Втяни в дело Торгейра, потому что Гуннар убил его отца. Если вы с ним вдвоем нападете на Гуннара, то ты прикройся щитом, а Торгейр смело бросится на него, и Гуннар убьет его. Тогда окажется, что Гуннар убил двоих из одного рода, а ты спасешься бегством. И если ему суждено от этого погибнуть, то он нарушит договор. Итак, будем ждать этого.
После этого Торгейр поехал домой и тайно рассказал все своему отцу. Они порешили, что будут действовать так, чтобы никто ничего не знал.
LXVIII
Через некоторое время Торгейр, сын Старкада, отправился в Киркьюбёр к своему тезке. Они шептались между собой весь день. Под конец Торгейр, сын Старкада, подарил своему тезке золоченое копье и затем уехал домой. Они очень подружились.
Осенью на тинге в Тингскаларе Кольскегг предъявил иск на землю в Моэйдархвале, а Гуннар назвал свидетелей и предложил людям из Трихюрнинга деньги или землю в других местах по законной цене. Торгейр назвал свидетелей в том, что Гуннар нарушил договор с ними. На этом тинг кончился.
Проходит год. Тезки постоянно встречаются, и между ними крепкая дружба.
Как-то раз Кольскегг говорит Гуннару:
– Я слышал, что тезки очень подружились. Многие говорят, что им доверять нельзя. Я бы хотел, чтобы ты был поосторожнее.
– Мне не миновать смерти, – говорит Гуннар, – где бы я ни был, если мне это суждено.
На этом их разговор кончился.
Осенью Гуннар велел работникам одну неделю работать дома, а другую – внизу, на островах, чтобы кончить уборку сена. Он распорядился, чтобы все уехали, и остался один с женщинами.
Торгейр из Трихюрнинга отправился к своему тезке, и когда они встретились, они начали, как обычно, разговор. Торгейр, сын Старкада, сказал:
– Мне бы хотелось, чтобы мы набрались духу и напали на Гуннара.
– Встречи с Гуннаром, – ответил Торгейр, сын Откеля, – всегда кончались так, что немногим доставалась в них победа. И я не хотел бы быть нарушителем договора.
– Они нарушили договор, а не мы, – сказал Торгейр, сын Старкада. – Ведь Гуннар отобрал у тебя пашню, а у нас с отцом – Моэйдархваль.
И они решили напасть на Гуннара. Тут Торгейр говорит, что Гуннар через несколько дней будет один дома, и предлагает:
– Приезжай ко мне с одиннадцатью людьми, и со мной будет столько же.
После этого Торгейр поехал домой.
LXIX
Когда Кольскегг с работниками пробыли на островах три дня, Торгейр, сын Старкада, проведал про это и послал сказать своему тезке, чтобы тот встретился с ним на гряде Трихюрнингсхальсар. Затем Торгейр собрался с одиннадцатью людьми в путь из Трихюрнинга. Он въехал на гряду и стал там ждать своего тезку.
Гуннар в это время оставался один дома. Тезки подъезжают к лесу, и вдруг их так начинает клонить ко сну, что они не могут ехать дальше. Они вешают свои щиты на ветви, привязывают лошадей и кладут возле себя оружие.
Ньяль в эту ночь был в Торольвсфелле. К нему не шел сон, и он то входил, то выходил из дома. Торхильд спросил Ньяля, почему ему не спится.
– Что-то чудится мне, – ответил Ньяль. – Я вижу духов-двойников многих врагов Гуннара. Одно странно: видно, что у них нехорошее на уме, но они поступают неосторожно.
Немного погодя к дверям подъехал какой-то человек, слез с лошади и вошел в дом. Оказалось, что это пастух Торхильд и Скарпхедина. Торхильд спросила:
– Ну, нашел ты овец?
– Я нашел кое-что поважнее, – ответил тот.
– Что же это? – спросил Ньяль.
– Там, на горе, в лесу, я нашел двадцать четыре человека. Лошади их были привязаны, щиты висели на ветвях, а сами они спали.
Он заметил все так хорошо, что мог описать все их оружие и одежду, и Ньяль мог узнать, кто каждый из них. Ньяль сказал пастуху:
– Хорошо бы иметь побольше таких слуг! Я не забуду этой твоей услуги. А сейчас я хочу тебя послать по делу.
Тот сказал, что готов.
– Отправляйся, – сказал Ньяль, – в Хлидаренди и скажи Гуннару, чтобы он ехал в Грьоту и собрал людей. А я поеду к тем, в лес, и пугну их так, что они поедут обратно. Хорошо, что на этот раз они ничего не добьются, а потеряют немало.
Теперь надо рассказать о Ньяле. Он подъехал к тезкам и сказал:
– Что-то вы неосторожно лежите. Зачем вы приехали сюда? С Гуннаром шутки плохи. Ведь если говорить правду, то вы замыслили убийство. Но знайте, что Гуннар собирает людей и скоро будет здесь. Он перебьет вас, если вы тотчас не отправитесь восвояси.
Они не стали мешкать. В сильном испуге они схватили оружие, вскочили на коней и поскакали в Трихюрнинг.
Ньяль поехал к Гуннару и сказал:
– Не распускай народ, а я поеду и попытаюсь уладить все мирно: они сейчас, наверное, крепко перепуганы. А за то, что они замышляли убить тебя, в чем они все замешаны, им придется заплатить не меньше, чем пришлось бы заплатить за убийство одного из тезок, если бы оно случилось. Я возьму эти деньги на сохранение и позабочусь о том, чтобы они были под рукой, когда они тебе понадобятся.
Гуннар поблагодарил его за помощь.
LXX
Ньяль поехал в Трихюрнинг и сказал тезкам, что Гуннар не собирается распускать своих людей, пока не рассчитается с ними. Они были в сильном страхе. Они сделали различные предложения и попросили Ньяля передать эти предложения Гуннару. Ньяль сказал, что передаст только такое предложение, за которым не скрывается обмана. Они попросили его рассудить их и сказали, что выполнят любое решение, которое он вынесет. Ньяль сказал, что он вынесет решение не иначе как на тинге и в присутствии самых уважаемых людей. Они согласились на это.
Ньяль свел обе стороны вместе. Они пожали руки в знак того, что помирились и обязуются сохранять мир. Ньяль должен был вынести решение и назвать судьями, кого хотел.
Немного погодя они встретились с Мардом, сыном Вальгарда. Мард очень укорял их за то, что они поручили Ньялю рассудить их, тогда как он большой друг Гуннара, и сказал, что это им дорого обойдется.
Вот люди, как обычно, поехали на альтинг. Обе стороны тоже были на тинге. Ньяль попросил внимания и спросил всех самых уважаемых людей, которые были на тинге, чего, по их мнению, может требовать Гуннар за то, что его замышляли убить. Они ответили, что такой человек, как Гуннар, вправе требовать очень многого. Ньяль спросил, кто должен быть ответчиком: все, кто хотел напасть на Гуннара, или только их главари. Они ответили, что главари в первую очередь, но и другие тоже.
– Немало найдется людей, – сказал Мард, – которые скажут, что все это произошло по вине Гуннара, потому что он первым нарушил мир с обоими Торгейрами.
– Это не называется нарушить мир, – ответил Ньяль, – если один человек пользуется законом против другого. Ведь закон хранит страну, а беззаконие губит.
И Ньяль сказал, что Гуннар предлагал в обмен па Моэйдархваль землю или деньги. Тогда оба Торгейра увидели, что Мард их обманул. Они очень бранили его и сказали, что из-за него им приходится платить виру. Ньяль назвал двенадцать судей. Каждый из тех, кто ездил с Торгейрами, должен был заплатить по сотне серебра, а сами тезки – по две сотни. Ньяль взял эти деньги себе на хранение, а обе стороны поклялись соблюдать мир. Ньяль подсказывал им слова клятвы.
Потом Гуннар поехал с тинга на запад, в Долины, в Хьярдархольт. Олав Павлин принял его хорошо. Гуннар пробыл у него полмесяца. Он много ездил по Долинам и повсюду был желанным гостем. На прощанье Олав сказал:
– Я хочу подарить тебе три вещи: золотое запястье я плащ, которыми владел король ирландцев Мюркьяртан, и большого пса, которого мне подарили в Ирландии. Он помощник не хуже крепкого мужчины. Кроме того, у него человечий ум: если он знает, что человек твой недруг, он будет лаять на него, но он никогда не будет лаять на твоего друга. Он видит в каждом человеке, желает ли он тебе добра или зла. Ради тебя он не пожалеет и своей жизни. Этого пса зовут Черный.
Затем он сказал псу:
– Теперь твой хозяин – Гуннар, служи ему верой и правдой.
Пес тотчас подошел к Гуннару и улегся у его ног. Олав сказал Гуннару, чтобы он был осторожен, потому что у него много завистников.
– Ведь тебя считают самым знаменитым человеком во всей стране, – сказал он.
Гуннар поблагодарил его за подарки и добрый совет и поехал домой.
Гуннар пробыл некоторое время дома, и все было спокойно.
LXXI
Немного погодя оба Торгейра встретились с Мардом. Они не были довольны им. Они считали, что потеряли из-за Марда много денег и не получили ничего взамен. Они сказали ему, чтобы он придумал, как по-новому навредить Гуннару. Мард согласился и сказал:
– Вот мой совет: пусть Торгейр, сын Откеля, соблазнит Ормхильд, родственницу Гуннара. Гуннар ожесточится против тебя. А я тогда распущу слух, что Гуннар не собирается оставить это так. А немного погодя вы нападете на Гуннара, но не у него дома. Нельзя пытаться напасть на него дома, пока его пес жив.
Они порешили между собой, что так и сделают.
Проходит лето. Торгейр зачастил к Ормхильд. Гуннару это очень не нравилось, и он ожесточился против Торгейра. Так продолжалось всю зиму. Наступает лето, и их тайные встречи становятся еще чаще. Торгейр, сын Откеля, часто встречается также с Торгейром из Трихюрнинга и Мардом, и они договариваются напасть на Гуннара, когда тот поедет на острова посмотреть, как работают его люди.
Однажды Мард узнал, что Гуннар уехал на острова, и послал человека в Трихюрнинг сказать Торгейру, что сейчас самый удобный случай напасть на Гуннара. Те, не медля, выехали, двенадцать числом, и когда они приехали в Киркыобёр, то их там ждало других двенадцать человек. Они решили спуститься к Ранге и там ждать Гуннара в засаде.
LXXII
Когда Гуннар отправился с островов домой, Кольскегг поехал с ним. У Гуннара был с собой лук со стрелами и его копье. У Кольскегга был короткий меч и все другое оружие.
И вот случилось, что когда Гуннар с братом подъезжали к Ранге, на его копье выступила кровь. Кольскегг спросил, что это означает. Гуннар ответил, что в других странах это называют кровавым дождем, и прибавил:
– Альвир говорил мне, что это бывает к жестоким боям.
Они продолжали свой путь, пока не увидели, что на берегу реки сидят люди, а неподалеку от них привязаны кони. Гуннар сказал:
– Это засада.
Кольскегг ответил:
– Им уже давно нельзя было верить. Но что же теперь делать?
– Проскачем мимо них к броду, – ответил Гуннар, – и там приготовимся к защите.
Те, которые были на берегу, заметили их и тотчас же пустились к ним. Гуннар натянул лук, высыпал стрелы перед собой и как только те подошли к нему на выстрел, стал стрелять. Он ранил многих своими стрелами, а кое-кого и убил.
Тогда Торгейр, сын Откеля, сказал:
– Так не годится! Вперед, на него!
Они бросились на Гуннара. Впереди шел Анунд Красивый, родич Торгейра. Гуннар ударил его своим копьем, расколол щит надвое и пронзил Анунда насквозь. Агмунд Чуб забежал сзади Гуннара, но Кольскегг увидел это, отрубил ему обе ноги и бросил его в реку, так что тот сразу же утонул. Разгорелся жестокий бой. Гуннар рубил одной рукой, а другой колол. Кольскегг уложил немало врагов и многих ранил.
Торгейр, сын Старкада, сказал своему тезке:
– Что-то не заметно, что ты должен отомстить за своего отца.
Тот ответил:
– Ты прав. Не так надо бросаться на врага. Но ты ведь отстаешь от меня, так что я не желаю сносить твои попреки.
И он бросился на Гуннара в сильном гневе и пробил ему копьем щит и руку. Гуннар с такой силой рванул щит, что копье сломалось у наконечника. Гуннар увидел близко от себя другого человека и нанес ему смертельный удар. После этого он схватил свое копье двумя руками. Тут к нему подбегает с занесенным мечом Торгейр, сын Откеля. В сильном гневе Гуннар быстро оборачивается к нему и пронзает его своим копьем, поднимает в воздух и швыряет в реку. Тело течением отнесло вниз к броду и выбросило на камень. С тех пор этот брод зовется бродом Торгейра.
Тогда Торгейр, сын Старкада, сказал:
– Бежим! Теперь уж нам не видать победы.
И они все пустились бежать.
– Бежим следом за ними, – сказал Кольскегг. – Бери лук и стрелы, ты еще можешь подойти на выстрел к Торгейру, сыну Старкада.
Гуннар ответил:
– Если мы заплатим виру только за тех, кто уже лежит здесь убитым, то и тогда наши кошельки опустеют.
– Денег тебе хватит, – сказал Кольскегг, – а Торгейр не успокоится, пока не убьет тебя.
– Чтобы я испугался, много таких Торгейров должно стоять на моем пути, – ответил Гуннар.
После этого они поехали домой и рассказали о том, что случилось. Халльгерд обрадовалась вестям и очень хвалила Гуннара и Кольскегга. А Раннвейг сказала:
– Может быть, вы и совершили подвиг, но у меня такое чувство, что он не принесет добра.
LXXIII
Эта весть разнеслась по всей округе, и многих опечалила смерть Торгейра. Гицур Белый и его люди отправились на место боя, объявили об убийстве и вызвали соседей на тинг. Затем они уехали на запад, к себе домой.
Ньяль сказал Гуннару:
– Будь осторожен: ты убил двух человек из одного рода. Помни, что если ты теперь нарушишь договор, который заключишь, то погибнешь.
– Я не собираюсь нарушать его, – ответил Гуннар. – Но мне понадобится на тинге твоя помощь.
Ньяль ответил:
– Я буду верен тебе до конца моих дней.
Гуннар отправился домой. Подошло время тинга, и обе стороны собрали множество народу. На тинге все очень много гадали, чем кончится эта тяжба.
Гицур и Гейр Годи стали решать, кому из них предъявить иск об убийстве Торгейра. Кончилось тем, что Гицур взял это на себя. Он предъявил иск со Скалы закона и сказал так:
– Я обвиняю Гуннара, сына Хамунда, в том, что он незаконно первым напал на Торгейра, сына Откеля, и нанес ему глубокую рану, от которой Торгейр умер. Я утверждаю, что за это он должен быть объявлен вне закона и никто не должен давать ему пищу, указывать путь и оказывать какую-нибудь помощь. Из его имущества половина причитается мне, а другая половина – тем людям из четверти, которые имеют право на добро объявленного вне закона. Я объявляю об этом суду четверти, в котором по закону должен разбираться этот иск. Я объявляю об этом во всеуслышание со Скалы закона. Я объявляю, что Гуннар, сын Хамунда, должен быть судим и объявлен вне закона.
Во второй раз Гицур назвал своих свидетелей и обвинил Гуннара, сына Хамунда, в том, что он нанес Торгейру, сыну Откеля, глубокую рану, от которой тот умер, на месте, где Гуннар перед этим незаконно напал первым на Торгейра. Затем он объявил все, как в первый раз. Потом он спросил, к какому тингу относится Гуннар и из каких он мост.
После этого люди пошли от Скалы закона, и все нашли, что он говорил хорошо. Гуннар держался спокойно и говорил мало.
И вот подошло время, когда суды должны были разбирать дела. Гуннар стоял к северу от суда людей из долины Ранги, Гицур – к югу. Гицур назвал свидетелей и предложил Гуннару выслушать его присягу, изложение дела и все доказательства, которые он собирался привести. После этого он принес присягу. Затем он изложил свое дело суду. Потом он предложил свидетелям подтвердить, что он предъявил свой иск на тинге. Затем он предложил соседям занять свои места, а противникам – отвести лишних соседей.
LXXIV
Тогда Ньяль сказал:
– Довольно! Нельзя больше сидеть сложа руки. Пойдем туда, где сидят соседи.
Они пошли к ним и отвели четырех из них. Оставшимся пяти они предложили сказать, не выехали ли оба Торгейра со своими людьми со злым умыслом против Гуннара. Те, не колеблясь, ответили, что так оно и было. Тогда Ньяль сказал, что это законный отвод иска и что он выступит на суде с этим отводом, если противники не согласятся на примирение. Многие хавдинги поддержали это предложение, и порешили на том, что дело рассудят двенадцать человек. Обе стороны дали друг другу руки в знак примирения. После этого было решено, какая вира должна быть заплачена, и она должна была быть заплачена тут же, на тинге, а Гуннар и Кольскегг должны были оставить Исландию на три года. Но если бы Гуннар не уехал из страны, то родичи убитого имели право его убить, если смогут это сделать. Гуннар не подал виду, что недоволен решением.
Гуннар спросил Ньяля о деньгах, которые он дал ему на хранение. Ньяль отдавал их в рост, и он заплатил ему все сполна. Их как раз хватило на все, что Гуннар должен был заплатить.
Вот люди стали разъезжаться по домам. Гуннар и Ньяль поехали с тинга вместе. Ньяль сказал Гуннару:
– Прошу тебя, друг, не нарушай этого договора. Помни, о чем мы условились. Первая твоя поездка в чужие страны принесла тебе большую славу, а эта принесет еще большую. Ты вернешься с большим почетом, и доживешь до глубокой старости, и никто здесь не посмеет поднять на тебя руку. Но если ты не уедешь из Исландии и нарушишь договор, то тебя здесь убьют, а хуже этого ничего не может быть для твоих друзей.
Гуннар ответил, что не собирается нарушать договор. Он поехал домой и рассказал о решении суда. Раннвейг сказала, что хорошо было бы ему уехать из Исландии, и пусть тем временем его враги грызутся с кем-нибудь другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
После этого Торгейр поехал домой и тайно рассказал все своему отцу. Они порешили, что будут действовать так, чтобы никто ничего не знал.
LXVIII
Через некоторое время Торгейр, сын Старкада, отправился в Киркьюбёр к своему тезке. Они шептались между собой весь день. Под конец Торгейр, сын Старкада, подарил своему тезке золоченое копье и затем уехал домой. Они очень подружились.
Осенью на тинге в Тингскаларе Кольскегг предъявил иск на землю в Моэйдархвале, а Гуннар назвал свидетелей и предложил людям из Трихюрнинга деньги или землю в других местах по законной цене. Торгейр назвал свидетелей в том, что Гуннар нарушил договор с ними. На этом тинг кончился.
Проходит год. Тезки постоянно встречаются, и между ними крепкая дружба.
Как-то раз Кольскегг говорит Гуннару:
– Я слышал, что тезки очень подружились. Многие говорят, что им доверять нельзя. Я бы хотел, чтобы ты был поосторожнее.
– Мне не миновать смерти, – говорит Гуннар, – где бы я ни был, если мне это суждено.
На этом их разговор кончился.
Осенью Гуннар велел работникам одну неделю работать дома, а другую – внизу, на островах, чтобы кончить уборку сена. Он распорядился, чтобы все уехали, и остался один с женщинами.
Торгейр из Трихюрнинга отправился к своему тезке, и когда они встретились, они начали, как обычно, разговор. Торгейр, сын Старкада, сказал:
– Мне бы хотелось, чтобы мы набрались духу и напали на Гуннара.
– Встречи с Гуннаром, – ответил Торгейр, сын Откеля, – всегда кончались так, что немногим доставалась в них победа. И я не хотел бы быть нарушителем договора.
– Они нарушили договор, а не мы, – сказал Торгейр, сын Старкада. – Ведь Гуннар отобрал у тебя пашню, а у нас с отцом – Моэйдархваль.
И они решили напасть на Гуннара. Тут Торгейр говорит, что Гуннар через несколько дней будет один дома, и предлагает:
– Приезжай ко мне с одиннадцатью людьми, и со мной будет столько же.
После этого Торгейр поехал домой.
LXIX
Когда Кольскегг с работниками пробыли на островах три дня, Торгейр, сын Старкада, проведал про это и послал сказать своему тезке, чтобы тот встретился с ним на гряде Трихюрнингсхальсар. Затем Торгейр собрался с одиннадцатью людьми в путь из Трихюрнинга. Он въехал на гряду и стал там ждать своего тезку.
Гуннар в это время оставался один дома. Тезки подъезжают к лесу, и вдруг их так начинает клонить ко сну, что они не могут ехать дальше. Они вешают свои щиты на ветви, привязывают лошадей и кладут возле себя оружие.
Ньяль в эту ночь был в Торольвсфелле. К нему не шел сон, и он то входил, то выходил из дома. Торхильд спросил Ньяля, почему ему не спится.
– Что-то чудится мне, – ответил Ньяль. – Я вижу духов-двойников многих врагов Гуннара. Одно странно: видно, что у них нехорошее на уме, но они поступают неосторожно.
Немного погодя к дверям подъехал какой-то человек, слез с лошади и вошел в дом. Оказалось, что это пастух Торхильд и Скарпхедина. Торхильд спросила:
– Ну, нашел ты овец?
– Я нашел кое-что поважнее, – ответил тот.
– Что же это? – спросил Ньяль.
– Там, на горе, в лесу, я нашел двадцать четыре человека. Лошади их были привязаны, щиты висели на ветвях, а сами они спали.
Он заметил все так хорошо, что мог описать все их оружие и одежду, и Ньяль мог узнать, кто каждый из них. Ньяль сказал пастуху:
– Хорошо бы иметь побольше таких слуг! Я не забуду этой твоей услуги. А сейчас я хочу тебя послать по делу.
Тот сказал, что готов.
– Отправляйся, – сказал Ньяль, – в Хлидаренди и скажи Гуннару, чтобы он ехал в Грьоту и собрал людей. А я поеду к тем, в лес, и пугну их так, что они поедут обратно. Хорошо, что на этот раз они ничего не добьются, а потеряют немало.
Теперь надо рассказать о Ньяле. Он подъехал к тезкам и сказал:
– Что-то вы неосторожно лежите. Зачем вы приехали сюда? С Гуннаром шутки плохи. Ведь если говорить правду, то вы замыслили убийство. Но знайте, что Гуннар собирает людей и скоро будет здесь. Он перебьет вас, если вы тотчас не отправитесь восвояси.
Они не стали мешкать. В сильном испуге они схватили оружие, вскочили на коней и поскакали в Трихюрнинг.
Ньяль поехал к Гуннару и сказал:
– Не распускай народ, а я поеду и попытаюсь уладить все мирно: они сейчас, наверное, крепко перепуганы. А за то, что они замышляли убить тебя, в чем они все замешаны, им придется заплатить не меньше, чем пришлось бы заплатить за убийство одного из тезок, если бы оно случилось. Я возьму эти деньги на сохранение и позабочусь о том, чтобы они были под рукой, когда они тебе понадобятся.
Гуннар поблагодарил его за помощь.
LXX
Ньяль поехал в Трихюрнинг и сказал тезкам, что Гуннар не собирается распускать своих людей, пока не рассчитается с ними. Они были в сильном страхе. Они сделали различные предложения и попросили Ньяля передать эти предложения Гуннару. Ньяль сказал, что передаст только такое предложение, за которым не скрывается обмана. Они попросили его рассудить их и сказали, что выполнят любое решение, которое он вынесет. Ньяль сказал, что он вынесет решение не иначе как на тинге и в присутствии самых уважаемых людей. Они согласились на это.
Ньяль свел обе стороны вместе. Они пожали руки в знак того, что помирились и обязуются сохранять мир. Ньяль должен был вынести решение и назвать судьями, кого хотел.
Немного погодя они встретились с Мардом, сыном Вальгарда. Мард очень укорял их за то, что они поручили Ньялю рассудить их, тогда как он большой друг Гуннара, и сказал, что это им дорого обойдется.
Вот люди, как обычно, поехали на альтинг. Обе стороны тоже были на тинге. Ньяль попросил внимания и спросил всех самых уважаемых людей, которые были на тинге, чего, по их мнению, может требовать Гуннар за то, что его замышляли убить. Они ответили, что такой человек, как Гуннар, вправе требовать очень многого. Ньяль спросил, кто должен быть ответчиком: все, кто хотел напасть на Гуннара, или только их главари. Они ответили, что главари в первую очередь, но и другие тоже.
– Немало найдется людей, – сказал Мард, – которые скажут, что все это произошло по вине Гуннара, потому что он первым нарушил мир с обоими Торгейрами.
– Это не называется нарушить мир, – ответил Ньяль, – если один человек пользуется законом против другого. Ведь закон хранит страну, а беззаконие губит.
И Ньяль сказал, что Гуннар предлагал в обмен па Моэйдархваль землю или деньги. Тогда оба Торгейра увидели, что Мард их обманул. Они очень бранили его и сказали, что из-за него им приходится платить виру. Ньяль назвал двенадцать судей. Каждый из тех, кто ездил с Торгейрами, должен был заплатить по сотне серебра, а сами тезки – по две сотни. Ньяль взял эти деньги себе на хранение, а обе стороны поклялись соблюдать мир. Ньяль подсказывал им слова клятвы.
Потом Гуннар поехал с тинга на запад, в Долины, в Хьярдархольт. Олав Павлин принял его хорошо. Гуннар пробыл у него полмесяца. Он много ездил по Долинам и повсюду был желанным гостем. На прощанье Олав сказал:
– Я хочу подарить тебе три вещи: золотое запястье я плащ, которыми владел король ирландцев Мюркьяртан, и большого пса, которого мне подарили в Ирландии. Он помощник не хуже крепкого мужчины. Кроме того, у него человечий ум: если он знает, что человек твой недруг, он будет лаять на него, но он никогда не будет лаять на твоего друга. Он видит в каждом человеке, желает ли он тебе добра или зла. Ради тебя он не пожалеет и своей жизни. Этого пса зовут Черный.
Затем он сказал псу:
– Теперь твой хозяин – Гуннар, служи ему верой и правдой.
Пес тотчас подошел к Гуннару и улегся у его ног. Олав сказал Гуннару, чтобы он был осторожен, потому что у него много завистников.
– Ведь тебя считают самым знаменитым человеком во всей стране, – сказал он.
Гуннар поблагодарил его за подарки и добрый совет и поехал домой.
Гуннар пробыл некоторое время дома, и все было спокойно.
LXXI
Немного погодя оба Торгейра встретились с Мардом. Они не были довольны им. Они считали, что потеряли из-за Марда много денег и не получили ничего взамен. Они сказали ему, чтобы он придумал, как по-новому навредить Гуннару. Мард согласился и сказал:
– Вот мой совет: пусть Торгейр, сын Откеля, соблазнит Ормхильд, родственницу Гуннара. Гуннар ожесточится против тебя. А я тогда распущу слух, что Гуннар не собирается оставить это так. А немного погодя вы нападете на Гуннара, но не у него дома. Нельзя пытаться напасть на него дома, пока его пес жив.
Они порешили между собой, что так и сделают.
Проходит лето. Торгейр зачастил к Ормхильд. Гуннару это очень не нравилось, и он ожесточился против Торгейра. Так продолжалось всю зиму. Наступает лето, и их тайные встречи становятся еще чаще. Торгейр, сын Откеля, часто встречается также с Торгейром из Трихюрнинга и Мардом, и они договариваются напасть на Гуннара, когда тот поедет на острова посмотреть, как работают его люди.
Однажды Мард узнал, что Гуннар уехал на острова, и послал человека в Трихюрнинг сказать Торгейру, что сейчас самый удобный случай напасть на Гуннара. Те, не медля, выехали, двенадцать числом, и когда они приехали в Киркыобёр, то их там ждало других двенадцать человек. Они решили спуститься к Ранге и там ждать Гуннара в засаде.
LXXII
Когда Гуннар отправился с островов домой, Кольскегг поехал с ним. У Гуннара был с собой лук со стрелами и его копье. У Кольскегга был короткий меч и все другое оружие.
И вот случилось, что когда Гуннар с братом подъезжали к Ранге, на его копье выступила кровь. Кольскегг спросил, что это означает. Гуннар ответил, что в других странах это называют кровавым дождем, и прибавил:
– Альвир говорил мне, что это бывает к жестоким боям.
Они продолжали свой путь, пока не увидели, что на берегу реки сидят люди, а неподалеку от них привязаны кони. Гуннар сказал:
– Это засада.
Кольскегг ответил:
– Им уже давно нельзя было верить. Но что же теперь делать?
– Проскачем мимо них к броду, – ответил Гуннар, – и там приготовимся к защите.
Те, которые были на берегу, заметили их и тотчас же пустились к ним. Гуннар натянул лук, высыпал стрелы перед собой и как только те подошли к нему на выстрел, стал стрелять. Он ранил многих своими стрелами, а кое-кого и убил.
Тогда Торгейр, сын Откеля, сказал:
– Так не годится! Вперед, на него!
Они бросились на Гуннара. Впереди шел Анунд Красивый, родич Торгейра. Гуннар ударил его своим копьем, расколол щит надвое и пронзил Анунда насквозь. Агмунд Чуб забежал сзади Гуннара, но Кольскегг увидел это, отрубил ему обе ноги и бросил его в реку, так что тот сразу же утонул. Разгорелся жестокий бой. Гуннар рубил одной рукой, а другой колол. Кольскегг уложил немало врагов и многих ранил.
Торгейр, сын Старкада, сказал своему тезке:
– Что-то не заметно, что ты должен отомстить за своего отца.
Тот ответил:
– Ты прав. Не так надо бросаться на врага. Но ты ведь отстаешь от меня, так что я не желаю сносить твои попреки.
И он бросился на Гуннара в сильном гневе и пробил ему копьем щит и руку. Гуннар с такой силой рванул щит, что копье сломалось у наконечника. Гуннар увидел близко от себя другого человека и нанес ему смертельный удар. После этого он схватил свое копье двумя руками. Тут к нему подбегает с занесенным мечом Торгейр, сын Откеля. В сильном гневе Гуннар быстро оборачивается к нему и пронзает его своим копьем, поднимает в воздух и швыряет в реку. Тело течением отнесло вниз к броду и выбросило на камень. С тех пор этот брод зовется бродом Торгейра.
Тогда Торгейр, сын Старкада, сказал:
– Бежим! Теперь уж нам не видать победы.
И они все пустились бежать.
– Бежим следом за ними, – сказал Кольскегг. – Бери лук и стрелы, ты еще можешь подойти на выстрел к Торгейру, сыну Старкада.
Гуннар ответил:
– Если мы заплатим виру только за тех, кто уже лежит здесь убитым, то и тогда наши кошельки опустеют.
– Денег тебе хватит, – сказал Кольскегг, – а Торгейр не успокоится, пока не убьет тебя.
– Чтобы я испугался, много таких Торгейров должно стоять на моем пути, – ответил Гуннар.
После этого они поехали домой и рассказали о том, что случилось. Халльгерд обрадовалась вестям и очень хвалила Гуннара и Кольскегга. А Раннвейг сказала:
– Может быть, вы и совершили подвиг, но у меня такое чувство, что он не принесет добра.
LXXIII
Эта весть разнеслась по всей округе, и многих опечалила смерть Торгейра. Гицур Белый и его люди отправились на место боя, объявили об убийстве и вызвали соседей на тинг. Затем они уехали на запад, к себе домой.
Ньяль сказал Гуннару:
– Будь осторожен: ты убил двух человек из одного рода. Помни, что если ты теперь нарушишь договор, который заключишь, то погибнешь.
– Я не собираюсь нарушать его, – ответил Гуннар. – Но мне понадобится на тинге твоя помощь.
Ньяль ответил:
– Я буду верен тебе до конца моих дней.
Гуннар отправился домой. Подошло время тинга, и обе стороны собрали множество народу. На тинге все очень много гадали, чем кончится эта тяжба.
Гицур и Гейр Годи стали решать, кому из них предъявить иск об убийстве Торгейра. Кончилось тем, что Гицур взял это на себя. Он предъявил иск со Скалы закона и сказал так:
– Я обвиняю Гуннара, сына Хамунда, в том, что он незаконно первым напал на Торгейра, сына Откеля, и нанес ему глубокую рану, от которой Торгейр умер. Я утверждаю, что за это он должен быть объявлен вне закона и никто не должен давать ему пищу, указывать путь и оказывать какую-нибудь помощь. Из его имущества половина причитается мне, а другая половина – тем людям из четверти, которые имеют право на добро объявленного вне закона. Я объявляю об этом суду четверти, в котором по закону должен разбираться этот иск. Я объявляю об этом во всеуслышание со Скалы закона. Я объявляю, что Гуннар, сын Хамунда, должен быть судим и объявлен вне закона.
Во второй раз Гицур назвал своих свидетелей и обвинил Гуннара, сына Хамунда, в том, что он нанес Торгейру, сыну Откеля, глубокую рану, от которой тот умер, на месте, где Гуннар перед этим незаконно напал первым на Торгейра. Затем он объявил все, как в первый раз. Потом он спросил, к какому тингу относится Гуннар и из каких он мост.
После этого люди пошли от Скалы закона, и все нашли, что он говорил хорошо. Гуннар держался спокойно и говорил мало.
И вот подошло время, когда суды должны были разбирать дела. Гуннар стоял к северу от суда людей из долины Ранги, Гицур – к югу. Гицур назвал свидетелей и предложил Гуннару выслушать его присягу, изложение дела и все доказательства, которые он собирался привести. После этого он принес присягу. Затем он изложил свое дело суду. Потом он предложил свидетелям подтвердить, что он предъявил свой иск на тинге. Затем он предложил соседям занять свои места, а противникам – отвести лишних соседей.
LXXIV
Тогда Ньяль сказал:
– Довольно! Нельзя больше сидеть сложа руки. Пойдем туда, где сидят соседи.
Они пошли к ним и отвели четырех из них. Оставшимся пяти они предложили сказать, не выехали ли оба Торгейра со своими людьми со злым умыслом против Гуннара. Те, не колеблясь, ответили, что так оно и было. Тогда Ньяль сказал, что это законный отвод иска и что он выступит на суде с этим отводом, если противники не согласятся на примирение. Многие хавдинги поддержали это предложение, и порешили на том, что дело рассудят двенадцать человек. Обе стороны дали друг другу руки в знак примирения. После этого было решено, какая вира должна быть заплачена, и она должна была быть заплачена тут же, на тинге, а Гуннар и Кольскегг должны были оставить Исландию на три года. Но если бы Гуннар не уехал из страны, то родичи убитого имели право его убить, если смогут это сделать. Гуннар не подал виду, что недоволен решением.
Гуннар спросил Ньяля о деньгах, которые он дал ему на хранение. Ньяль отдавал их в рост, и он заплатил ему все сполна. Их как раз хватило на все, что Гуннар должен был заплатить.
Вот люди стали разъезжаться по домам. Гуннар и Ньяль поехали с тинга вместе. Ньяль сказал Гуннару:
– Прошу тебя, друг, не нарушай этого договора. Помни, о чем мы условились. Первая твоя поездка в чужие страны принесла тебе большую славу, а эта принесет еще большую. Ты вернешься с большим почетом, и доживешь до глубокой старости, и никто здесь не посмеет поднять на тебя руку. Но если ты не уедешь из Исландии и нарушишь договор, то тебя здесь убьют, а хуже этого ничего не может быть для твоих друзей.
Гуннар ответил, что не собирается нарушать договор. Он поехал домой и рассказал о решении суда. Раннвейг сказала, что хорошо было бы ему уехать из Исландии, и пусть тем временем его враги грызутся с кем-нибудь другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34