Ребята они крепкие, надо будет, каждый из них вмиг успокоит толпу. Так что о беспорядках не думай, Керим, их не будет.
Султан прошел к столу рабов, обратился к невольникам:
— Эй, быдло! Слышали, что я говорил? Не все? Повторю для глухих! С этого дня за вашей работой и отдыхом будет круглосуточно следить надсмотрщик. Керим установит очередь случки мужиков с бабами, ее не нарушать. По одному на каждую, если, конечно, бабенки сами не запросят большего.
Начальник охраны рассмеялся:
— Но это вряд ли! За невыполнение плана или малейшее проявление недовольства вместо бабы двадцать палок по пяткам. И учтите, черви, таких, как вы, мы можем набрать сотни. Замену непокорным найдем быстро, да вы и сами в этом убедились. Но замена для того, кого меняют, означает одно — смерть! Зачем сокращать себе жизнь? Работайте спокойно, выполняйте план, спите с бабами, а совсем скоро, когда работы прибавится, а с ней увеличится и количество рабов, самых усердных ждет поощрение, перевод в надсмотрщики. А они уже люди хоть и неподневольные, но все же не рабы! Трудитесь добросовестно, не упустите шанса подняться над толпой, получив власть над ней.
Толкнув речь, Султан повернулся к Симакову и Леонидову:
— Сейчас я покажу вам вашу комнату, затем вы оба спускаетесь сюда. Постажируетесь до конца рабочего дня, на ночь в подсобке перед цехом останется Симон. Утром уже на сутки его сменишь ты, Кача.
Начальник охраны базы обратился к таджику:
— Скоро, Керим, эти парни подойдут в цех. Ты тут еще более конкретно проинструктируешь их. Понял?
— Хоп, господин!
Султан направился к выходу, бросив офицерам спецназа:
— За мной!
Они вышли в комнату с топчаном, прошли в левый проход, откуда железная лестница привела их на второй этаж.
Там находилась вполне пригодная для житья комната. Главное, из нее на улицу выходило обычное окно, и было от него до периметра, опоясанного колючей проволокой, всего каких-то тридцать, ну, может, сорок метров!
В комнате стояли широкая кровать, тумбочка с магнитофоном, платяной шкаф, холодильник и душевая кабина. Туалет был выведен отдельно.
Султан спросил:
— Ну, как вам апартаменты?
Новоявленные надсмотрщики остались довольны комнатой.
— Нормально! Как в гостинице, в натуре.
— Вот и пользуйтесь этим!***
А вечером, когда капитан Симаков заступил на пост, старший лейтенант Леонидов под простыней вывернул до упора из часов ручку настройки, зафиксировал ее и, прибегнув к азбуке Морзе, используя ручку как ключ, передал, а полковник Злотов получил сообщение:
«Склад обнаружен, он под окном большого ангара, стоящего торцом к поселку, сложности для штурма объект не представляет. Леонидов».
Спустя несколько минут слабый разряд тока от часов кольнул старшего лейтенанта. Его вызывали на ответный сеанс. Он положил руку так, чтобы видеть цифру числа. Вскоре она начала мигать, а Леонидов принимать сигнал:
«Сообщение принято. Объект определен. Ваша комната может прослушиваться, принять это к сведению. Продолжать выполнение задачи. Удачи, Злотов».
Установив ручку настройки своих потертых старых часов «Слава» в исходное положение, старший лейтенант Леонидов повернулся на бок и тут же уснул. Напрасно всю ночь прослушивал комнату надсмотрщиков оператор Асланбека. Кроме тишины, слегка разбавленной стрекотом цикад, ему так и не удалось что-либо записать. О чем утром он и доложил хозяину.
В 7 утра Леонидову был подан в комнату завтрак. Затем в 8 часов Кача сменил на посту Симакова, войдя в цех-склад и приняв от напарника дубинку.
Рабы под присмотром старого таджика только начали получать порции своего завтрака.
Керим поздоровался с надсмотрщиком, указал ему на стул возле мешков:
— Твое место там! Понадобится выйти по нужде, скажи мне, туалет знаешь где. Обед со мной, ужин в соседней комнате, где проведешь ночь.
Леонидов спросил:
— Как насчет того, чтобы перекурить? Где это можно сделать?
— Рабы курят через три часа в туалете… ты кури здесь, ты не раб, но аккуратно, пепел и окурки — в банку с водой, банку возьмешь в своей ночлежке, воду в сортире. Еще вопросы?
— У матросов нет вопросов!
— Ты был матросом?
— Как ты космонавтом… шеф!
Старший лейтенант прошел в свою комнату, затем с литровой банкой в туалет, оттуда вернулся уже с водой в емкости, которую поставил возле стула, занял указанную позицию, тут же закурив, наблюдая, как жадно, по-звериному, превращенные в животных поглощали скудную пищу рабы.
Желваки заиграли на скулах офицера спецназа.
«Ничего, — подумал он, — недолго осталось мучиться. Только бы глупость какую не сотворили, а то затеют бунт и погубят себя. Предупредить бы их, что свобода близка, но… нельзя!»
После завтрака рабы заняли свои рабочие места, и началась монотонная, однообразная работа.
Невольники трудились автоматически, особенно женщины, имевшие усталый вид. Это было объяснимо. Им здесь достается больше всех. И на наркоте днем паши, и самцов, в которых превратили наркоторговцы мужчин, удовлетворяй! А женщины с виду еще ничего, взять хотя бы блондинку. Красивая, стройная, лет под тридцать, не более. Интересно, как ее угораздило попасть в сети бандитов? Надо будет спросить после освобождения, если… сумеет дожить до этого момента, пережив кошмар своего унижения. Ее подруга тоже явно страдала, в глазах брюнетки не было жизни, одна пустота. Леонидову так и хотелось подойти к ним и сказать: держитесь, бабоньки, скоро все закончится и начнется новая, свободная жизнь. Но… но… но!
Старший лейтенант отвел взгляд от женщин, начав рассматривать рабов-мужиков. Выделил среди них двоих. Хоть и сидели они к нему спинами, но Леонидов определил в одном узбека, в другом русского. Эти трудились с особым усердием и все время, когда рядом проходил Керим, поторапливали других. После вчерашних слов Султана они проявляли особое рвение. Отметил офицер спецназа и похотливый взгляд узбека на блондинку.
А как только Керим вышел, узбек, видимо, упустивший из виду то, что за рабами теперь следит еще и надсмотрщик, перегнулся через стол, прошипел, но так, что каждое его слово было услышано Леонидовым:
— Эй, сучка белобрысый! Ты сильно на пахоте не напрягайся, ночь тебе предстоит ой какой длинный! Я буду тебя иметь туда, куда еще никто не имел! Нагнись под стол, да? Увидишь ялду, который будет твоя жопу рвать, понял, шлюха неверная? Мозоль на языке набьешь, тварь! Ух, чито я с тобой сегодня делать буду, карасавец… ты даже передставить не можешь!
Со рта раба-узбека стекла длинная, клейкая струя слюны.
Блондинка с ужасом смотрела на это обезьяноподобное существо.
Соседу вторил русский:
— А я, Юсуп, сегодня чернявой матку наизнанку выверну, блядь буду! А может, групповуху устроим? Да отдерем этих телок так, что завтра они только стоя и смогут за столом корячиться, а, Юсуп?
Из угла подал голос щуплый мужичок:
— Но позвольте, сегодня не ваша очередь, и… нельзя же так с женщинами… они такие же, как и все мы.
Узбек перевел взгляд в ту сторону, откуда донеслось слабое возражение.
— Твоя чего там, билат, пасть открываит? Хочишь, чтобы и тебя раком поставили? Бабы наши, мой и его, кунака Ваньки, понял ви все? Только ми будем трахат их! И пробуй кито Керим слово сказат, удавлю на очке сортир!
Старший лейтенант подумал: а ведь эти уроды — оказывается, что и среди рабов имеются ублюдки — могут беспрепятственно насиловать беззащитных женщин. Могли бы, если бы не…
Леонидов встал, покачал в руках дубинкой, подошел со спины к рабу-узбеку. Тот оглянулся и изменился в лице. Точно! Разговорившись, он совсем забыл о надсмотрщике.
А офицер, расставив ноги, спросил:
— Может, козел, ты и меня раком поставишь? Или удавишь в сортире?
Узбек пробормотал:
— Извините, господин, это был плохой шутка! Просто шутка! Хотел смотреть, как будут пугаться люди! Мамой клянусь, ми с Ванькой ничего не сделали бы! Только немного шутка!
— Шутка, говоришь?
— Да, начальник, клянус, шутка!
— Что ж, я тоже не прочь немного пошутить!
Сказав это, старший лейтенант почти без размаха, но сильно и резко врезал дубинкой узбеку-шутнику по почкам. Тот вскочил, взвыв от боли, и тут же получил удар по руке, сбросивший его через скамейку на пол.
Русский кунак узбека, прикрывшись рукой, спросил:
— За что бьешь, начальник?
Но тут же замолчал, выплевывая на ладонь вместе с кровью обломки передних зубов. Леонидов осмотрел застывших в изумлении рабов, перевел взгляд на избитых ублюдков и крикнул:
— Что, твари, решили за спиной начальника саботаж устроить? Других вздумали от работы отговаривать? Угрожать? Я вам, сукам паскудным, дам угрожать! Так изуродую, мать в гробу не узнает!
Старший лейтенант обернулся к невольникам, застывшим за столом, спросил:
— Я прав? Эти уроды отговаривали вас под угрозой расправы от работы? Ну? Не слышу?
Первыми отозвались женщины:
— Да, вы правы! И делают они это не в первый раз!
Из туалета вышел Керим.
Увидел результаты расправы надсмотрщика над рабами, которых старый таджик считал лучшими работниками из всей толпы и уже намечал на повышение, если количество рабов, как говорил Султан, увеличится. И вдруг… охранник применяет силу именно к ним?!
Керим спросил, обращаясь к Леонидову:
— Что все это значит, Кача?
— А то, шеф, что при вас эти скоты показывали, как усердно работают, но стоило вам выйти, они тут же приказали, да, именно приказали всем остановить работу, буквально заявив — кончай пахоту! Расслабьтесь, пока просрется этот старый ишак, Керим! Я извиняюсь, но это не мои слова. Остальные работники им возразили, но эти двое стали угрожать расправой тем, кто не будет слушать их. Они, видимо, упустили из виду, что сзади нахожусь я, и раскрылись во всей своей красе, обнажив истинное свое обличье. Пришлось показать им, кем они являются на самом деле!
Керим обвел взглядом рабов, спросил:
— Все, что сказал надсмотрщик, правда?
Ему единогласно ответили:
— Да, правда! И раньше Юсуп с Иваном заставляли нас прекращать работу, как только вы выходили из цеха. И женщин никому не хотят отдавать, сами намереваются издеваться над ними, хотя вы и ваш начальник давали в отношении баб другие указания.
А женщины заявили, что не могут работать, потому что эти двое, которых справедливо наказал надсмотрщик, каждую ночь насилуют их, да так, что впору повеситься!
Керим подошел к корчившемуся на полу Юсупу, которому Леонидов выверенным ударом сломал руку.
Спросил:
— Что же ты, тварь, вытворяешь? Подумал, что если вас с русским из старой партии оставили, то вы стали выше новых рабов? Двойную игру решили вести? А я, значит, ишак старый?
— Шеф…
— Заткнись, ублюдок! Сейчас же обо всем узнает Султан, а возможно, и сам хозяин! В любом случае я вам, вонючки, не позавидую! Кача! — обратился Керим к Леонидову. — А ну-ка выволоки этих подлых шакалов в свою комнату отдыха. Я вызову Султана. Остальным работать! И чтобы план был выполнен! Чего замерли? Цирк, что ли, увидели? Работать, иначе я вам такой цирк устрою!
Выводя провинившихся рабов, Леонидов быстрым взглядом окинул невольников. И увидел в их глазах то, что и хотел увидеть: удивление поведением надсмотрщика, пока еще слабую надежду на какие-то изменения и… благодарность. Подумал, насколько увеличилось бы удивление этих несчастных людей, узнай они, что в роли их надзирателя и карателя выступает офицер спецназа российской спецслужбы, появившийся здесь, кроме всего прочего, и для того, чтобы вернуть им свободу и нормальную жизнь.
Глава 7
Спустя минут сорок в тайное хранилище-цех базы прибыл сам Асланбек в сопровождении Батыра и Султана.
В комнате отдыха сменного надзирателя их встретили Керим и Леонидов, а также сидящие в углу у двери избитые рабы Юсуп и Иван.
Наркобарон Асланбек, молча осмотрев невольников и надсмотрщиков, приказал:
— Керим и Султан, ждите меня в конторе, ну а мы с Батыром поработаем тут!
Когда названные лица покинули комнату отдыха, Асланбек коротко бросил Леонидову:
— Рассказывай, Кача!
Старший лейтенант спецназа изложил свою версию произошедшего.
Пока офицер, выдававший себя за надзирателя, докладывал, наркобарон внимательно следил за ним. Надсмотрщик говорил спокойно, подробно излагая то, что якобы услышал от борзых рабов и что в результате предпринял.
Выслушав Качу, Асланбек повернулся к рабам:
— Теперь слово вам, Юсуп и Иван!
Невольники сбивчиво, путаясь, перебивая друг друга, попытались оправдаться. Им пришлось признать, что они действительно пугали женщин, но они делали упор на то, что это была всего лишь невинная, хоть и грубая шутка. А от того, что отговаривали остальных работать, рабы категорически отказывались, особенно в этом усердствовал Юсуп:
— Не биль такой, хозяин! Никогда не биль! Баб пугат да, отговариват от работа нет! Ми с Иван, наоборот, всегда заставляли остальной раб работай лучше!
Асланбек спросил:
— Значит, Юсуп, по-твоему, надсмотрщик лжет? Так?
— Ай, хозяин, насчет шлюх он говорил правда, а вот о работе, клянус, нет! Зачем он бил нас с Иваном, не знаю! Вот рука мне сломал, как теперь работать? Мене помощь нужна, хозяин! Болна очен!
Наркобарон, взглянув на Леонидова, спросил:
— И кому мне верить, Кача? Тебе?.. Или им, рабам? До того, как я поставил тебя с Симоном над ними, ничего подобного, о чем ты доложил, Керим не замечал, а? Ответь мне?
Старший лейтенант, глядя в глаза «хозяина», спокойно ответил:
— Асланбек, вы умный человек и не можете не понимать, что если среди рабов появится лидер, силой подмявший под себя остальную толпу, то он и станет истинным хозяином невольников. И тогда ни о какой дисциплине речи быть не может. Да, в присутствии тех, кому он по воле случая подчинен, этот скрытый лидер будет вести себя послушно. Оставаясь же вне контроля, ублюдок начнет творить все, что ему вздумается. В результате рабы не получат необходимого отдыха и женщин, а это не может не сказаться на работе. И виноватым в падении трудоспособности будет признан кто угодно, но только не тот, кто в этом на самом деле виноват!
Сделав недолгую паузу, Кача-Леонидов продолжил:
— Я на собственной шкуре испытал рабство и знаю, что происходит в реальности среди невольников, намного лучше вас! Считаете, что я поступил неправильно, принимайте решение по мне, но тогда не ждите, чтобы рабы трудились в полную силу. Оставляйте этих крыс, — он кивнул в сторону Юсупа с Иваном, — в толпе, и вскоре заимеете проблемы! Решайте, Асланбек, я все сказал!
Наркобарон молча выслушал Леонидова, немного подумал, прошел в цех. Батыр закурил, предложив сигарету старшему лейтенанту. Это был хороший знак. Значит, человек, близкий к Асланбеку, негласно поддерживает его.
Юсуп попытался что-то сказать, но таджик грубо оборвал его:
— Заткнись, раб! Жди решения своей участи!
Минут через пять в комнату вернулся Асланбек. Он взглянул на Батыра, кивнул в сторону избитых рабов, приказав:
— Убрать отсюда этих тварей!
Сам же обратился к Леонидову:
— Продолжай нести службу, Кача!
И под вой приговоренных хозяином Юсупа и Ивана, которых здоровый таджик Батыр потащил к выходу, вышел из комнаты.
Леонидов вошел в цех.
Рабы сидели за столом, притихшие, испуганные, ожидавшие, что последует дальше.
Старший лейтенант осмотрел их:
— Ну что, горемыки, приуныли? Никакого повода к унынию я не вижу! Запомните, путь к вашей свободе лежит только через сохранение собственных жизней, что может быть обеспечено лишь полноценным трудом! Сейчас, когда не стало тех, кто насиловал и унижал вас, будьте сами людьми и относитесь друг к другу соответственно. И больше оптимизма! Свобода, о которой вы все думаете, не такая уж неисполнимая перспектива. Но для этого нужно выжить здесь и делать то, о чем я уже сказал. И все будет хорошо! А сейчас работать!
Когда Асланбек вновь, но уже с Керимом вошел в цех, то увидел, как усердно, под пристальным взглядом Леонидова, рабы отдаются работе.
Старший лейтенант перехватил взгляд наркобарона, заверил его:
— Отсутствие тех двух шакалов, что пытались саботировать труд, в общем, никак не скажется на выполнении дневной нормы. Я прав, рабы?
— Так точно, господин надзиратель, — в один голос ответили невольники.
Асланбек, взглянув на надсмотрщика, ухмыльнулся:
— Посмотрим! Но если это будет так, то тебя, Кача, ждет неплохое вознаграждение, возможно, повышение в должности.
Леонидов поправил «босса»:
— Вы хотели сказать, хозяин, что вознаграждение ждет нас с Симоном?
— Он здесь при чем? — изобразив удивление, но одновременно и что-то похожее на одобрение, спросил наркобарон.
Офицер спецназа ответил:
— А при том, хозяин, что мы с ним работаем вместе, одно дело делаем, в паре! И только так! Каждый из нас отвечает за другого. В любом случае.
Асланбек согласился:
— Яхши! Работайте.
Он развернулся и покинул цех.
Керим, почувствовав силу и укрепление положения надсмотрщиков, перестал давать указания Каче, а затем и Симону, утром сменившему напарника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Султан прошел к столу рабов, обратился к невольникам:
— Эй, быдло! Слышали, что я говорил? Не все? Повторю для глухих! С этого дня за вашей работой и отдыхом будет круглосуточно следить надсмотрщик. Керим установит очередь случки мужиков с бабами, ее не нарушать. По одному на каждую, если, конечно, бабенки сами не запросят большего.
Начальник охраны рассмеялся:
— Но это вряд ли! За невыполнение плана или малейшее проявление недовольства вместо бабы двадцать палок по пяткам. И учтите, черви, таких, как вы, мы можем набрать сотни. Замену непокорным найдем быстро, да вы и сами в этом убедились. Но замена для того, кого меняют, означает одно — смерть! Зачем сокращать себе жизнь? Работайте спокойно, выполняйте план, спите с бабами, а совсем скоро, когда работы прибавится, а с ней увеличится и количество рабов, самых усердных ждет поощрение, перевод в надсмотрщики. А они уже люди хоть и неподневольные, но все же не рабы! Трудитесь добросовестно, не упустите шанса подняться над толпой, получив власть над ней.
Толкнув речь, Султан повернулся к Симакову и Леонидову:
— Сейчас я покажу вам вашу комнату, затем вы оба спускаетесь сюда. Постажируетесь до конца рабочего дня, на ночь в подсобке перед цехом останется Симон. Утром уже на сутки его сменишь ты, Кача.
Начальник охраны базы обратился к таджику:
— Скоро, Керим, эти парни подойдут в цех. Ты тут еще более конкретно проинструктируешь их. Понял?
— Хоп, господин!
Султан направился к выходу, бросив офицерам спецназа:
— За мной!
Они вышли в комнату с топчаном, прошли в левый проход, откуда железная лестница привела их на второй этаж.
Там находилась вполне пригодная для житья комната. Главное, из нее на улицу выходило обычное окно, и было от него до периметра, опоясанного колючей проволокой, всего каких-то тридцать, ну, может, сорок метров!
В комнате стояли широкая кровать, тумбочка с магнитофоном, платяной шкаф, холодильник и душевая кабина. Туалет был выведен отдельно.
Султан спросил:
— Ну, как вам апартаменты?
Новоявленные надсмотрщики остались довольны комнатой.
— Нормально! Как в гостинице, в натуре.
— Вот и пользуйтесь этим!***
А вечером, когда капитан Симаков заступил на пост, старший лейтенант Леонидов под простыней вывернул до упора из часов ручку настройки, зафиксировал ее и, прибегнув к азбуке Морзе, используя ручку как ключ, передал, а полковник Злотов получил сообщение:
«Склад обнаружен, он под окном большого ангара, стоящего торцом к поселку, сложности для штурма объект не представляет. Леонидов».
Спустя несколько минут слабый разряд тока от часов кольнул старшего лейтенанта. Его вызывали на ответный сеанс. Он положил руку так, чтобы видеть цифру числа. Вскоре она начала мигать, а Леонидов принимать сигнал:
«Сообщение принято. Объект определен. Ваша комната может прослушиваться, принять это к сведению. Продолжать выполнение задачи. Удачи, Злотов».
Установив ручку настройки своих потертых старых часов «Слава» в исходное положение, старший лейтенант Леонидов повернулся на бок и тут же уснул. Напрасно всю ночь прослушивал комнату надсмотрщиков оператор Асланбека. Кроме тишины, слегка разбавленной стрекотом цикад, ему так и не удалось что-либо записать. О чем утром он и доложил хозяину.
В 7 утра Леонидову был подан в комнату завтрак. Затем в 8 часов Кача сменил на посту Симакова, войдя в цех-склад и приняв от напарника дубинку.
Рабы под присмотром старого таджика только начали получать порции своего завтрака.
Керим поздоровался с надсмотрщиком, указал ему на стул возле мешков:
— Твое место там! Понадобится выйти по нужде, скажи мне, туалет знаешь где. Обед со мной, ужин в соседней комнате, где проведешь ночь.
Леонидов спросил:
— Как насчет того, чтобы перекурить? Где это можно сделать?
— Рабы курят через три часа в туалете… ты кури здесь, ты не раб, но аккуратно, пепел и окурки — в банку с водой, банку возьмешь в своей ночлежке, воду в сортире. Еще вопросы?
— У матросов нет вопросов!
— Ты был матросом?
— Как ты космонавтом… шеф!
Старший лейтенант прошел в свою комнату, затем с литровой банкой в туалет, оттуда вернулся уже с водой в емкости, которую поставил возле стула, занял указанную позицию, тут же закурив, наблюдая, как жадно, по-звериному, превращенные в животных поглощали скудную пищу рабы.
Желваки заиграли на скулах офицера спецназа.
«Ничего, — подумал он, — недолго осталось мучиться. Только бы глупость какую не сотворили, а то затеют бунт и погубят себя. Предупредить бы их, что свобода близка, но… нельзя!»
После завтрака рабы заняли свои рабочие места, и началась монотонная, однообразная работа.
Невольники трудились автоматически, особенно женщины, имевшие усталый вид. Это было объяснимо. Им здесь достается больше всех. И на наркоте днем паши, и самцов, в которых превратили наркоторговцы мужчин, удовлетворяй! А женщины с виду еще ничего, взять хотя бы блондинку. Красивая, стройная, лет под тридцать, не более. Интересно, как ее угораздило попасть в сети бандитов? Надо будет спросить после освобождения, если… сумеет дожить до этого момента, пережив кошмар своего унижения. Ее подруга тоже явно страдала, в глазах брюнетки не было жизни, одна пустота. Леонидову так и хотелось подойти к ним и сказать: держитесь, бабоньки, скоро все закончится и начнется новая, свободная жизнь. Но… но… но!
Старший лейтенант отвел взгляд от женщин, начав рассматривать рабов-мужиков. Выделил среди них двоих. Хоть и сидели они к нему спинами, но Леонидов определил в одном узбека, в другом русского. Эти трудились с особым усердием и все время, когда рядом проходил Керим, поторапливали других. После вчерашних слов Султана они проявляли особое рвение. Отметил офицер спецназа и похотливый взгляд узбека на блондинку.
А как только Керим вышел, узбек, видимо, упустивший из виду то, что за рабами теперь следит еще и надсмотрщик, перегнулся через стол, прошипел, но так, что каждое его слово было услышано Леонидовым:
— Эй, сучка белобрысый! Ты сильно на пахоте не напрягайся, ночь тебе предстоит ой какой длинный! Я буду тебя иметь туда, куда еще никто не имел! Нагнись под стол, да? Увидишь ялду, который будет твоя жопу рвать, понял, шлюха неверная? Мозоль на языке набьешь, тварь! Ух, чито я с тобой сегодня делать буду, карасавец… ты даже передставить не можешь!
Со рта раба-узбека стекла длинная, клейкая струя слюны.
Блондинка с ужасом смотрела на это обезьяноподобное существо.
Соседу вторил русский:
— А я, Юсуп, сегодня чернявой матку наизнанку выверну, блядь буду! А может, групповуху устроим? Да отдерем этих телок так, что завтра они только стоя и смогут за столом корячиться, а, Юсуп?
Из угла подал голос щуплый мужичок:
— Но позвольте, сегодня не ваша очередь, и… нельзя же так с женщинами… они такие же, как и все мы.
Узбек перевел взгляд в ту сторону, откуда донеслось слабое возражение.
— Твоя чего там, билат, пасть открываит? Хочишь, чтобы и тебя раком поставили? Бабы наши, мой и его, кунака Ваньки, понял ви все? Только ми будем трахат их! И пробуй кито Керим слово сказат, удавлю на очке сортир!
Старший лейтенант подумал: а ведь эти уроды — оказывается, что и среди рабов имеются ублюдки — могут беспрепятственно насиловать беззащитных женщин. Могли бы, если бы не…
Леонидов встал, покачал в руках дубинкой, подошел со спины к рабу-узбеку. Тот оглянулся и изменился в лице. Точно! Разговорившись, он совсем забыл о надсмотрщике.
А офицер, расставив ноги, спросил:
— Может, козел, ты и меня раком поставишь? Или удавишь в сортире?
Узбек пробормотал:
— Извините, господин, это был плохой шутка! Просто шутка! Хотел смотреть, как будут пугаться люди! Мамой клянусь, ми с Ванькой ничего не сделали бы! Только немного шутка!
— Шутка, говоришь?
— Да, начальник, клянус, шутка!
— Что ж, я тоже не прочь немного пошутить!
Сказав это, старший лейтенант почти без размаха, но сильно и резко врезал дубинкой узбеку-шутнику по почкам. Тот вскочил, взвыв от боли, и тут же получил удар по руке, сбросивший его через скамейку на пол.
Русский кунак узбека, прикрывшись рукой, спросил:
— За что бьешь, начальник?
Но тут же замолчал, выплевывая на ладонь вместе с кровью обломки передних зубов. Леонидов осмотрел застывших в изумлении рабов, перевел взгляд на избитых ублюдков и крикнул:
— Что, твари, решили за спиной начальника саботаж устроить? Других вздумали от работы отговаривать? Угрожать? Я вам, сукам паскудным, дам угрожать! Так изуродую, мать в гробу не узнает!
Старший лейтенант обернулся к невольникам, застывшим за столом, спросил:
— Я прав? Эти уроды отговаривали вас под угрозой расправы от работы? Ну? Не слышу?
Первыми отозвались женщины:
— Да, вы правы! И делают они это не в первый раз!
Из туалета вышел Керим.
Увидел результаты расправы надсмотрщика над рабами, которых старый таджик считал лучшими работниками из всей толпы и уже намечал на повышение, если количество рабов, как говорил Султан, увеличится. И вдруг… охранник применяет силу именно к ним?!
Керим спросил, обращаясь к Леонидову:
— Что все это значит, Кача?
— А то, шеф, что при вас эти скоты показывали, как усердно работают, но стоило вам выйти, они тут же приказали, да, именно приказали всем остановить работу, буквально заявив — кончай пахоту! Расслабьтесь, пока просрется этот старый ишак, Керим! Я извиняюсь, но это не мои слова. Остальные работники им возразили, но эти двое стали угрожать расправой тем, кто не будет слушать их. Они, видимо, упустили из виду, что сзади нахожусь я, и раскрылись во всей своей красе, обнажив истинное свое обличье. Пришлось показать им, кем они являются на самом деле!
Керим обвел взглядом рабов, спросил:
— Все, что сказал надсмотрщик, правда?
Ему единогласно ответили:
— Да, правда! И раньше Юсуп с Иваном заставляли нас прекращать работу, как только вы выходили из цеха. И женщин никому не хотят отдавать, сами намереваются издеваться над ними, хотя вы и ваш начальник давали в отношении баб другие указания.
А женщины заявили, что не могут работать, потому что эти двое, которых справедливо наказал надсмотрщик, каждую ночь насилуют их, да так, что впору повеситься!
Керим подошел к корчившемуся на полу Юсупу, которому Леонидов выверенным ударом сломал руку.
Спросил:
— Что же ты, тварь, вытворяешь? Подумал, что если вас с русским из старой партии оставили, то вы стали выше новых рабов? Двойную игру решили вести? А я, значит, ишак старый?
— Шеф…
— Заткнись, ублюдок! Сейчас же обо всем узнает Султан, а возможно, и сам хозяин! В любом случае я вам, вонючки, не позавидую! Кача! — обратился Керим к Леонидову. — А ну-ка выволоки этих подлых шакалов в свою комнату отдыха. Я вызову Султана. Остальным работать! И чтобы план был выполнен! Чего замерли? Цирк, что ли, увидели? Работать, иначе я вам такой цирк устрою!
Выводя провинившихся рабов, Леонидов быстрым взглядом окинул невольников. И увидел в их глазах то, что и хотел увидеть: удивление поведением надсмотрщика, пока еще слабую надежду на какие-то изменения и… благодарность. Подумал, насколько увеличилось бы удивление этих несчастных людей, узнай они, что в роли их надзирателя и карателя выступает офицер спецназа российской спецслужбы, появившийся здесь, кроме всего прочего, и для того, чтобы вернуть им свободу и нормальную жизнь.
Глава 7
Спустя минут сорок в тайное хранилище-цех базы прибыл сам Асланбек в сопровождении Батыра и Султана.
В комнате отдыха сменного надзирателя их встретили Керим и Леонидов, а также сидящие в углу у двери избитые рабы Юсуп и Иван.
Наркобарон Асланбек, молча осмотрев невольников и надсмотрщиков, приказал:
— Керим и Султан, ждите меня в конторе, ну а мы с Батыром поработаем тут!
Когда названные лица покинули комнату отдыха, Асланбек коротко бросил Леонидову:
— Рассказывай, Кача!
Старший лейтенант спецназа изложил свою версию произошедшего.
Пока офицер, выдававший себя за надзирателя, докладывал, наркобарон внимательно следил за ним. Надсмотрщик говорил спокойно, подробно излагая то, что якобы услышал от борзых рабов и что в результате предпринял.
Выслушав Качу, Асланбек повернулся к рабам:
— Теперь слово вам, Юсуп и Иван!
Невольники сбивчиво, путаясь, перебивая друг друга, попытались оправдаться. Им пришлось признать, что они действительно пугали женщин, но они делали упор на то, что это была всего лишь невинная, хоть и грубая шутка. А от того, что отговаривали остальных работать, рабы категорически отказывались, особенно в этом усердствовал Юсуп:
— Не биль такой, хозяин! Никогда не биль! Баб пугат да, отговариват от работа нет! Ми с Иван, наоборот, всегда заставляли остальной раб работай лучше!
Асланбек спросил:
— Значит, Юсуп, по-твоему, надсмотрщик лжет? Так?
— Ай, хозяин, насчет шлюх он говорил правда, а вот о работе, клянус, нет! Зачем он бил нас с Иваном, не знаю! Вот рука мне сломал, как теперь работать? Мене помощь нужна, хозяин! Болна очен!
Наркобарон, взглянув на Леонидова, спросил:
— И кому мне верить, Кача? Тебе?.. Или им, рабам? До того, как я поставил тебя с Симоном над ними, ничего подобного, о чем ты доложил, Керим не замечал, а? Ответь мне?
Старший лейтенант, глядя в глаза «хозяина», спокойно ответил:
— Асланбек, вы умный человек и не можете не понимать, что если среди рабов появится лидер, силой подмявший под себя остальную толпу, то он и станет истинным хозяином невольников. И тогда ни о какой дисциплине речи быть не может. Да, в присутствии тех, кому он по воле случая подчинен, этот скрытый лидер будет вести себя послушно. Оставаясь же вне контроля, ублюдок начнет творить все, что ему вздумается. В результате рабы не получат необходимого отдыха и женщин, а это не может не сказаться на работе. И виноватым в падении трудоспособности будет признан кто угодно, но только не тот, кто в этом на самом деле виноват!
Сделав недолгую паузу, Кача-Леонидов продолжил:
— Я на собственной шкуре испытал рабство и знаю, что происходит в реальности среди невольников, намного лучше вас! Считаете, что я поступил неправильно, принимайте решение по мне, но тогда не ждите, чтобы рабы трудились в полную силу. Оставляйте этих крыс, — он кивнул в сторону Юсупа с Иваном, — в толпе, и вскоре заимеете проблемы! Решайте, Асланбек, я все сказал!
Наркобарон молча выслушал Леонидова, немного подумал, прошел в цех. Батыр закурил, предложив сигарету старшему лейтенанту. Это был хороший знак. Значит, человек, близкий к Асланбеку, негласно поддерживает его.
Юсуп попытался что-то сказать, но таджик грубо оборвал его:
— Заткнись, раб! Жди решения своей участи!
Минут через пять в комнату вернулся Асланбек. Он взглянул на Батыра, кивнул в сторону избитых рабов, приказав:
— Убрать отсюда этих тварей!
Сам же обратился к Леонидову:
— Продолжай нести службу, Кача!
И под вой приговоренных хозяином Юсупа и Ивана, которых здоровый таджик Батыр потащил к выходу, вышел из комнаты.
Леонидов вошел в цех.
Рабы сидели за столом, притихшие, испуганные, ожидавшие, что последует дальше.
Старший лейтенант осмотрел их:
— Ну что, горемыки, приуныли? Никакого повода к унынию я не вижу! Запомните, путь к вашей свободе лежит только через сохранение собственных жизней, что может быть обеспечено лишь полноценным трудом! Сейчас, когда не стало тех, кто насиловал и унижал вас, будьте сами людьми и относитесь друг к другу соответственно. И больше оптимизма! Свобода, о которой вы все думаете, не такая уж неисполнимая перспектива. Но для этого нужно выжить здесь и делать то, о чем я уже сказал. И все будет хорошо! А сейчас работать!
Когда Асланбек вновь, но уже с Керимом вошел в цех, то увидел, как усердно, под пристальным взглядом Леонидова, рабы отдаются работе.
Старший лейтенант перехватил взгляд наркобарона, заверил его:
— Отсутствие тех двух шакалов, что пытались саботировать труд, в общем, никак не скажется на выполнении дневной нормы. Я прав, рабы?
— Так точно, господин надзиратель, — в один голос ответили невольники.
Асланбек, взглянув на надсмотрщика, ухмыльнулся:
— Посмотрим! Но если это будет так, то тебя, Кача, ждет неплохое вознаграждение, возможно, повышение в должности.
Леонидов поправил «босса»:
— Вы хотели сказать, хозяин, что вознаграждение ждет нас с Симоном?
— Он здесь при чем? — изобразив удивление, но одновременно и что-то похожее на одобрение, спросил наркобарон.
Офицер спецназа ответил:
— А при том, хозяин, что мы с ним работаем вместе, одно дело делаем, в паре! И только так! Каждый из нас отвечает за другого. В любом случае.
Асланбек согласился:
— Яхши! Работайте.
Он развернулся и покинул цех.
Керим, почувствовав силу и укрепление положения надсмотрщиков, перестал давать указания Каче, а затем и Симону, утром сменившему напарника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33