К сожалению, у второго тоже был нож, в результате чего Ефим поимел проникающее ранение правого легкого.
Атаман получил полную возможность смыться, но не воспользовался ею. И даже наоборот: вытащил из петли в брючине припасенный обрезок арматурины-"двадцатки" и очень сильно опустил его на голову второго бандита.
Интересная деталь: когда на крики мальчишки подоспел военный патруль, выискивавший самовольщиков с девицами, бандиты еще не очухались. У патруля лейтенант да два курсантика со штык-ножами, - не было рации, поэтому Атаман совершил второй подвиг: избитый и окровавленный, он с безумной скоростью пробежал километр до лагеря, откуда по телефону вызвал "скорую". После чего опять-таки не остался в медпункте зализывать раны, а вновь вернулся своим ходом к озеру.
...Ефима на носилках несли в машину: она не смогла подъехать к воде. Атаман шел рядом, держа вожатого за руку.
- Не умрешь? - почему-то шепотом спросил он.
- Не должен, - подумав, ответил Ефим.
Носилки запихнули в длинную "Волгу".
- Атаман! - позвал Береславский из глубины.
Атаман просунул голову внутрь. Он плакал. Второй раз за месяц. А может, за жизнь.
- Не будь злым, Атаман, - попросил Ефим.
- Не буду, - пообещал Атаман.
Больше они не встречались.
"Ауди" степенно ползла в потоке машин, не пытаясь лавировать и обгонять. Ефим не спешил. Это был его стиль: сначала - сделать, потом - обдумать. В зеркальце заднего обзора он разглядывал Атамана. Сколько ж ему? Лет тридцать семь-тридцать восемь. Такой же тщедушный и злющий, как прежде. Только лицо морщинистое, да редкие короткие волосы в седине.
Все в нем не удалось. Даже седина не благородная, а какая-то сивая. Чего с ним теперь делать? Если б не мгновенно пронзившая сердце жалость - не к этому опустившемуся урке, а к тому одинокому пацану, - их сложно было бы представить вместе.
- Нагляделся? - зло спросил Атаман.
Тон ничего хорошего не предвещал, но Ефиму вдруг стало легче. Атаман никогда не был подарком. И тогда, и сейчас. Значит, судьба.
- Ты откуда такой красавец?
Атамана передернуло:
- Останови, я вылезу.
- Бедный, но гордый...
- Останови, сука!
Ефим ударил по тормозам, прижал машину к бордюру. Резко развернул, насколько позволяло спортивное сиденье, свое грузное тело.
- Меня нельзя так называть! Ты забыл?
- Ударишь инвалида?
- Легко! Ты такая же дрянь, как и в детстве.
- А что ты обо мне знаешь? - зашелся Атаман. - Ты вылечился и пошел в институт. А я - в зону. С четырнадцати лет!
- Ты тоже мог в институт.
- Не мог! Там другие институты!
- В лагерь случайно не попадают.
- Вы суки! Все суки! Суки! - С ним случилась истерика. Он забился в судороге. Слезы потекли, почему-то из одного глаза. Сведенный рот полуоткрылся, оттуда исходило то ли шипение, то ли стон.
Ефим изловчился и с левой врезал старому другу по морде. Голова дернулась, глаза остекленели, но через несколько секунд приступ прошел, и он начал приходить в себя.
- Успокоился? Я тебя в зону не загонял. Свинья грязь ищет сама.
- У нас на поселке подломили ларек. И порезали ларечника, - неожиданно спокойно сказал Атаман.
- Ну и что?
- Участковый пришел, спросил, когда у меня день рожденья. Я еще удивился. Ты за меня на нож полез. Этот днем рожденья интересуется. У меня мать и то не помнила.
- Ну и что?
- Исполнилось четырнадцать, и загребли. Надо же было по ларьку палку ставить*. Ларечник меня опознал. Я, когда первый раз откинулся**, пришел к нему. Он испугался, говорит, нажали.
- А ты что, не при делах был?
- Нет. Не был я у ларька. Меня вообще в поселке не было. Не веришь?
Возраст и жизненный опыт Ефима не позволяли верить уголовникам. Он внимательно посмотрел Атаману в лицо.
У Атамана от напряжения свело челюсти.
- Ты веришь? - Он облизал пересохшие губы.
- Не знаю. Похоже, верю... - задумчиво произнес Ефим. - А где ж ты был, когда ломали ларек?
- У тебя, - осипшим голосом сказал Атаман. - В больнице. Тебя выписывали...
Некоторое время они сидели молча.
- Тебя встречали родители. На белых "Жигулях". А до этого приезжала девчонка, совсем рыжая.
- Анька, - машинально подтвердил Ефим.
- А с самого утра приходил твой друг длинный, который к тебе в лагерь приезжал. А до того вечером - Француз...
- Ты что, всю ночь там околачивался?
- А куда ж мне было деться? Три часа до дома. Я в подвале спал.
- Что ж не подошел, почему потом не написал? Хоть кто-то тебя там видел, могли подтвердить.
- Я - волк, Ефим. Волкам адвокаты не нужны.
- Дурак ты, а не волк. - Береславский включил левый поворотник и въехал в поток. - Где ногу оставил?
- Там же, где и руку. На Северном Урале. Там и так холодно, а в горах особенно.
- Побег?
- Третий. Четыре "ходки". Сейчас вышел. Справка есть. Что еще интересует?
- Почему наколок нет?
- На той руке были, - усмехнулся Атаман. - Мне "партаки" ни к чему. Я и так в авторитете.
- А почему тогда на перекрестке стоишь?
- Слишком много спрашиваешь, - помрачнел Атаман.
- Ладно, отложим. Чем дальше займешься?
- Есть план, Ефим.
- Какой же?
Атаман молчал.
- Так какой же?
- Умирать собираюсь. Рак у меня. Потому и отпустили.
ГЛАВА 6
Вот я и в тюрьме. Лежу на нарах, как король на именинах. Кроме меня тут таких королей трое. Воздух спертый, а запах - тюремный. Я в тюрьме в первый раз, но запах понял сразу - тюремный.
Плохо помню все, что было после стрельбы на Тополевой.
Омоновцы сначала меня крепко прижали. Потом разобрались, втихую снимали наручники, носили сигареты и еду. Потом привезли сюда.
Будущие соседи встретили индифферентно. Один поначалу гонорился. Но весть о моих подвигах разнеслась очень быстро, так что никаких притеснений я не почувствовал. Больше всего я сейчас себе напоминаю Леонова из "Джентльменов удачи". Пасть порву, моргала выколю!
Господи, попал в тюрьму, а такой веселый! У меня действительно отличное настроение. Мои дети и жена живы. Благодаря мне. Что ж мне, плакать, что ли?
Конечно, завтра мне будет хуже. А послезавтра - еще хуже. А уж как плохо мне будет через десять лет...
Что я леплю? Я не собираюсь сидеть десять лет! И Ефим не собирается работать без меня десять
лет.
Давай, Ефим, давай! Ты - моя главная надежда!
ГЛАВА 7
- Не похож ты на умирающего, - задумчиво произнес Ефим, когда прошел первый шок.
- Справку показать? - снова вызверился Ата-ман.
- Я все равно не разберусь. Но на умирающего ты точно не похож. Я умирающих видел. Знаешь что, поедем к Сашке, моему бухгалтеру. У него жена врач. И как раз по твоей части.
- Мне в больничке сказали, что полгода от силы.
- Где полгода, там и год. А где год, там и десять. - Ефим ни в грош не ставил лагерную медицину. Да, впрочем, и нелагерную тоже. Кроме того, он был фаталистом. С одной только добавочкой: прежде чем погибнуть по определению судьбы, предпочитал помахаться до упора. Жизненный опыт показал, что такая тактика иногда способна менять определения судьбы. - А даже если полгода, их все равно надо прожить. Перекресток - не дело.
- У меня своя голова есть.
- Я невысокого мнения о твоей голове, Атаман.
На этот раз Атаман стерпел молча. Его, конечно, бесило высокомерие и отстраненность Ефима. Еще с тех, "пионерских" времен. За такой ответ другой и "перо" в живот мог схлопотать. Это случалось в богатой Атамановой биографии своего рода плата за сохранность авторитета. Но Ефим - другой. Он всегда говорит, что хочет. И делает, как считает нужным. Он всегда адекватен, определил бы Атаман, если бы знал это слово. И место Атамана по сравнению с Ефимом - всегда второе.
А самое удивительное, что Атамана это никак не угнетало. После неудачного ночного визита с финкой он принимал все как должное. Вот и сейчас, неожиданно для себя, он смирился с тем, что его судьбой, может, впервые в жизни, руководят другие.
* * *
Автомобиль свернул с шоссе во дворы и подъехал к отдельно стоящему старому девятиэтажному дому. Ефим намерился парковаться, как Атаман дернулся:
- Там менты!
- Где?
У подъезда стоял высокий парень в штатском. Метрах в двадцати, у угла дома облокотился на стену второй. Оба внимательно осматривали приехавших.
Ефим вынужден был согласиться с Атаманом. На бандюков не похожи. А по деловитости и цепкости взгляда их сразу можно было отличить от праздношатающихся. Да они и не маскировались.
- У тебя справка настоящая? - уточнил Береславский.
- Да.
- А чего дергаешься? Мы ж не убивать приехали.
- По привычке, - смутился Атаман. - Мне хоть с десятью настоящими лучше к ним не попадать.
Они вышли из машины и направились к подъезду. Плечистый преградил им дорогу:
- Вы к кому, граждане?
- А почему вас это интересует? - удивился Ефим.
Парень вынул удостоверение и, не выпуская из рук, показал: "Сергей Терентьев, младший лейтенант СОБР".
- Товарищ младший лейтенант! - выпрямляясь, отрапортовал Ефим. - Мы намерены посетить квартиру № 24 с целью нанесения дружеского визита супружеской чете Орловых.
На номере квартиры собровец дернулся. Это насторожило Ефима, отбив всякую охоту развлекаться. Еще больше ему не понравилось, что прислушивавшийся к разговору второй мент сунул руку под куртку.
- Там что-то случилось?
Собровец, не отвечая, достал рацию.
- Товарищ капитан, здесь к Орловым. Двое. Один... - он раскрыл протянутый Ефимом паспорт. - Береславский Ефим Аркадьевич, прописан в Москве, Сивцев Вражек, 38, квартира 20. - Вы Орлову кто? - спросил он у Ефима, получив инструкции.
- Я ему директор, - начиная злиться, ответил Ефим. - Он что, банк ограбил?
Лейтенант, не отвечая, проверил справку Атамана. Продиктовал в рацию установочные данные. Потом проверил служебное удостоверение Ефима.
- Что вас связывает с гражданином Митрофановым?
- Мы вместе сидели в детской колонии, - не удержался Береславский. Сегодня у нас вечер воспоминаний.
- Орлов тоже с вами сидел?
- Нет. Он сторожил. - Ефим некстати вспомнил, что Сашка отслужил срочную в конвойных войсках. - В чем дело, можете объяснить?
Лейтенант, не удостоив ответом, бросил одно слово:
- Ждать.
Минут через пять, показавшихся Ефиму весьма долгими, рация снова пискнула, и лейтенант приложил ее к уху.
- Можете идти, - получив инструкции, сказал он.
"Что к чему?" - размышлял Ефим, поднимаясь на третий этаж. Все это не нравилось ему. Еще больше ему не понравились капли крови, то и дело попадавшиеся на лестнице. Последние ступеньки он пробежал бегом.
Атаман не проронил ни слова.
ГЛАВА 8
Когда в дверь позвонили, у Лены душа ушла в пятки. Она из окна видела охрану у подъезда. И умом понимала, что, промахнувшись раз, убийцы не придут по второму заходу. Но быть такой же беспечной, как сутки назад, уже не могла.
Она осторожно подошла к двери, не забыв прихватить длинный тонкий нож, которым обычно разделывала мясо. Осторожно заглянула в глазок. Все обозреваемое пространство занимала круглая рожа Ефима, и он был необычно серьезен.
Лена открыла дверь и - не успел Береславский войти - кинулась к нему.
- Ефимчик, милый, - плакала она. - Что здесь было!
Лену прорвало. Все, что она весь день старательно запрятывала в дальние уголки, сейчас вышло наружу. Ефим обнял теплые мягкие плечи, прижал ее к себе. Когда-то он обнимал ее по-другому. Но сейчас еще красивая женщина не вызывала никаких чувств, кроме острой жалости.
Вот так, уткнувшись ему в грудь, Лена сквозь всхлипы рассказала о происшедшем. Они так и стояли в коридоре. Лена - уместившаяся в кольце его рук, Ефим - размышляющий о природе столь странного катаклизма.
- Где дети? - вдруг озарило его.
- У бабушки. Володя отвез на своей машине.
Володя - их водитель. А также друг и доверенное лицо. Вообще фирма наполовину состояла из родственников и друзей. Что, с одной стороны, облегчало администрирование, а с другой - перечеркивало все надежды на быстрое обогащение.
- Если это ошибка - второй раз не придут. Блатные пустышку по два раза не тянут.
- Это не блатные, - скрипуче произнес из-за Ефимовой спины Атаман.
Лена испуганно вскинула голову.
- Мой друг, - успокоил ее Ефим.
- Откуда вы? - Она подозрительно смотрела на Атамана.
- Из тюрьмы, - объяснил Береславский.
Лена вздрогнула и с тоской посмотрела на Ефима. В ее взоре прямо читалось: "Нам это надо?". После всего-то происшедшего!
- Это не твои проблемы, - интонацией он попытался сгладить жесткость фразы. Но Лена, наоборот, успокоилась. Она часто слышала эту формулу и от Саши. Пусть грубоватую, но снимающую с нее какие-то, как правило, неприятные, хлопоты. - Он нам поможет. И Сашке тоже.
Они сели пить чай. Атаман, ловко управляясь одной рукой, поглощал бутерброды с домашним вареньем. Лена предложила спиртное. Ефим поспешно отказался: он не знал, каков Атаман пьяный, и судьбу искушать не хотел. Атаман понимающе улыбнулся.
Береславский и это отметил. Его бывший воспитанник, скитаясь по тюрьмам, мозги не прочифирил. Но насколько можно ему доверять? Теоретически - ни на сколько. Но что-то мешало Ефиму считать его простым подонком.
Когда чашки опустели, Ефим затронул новую тему:
- Лена, ты можешь посмотреть... - (и запнулся, вспоминая человеческое имя Атамана. Он видел документы пацана два раза, но о памяти Береславского недаром ходили легенды), - Владимира Федоровича?
Атаман даже ухо приподнял: нечасто его так называли. Да и не ожидал, что вожатый помнит такие подробности. От того, что не ожидал - еще приятнее.
- А что беспокоит? - мгновенно перешла на профессиональный тон Лена.
- У него рак. Говорят, жить полгода. Но я не верю.
Лена аж вспыхнула от возмущения. За двадцать лет знакомства, иногда близкого, она так и не смогла привыкнуть к манере общения Береславского.
- Ты - идиот! Ни один диагноз не является окончательным!
- Я и говорю - не верю, - невозмутимо парировал Ефим. - А... Владимира Федоровича, проведшего в тюрьме... - Сколько лет?.. - обратился он к Атаману.
- Семнадцать, - отрывисто ответил Атаман. Ему тоже не нравился механизм его представления. Хотя он и понимал, зачем это делается: чтоб женщина быстрее адаптировалась к присутствию страшного уголовника...
- Так вот, Владимира Федоровича, проведшего в тюрьме семнадцать лет, чем-либо сильно напугать - сложно.
- Все равно так нельзя. - Внимание Лены уже было профессионально направлено на пациента.
Они вышли в другую комнату, прикрыв дверь на кухню. Ефим поймал себя на мысли, что не прислушивается к звукам из-за двери. Теперь он почему-то был уверен в благонадежности Атамана. Как тогда, после ночного визита с финкой. До него был уверен, что придет. После - что опасность миновала. Но все-таки молодец Ленка! Если доверяет, то полностью. Без вопросов и сантиментов.
Через полчаса они вернулись. Вид у Атамана был растерянный и смущенный. Да и Лена была в растерянности.
- Похоже, ты был прав, - выдавила из себя доктор.
- Да ну, - не удивился Ефим. - Опухоли пропали?
- Нет, не пропали. Но в выписке про метастазы внутренних органов вообще ничего не сказано. Судя по анамнезу и локализации это либо лимфосаркома, либо вообще доброкачественные новообразования. Первое - опаснее, но тоже, как правило, не фатально.
- То есть жить ему не шесть месяцев, а побольше?
- Безусловно, - улыбнулась Лена. - Хотя, конечно, точный диагноз будет только после исследования пунктата. Но это - в стационаре. Вам делали гистологические исследования после первой операции? - обратилась она к пациенту.
- Ничего мне не делали. Вырезали в больничке лагпункта первую шишку. Потом вторую. А потом их сразу четыре выскочило. Тут подоспела комиссия по освобождению - зоны чистили. Мне сказали, что долго не протяну, да еще инвалид первой группы - и за колючку. А рентгена там не было.
- Вот проходимец! - захохотал Ефим. - Даже смерть на тебя работает! - Он был уверен в чем-то подобном с самого начала.
Ефим вообще смерть чуял. Он тщательно скрывал некоторые свои способности, но близкие знали его умение снимать головные и радикулитные боли, успокаивать без психотропных средств. И все равно утвердиться в том, что вновь найденный Атаман завтра не превратится в надпись на кресте, было чертовски приятно.
- Ну, ладно, ребята. Живы будем - не помрем, - подытожил Ефим. - Пора и нашим сидельцем заняться. - И, обращаясь к Лене, добавил: - Атаман остается с тобой.
Лена открыла рот возразить, но, встретив взгляд Ефима, осеклась. В отсутствие Саши - он главный. Не может быть, чтобы Ефим не знал, что делает.
Зато Атаман был в ярости. Зачем ему это? И почему кто-то снова решает за него? Тем более теперь, когда ему надо обдумать новую жизнь?!
Они стояли с Атаманом у подъезда и курили. Точнее, только Ефим стоял, а Атаман, невзирая на протез, сидел на корточках, в экономной зековской позе. Собровцы, правда, уже новые, с изумлением за ними наблюдали.
- Чего ты там вякнул про блатных? - спросил Ефим.
- Что? - не въехал Атаман.
- Ты сказал, что налет произвели не блатные.
- Конечно, не блатные. Ничего не взяли, разбрелись по комнатам футбол смотреть. Женщину изнасиловали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38