трагическая ошибка была заключена изначально в наших общих планах. Господин Королев и его боевая группа не просчитала до конца действий противника в гостинице "Украина".
Как позже выяснилось, вора в законе Ахмеда предупредили о появлении сил, проявляющих интерес не к его жирному кошельку, а к содержимому его квашеного мозга. А такое положение вещей заставит нервничать кого угодно, вот в чем дело.
И вор в законе решил бежать вон из западни гостиницы - бежать черным ходом. Теперь я думаю: зря попросил Александру припарковать "девятку" на эстакаде. С неё вид был красен: вечерняя Москва-река, меловой Дом правительства, шумный проспект и главное - гостиничный въезд-выезд. Даже при самом критическом развитии событий лицо кавказской национальности не решилось бы передвигаться по столице на своих полусогнутых. Авто - другое дело: дорого, престижно, красиво и надежно, как в танке Т-90. Особенно, когда номера блатные, то есть правительственные - "555" увидел я на джипе, вырывающемся на тактический простор проспекта.
- О! Ахмедик-педик жарит! - обрадовался я, находящийся за рулем. - И хорошо, блядь, жарит.
- Не может быть? - удивилась Александра. - А как же Толя и ребята?
- Шары они гоняют в жопе у слона! - рявкнул я. - Готовь "Макарушку", родная.
- Где культура речи, Дима, - засмеялась любимая, вытягивая из дамской сумочки ПМ, как пачку LM.
- Тебе как сказать, - прокричал я, передергивая рычаг скорости, - в рифму или прозой?
- Стихами, милый.
Танковый джип удалялся в сторону Подмосковья - и удалялся не без изящества, виляя бронированным педерастическим задом. У нас был шанс нагнать его: автомобильные пробки иногда во благо. И мы этим шансом воспользовались - у дома, где когда-то генсечил генсек всех генсеков дорогой Леонид Ильич выдался крепкий затор. Машины стояли в злой и беспощадной сцепке, не желая уступать ни пяди земли.
Теперь я думаю, что зря решил выкатить "девяточку" на пешеходную дорожку. Понадеялся на авось и забыл, что мы на войне. Какие могут быть законы на ней? Никаких законов, кроме одного - уничтожить врага. И если ты его не уничтожаешь первым - то уничтожают тебя. Хотя, надо сказать, я успел крикнуть Александре:
- Стреляй!
У неё не было опыта ближнего боя и она спросила:
- Куда стрелять, милый?
Так и спросила: "Куда стрелять, милый?" И я бы, вспоминая этот эпизод, наверное, смеялся, много-много раз смеялся, если бы... Если бы...
Я не учел, что тем, кто пыжился в джипе, терять было нечего. Не-че-го. Они уже были мертвяки и, отправляясь в ад, цапали неосторожные души.
И этой душой оказалась Александра. Так получилось. Странно, я находился на линии огня - и остался жив. По всем законам ближнего боя пули АКМ были мои. Я успел заметить дуло автомата в створке дверцы авто и успел, как мне представлялось, вывернув руль, перекрыть своим телом тело любимой женщины.
Мне показалось: все у нас хорошо, и поэтому попытался выдернуть ПМ из руки мешкающей Саши. Я это сделал и вдруг обнаружил, что рука любимой ломкая и будто неживая, как у манекена.
- Ты что, Сашенька? - спросил; никогда не называл любимую женщину этим именем, а тут почему-то...
Она не ответила, хотя должна была ответить. Она всегда отвечала на мои вопросы, даже самые фривольные.
Потом понял: почему молчит. Пуля ударила в висок - легкая смерть, когда пуля разбивает фарфор виска. Пуля ещё повредила левый глаз - вместо красивой раковины он напоминал кусок окровавленной ветоши. А вот правый был как будто живой. В нем плавал айсберг, правда, с отсветом рекламных огней.
- Саша, - повторил я; патовый цвет васильковой жизни угасал, он угасал скоро, и скоро угас, и это я видел. Мне надо было видеть эту бездну смерти, чтобы выжить и жить.
Потом я закрыл раковину век - зачем моей любимой женщине смотреть на этот мир, проклятый Богом.
Когда это сделал, услышал звуки духового оркестра. Думал, что схожу с ума. Оказалось, нет. Мимо катила праздничная, с воздушными шарами и прочей обвислой мишурой машина-платформа, рекламирующая шотландское виски, где и пританцовывал шалый оркестрик в шерстяных юбках. Было смешно: усатые мужланы с волосатыми ногами и в клетчатых юбочках. Александра бы посмеялась от души, если бы... Если бы...
Музыка, которая изрыгалась, была чужеродна и ужасна: били барабаны, хрипели трубы и пилили по нервам волынки. И тем не менее я, обняв за плечи любимую женщину, принялся вместе с ней слушать этот сумбурный и праздничный оркестр.
ЗАЧИСТКА: ПО ГОРЛО В КРОВИ
Я так и не научился сдерживать свои чувства. Так нельзя, говорю себе, так нельзя, сержант. Кажется, ты плакал, когда твою любимую женщину хоронили в щель планеты. Этого никто не видел - ты мужественно стоял у гроба, играя желваками, и никто не мог подумать, что, когда ты остаешься один... Не люблю одиночества. Может быть, поэтому хотел спрятаться от него в марианских впадинах женских тел. Но выяснилось, что я слишком доверчив и влюбчив, не подозревая, что наступили времена тотального душевного разврата. Рынок порока в широком смысле слова захватил наши улицы, наши площади, наши дома, наши тела. Мы толкаемся в торговых рядах и пихаем за бесценок куски своей бесценной души. Так проще жить - делать вид, что живем, и живем вполне благополучно.
Имею ли я право так говорить? Не знаю. Я прожил слишком мало, если обращать внимание на запись в паспортине. Я прожил слишком много, если судить по рубцам на 4,5 граммах бессмертной моей души. Видимо, выражаюсь слишком пафосно, но, когда ты один, можно позволить такую слабость.
Кто-то сказал: "Хотеть любви - это значит хотеть и смерти".
Любя, мы умираем - чаще всего на короткое время и в празднично-спазматическом соитии. Но потом наступают будни и нужно возвращаться в торговые ряды. От любви по-настоящему умирают редко. Моя любимая женщина Александра имела неосторожность воспылать неземной страстью к земному playboy. А это, как показывает практика, может привести к печальным последствиям. Наверное, её любовь была куда сильнее моей и поэтому погибла она - не я. И теперь обречен жить с мыслью, что не сумел вовремя научить свою любимую женщину рвать из сумочки ПМ - рвать как оружие, а не как пачку сигарет LM. Мы с ней были заняты слишком друг другом. Теперь я знаю, что прежде, чем ронять барышню в койку, нужно идти на полигон и учить её стрелять из в всех видов стрелкового оружия. Тогда есть шанс на бессмертие.
- Поживи у Александры, - посоветовал господин Королев, когда мы возвращались с кладбища. - Домой тебе нельзя.
- Почему? - задал глупый вопрос.
- Поживи, - повторил, - три-четыре дня. А мы поработаем.
- А я?
- Переведи дух, Дима, - посоветовал Анатолий Анатольевич на прощание.
И я согласился, словно надеясь на чудесное воскрешение любимой женщины. Этого не произошло. Как странно? Ее присутствие в квартире было всюду. Создавалось впечатление, что хозяйка поутру убежала в булочную за калорийными булочками, оставив любимого досматривать сны. И вот он проснулся и с нетерпением ждет ту, которая подарила ему фейерверочную ночку. На стульях в изящном беспорядке лежала женская одежда, светлели мятые простыни на кровати, цветы в горшках продолжали свою растительную жизнь, на кухне в мойке стояли немытые чашки, на них из крана капала свинцовая вода. Казалось, ничего не изменилось. Сейчас в коридорчике прозвучит звонок - и милая, и любимая, и желанная заштормит в комнатах. Этого не случилось - как странно-как странно.
Потом я уснул и спал как убитый, пока не проснулся от ощущения, что кто-то находится в спальне. Это была Александра, я её узнал, несмотря на предрассветную мгу. Она сидела у окна на стуле с высокой спинкой, пряча лицо в тени.
- Сашенька, - утвердительно проговорил я.
- Я, мой милый, - сказала глуховатым, будто со сна, голосом.
- Иди ко мне, - попросил.
- Не могу, родной.
- Почему?
- Догадайся сам. Ты ведь смышленый мальчик.
- Не знаю.
- Я умерла, Дима, - проговорила она спокойно. - И ты это знаешь, но не хочешь признаться.
- Нет, - сказал я. - Я тебя помню, значит, ты живешь.
- Это моя тень. И я пришла из мира теней, чтобы сказать: тебя спасет любовь.
- Любовь?
- Да, - подтвердила, - любовь к той, кто умеет танцевать jig.
- Я тебя не понимаю?
- Любовь спасет мир, это все что я могу тебе сказать, мой мальчик.
- Александра, ты говоришь очень красиво. Так не говорят живые.
- Вот видишь, - усмехнулась. - Следовательно, меня уже нет среди вас.
- А где ты?
- Пока не знаю, - проговорила с задумчивостью. - Только знаю, что и у Бога есть свой ад: это его любовь к людям.
И на этих её словах за окном просветлело и тень моей любимой размыло, как будто она оступилась в холодную воду глубоководного озера небытия.
И я проснулся - у светлеющего окна на высоком спинке стула висел китель с погонами. Именно в этом кителе я увидел впервые Александру. Когда это было? Это случилось давно, в другой жизни, когда я был беспечен и весел, как летний день. Теперь за окном дождит и, кажется, наступает осень. Осенью на кострах сжигают листья и в дымном тумане, похожем на обман, греются озябшие души тех, кто ушел от нас.
Итак, любимая ушла - а я остался. И никто не знает, где я нахожусь, кроме одного человека: главного секьюрити дамского клуба "Ариадна". Я так толком и не понял, что же на самом деле произошло в "Украине". По утверждению, Анатолия Анатольевича действия боевой группы были корректны. Никаких резких движений и провокаций. Лифт и лестница были взяты под контроль. По-видимому, не было учтено, что гостиница являлась "кавказской горой" и появление в ней любых молодых людей славянской внешности... Трудно сказать, но факт остается фактом: Ахмед успел сбежать из VIP-номера, запустив в джакузи двух потаскушек из Кременчуга, выдающих себя за шведских миледи. Те плавали андерсеновскими русалками и притопились от изумления, когда вместо голого папика, похожего на знаменитого своими гениталиями бывшего Генерального прокурора, на их смех и зазывы явились молодчики с пистолетами
И пока вора в законе искали в "шведских шхерах", тот уже прыгал в авто, чтобы убыть в неизвестном направлении. Теперь я думаю, не было никакой нужды преследовать танковый джип - преследовать без надлежащей подготовки. Ровным счетом ничего бы не изменилось в мире, если бы мы с Сашей остались сидеть в машине на эстакаде. Мы бы провели взглядами этот проклятый джип, потом моя любимая женщина выудила бы из своей сумочки пачку LM, закурила бы... Бы... бы... бы... Как противотанковые ежи нашей памяти.
У десантников есть хороший тост: "За тех, кто в стропах!". К сожалению, мои стропы жизненных обстоятельств основательно запутались и такое впечатление, что пора обрезать их ножом, чтобы удобнее было выпустить запасной парашют. Да, боюсь, его нет за моей спиной.
Хотя хватить ныть, сержант. Смерть Александры должна укрепить тебя в собственном бессмертии. Я защищен её смертью, как броней. И ничто меня не остановит на моем пути - и мой путь "зачистка".
"Зачистка" - модное словцо. Его нет ни в одном словаре мира. Здесь мы впереди планеты всей. Думаю, не имеет смысла объяснять его значение. О "зачистках" трубят все отечественные СМИ. Все очень просто: если хочешь победить врага, вырежи его до седьмого колена. В противном случае, дети его вырастут и начнут вырезать твоих детей. Сталин был велик в своей античной кровожадности, но и он не до конца был последователен, проявляя гуманность к соплеменникам. И теперь мы имеем то, что имеем: кровоточащую рану на теле разлагающейся империи. Война пылает в нашем доме, как пишут газетчики, и они правы: война на выживание. И выживут в ней только те, кто первым учинит ночь длинных ножей. Только беспощадная сила может остановить гниение жизни. Огонь, клинок, пули и потоки крови, в которых будут плавать тряпьем трупы врагов наших. Высокомерно - может быть. Вызывающе - возможно. Цинично - да. Неприемлемо для картавящих пачкунов, взявших на себя мессианскую роль заступников за права человека. Покажите мне этого человека, который достоин того, чтобы его любить. И я его первым полюблю. Но нет таких людей - есть телесные мешки, набитые страхом, мусором, похотью, лицемерием, кишками, тлением, ложью, испражнениями, морокой, безумием, ненавистью и проч. требухой. За историю всего человечества был всего один человек без вышеперечисленных недостатков - Христос, но его распяли на кресте - распяли те, кто так и не научился смотреть в небо.
Я смотрю в небо и вижу воздушные острова, на которых живут души наших друзей и тех, кого мы любили. Мне приятно смотреть в небо - возникает иллюзия полета и свободы.
Мой полет прерывает телефонный звонок - он обыден, но я знаю, что за ним последует - шлюзы мести приоткроются и закипит бурунами черная кровь врагов.
- Дима, - услышал напряженный голос господина Королева. - Ты как?
- Живу, - ответил.
- Проблемы?
- Подозреваю, они у вас, - сказал я.
- А как же без них, - и главный секьюрити дамского клуба просит, чтобы я прибыл к Первой градской.
- Еще трупы?
- Не совсем, - уходит от ответа Анатолий Анатольевич.
Я грустно посмеиваюсь: лучше не скажешь, когда человек находится между небом и землей. Кто на этот раз?
И какое же было мое удивление, когда по прибытию в больницу, узнаю, что очередной жертвой обстоятельств стал Петя Левин, компьютерный гений "Ариадны", играющий на клавиатуре с магической легкостью.
- А его за что? - задал риторический вопрос, идя с Анатолием Анатольевичем по длинному коридору, заставленному панцирными койками.
- Предупреждение, - пожал плечами АА, - всем нам.
- По-моему, нас уже предупредили, - сказал я.
- Ну не знаю, - ответил господин Королев. - Какая-то странная история с нашим Петей.
Я поинтересовался: его избили до полусмерти? Хуже, ответил главный охранник дамского клуба. Что может быть хуже - только смерть? Нет, бывает куда хуже, проговорил АА.
И скоро я убедился, что он был прав. В одноместной палате лежал знакомый мне человечек с огромным лбом гения и лицом, выбеленным до цвета кафельного пола. Никаких повреждений на теле не заметил, за малым исключением - кисти рук были намертво перебинтованы. Этакие култяшки. Действительно, для компьютерного пианиста такое положение вещей хуже смерти.
Наше вторжение побеспокоило хакера: он разлепил веки и бросил на нас мутный взгляд. Мы сели на табуреты, выкрашенные белой краской, и господин Королев ничего лучше не придумал, чем задать вопрос:
- Как дела, Петя?
- Хорошо, - ответил тот и виновато улыбнулся, словно чувствуя неловкость за свое состояние.
- Ничего хорошего, - крякнул от огорчения Анатолий Анатольевич и попросил компьютерного гения вкратце рассказать о том, что произошло прошлой ночью.
Сбивчивое повествование хакера походило на вздор сумасшедшего. Выяснилось, что в полночь, когда он "на писюке вскрывал Пентагон, как консервную банку", экран неожиданно начал мигать, а после - дикая боль пронзила руки. Когда очнулся, обнаружил, что кисти напрочь омертвели.
- И вот, - показал культяпки, - что есть, - и градины слез покатили по впалым восковым щекам.
- Ну-ну, - господин Королев попытался утешить страдальца, - все будет хорошо.
- Да? Хорошо? - всхлипнул хакер. - Конечно, хорошо. - И забился в нервозных конвульсиях. - Наше поколение выбирает "пепси", да? Наше поколение выбирает "Пентагон", да? Наше поколение выбирает ноги, когда режут руки, да? У меня ещё остались ноги, ха-ха, - и зашелся в бурном смехе.
Появились врачи, и мы с господином Королевым покинули палату. Надо ли говорить, что я находился в глубокой меланхолии. Было над чем поразмышлять. Либо от общего переутомления наш Петя Левин скиснулся мозгами, либо мы имеем... что мы имеем?
- Черт знает что мы имеем, - ответил Анатолий Анатольевич.
- А медицина что говорит? - поинтересовался. - Что за невидаль такая случилась?
Чтобы получить ответ на этот вопрос, отправились в кабинет главного врача. По дороге бывший сотрудник МВД успел сообщить, что в свое время помог Самуилу Львовичу Абрамовичу (главврачу) избежать крепких неприятностей, связанных с золотом для дантистов, и поэтому мы можем рассчитывать на его определенную любезность и откровенность. И оказался прав: старенький эскулап встретил нас весьма вежливо - был небольшого росточка, пархатенький и с ужимками представителя вечно гонимого народца.
- Проходите-проходите, - мелко хихикал. - Не желаете чайку или спиртику-с?
- Мы на работе, Львович, - отвечал главный охранник дамского клуба. Лучше скажи, какое заключение по нашему э-э-э... коллеге?
Заключение было следующим: молодой человек находится в послешоковом состоянии, однако опасности для его здоровья нет. Господин Королев поморщился: собственно, он о другом: фантастический рассказ П.Левина соответствует действительности или, может, он просто хлюпнулся в чан с серной кислотой?..
- О Бог мой! - всплеснул руками Самуил Львович. - Какой чан с кислотой, Толенька? Вы о чем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Как позже выяснилось, вора в законе Ахмеда предупредили о появлении сил, проявляющих интерес не к его жирному кошельку, а к содержимому его квашеного мозга. А такое положение вещей заставит нервничать кого угодно, вот в чем дело.
И вор в законе решил бежать вон из западни гостиницы - бежать черным ходом. Теперь я думаю: зря попросил Александру припарковать "девятку" на эстакаде. С неё вид был красен: вечерняя Москва-река, меловой Дом правительства, шумный проспект и главное - гостиничный въезд-выезд. Даже при самом критическом развитии событий лицо кавказской национальности не решилось бы передвигаться по столице на своих полусогнутых. Авто - другое дело: дорого, престижно, красиво и надежно, как в танке Т-90. Особенно, когда номера блатные, то есть правительственные - "555" увидел я на джипе, вырывающемся на тактический простор проспекта.
- О! Ахмедик-педик жарит! - обрадовался я, находящийся за рулем. - И хорошо, блядь, жарит.
- Не может быть? - удивилась Александра. - А как же Толя и ребята?
- Шары они гоняют в жопе у слона! - рявкнул я. - Готовь "Макарушку", родная.
- Где культура речи, Дима, - засмеялась любимая, вытягивая из дамской сумочки ПМ, как пачку LM.
- Тебе как сказать, - прокричал я, передергивая рычаг скорости, - в рифму или прозой?
- Стихами, милый.
Танковый джип удалялся в сторону Подмосковья - и удалялся не без изящества, виляя бронированным педерастическим задом. У нас был шанс нагнать его: автомобильные пробки иногда во благо. И мы этим шансом воспользовались - у дома, где когда-то генсечил генсек всех генсеков дорогой Леонид Ильич выдался крепкий затор. Машины стояли в злой и беспощадной сцепке, не желая уступать ни пяди земли.
Теперь я думаю, что зря решил выкатить "девяточку" на пешеходную дорожку. Понадеялся на авось и забыл, что мы на войне. Какие могут быть законы на ней? Никаких законов, кроме одного - уничтожить врага. И если ты его не уничтожаешь первым - то уничтожают тебя. Хотя, надо сказать, я успел крикнуть Александре:
- Стреляй!
У неё не было опыта ближнего боя и она спросила:
- Куда стрелять, милый?
Так и спросила: "Куда стрелять, милый?" И я бы, вспоминая этот эпизод, наверное, смеялся, много-много раз смеялся, если бы... Если бы...
Я не учел, что тем, кто пыжился в джипе, терять было нечего. Не-че-го. Они уже были мертвяки и, отправляясь в ад, цапали неосторожные души.
И этой душой оказалась Александра. Так получилось. Странно, я находился на линии огня - и остался жив. По всем законам ближнего боя пули АКМ были мои. Я успел заметить дуло автомата в створке дверцы авто и успел, как мне представлялось, вывернув руль, перекрыть своим телом тело любимой женщины.
Мне показалось: все у нас хорошо, и поэтому попытался выдернуть ПМ из руки мешкающей Саши. Я это сделал и вдруг обнаружил, что рука любимой ломкая и будто неживая, как у манекена.
- Ты что, Сашенька? - спросил; никогда не называл любимую женщину этим именем, а тут почему-то...
Она не ответила, хотя должна была ответить. Она всегда отвечала на мои вопросы, даже самые фривольные.
Потом понял: почему молчит. Пуля ударила в висок - легкая смерть, когда пуля разбивает фарфор виска. Пуля ещё повредила левый глаз - вместо красивой раковины он напоминал кусок окровавленной ветоши. А вот правый был как будто живой. В нем плавал айсберг, правда, с отсветом рекламных огней.
- Саша, - повторил я; патовый цвет васильковой жизни угасал, он угасал скоро, и скоро угас, и это я видел. Мне надо было видеть эту бездну смерти, чтобы выжить и жить.
Потом я закрыл раковину век - зачем моей любимой женщине смотреть на этот мир, проклятый Богом.
Когда это сделал, услышал звуки духового оркестра. Думал, что схожу с ума. Оказалось, нет. Мимо катила праздничная, с воздушными шарами и прочей обвислой мишурой машина-платформа, рекламирующая шотландское виски, где и пританцовывал шалый оркестрик в шерстяных юбках. Было смешно: усатые мужланы с волосатыми ногами и в клетчатых юбочках. Александра бы посмеялась от души, если бы... Если бы...
Музыка, которая изрыгалась, была чужеродна и ужасна: били барабаны, хрипели трубы и пилили по нервам волынки. И тем не менее я, обняв за плечи любимую женщину, принялся вместе с ней слушать этот сумбурный и праздничный оркестр.
ЗАЧИСТКА: ПО ГОРЛО В КРОВИ
Я так и не научился сдерживать свои чувства. Так нельзя, говорю себе, так нельзя, сержант. Кажется, ты плакал, когда твою любимую женщину хоронили в щель планеты. Этого никто не видел - ты мужественно стоял у гроба, играя желваками, и никто не мог подумать, что, когда ты остаешься один... Не люблю одиночества. Может быть, поэтому хотел спрятаться от него в марианских впадинах женских тел. Но выяснилось, что я слишком доверчив и влюбчив, не подозревая, что наступили времена тотального душевного разврата. Рынок порока в широком смысле слова захватил наши улицы, наши площади, наши дома, наши тела. Мы толкаемся в торговых рядах и пихаем за бесценок куски своей бесценной души. Так проще жить - делать вид, что живем, и живем вполне благополучно.
Имею ли я право так говорить? Не знаю. Я прожил слишком мало, если обращать внимание на запись в паспортине. Я прожил слишком много, если судить по рубцам на 4,5 граммах бессмертной моей души. Видимо, выражаюсь слишком пафосно, но, когда ты один, можно позволить такую слабость.
Кто-то сказал: "Хотеть любви - это значит хотеть и смерти".
Любя, мы умираем - чаще всего на короткое время и в празднично-спазматическом соитии. Но потом наступают будни и нужно возвращаться в торговые ряды. От любви по-настоящему умирают редко. Моя любимая женщина Александра имела неосторожность воспылать неземной страстью к земному playboy. А это, как показывает практика, может привести к печальным последствиям. Наверное, её любовь была куда сильнее моей и поэтому погибла она - не я. И теперь обречен жить с мыслью, что не сумел вовремя научить свою любимую женщину рвать из сумочки ПМ - рвать как оружие, а не как пачку сигарет LM. Мы с ней были заняты слишком друг другом. Теперь я знаю, что прежде, чем ронять барышню в койку, нужно идти на полигон и учить её стрелять из в всех видов стрелкового оружия. Тогда есть шанс на бессмертие.
- Поживи у Александры, - посоветовал господин Королев, когда мы возвращались с кладбища. - Домой тебе нельзя.
- Почему? - задал глупый вопрос.
- Поживи, - повторил, - три-четыре дня. А мы поработаем.
- А я?
- Переведи дух, Дима, - посоветовал Анатолий Анатольевич на прощание.
И я согласился, словно надеясь на чудесное воскрешение любимой женщины. Этого не произошло. Как странно? Ее присутствие в квартире было всюду. Создавалось впечатление, что хозяйка поутру убежала в булочную за калорийными булочками, оставив любимого досматривать сны. И вот он проснулся и с нетерпением ждет ту, которая подарила ему фейерверочную ночку. На стульях в изящном беспорядке лежала женская одежда, светлели мятые простыни на кровати, цветы в горшках продолжали свою растительную жизнь, на кухне в мойке стояли немытые чашки, на них из крана капала свинцовая вода. Казалось, ничего не изменилось. Сейчас в коридорчике прозвучит звонок - и милая, и любимая, и желанная заштормит в комнатах. Этого не случилось - как странно-как странно.
Потом я уснул и спал как убитый, пока не проснулся от ощущения, что кто-то находится в спальне. Это была Александра, я её узнал, несмотря на предрассветную мгу. Она сидела у окна на стуле с высокой спинкой, пряча лицо в тени.
- Сашенька, - утвердительно проговорил я.
- Я, мой милый, - сказала глуховатым, будто со сна, голосом.
- Иди ко мне, - попросил.
- Не могу, родной.
- Почему?
- Догадайся сам. Ты ведь смышленый мальчик.
- Не знаю.
- Я умерла, Дима, - проговорила она спокойно. - И ты это знаешь, но не хочешь признаться.
- Нет, - сказал я. - Я тебя помню, значит, ты живешь.
- Это моя тень. И я пришла из мира теней, чтобы сказать: тебя спасет любовь.
- Любовь?
- Да, - подтвердила, - любовь к той, кто умеет танцевать jig.
- Я тебя не понимаю?
- Любовь спасет мир, это все что я могу тебе сказать, мой мальчик.
- Александра, ты говоришь очень красиво. Так не говорят живые.
- Вот видишь, - усмехнулась. - Следовательно, меня уже нет среди вас.
- А где ты?
- Пока не знаю, - проговорила с задумчивостью. - Только знаю, что и у Бога есть свой ад: это его любовь к людям.
И на этих её словах за окном просветлело и тень моей любимой размыло, как будто она оступилась в холодную воду глубоководного озера небытия.
И я проснулся - у светлеющего окна на высоком спинке стула висел китель с погонами. Именно в этом кителе я увидел впервые Александру. Когда это было? Это случилось давно, в другой жизни, когда я был беспечен и весел, как летний день. Теперь за окном дождит и, кажется, наступает осень. Осенью на кострах сжигают листья и в дымном тумане, похожем на обман, греются озябшие души тех, кто ушел от нас.
Итак, любимая ушла - а я остался. И никто не знает, где я нахожусь, кроме одного человека: главного секьюрити дамского клуба "Ариадна". Я так толком и не понял, что же на самом деле произошло в "Украине". По утверждению, Анатолия Анатольевича действия боевой группы были корректны. Никаких резких движений и провокаций. Лифт и лестница были взяты под контроль. По-видимому, не было учтено, что гостиница являлась "кавказской горой" и появление в ней любых молодых людей славянской внешности... Трудно сказать, но факт остается фактом: Ахмед успел сбежать из VIP-номера, запустив в джакузи двух потаскушек из Кременчуга, выдающих себя за шведских миледи. Те плавали андерсеновскими русалками и притопились от изумления, когда вместо голого папика, похожего на знаменитого своими гениталиями бывшего Генерального прокурора, на их смех и зазывы явились молодчики с пистолетами
И пока вора в законе искали в "шведских шхерах", тот уже прыгал в авто, чтобы убыть в неизвестном направлении. Теперь я думаю, не было никакой нужды преследовать танковый джип - преследовать без надлежащей подготовки. Ровным счетом ничего бы не изменилось в мире, если бы мы с Сашей остались сидеть в машине на эстакаде. Мы бы провели взглядами этот проклятый джип, потом моя любимая женщина выудила бы из своей сумочки пачку LM, закурила бы... Бы... бы... бы... Как противотанковые ежи нашей памяти.
У десантников есть хороший тост: "За тех, кто в стропах!". К сожалению, мои стропы жизненных обстоятельств основательно запутались и такое впечатление, что пора обрезать их ножом, чтобы удобнее было выпустить запасной парашют. Да, боюсь, его нет за моей спиной.
Хотя хватить ныть, сержант. Смерть Александры должна укрепить тебя в собственном бессмертии. Я защищен её смертью, как броней. И ничто меня не остановит на моем пути - и мой путь "зачистка".
"Зачистка" - модное словцо. Его нет ни в одном словаре мира. Здесь мы впереди планеты всей. Думаю, не имеет смысла объяснять его значение. О "зачистках" трубят все отечественные СМИ. Все очень просто: если хочешь победить врага, вырежи его до седьмого колена. В противном случае, дети его вырастут и начнут вырезать твоих детей. Сталин был велик в своей античной кровожадности, но и он не до конца был последователен, проявляя гуманность к соплеменникам. И теперь мы имеем то, что имеем: кровоточащую рану на теле разлагающейся империи. Война пылает в нашем доме, как пишут газетчики, и они правы: война на выживание. И выживут в ней только те, кто первым учинит ночь длинных ножей. Только беспощадная сила может остановить гниение жизни. Огонь, клинок, пули и потоки крови, в которых будут плавать тряпьем трупы врагов наших. Высокомерно - может быть. Вызывающе - возможно. Цинично - да. Неприемлемо для картавящих пачкунов, взявших на себя мессианскую роль заступников за права человека. Покажите мне этого человека, который достоин того, чтобы его любить. И я его первым полюблю. Но нет таких людей - есть телесные мешки, набитые страхом, мусором, похотью, лицемерием, кишками, тлением, ложью, испражнениями, морокой, безумием, ненавистью и проч. требухой. За историю всего человечества был всего один человек без вышеперечисленных недостатков - Христос, но его распяли на кресте - распяли те, кто так и не научился смотреть в небо.
Я смотрю в небо и вижу воздушные острова, на которых живут души наших друзей и тех, кого мы любили. Мне приятно смотреть в небо - возникает иллюзия полета и свободы.
Мой полет прерывает телефонный звонок - он обыден, но я знаю, что за ним последует - шлюзы мести приоткроются и закипит бурунами черная кровь врагов.
- Дима, - услышал напряженный голос господина Королева. - Ты как?
- Живу, - ответил.
- Проблемы?
- Подозреваю, они у вас, - сказал я.
- А как же без них, - и главный секьюрити дамского клуба просит, чтобы я прибыл к Первой градской.
- Еще трупы?
- Не совсем, - уходит от ответа Анатолий Анатольевич.
Я грустно посмеиваюсь: лучше не скажешь, когда человек находится между небом и землей. Кто на этот раз?
И какое же было мое удивление, когда по прибытию в больницу, узнаю, что очередной жертвой обстоятельств стал Петя Левин, компьютерный гений "Ариадны", играющий на клавиатуре с магической легкостью.
- А его за что? - задал риторический вопрос, идя с Анатолием Анатольевичем по длинному коридору, заставленному панцирными койками.
- Предупреждение, - пожал плечами АА, - всем нам.
- По-моему, нас уже предупредили, - сказал я.
- Ну не знаю, - ответил господин Королев. - Какая-то странная история с нашим Петей.
Я поинтересовался: его избили до полусмерти? Хуже, ответил главный охранник дамского клуба. Что может быть хуже - только смерть? Нет, бывает куда хуже, проговорил АА.
И скоро я убедился, что он был прав. В одноместной палате лежал знакомый мне человечек с огромным лбом гения и лицом, выбеленным до цвета кафельного пола. Никаких повреждений на теле не заметил, за малым исключением - кисти рук были намертво перебинтованы. Этакие култяшки. Действительно, для компьютерного пианиста такое положение вещей хуже смерти.
Наше вторжение побеспокоило хакера: он разлепил веки и бросил на нас мутный взгляд. Мы сели на табуреты, выкрашенные белой краской, и господин Королев ничего лучше не придумал, чем задать вопрос:
- Как дела, Петя?
- Хорошо, - ответил тот и виновато улыбнулся, словно чувствуя неловкость за свое состояние.
- Ничего хорошего, - крякнул от огорчения Анатолий Анатольевич и попросил компьютерного гения вкратце рассказать о том, что произошло прошлой ночью.
Сбивчивое повествование хакера походило на вздор сумасшедшего. Выяснилось, что в полночь, когда он "на писюке вскрывал Пентагон, как консервную банку", экран неожиданно начал мигать, а после - дикая боль пронзила руки. Когда очнулся, обнаружил, что кисти напрочь омертвели.
- И вот, - показал культяпки, - что есть, - и градины слез покатили по впалым восковым щекам.
- Ну-ну, - господин Королев попытался утешить страдальца, - все будет хорошо.
- Да? Хорошо? - всхлипнул хакер. - Конечно, хорошо. - И забился в нервозных конвульсиях. - Наше поколение выбирает "пепси", да? Наше поколение выбирает "Пентагон", да? Наше поколение выбирает ноги, когда режут руки, да? У меня ещё остались ноги, ха-ха, - и зашелся в бурном смехе.
Появились врачи, и мы с господином Королевым покинули палату. Надо ли говорить, что я находился в глубокой меланхолии. Было над чем поразмышлять. Либо от общего переутомления наш Петя Левин скиснулся мозгами, либо мы имеем... что мы имеем?
- Черт знает что мы имеем, - ответил Анатолий Анатольевич.
- А медицина что говорит? - поинтересовался. - Что за невидаль такая случилась?
Чтобы получить ответ на этот вопрос, отправились в кабинет главного врача. По дороге бывший сотрудник МВД успел сообщить, что в свое время помог Самуилу Львовичу Абрамовичу (главврачу) избежать крепких неприятностей, связанных с золотом для дантистов, и поэтому мы можем рассчитывать на его определенную любезность и откровенность. И оказался прав: старенький эскулап встретил нас весьма вежливо - был небольшого росточка, пархатенький и с ужимками представителя вечно гонимого народца.
- Проходите-проходите, - мелко хихикал. - Не желаете чайку или спиртику-с?
- Мы на работе, Львович, - отвечал главный охранник дамского клуба. Лучше скажи, какое заключение по нашему э-э-э... коллеге?
Заключение было следующим: молодой человек находится в послешоковом состоянии, однако опасности для его здоровья нет. Господин Королев поморщился: собственно, он о другом: фантастический рассказ П.Левина соответствует действительности или, может, он просто хлюпнулся в чан с серной кислотой?..
- О Бог мой! - всплеснул руками Самуил Львович. - Какой чан с кислотой, Толенька? Вы о чем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39