлагая выбраться на ту сторону, честно говоря, я еще рассчитываю и на фактор неожиданности. Уже пошли третьи сутки и в этом секторе нашей обороны мы ничем себя не проявили. Разве я не прав?
Возможно, что мой последний довод как-то на Кононова повлиял. Он прервал молчание:
- Похоже, что вы загнали меня в угол. Да только если что случится не так, то мне сразу оторвут голову! Автандил, вызвать ко мне Петрова!
Последующие часы мы провели по-разному.
Я отправился выяснять, как и с кем труп Королькова отправлен в медсанбат. Потом засел за составление протоколов осмотра вещественных доказательств: пилотки Глебова и самодельной трубки Королькова,
Кононов, Папиташвили, Свиридов и Петров сразу углубились в обсуждение всех деталей предстоящей вылазки. По карте изучили расположение всех близлежащих с той стороны населенных пунктов и дорог. Ограничили число участников операции - Петров и еще двое бойцов по его выбору. Определили и час их выхода. Не забыли и оружие: ручной пулемет, ручная граната и пистолет ТТ на каждого.
Достаточную осведомленность в обстановке проявил и Петров. Предстоящей задаче, поставленной перед ним, он даже не удивился.
Ночью все мы к назначенному времени уже вышли в сторону окопа, где нас ждала группа Петрова. С первого взгляда было видно, что он действительно подобрал настоящих гвардейцев, плечистых, рослых. Настроение у всех было приподнятое, боевое.
- Как, молодцы, ко всему готовы? - шепотом спросил Кононов и предупредил: - Продвигайтесь с оглядкой, ко всему прислушивайтесь!
Вдруг я, совершенно для себя неожиданно, тихо проговорил:
- Я решил тоже пойти с ними.
- Вы шутите? - удивился Кононов. - Какая в этом необходимость?
- Мы забыли предусмотреть одно важное обстоятельство. Из них никто не знает немецкого. А я по-немецки понимаю и разговариваю довольно прилично. Даже когда-то в Ленинграде, на Литейном учился в мужской гимназии.
Кононов только и нашелся, что сказать:
- Я, товарищ следователь, вам не указ. Решайте сами. На то вы и законник.
Я быстро скинул свое офицерское обмундирование, переоделся в простое солдатское и, уже ничем не отличаясь от остальных участников группы лейтенанта Петрова, последовал за ними.
К ночи погода стала портиться. Небо покрылось густыми облаками, сквозь которые кое-где еще проглядывали одинокие звездочки. Стал накрапывать дождичек, поднялся ветер. Этому я даже обрадовался, посчитав, что такая погода может облегчить нашу задачу.
До болота, продвигаясь по-пластунски, по уже известному мне пути мы добрались за считанные минуты. Еще несколько минут понадобилось, чтобы, лежа в камышовых зарослях, раздеться, завернуть в маскхалат свою одежду, дабы не промокла, и, одной рукой поддерживая ее над головой (вместе с оружием), вступить в воду. Застоялая вода, заросшая густой сетью липких водорослей, еще сохраняла в поверхностном слое тепло прошедшего дня. С рыхлого дна всплывала мутная жижа с прогнившими корнями и густым сплетением ветвей деревьев. Ноги то и дело расползались в стороны, с каждым новым шагом нас засасывало все глубже и глубже. В одном месте вода покрыла плечи и подступила к самому горлу, так что пришлось стоять чуть ли не на цыпочках, глотая вонючую болотную грязь. Но, несмотря на это, мы упорно продвигались вперед. Наконец почувствовали, что глубина стала спадать, и уже без особых усилий достигли противоположного края болота. Так мы и выяснили, что оно, оказывается, проходимо.
Вокруг все было спокойно. Развязать узлы, одеться и укрыться под маскхалатами оказалось делом недолгим. Погода не изменилась: все так же накрапывал дождь и ветер гулял по густому кустарнику, который с этой стороны болота заменил камышовые заросли.
Надо сказать, что Петров быстро сориентировался и сразу вывел нас к одинокой сосне, от нее он уверенно свернул влево и по неглубокой балочке почти довел нас до ближайшего хутора Диброво.
На хуторе из местных жителей никто не проживал. Но лязг колодезной цепи свидетельствовал, что хутор обитаем. Немцы?
От хутора мы выбрались на проселок, который должен был подвести к большому селу Краснопавловка.
К тому времени дождь уже перестал, вроде поутих и ветер, а небо чуть просветлело, стали смутно различимы и контуры крайних изб в селе. Где-то залаяла собака.
Прежде чем идти дальше, мы отошли к ближайшей березовой роще и посовещались. Сошлись на одном: идти напрямик, через село, было опасно: можно нарваться на немцев. Решили обойти село и попытаться проникнуть в него с другой стороны. Так и поступили. Малость покружили, выбрали место, что поглуше, и разделились на две группы. Одну составил сам Петров с солдатом, а вторую - я и солдат с ручным пулеметом. У него еще имелись две гранаты и пистолет ТТ, а я имел при себе только трофейный "вальтер" с двумя обоймами. Нашей задачей было в случае чего прикрыть отход товарищей огнем. А задачей первой группы было попытаться что-либо выведать о Глебове.
Залегли за каким-то невыкорчеванным пнем.
- Как вас-то величать? - спросил я оставшегося со мной солдата.
- Иван Бородин.
- А как зовут того солдата, что ушел с лейтенантом Петровым?
- Гурий Власов, одного со мной взвода.
Больше мы не разговаривали.
Так прошел час, а возможно, и того более. Наконец Бородин обратил мое внимание на промелькнувшие какие-то тени, а через мгновение перед нами предстали Петров, солдат Власов и немец, что называется, в одном исподнем. Руки его были связаны за спиной. Рот завязан какой-то тряпкой.
- Подловили, когда вышел во двор до ветру, - пояснил Власов.
Немец, сутулый, со впалой грудью и отвислым брюшком, впечатления грозного вояки не производил. Он был страшно напуган. Уже немолодой, лысый, он судорожно трясся и, похоже, слегка всхлипывал. Я понял, что его надо успокоить, иначе он не сможет идти с нами.
- Развяжите ему рот! Я с ним поговорю, - велел я.
- А он не заорет? - усомнился Власов.
- Не думаю, - заверил я. - Он смертельно перепуган и теперь только и ждет, что его убьют. Надо с ним поговорить по-хорошему.
Петров согласно кивнул, и повязку со рта немца сняли.
Тогда в спокойном тоне я по-немецки сказал:
- Вашей жизни ничто не угрожает. Ведите себя благоразумно.
Немец обрадованно закивал.
- Как ваша фамилия?
- Вальтер Зигерт.
- Кем вы служите?
- Я - радист! - с готовностью произнес немец.
- Скажите, нашего русского солдата три дня назад к вам не приводили?
Немец обрадованно закивал: о да, конечно. И как бы почувствовав, что представилась счастливая возможность завоевать наше доверие, поспешно заявил:
- Я знаю, где этот ваш солдат.
Этого, признаться, я от него не ожидал. Поэтому поспешил выяснить:
- Что вы знаете?
- Он еще здесь, - торопливо заверил немец. - Его содержат в погребе, возле кирхи.
Он указал на церковь, колокольня которой едва была видна в центре села.
- Что же мы теперь предпримем? - обратился я с вопросом уже к Петрову.
- Ничего другого не остается, как рискнуть. Выходите с немцем к той березовой рощице, где мы останавливались, и там нас ждите. Мы с Власовым побродим по селу еще разок. Если почувствуете, что что-то не так, нас не ждите. Доведите этого радиста куда надо.
Я воспринял это как приказ. И мы снова разделились.
Казалось, ночи этой не будет конца. Вначале мы со всеми предосторожностями по задам этого большого села дошли до места, указанного Петровым. Все это время Вальтер Зигерт вел себя вполне терпимо. Он беспрекословно подчинялся нашим требованиям и, даже случайно задев за что-то, в крайнем испуге останавливался. Как видно, он понял, что любое осложнение нежелательно отразится на его судьбе. Нам повезло: у самого въезда в Краснопавловку со стороны хутора Диброво мы вдруг набрели на ранее незамеченный песчаный карьер, где и затаились.
Время тянулось мучительно долго. Мне даже стало казаться, что светящиеся стрелки моих часов перестали двигаться. Успокаивало лишь одно: вокруг стояла глубокая тишина, а это означало, что пока особых причин для волнений не было.
Прошло еще с полчаса тревожного ожидания. По-прежнему все вокруг оставалось спокойным.
Вдруг до нас явственно донесся шорох чьих-то шагов, мелькнули чьи-то силуэты, и в следующее мгновение прямо на нас вышли как раз те, кого мы так ждали. Но их уже было трое. Петров и Власов почти волокли еще кого-то, с трудом передвигавшего ноги. Этот третий был в нашей форме, без головного убора, и никаких сомнений не оставалось, что это был не кто иной, как Глебов.
Позже выяснилось, что до церкви Петров и Власов добрались без помех. Все, о чем сказал наш пленный немец, подтвердилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
- Совсем забыл. Оно - Глебову, и принесли его только сегодня. Прочтите!
- Вы сами это письмо уже прочли? - спросил я.
- Не прочел бы, не принес бы. Ведь Глебова уже нет. Какие теперь у него могут быть секреты?
Письмо пришло из Новосибирска, и написала его какая-то девушка, очевидно невеста Глебова. Вначале она со всякими подробностями описывала ему их городские новости и встречи с их общими знакомыми, передавала приветы и добрые пожелания, а под конец, как нечто само собой разумеющееся, заключила:
"Петенька, радость моя! Береги себя. Когда вернешься, то увидишь, какая я уже стала хозяйственная. Стараюсь маме помогать во всем. Считаю дни до нашей встречи! Твоя, твоя..."
Все время следивший за мной, пока я не дочитал письмо до конца, Лихой спросил:
- Ну как, товарищ следователь. Похоже, что он мог сбежать к немцам?
Тут было над чем поразмыслить.
- Вы с Глебовым дружили?
- Я этого не скрываю!
Все показания солдата Лихого я занес в протокол, оставил письмо Глебова у себя и отпустил свидетеля в роту. Кого-то еще допрашивать я был уже не в силах.
К моменту моего появления в блиндаже Кононова собрались все его постоянные обитатели.
- Мне докладывали, что вы допросили чуть ли не всю роту старшего лейтенанта Лучко. К каким пришли выводам? - обратился ко мне капитан Кононов.
- Ничем порадовать не могу, - произнес я. - Ведь вы как донесли? Что в вашем батальоне совершена групповая измена Родине, перешли на сторону врага двое военнослужащих, с оружием в руках. Ведь так?
- Так! - разом произнесли Кононов и Папиташвили.
- А если это не соответствует действительности? Я допускаю, что рядовой Глебов мог быть убит ефрейтором Корольковым и сброшен в болото. Над этим вы не думали?
Воцарилось гробовое молчание. Я продолжал:
- У Королькова осталась на оккупированной территории семья, Глебов ему в напарники не подходил, его в болоте никто не искал. Мы уже Глебова ославили как предателя, а если он жертва?
Первым нарушил молчание Свиридов:
- Все, что вы сказали, пока из области догадок. Никакими доказательствами такой версии никто не располагает, и я даже не представляю, что можно предпринять, чтобы подтвердить или опровергнуть ее.
- Мне представляется, что я должен произвести осмотр места происшествия, а заодно попытаться достать из болота и труп Глебова.
Опять наступила пауза.
- Говорите, что надо сделать?! - прервал ее Кононов.
- С завтрашним рассветом обеспечить мне с двумя понятыми, желательно бывалыми солдатами, и сержантом Кабдыровым скрытный выход на место, где был секрет.
- Автандил! - Кононов, не мешкая, распорядился: - Всю организацию возьми на себя. Продумай, как все это сделать лучше. Ну и дела!.. Вы такое накрутили, что и про войну забудешь.
Рассвет уже вот-вот должен был наступить. Пора было двигаться.
Все мы ползком, по-пластунски, проследовали за Кабдыровым. А когда достигли того места, где был секрет, расползлись в разные стороны и стали обшаривать все вокруг.
Зыбкая почва под нами то и дело сочилась влагой и прогибалась. Первым отличился солдат Середин: подобрал в камышах обыкновенную армейскую пилотку. Не было никаких сомнений в том, что она принадлежала Петру Глебову, о чем свидетельствовали написанные на подкладке пилотки заглавные крупные буквы "Г" и "П". Вскоре удачливый Середин обнаружил в камышах и металлическую пуговицу от гимнастерки. Судя по сохранившемуся кусочку материи в нитяном узле, она была вырвана с мясом. Потом повезло и мне. Я нашел самодельную обкуренную трубку, принадлежавшую Королькову, поскольку Глебов, как я уже знал, не курил. Кроме того, я увидел на нескольких стеблях камыша бурые пятна, весьма похожие на запекшуюся кровь. Срезал для последующей проверки и аккуратно спрятал, завернув в специально прихваченную марлю.
В это время Кабдыров с Овчинниковым уже шаг за шагом с багром продвигались по болоту. Они цепляли и поднимали вначале гнилые корни и ветки деревьев и вдруг натолкнулись на что-то тяжелое. Оба зацепили этот предмет багром и вытянули труп. Судя по набухшей одежде, это был мертвый солдат. Каково же было наше изумление, когда Кабдыров с Овчинниковым, а за ними и Середин без труда опознали в нем... Королькова.
Моя догадка рухнула. Не Корольков убил Глебова, а Глебов убил Королькова. А вдруг убиты оба? Однако, как упорно мы ни искали, тела Глебова обнаружить не смогли.
За дальними вершинами деревьев уже проглянуло солнце. Мы спешно собрались и, подтягивая за собой труп Королькова, прижимаясь к земле, поползли к своим позициям. К счастью, нас не обнаружили и мы добрались без помех до окопов.
Буквально через минуту после того, как мы вернулись, на правом фланге нашей обороны началась усиленная пальба. Разрывы снарядов и мин, автоматные очереди, стрельба полковой батареи - все слилось в сплошной гул. Как оказалось позже, немцы сделали попытку вклиниться в нашу оборону, но потерпели неудачу. Все закончилось так же внезапно, как и началось.
Пока события развивались еще с непредсказуемым результатом, я успел, примостившись в окопе на каком-то пустом ящике, составить протокол осмотра места происшествия. Кроме того, я договорился, чтобы труп Королькова был направлен в медсанбат дивизии для определения характера ранений. Впрочем, и без того было видно: он убит ударом ножа в спину. К обеду мы все сошлись в блиндаже комбата.
Кононов начал с того, что, разом осушив кружку со своей порцией водки, тряхнул головой и не без лукавства произнес:
- Уважаемый слидчий! Так как же прикажете теперь нам поступить?
- Вы не возражаете, если сейчас мы немного порассуждаем. Выслушайте мой первый вопрос: кто убил Королькова?
- Глебов! - не задумываясь, произнес Кононов.
- Глебов тут ни при чем. В этом я убежден. Между ним и Корольковым взаимоотношения были отличные, и поднять руку на старшего ни с того ни с сего он не мог.
- Значит, Королькову всадил в спину нож кто-то другой?
- Похоже и на это... - Свиридов развел руками.
- Немцы могли это сделать?
- Могли. Только как они смогли туда попасть и куда делись потом?
- А что стало с Глебовым?
- Могли убить, а затем сбросить в болото.
- Там его не оказалось!
Свиридов опять только развел руками.
- А что скажете вы? - обратился я к Папита швили.
- Я считаю, что на них внезапно напали, одного убили, другого пленили...
- Немцы? - спросил Свиридов.
- Кто ж еще?
- А болото?
- Это болото надо еще раз как следует проверить. Я теперь уверен, через него пройти можно, - настаивал Папиташвили.
В это время меня вызвали к телефону. Звонил "шестнадцатый" - мой прокурор дивизии Прут.
- Это правда, что один убит и ты его нашел?
- Все верно.
- Молодчина! Когда собираешься возвращаться?
- С этим, предполагаю, мне придется повременить.
- Значит, у тебя есть какие-то веские соображения?
- Есть! - ответил я и мысленно содрогнулся от того, что мне только что пришло в голову, но с Прутом делиться этой догадкой было нельзя - все сразу зарубит.
Все терпеливо ждали моего возвращения.
- Вот что я хотел вам всем сказать, - проговорил я как можно тверже и увереннее. - Я целиком на стороне того, что сказал Папиташвили - с этим болотом еще нужно разобраться.
- Вы надумали еще побродить по болоту? - усмехнулся Кононов. - Что это даст?
- Это действительно входит в мои намерения. Да только я задумал нечто посложнее. Взять да и выбраться на ту сторону, а потом попытаться выяснить, что сталось с Глебовым. Нельзя ли его отбить?
Кононов пристально взглянул на меня и не без иронии произнес:
- С вами, как я вижу, не соскучишься.
Зато Папиташвили, с присущим каждому кавказцу темпераментом, закричал:
- Капитан дело говорит!
Свиридов был сдержаннее и, как всегда, высказался не сразу:
- Я, пожалуй, отношусь к тем, кто не прочь в этом болоте еще пошуровать.
- Прежде всего мне хотелось бы обратить ваше внимание на то, что в результате всего мы оказались на распутье. Не сняли с Глебова подозрение, что это он убил Королькова и потом с оружием в руках перешел на сторону врага. Но мы оказались не в силах доказать и другое: что Королькова убили немцы, а Глебова силой увели. Предлагая выбраться на ту сторону, честно говоря, я еще рассчитываю и на фактор неожиданности. Уже пошли третьи сутки и в этом секторе нашей обороны мы ничем себя не проявили. Разве я не прав?
Возможно, что мой последний довод как-то на Кононова повлиял. Он прервал молчание:
- Похоже, что вы загнали меня в угол. Да только если что случится не так, то мне сразу оторвут голову! Автандил, вызвать ко мне Петрова!
Последующие часы мы провели по-разному.
Я отправился выяснять, как и с кем труп Королькова отправлен в медсанбат. Потом засел за составление протоколов осмотра вещественных доказательств: пилотки Глебова и самодельной трубки Королькова,
Кононов, Папиташвили, Свиридов и Петров сразу углубились в обсуждение всех деталей предстоящей вылазки. По карте изучили расположение всех близлежащих с той стороны населенных пунктов и дорог. Ограничили число участников операции - Петров и еще двое бойцов по его выбору. Определили и час их выхода. Не забыли и оружие: ручной пулемет, ручная граната и пистолет ТТ на каждого.
Достаточную осведомленность в обстановке проявил и Петров. Предстоящей задаче, поставленной перед ним, он даже не удивился.
Ночью все мы к назначенному времени уже вышли в сторону окопа, где нас ждала группа Петрова. С первого взгляда было видно, что он действительно подобрал настоящих гвардейцев, плечистых, рослых. Настроение у всех было приподнятое, боевое.
- Как, молодцы, ко всему готовы? - шепотом спросил Кононов и предупредил: - Продвигайтесь с оглядкой, ко всему прислушивайтесь!
Вдруг я, совершенно для себя неожиданно, тихо проговорил:
- Я решил тоже пойти с ними.
- Вы шутите? - удивился Кононов. - Какая в этом необходимость?
- Мы забыли предусмотреть одно важное обстоятельство. Из них никто не знает немецкого. А я по-немецки понимаю и разговариваю довольно прилично. Даже когда-то в Ленинграде, на Литейном учился в мужской гимназии.
Кононов только и нашелся, что сказать:
- Я, товарищ следователь, вам не указ. Решайте сами. На то вы и законник.
Я быстро скинул свое офицерское обмундирование, переоделся в простое солдатское и, уже ничем не отличаясь от остальных участников группы лейтенанта Петрова, последовал за ними.
К ночи погода стала портиться. Небо покрылось густыми облаками, сквозь которые кое-где еще проглядывали одинокие звездочки. Стал накрапывать дождичек, поднялся ветер. Этому я даже обрадовался, посчитав, что такая погода может облегчить нашу задачу.
До болота, продвигаясь по-пластунски, по уже известному мне пути мы добрались за считанные минуты. Еще несколько минут понадобилось, чтобы, лежа в камышовых зарослях, раздеться, завернуть в маскхалат свою одежду, дабы не промокла, и, одной рукой поддерживая ее над головой (вместе с оружием), вступить в воду. Застоялая вода, заросшая густой сетью липких водорослей, еще сохраняла в поверхностном слое тепло прошедшего дня. С рыхлого дна всплывала мутная жижа с прогнившими корнями и густым сплетением ветвей деревьев. Ноги то и дело расползались в стороны, с каждым новым шагом нас засасывало все глубже и глубже. В одном месте вода покрыла плечи и подступила к самому горлу, так что пришлось стоять чуть ли не на цыпочках, глотая вонючую болотную грязь. Но, несмотря на это, мы упорно продвигались вперед. Наконец почувствовали, что глубина стала спадать, и уже без особых усилий достигли противоположного края болота. Так мы и выяснили, что оно, оказывается, проходимо.
Вокруг все было спокойно. Развязать узлы, одеться и укрыться под маскхалатами оказалось делом недолгим. Погода не изменилась: все так же накрапывал дождь и ветер гулял по густому кустарнику, который с этой стороны болота заменил камышовые заросли.
Надо сказать, что Петров быстро сориентировался и сразу вывел нас к одинокой сосне, от нее он уверенно свернул влево и по неглубокой балочке почти довел нас до ближайшего хутора Диброво.
На хуторе из местных жителей никто не проживал. Но лязг колодезной цепи свидетельствовал, что хутор обитаем. Немцы?
От хутора мы выбрались на проселок, который должен был подвести к большому селу Краснопавловка.
К тому времени дождь уже перестал, вроде поутих и ветер, а небо чуть просветлело, стали смутно различимы и контуры крайних изб в селе. Где-то залаяла собака.
Прежде чем идти дальше, мы отошли к ближайшей березовой роще и посовещались. Сошлись на одном: идти напрямик, через село, было опасно: можно нарваться на немцев. Решили обойти село и попытаться проникнуть в него с другой стороны. Так и поступили. Малость покружили, выбрали место, что поглуше, и разделились на две группы. Одну составил сам Петров с солдатом, а вторую - я и солдат с ручным пулеметом. У него еще имелись две гранаты и пистолет ТТ, а я имел при себе только трофейный "вальтер" с двумя обоймами. Нашей задачей было в случае чего прикрыть отход товарищей огнем. А задачей первой группы было попытаться что-либо выведать о Глебове.
Залегли за каким-то невыкорчеванным пнем.
- Как вас-то величать? - спросил я оставшегося со мной солдата.
- Иван Бородин.
- А как зовут того солдата, что ушел с лейтенантом Петровым?
- Гурий Власов, одного со мной взвода.
Больше мы не разговаривали.
Так прошел час, а возможно, и того более. Наконец Бородин обратил мое внимание на промелькнувшие какие-то тени, а через мгновение перед нами предстали Петров, солдат Власов и немец, что называется, в одном исподнем. Руки его были связаны за спиной. Рот завязан какой-то тряпкой.
- Подловили, когда вышел во двор до ветру, - пояснил Власов.
Немец, сутулый, со впалой грудью и отвислым брюшком, впечатления грозного вояки не производил. Он был страшно напуган. Уже немолодой, лысый, он судорожно трясся и, похоже, слегка всхлипывал. Я понял, что его надо успокоить, иначе он не сможет идти с нами.
- Развяжите ему рот! Я с ним поговорю, - велел я.
- А он не заорет? - усомнился Власов.
- Не думаю, - заверил я. - Он смертельно перепуган и теперь только и ждет, что его убьют. Надо с ним поговорить по-хорошему.
Петров согласно кивнул, и повязку со рта немца сняли.
Тогда в спокойном тоне я по-немецки сказал:
- Вашей жизни ничто не угрожает. Ведите себя благоразумно.
Немец обрадованно закивал.
- Как ваша фамилия?
- Вальтер Зигерт.
- Кем вы служите?
- Я - радист! - с готовностью произнес немец.
- Скажите, нашего русского солдата три дня назад к вам не приводили?
Немец обрадованно закивал: о да, конечно. И как бы почувствовав, что представилась счастливая возможность завоевать наше доверие, поспешно заявил:
- Я знаю, где этот ваш солдат.
Этого, признаться, я от него не ожидал. Поэтому поспешил выяснить:
- Что вы знаете?
- Он еще здесь, - торопливо заверил немец. - Его содержат в погребе, возле кирхи.
Он указал на церковь, колокольня которой едва была видна в центре села.
- Что же мы теперь предпримем? - обратился я с вопросом уже к Петрову.
- Ничего другого не остается, как рискнуть. Выходите с немцем к той березовой рощице, где мы останавливались, и там нас ждите. Мы с Власовым побродим по селу еще разок. Если почувствуете, что что-то не так, нас не ждите. Доведите этого радиста куда надо.
Я воспринял это как приказ. И мы снова разделились.
Казалось, ночи этой не будет конца. Вначале мы со всеми предосторожностями по задам этого большого села дошли до места, указанного Петровым. Все это время Вальтер Зигерт вел себя вполне терпимо. Он беспрекословно подчинялся нашим требованиям и, даже случайно задев за что-то, в крайнем испуге останавливался. Как видно, он понял, что любое осложнение нежелательно отразится на его судьбе. Нам повезло: у самого въезда в Краснопавловку со стороны хутора Диброво мы вдруг набрели на ранее незамеченный песчаный карьер, где и затаились.
Время тянулось мучительно долго. Мне даже стало казаться, что светящиеся стрелки моих часов перестали двигаться. Успокаивало лишь одно: вокруг стояла глубокая тишина, а это означало, что пока особых причин для волнений не было.
Прошло еще с полчаса тревожного ожидания. По-прежнему все вокруг оставалось спокойным.
Вдруг до нас явственно донесся шорох чьих-то шагов, мелькнули чьи-то силуэты, и в следующее мгновение прямо на нас вышли как раз те, кого мы так ждали. Но их уже было трое. Петров и Власов почти волокли еще кого-то, с трудом передвигавшего ноги. Этот третий был в нашей форме, без головного убора, и никаких сомнений не оставалось, что это был не кто иной, как Глебов.
Позже выяснилось, что до церкви Петров и Власов добрались без помех. Все, о чем сказал наш пленный немец, подтвердилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21