Впрочем, неважно! Кого первым встретишь, тому и передай, что он теперь главнокомандующий. Все равно они там все одинаковые. Или враги, или идиоты… как я устал!
– Пойдемте, господин, ваша постель готова!
– Спасибо, Бык. Сейчас пойду… Только выпью вина.
Я заметался… То есть внешне я остался совершенно неподвижен, но внутренне заметался – подлить эликсир в вино сейчас оказалось совершенно невозможным. А потом Морган ляжет спать. Входит ли в его привычки пить по утрам? Вряд ли! Какой-никакой, а маг – у них положено голову держать ясной… А потом он задурит головы солдатам и устроит бессмысленную бойню! Проклятье!
Пока я переживал, мэтр Мордаун допил вино и, опираясь на руку Быка, вышел из кабинета. Я прислушался, торопливо спустился вниз и последовал за комичной парочкой. Не может мне так упорно не везти! Наверняка маг хоть что-то с утра съест или выпьет. Ну не помчится же он выступать перед войском на голодный желудок в самом деле!
Утешив себя этой мыслью, я прокрался почти к самым дверям королевской спальни и, укрывшись за мраморным вазоном (хвала Хилобоку – во дворце вазоны и даже целые клумбы с цветами торчали на каждом углу), прислушался. Ничего. Только сопят на посту стражники да слышно, как в спальне Бык напевает хозяину колыбельную. Как же мне внутрь проникнуть-то? Неужели амбал собирается просидеть там всю ночь? А ведь вполне вероятно! Устроится на коврике под дверью – чтобы в случае нападения убийцы сначала наткнулись на него. Так во многих замках заведено… В нашем-то родовом гнезде таких варварских обычаев, конечно, не было – батюшка мой, как я уже писал, был человеком прогрессивных взглядов. К тому же, по здравом размышлении, ну кому понадобится засылать к нам убийц? Но у некоторых знакомых дворян этот обычай – заимствованный, кстати говоря, у сарацинских правителей – был весьма популярен.
Точно! Морган захрапел, и я услышал, как Бык возится под дверью, устраиваясь на подстилке. Итак, путь в спальню для меня закрыт… я осознал, что нервно подметаю пол хвостом, и постарался взять себя в… гм… руки. Ничего, впадать в панику рано – есть ведь и другой конец «цепочки», а он более доступен! После недолгого блуждания по засыпающему дворцу я по запаху горелого жира разыскал кухню. Поварята как раз заканчивали отмывать посуду, в котле замачивали бобы, а рядом с плитой стояли две бадьи с тестом. Оно и понятно, к завтраку во дворце обязательно должен быть свежий хлеб. Что ж, обоснуемся здесь… Я укрылся в самом темном углу за мешками с репой и приготовился ждать. Стоило, пожалуй, хорошенько выспаться перед завтрашним днем. Но выспаться мне, разумеется, не дали.
– Эй, бездельники! – раздалось от дверей, и в кухню мягкой походкой вошел невысокий бледный тип в абсолютно черном камзоле. – Где еда для заключенных? Почему не доставили?
– Так это… господин Танатус… – залепетал один из поварят. – Господа повара уже разошлись по домам, а нам ничего не сказали!
– А разве в замке есть заключенные? – несмело вякнул другой поваренок.
– Это, разумеется, не вашего ума дело, молодой человек! – надменно произнес бледный тип. – Но, поскольку дело и впрямь экстраординарное, доставлю себе удовольствие подтвердить – благодаря нашему замечательному мэтру Моргану Мордауну в нашем дворце наконец-то появился заключенный… Ах, дети, вам этого пока не понять – какую радость испытывает профессионал, когда его работу наконец признают необходимой!
– Поздравляем, господин Танатус! – нашелся первый поваренок. – Это рано или поздно должно было произойти!
– Что? – неожиданно уставился на него блеклыми, выпуклыми, как у лягушки, глазами Танатус.
– Это… ну… Раз есть тюрьма, в ней должен кто-то сидеть, господин начальник тюрьмы…
– Образ твоих мыслей правильный, молодой человек! – захлопал в ладоши Танатус. Похоже, у мужика не все дома – его настроение скакало, как температура при лихорадке. – Не испытываешь ли ты желания сделать карьеру на более достойном и интересном поприще, чем кухня? Теперь, когда в тюрьме появились заключенные, я намерен подать прошение об увеличении штата. Перед тобою откроются великие перспективы!
– Я… я недостоин такой чести, господин начальник тюрьмы! – Из моего укрытия было заметно, как поваренок резко побледнел и покрылся потом – видимо, от осознания великих перспектив, готовых обрушиться на его голову.
Тут на его счастье в кухню ввалился шеф-повар и с ходу наступил бледному господину на ногу. Поскольку шеф являл собою полную противоположность тюремщику, а именно, был дюжим краснолицым толстяком, ноге господина Танатуса пришлось нелегко. Не замечая перекосившегося лица начальника тюрьмы, шеф воздел руки к черному от сажи потолку кухни и возопил:
– Почему посторонние на моей кухне?! – Повернувшись к господину Танатусу и придавив его обширным чревом к столу, шеф завопил на этот раз прямо в лицо начальнику тюрьмы: – Почему посторонние на моей кухне, я спрашиваю?! С каких пор моя кухня стала проходным двором?! Это служебное помещение! Здесь должен царить идеальный порядок и чистота!
– Боже… – простонал начальник тюрьмы. – Франц! Прекрати орать и СОЙДИ С МОЕЙ НОГИ!!!
– О! Извини! – нормальным голосом произнес толстяк, отступая от Танатуса. – Чего приперся-то?
– Я не «приперся», а был вынужден покинуть вверенную мне территорию и лично прийти сюда исключительно по той причине, что до сих пор не была доставлена еда для заключенных!
– Цэ-цэ-цэ… – покачал головой шеф-повар. – Ты не пробовал говорить попроще? У меня был тяжелый день, все время у плиты, жарко, башка трещит, а тут еще ты… кому что не доставили? Откуда у тебя заключенные?
– Грамотное и изящное построение речи является необходимым искусством для благородного человека. Заключенный номер восемь, именующий себя маркизом д'Карабасом, был задержан сегодня утром за попытку покушения на главу государства, поломку дворцовых ворот, дверей главного входа и причинение прочего материального и морального ущерба. В настоящее время находится под следствием, до конца которого будет пребывать в камере предварительного содержания.
– А, так вот кто ворота выломал! Здоров, видать, маркиз, наверняка правильно питается! – уважительно протянул Франц. – Погодь, а почему «заключенный номер восемь»? Кого еще посадили-то?
– Никого, – слегка порозовел бледный господин Танатус. – Нумерация сквозная – начиная со дня постройки тюрьмы.
– А… понятно. Ну извини, приятель, я же не знал, что у тебя кто-то сидит. Объедки уже все на скотный двор отправили. Вот если хочешь – отнеси маркизу хлеб. Все равно к утру зачерствеет. Вот еще немного сыра осталось и полбочонка пива… Пиво, правда, выдохлось уже. Неловко такое предлагать маркизу, но в конце концов он же в тюрьме!
– Подойдет. – Танатус равнодушно махнул рукой. – Есть у меня подозрение, что он тот еще маркиз. Но завтра не забудь прислать нормальной еды – пока заключенный под моей ответственностью, я не хочу, чтобы у него были причины жаловаться на плохое содержание.
– А ты поставь его на довольствие. Мне, между прочим, отчитываться за продукты!
– Бюрократ!
– А с вами иначе нельзя! – не остался в долгу шеф-повар.
Я дождался, пока он отвернется с какими-то поучениями к поварятам, и выскользнул вслед за начальником тюрьмы. Надо же! «Маркиз д'Карабас»! Ну Андрэ, ну молодчина! Сообразил назваться выдуманным мною титулом и остался жив! Если бы мэтр Мордаун стразу понял, что перед ним простолюдин, приказал бы повесить не раздумывая. А так решил проверить, нет ли за маркизом организации. Благородные ведь обычно заговоры в одиночку не замышляют. Проклятье! Бедолагу наверняка весь день пытали, пока я с Коллет трепался. Ну ничего, Конрад фон Котт уже спешит на помощь!
Между тем господин Танатус прошел по анфиладе, окружающий большой зал приемов, свернул в какой-то неприметный коридор, вдоль которого расположены были одинаковые дубовые двери, взял с полки фонарь, запалил в нем свечу, вошел в самую последнюю из них и – запер ее за собой. Я невольно выругался: да что же в этом дворце все аккуратные такие?! Что у них тут, полотенца кто-то воровать повадился? Или это мне сегодня так везет? Ну да я никогда не пасовал перед запертыми дверями – наемник я или нет? Тем более что под рукой у меня была прекрасная отмычка. Точнее, не под рукой, а прямо в руке… э-э-э… в лапе. Выпустив коготь на среднем пальце, я поковырялся в замочной скважине, и через несколько минут замок сдался.
Открыв дверь, я обнаружил крутую лестницу, спускающуюся куда-то глубоко во тьму. Господин Танатус, видимо, уже успел далеко уйти со своим фонарем, и темнота внизу была непроглядная – даже для меня. Прикрыв за собою дверь, я побежал вниз по ступенькам, надеясь только, что подземелье дворца построено стандартно, без всяких лабиринтов, ловушек и прочих извращений. Так и оказалось. Даже лестница на самом деле была не такой уж и длинной – по моим подсчетам, она уходила под землю не больше чем футов на пятьдесят, просто заканчивалась она крутым поворотом, из-за которого и не было видно свет фонаря. Я заметил его отблески на противоположной стене, когда почти достиг последней ступеньки, а голоса услышал еще раньше. Точнее – один голос, принадлежавший господину Танатусу. Начальник тюрьмы вещал в своей нудной манере что-то бесконечное, собеседник же его хранил молчание. Зная Андрэ, я даже мог предположить почему.
Спустившись с лестницы, я осторожно выглянул из-за угла – господин Танатус сидел ко мне боком в кресле у небольшого столика и разговаривал с кем-то, находящимся вне поля моего зрения.
– Посудите, однако, сами, маркиз! Большинство благородных семейств так или иначе имеют постоянные отношения между собой, что нельзя считать чем-то экстраординарным, ведь большинство таких семей связано друг с другом родственными узами. Эти отношения выражаются в поездках друг другу на светские приемы, балы, псовые и соколиные охоты. Конечно, всех не упомнить, но ваш титул, маркиз, достаточно высок, чтобы визит любого из членов вашей семьи на какое-либо светское мероприятие запомнился мне. Тем не менее я уверен, что никогда ранее не слышал такого имени – д'Карабас. Не желаете ли внести ясность в этот вопрос, маркиз?.. Маркиз!
– А?
Я чуть не расплакался от нахлынувших чувств, услышав знакомый ответ.
– Вот и об этом я тоже хотел бы поговорить с вами. Несомненно, некая лаконичность в изъяснении своих мыслей часто свойственна представителям даже благороднейших из семейств, особенно тем, кто посвятил себя военной карьере. Да и положение узника не располагает к многословному общению с тюремщиком – понимаю и никаких претензий не имею. Однако не могу не отметить, что ответ, состоящий из одного лишь «А?» на все без исключения вопросы, выглядит подозрительно. У меня даже складывается ощущение, что это не есть выражение протеста по поводу вашего задержания и не естественная реакция на пережитое унижение, а просто результат того, что вы меня не понимаете, маркиз… Маркиз, вы меня слушаете вообще? Неужели вы так проголодались за один день… Послушайте, я ведь специально нарезал сыр, чтобы его можно было… О-о-о! Прошу вас, не делайте так больше! Проклятье, я не могу на это смотреть! Вы – животное!
Господин Танатус вскочил и, забыв на столе фонарь, бросился вон, едва не отдавив мне хвост в темноте. Подождав, пока на лестнице стихнут шаги, я вошел в темницу. За изрядно проржавевшей решеткой на тонкой подстилке из соломы восседал мой оруженосец. В одной руке гигант сжимал булку хлеба, в другой – сразу несколько ломтей сыра. Откусив поочередно от того и другого, Андрэ бесхитростно положил еду на отнюдь не блистающий чистотой пол и присосался к бочонку с пивом. Сглотнул – как мне показалось, не жуя, – и витиевато рыгнул. М-да… манеры у «маркиза», конечно, грубоваты. Но это уж пусть Анна голову ломает…
– Ну как, Андрэ, убедился? Я был прав…
– Господин?! – Андрэ выронил бочонок и на четвереньках подбежал к решетке. – Господин! Вы все-таки пришли за мной?!
– Ну не мог же я тебя бросить… Хотя и стоило бы после твоей выходки. Интересно, на что ты рассчитывал – один против всей дворцовой стражи?
– Не знаю, господин, – вздохнул оруженосец. – Я подумал, надо ведь что-то делать! Это неправильно, что принцесса будет лягушкой. А вы ей помочь почему-то не хотели. Вот мне и пришло в голову – раз я теперь маркиз, пойду сам к магу. Напугаю его как следует, он и согласится ее расколдовать. Вы не думайте – я бы и за вас попросил тоже!
– Гм… Спасибо, Андрэ, это очень трогательно. И что? Получилось мэтра Мордауна напугать?
– Ну… Ворота я все-таки вышиб! – расплылся в счастливой улыбке Андрэ. – Они на самом деле такие хрупкие. Мой тятя на подвал двери куда крепче ставил, а я их исчо мальцом сносил! А тут один раз пнул – ворота-то и проломились. Видать, подгнили. Стражники, как это увидели, сразу и разбежались. Потом я двери во дворец вышиб, потом еще одни… а они все не кончаются! Вижу – стражники бегут. Думал спросить у них, как пройти к магу – они же здесь служат, должны знать, – побежал за ними, но они, по-моему, испугались. Не, точно испугались. Потому что убежали сразу. Ну вот… И рыцари какие-то навстречу выбежали, начали мечами махать. Ох, господин, вы же знаете, как я всякого этого оружия боюсь! Ну отобрал у двоих мечи, скрутил – чтобы, не дай бог, не порезался кто… Только хотел спросить, где мне этого ихнего мэтра искать, а они чего-то все разбежались уже. А потом я смотрю – стоит плюгавый такой мужичок и так он на меня смотрит – я сразу понял – маг! Я только хотел с ним заговорить, как он что-то такое сделал руками, и я сразу здесь оказался. Видать, он разозлился очень. Я там столик какой-то раздавил или даже два. Может, он из-за этого?
Я представил, как Андрэ гоняется за стражей и рыцарями по дворцу, вышибая двери и ломая мебель, и вынужден был согласиться:
– Да, я думаю, у него были все причины разозлиться!
– Что же теперь делать? – повесил голову «маркиз». – Он теперь не согласится принцессу и вас расколдовывать?
– Не расстраивайся, Андрэ. Это не имеет значения. Он, оказывается, и не может нас расколдовать.
– Не может? Но как же он?..
– Это длинная история, дружище, а здесь не лучшее место для долгих разговоров. Надо тебе отсюда выбираться, пока господин Танатус не привел в порядок свою утонченную душевную организацию и не вернулся. – Я запрыгнул на стол и снял с крючка здоровенный ключ на кольце. – Я так понимаю, именно это – ключ от твоей камеры? Ну-ка попробуй открыть.
Замок послушно щелкнул, и Андрэ бросился меня обнимать.
– Ну-ну, тише ты! Кости мне переломаешь, увалень!
– Это… это что такое?! – раздался полный праведного возмущения вопль. – Маркиз, как вы смогли выйти?! Немедленно вернитесь в камеру!
– Андрэ, хватай его!
– Кто это сказал?!
– Я не могу, господин…
– Андрэ, если выберемся, на кухне я видел копченый окорок!
Как я и думал, этот аргумент пересилил миролюбие гиганта. Господин Танатус не успел даже «Мама!» сказать, как очутился в камере. Оглядев скудный интерьер и остатки сыра на полу, начальник тюрьмы взвыл:
– Вы не имеете права!
– Послушайте, Танатус. – Я уселся на краю стола, закинув лапу на лапу. – Вы ведь неглупый человек? Мы с маркизом сейчас уйдем. Вы, конечно, можете кричать и шуметь. Возможно даже, что вас кто-нибудь услышит и выпустит, хотя вообще-то стены тут толстые. Но вы хотите объяснять мэтру Мордауну, как упустили заключенного и оказались на его месте? Учитывая его милую привычку забрасывать разочаровавших его подданных во всякие экзотические места? Вот и мне кажется – не хотите. Мой совет – пересидите эту ночь здесь. Уже к завтрашнему полудню у королевства будет другой король, а вы – как узник преступного узурпатора – сможете рассчитывать на его благосклонность. Подумайте над этим… Пошли, Андрэ, нас ждут великие дела!
Оруженосец не заставил себя упрашивать – видение копченого окорока вдохновляло его на подвиги. Меня даже посетила идея направиться к магу и при помощи Андрэ убедить того принять эликсир. Правда, обдумав все возможные варианты, я сам же отверг этот план как слишком уязвимый для всяких непредвиденных помех. Да и вообще разгуливать по коридорам дворца в компании с ожившей осадной башней, да еще и отягощенной перманентным пацифизмом, я счел слишком опасным. Испытывать характер трусоватого гиганта следовало только в крайнем случае, а пока надо было его где-то спрятать… легко сказать! Интересно, где во дворце, нашпигованном стражниками и придворными, можно спрятать здоровенного детину в рваных штанах и нательной рубахе? Тут мне на глаза попалась очередная подставка с цветами, и в голову сразу пришло идеальное место – зимний сад! Наверняка после отъезда Хилобока про его святая святых все благополучно забыли. После недолгих поисков я обнаружил двери, представлявшие собой сплошной витраж, на котором изображен был райский сад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– Пойдемте, господин, ваша постель готова!
– Спасибо, Бык. Сейчас пойду… Только выпью вина.
Я заметался… То есть внешне я остался совершенно неподвижен, но внутренне заметался – подлить эликсир в вино сейчас оказалось совершенно невозможным. А потом Морган ляжет спать. Входит ли в его привычки пить по утрам? Вряд ли! Какой-никакой, а маг – у них положено голову держать ясной… А потом он задурит головы солдатам и устроит бессмысленную бойню! Проклятье!
Пока я переживал, мэтр Мордаун допил вино и, опираясь на руку Быка, вышел из кабинета. Я прислушался, торопливо спустился вниз и последовал за комичной парочкой. Не может мне так упорно не везти! Наверняка маг хоть что-то с утра съест или выпьет. Ну не помчится же он выступать перед войском на голодный желудок в самом деле!
Утешив себя этой мыслью, я прокрался почти к самым дверям королевской спальни и, укрывшись за мраморным вазоном (хвала Хилобоку – во дворце вазоны и даже целые клумбы с цветами торчали на каждом углу), прислушался. Ничего. Только сопят на посту стражники да слышно, как в спальне Бык напевает хозяину колыбельную. Как же мне внутрь проникнуть-то? Неужели амбал собирается просидеть там всю ночь? А ведь вполне вероятно! Устроится на коврике под дверью – чтобы в случае нападения убийцы сначала наткнулись на него. Так во многих замках заведено… В нашем-то родовом гнезде таких варварских обычаев, конечно, не было – батюшка мой, как я уже писал, был человеком прогрессивных взглядов. К тому же, по здравом размышлении, ну кому понадобится засылать к нам убийц? Но у некоторых знакомых дворян этот обычай – заимствованный, кстати говоря, у сарацинских правителей – был весьма популярен.
Точно! Морган захрапел, и я услышал, как Бык возится под дверью, устраиваясь на подстилке. Итак, путь в спальню для меня закрыт… я осознал, что нервно подметаю пол хвостом, и постарался взять себя в… гм… руки. Ничего, впадать в панику рано – есть ведь и другой конец «цепочки», а он более доступен! После недолгого блуждания по засыпающему дворцу я по запаху горелого жира разыскал кухню. Поварята как раз заканчивали отмывать посуду, в котле замачивали бобы, а рядом с плитой стояли две бадьи с тестом. Оно и понятно, к завтраку во дворце обязательно должен быть свежий хлеб. Что ж, обоснуемся здесь… Я укрылся в самом темном углу за мешками с репой и приготовился ждать. Стоило, пожалуй, хорошенько выспаться перед завтрашним днем. Но выспаться мне, разумеется, не дали.
– Эй, бездельники! – раздалось от дверей, и в кухню мягкой походкой вошел невысокий бледный тип в абсолютно черном камзоле. – Где еда для заключенных? Почему не доставили?
– Так это… господин Танатус… – залепетал один из поварят. – Господа повара уже разошлись по домам, а нам ничего не сказали!
– А разве в замке есть заключенные? – несмело вякнул другой поваренок.
– Это, разумеется, не вашего ума дело, молодой человек! – надменно произнес бледный тип. – Но, поскольку дело и впрямь экстраординарное, доставлю себе удовольствие подтвердить – благодаря нашему замечательному мэтру Моргану Мордауну в нашем дворце наконец-то появился заключенный… Ах, дети, вам этого пока не понять – какую радость испытывает профессионал, когда его работу наконец признают необходимой!
– Поздравляем, господин Танатус! – нашелся первый поваренок. – Это рано или поздно должно было произойти!
– Что? – неожиданно уставился на него блеклыми, выпуклыми, как у лягушки, глазами Танатус.
– Это… ну… Раз есть тюрьма, в ней должен кто-то сидеть, господин начальник тюрьмы…
– Образ твоих мыслей правильный, молодой человек! – захлопал в ладоши Танатус. Похоже, у мужика не все дома – его настроение скакало, как температура при лихорадке. – Не испытываешь ли ты желания сделать карьеру на более достойном и интересном поприще, чем кухня? Теперь, когда в тюрьме появились заключенные, я намерен подать прошение об увеличении штата. Перед тобою откроются великие перспективы!
– Я… я недостоин такой чести, господин начальник тюрьмы! – Из моего укрытия было заметно, как поваренок резко побледнел и покрылся потом – видимо, от осознания великих перспектив, готовых обрушиться на его голову.
Тут на его счастье в кухню ввалился шеф-повар и с ходу наступил бледному господину на ногу. Поскольку шеф являл собою полную противоположность тюремщику, а именно, был дюжим краснолицым толстяком, ноге господина Танатуса пришлось нелегко. Не замечая перекосившегося лица начальника тюрьмы, шеф воздел руки к черному от сажи потолку кухни и возопил:
– Почему посторонние на моей кухне?! – Повернувшись к господину Танатусу и придавив его обширным чревом к столу, шеф завопил на этот раз прямо в лицо начальнику тюрьмы: – Почему посторонние на моей кухне, я спрашиваю?! С каких пор моя кухня стала проходным двором?! Это служебное помещение! Здесь должен царить идеальный порядок и чистота!
– Боже… – простонал начальник тюрьмы. – Франц! Прекрати орать и СОЙДИ С МОЕЙ НОГИ!!!
– О! Извини! – нормальным голосом произнес толстяк, отступая от Танатуса. – Чего приперся-то?
– Я не «приперся», а был вынужден покинуть вверенную мне территорию и лично прийти сюда исключительно по той причине, что до сих пор не была доставлена еда для заключенных!
– Цэ-цэ-цэ… – покачал головой шеф-повар. – Ты не пробовал говорить попроще? У меня был тяжелый день, все время у плиты, жарко, башка трещит, а тут еще ты… кому что не доставили? Откуда у тебя заключенные?
– Грамотное и изящное построение речи является необходимым искусством для благородного человека. Заключенный номер восемь, именующий себя маркизом д'Карабасом, был задержан сегодня утром за попытку покушения на главу государства, поломку дворцовых ворот, дверей главного входа и причинение прочего материального и морального ущерба. В настоящее время находится под следствием, до конца которого будет пребывать в камере предварительного содержания.
– А, так вот кто ворота выломал! Здоров, видать, маркиз, наверняка правильно питается! – уважительно протянул Франц. – Погодь, а почему «заключенный номер восемь»? Кого еще посадили-то?
– Никого, – слегка порозовел бледный господин Танатус. – Нумерация сквозная – начиная со дня постройки тюрьмы.
– А… понятно. Ну извини, приятель, я же не знал, что у тебя кто-то сидит. Объедки уже все на скотный двор отправили. Вот если хочешь – отнеси маркизу хлеб. Все равно к утру зачерствеет. Вот еще немного сыра осталось и полбочонка пива… Пиво, правда, выдохлось уже. Неловко такое предлагать маркизу, но в конце концов он же в тюрьме!
– Подойдет. – Танатус равнодушно махнул рукой. – Есть у меня подозрение, что он тот еще маркиз. Но завтра не забудь прислать нормальной еды – пока заключенный под моей ответственностью, я не хочу, чтобы у него были причины жаловаться на плохое содержание.
– А ты поставь его на довольствие. Мне, между прочим, отчитываться за продукты!
– Бюрократ!
– А с вами иначе нельзя! – не остался в долгу шеф-повар.
Я дождался, пока он отвернется с какими-то поучениями к поварятам, и выскользнул вслед за начальником тюрьмы. Надо же! «Маркиз д'Карабас»! Ну Андрэ, ну молодчина! Сообразил назваться выдуманным мною титулом и остался жив! Если бы мэтр Мордаун стразу понял, что перед ним простолюдин, приказал бы повесить не раздумывая. А так решил проверить, нет ли за маркизом организации. Благородные ведь обычно заговоры в одиночку не замышляют. Проклятье! Бедолагу наверняка весь день пытали, пока я с Коллет трепался. Ну ничего, Конрад фон Котт уже спешит на помощь!
Между тем господин Танатус прошел по анфиладе, окружающий большой зал приемов, свернул в какой-то неприметный коридор, вдоль которого расположены были одинаковые дубовые двери, взял с полки фонарь, запалил в нем свечу, вошел в самую последнюю из них и – запер ее за собой. Я невольно выругался: да что же в этом дворце все аккуратные такие?! Что у них тут, полотенца кто-то воровать повадился? Или это мне сегодня так везет? Ну да я никогда не пасовал перед запертыми дверями – наемник я или нет? Тем более что под рукой у меня была прекрасная отмычка. Точнее, не под рукой, а прямо в руке… э-э-э… в лапе. Выпустив коготь на среднем пальце, я поковырялся в замочной скважине, и через несколько минут замок сдался.
Открыв дверь, я обнаружил крутую лестницу, спускающуюся куда-то глубоко во тьму. Господин Танатус, видимо, уже успел далеко уйти со своим фонарем, и темнота внизу была непроглядная – даже для меня. Прикрыв за собою дверь, я побежал вниз по ступенькам, надеясь только, что подземелье дворца построено стандартно, без всяких лабиринтов, ловушек и прочих извращений. Так и оказалось. Даже лестница на самом деле была не такой уж и длинной – по моим подсчетам, она уходила под землю не больше чем футов на пятьдесят, просто заканчивалась она крутым поворотом, из-за которого и не было видно свет фонаря. Я заметил его отблески на противоположной стене, когда почти достиг последней ступеньки, а голоса услышал еще раньше. Точнее – один голос, принадлежавший господину Танатусу. Начальник тюрьмы вещал в своей нудной манере что-то бесконечное, собеседник же его хранил молчание. Зная Андрэ, я даже мог предположить почему.
Спустившись с лестницы, я осторожно выглянул из-за угла – господин Танатус сидел ко мне боком в кресле у небольшого столика и разговаривал с кем-то, находящимся вне поля моего зрения.
– Посудите, однако, сами, маркиз! Большинство благородных семейств так или иначе имеют постоянные отношения между собой, что нельзя считать чем-то экстраординарным, ведь большинство таких семей связано друг с другом родственными узами. Эти отношения выражаются в поездках друг другу на светские приемы, балы, псовые и соколиные охоты. Конечно, всех не упомнить, но ваш титул, маркиз, достаточно высок, чтобы визит любого из членов вашей семьи на какое-либо светское мероприятие запомнился мне. Тем не менее я уверен, что никогда ранее не слышал такого имени – д'Карабас. Не желаете ли внести ясность в этот вопрос, маркиз?.. Маркиз!
– А?
Я чуть не расплакался от нахлынувших чувств, услышав знакомый ответ.
– Вот и об этом я тоже хотел бы поговорить с вами. Несомненно, некая лаконичность в изъяснении своих мыслей часто свойственна представителям даже благороднейших из семейств, особенно тем, кто посвятил себя военной карьере. Да и положение узника не располагает к многословному общению с тюремщиком – понимаю и никаких претензий не имею. Однако не могу не отметить, что ответ, состоящий из одного лишь «А?» на все без исключения вопросы, выглядит подозрительно. У меня даже складывается ощущение, что это не есть выражение протеста по поводу вашего задержания и не естественная реакция на пережитое унижение, а просто результат того, что вы меня не понимаете, маркиз… Маркиз, вы меня слушаете вообще? Неужели вы так проголодались за один день… Послушайте, я ведь специально нарезал сыр, чтобы его можно было… О-о-о! Прошу вас, не делайте так больше! Проклятье, я не могу на это смотреть! Вы – животное!
Господин Танатус вскочил и, забыв на столе фонарь, бросился вон, едва не отдавив мне хвост в темноте. Подождав, пока на лестнице стихнут шаги, я вошел в темницу. За изрядно проржавевшей решеткой на тонкой подстилке из соломы восседал мой оруженосец. В одной руке гигант сжимал булку хлеба, в другой – сразу несколько ломтей сыра. Откусив поочередно от того и другого, Андрэ бесхитростно положил еду на отнюдь не блистающий чистотой пол и присосался к бочонку с пивом. Сглотнул – как мне показалось, не жуя, – и витиевато рыгнул. М-да… манеры у «маркиза», конечно, грубоваты. Но это уж пусть Анна голову ломает…
– Ну как, Андрэ, убедился? Я был прав…
– Господин?! – Андрэ выронил бочонок и на четвереньках подбежал к решетке. – Господин! Вы все-таки пришли за мной?!
– Ну не мог же я тебя бросить… Хотя и стоило бы после твоей выходки. Интересно, на что ты рассчитывал – один против всей дворцовой стражи?
– Не знаю, господин, – вздохнул оруженосец. – Я подумал, надо ведь что-то делать! Это неправильно, что принцесса будет лягушкой. А вы ей помочь почему-то не хотели. Вот мне и пришло в голову – раз я теперь маркиз, пойду сам к магу. Напугаю его как следует, он и согласится ее расколдовать. Вы не думайте – я бы и за вас попросил тоже!
– Гм… Спасибо, Андрэ, это очень трогательно. И что? Получилось мэтра Мордауна напугать?
– Ну… Ворота я все-таки вышиб! – расплылся в счастливой улыбке Андрэ. – Они на самом деле такие хрупкие. Мой тятя на подвал двери куда крепче ставил, а я их исчо мальцом сносил! А тут один раз пнул – ворота-то и проломились. Видать, подгнили. Стражники, как это увидели, сразу и разбежались. Потом я двери во дворец вышиб, потом еще одни… а они все не кончаются! Вижу – стражники бегут. Думал спросить у них, как пройти к магу – они же здесь служат, должны знать, – побежал за ними, но они, по-моему, испугались. Не, точно испугались. Потому что убежали сразу. Ну вот… И рыцари какие-то навстречу выбежали, начали мечами махать. Ох, господин, вы же знаете, как я всякого этого оружия боюсь! Ну отобрал у двоих мечи, скрутил – чтобы, не дай бог, не порезался кто… Только хотел спросить, где мне этого ихнего мэтра искать, а они чего-то все разбежались уже. А потом я смотрю – стоит плюгавый такой мужичок и так он на меня смотрит – я сразу понял – маг! Я только хотел с ним заговорить, как он что-то такое сделал руками, и я сразу здесь оказался. Видать, он разозлился очень. Я там столик какой-то раздавил или даже два. Может, он из-за этого?
Я представил, как Андрэ гоняется за стражей и рыцарями по дворцу, вышибая двери и ломая мебель, и вынужден был согласиться:
– Да, я думаю, у него были все причины разозлиться!
– Что же теперь делать? – повесил голову «маркиз». – Он теперь не согласится принцессу и вас расколдовывать?
– Не расстраивайся, Андрэ. Это не имеет значения. Он, оказывается, и не может нас расколдовать.
– Не может? Но как же он?..
– Это длинная история, дружище, а здесь не лучшее место для долгих разговоров. Надо тебе отсюда выбираться, пока господин Танатус не привел в порядок свою утонченную душевную организацию и не вернулся. – Я запрыгнул на стол и снял с крючка здоровенный ключ на кольце. – Я так понимаю, именно это – ключ от твоей камеры? Ну-ка попробуй открыть.
Замок послушно щелкнул, и Андрэ бросился меня обнимать.
– Ну-ну, тише ты! Кости мне переломаешь, увалень!
– Это… это что такое?! – раздался полный праведного возмущения вопль. – Маркиз, как вы смогли выйти?! Немедленно вернитесь в камеру!
– Андрэ, хватай его!
– Кто это сказал?!
– Я не могу, господин…
– Андрэ, если выберемся, на кухне я видел копченый окорок!
Как я и думал, этот аргумент пересилил миролюбие гиганта. Господин Танатус не успел даже «Мама!» сказать, как очутился в камере. Оглядев скудный интерьер и остатки сыра на полу, начальник тюрьмы взвыл:
– Вы не имеете права!
– Послушайте, Танатус. – Я уселся на краю стола, закинув лапу на лапу. – Вы ведь неглупый человек? Мы с маркизом сейчас уйдем. Вы, конечно, можете кричать и шуметь. Возможно даже, что вас кто-нибудь услышит и выпустит, хотя вообще-то стены тут толстые. Но вы хотите объяснять мэтру Мордауну, как упустили заключенного и оказались на его месте? Учитывая его милую привычку забрасывать разочаровавших его подданных во всякие экзотические места? Вот и мне кажется – не хотите. Мой совет – пересидите эту ночь здесь. Уже к завтрашнему полудню у королевства будет другой король, а вы – как узник преступного узурпатора – сможете рассчитывать на его благосклонность. Подумайте над этим… Пошли, Андрэ, нас ждут великие дела!
Оруженосец не заставил себя упрашивать – видение копченого окорока вдохновляло его на подвиги. Меня даже посетила идея направиться к магу и при помощи Андрэ убедить того принять эликсир. Правда, обдумав все возможные варианты, я сам же отверг этот план как слишком уязвимый для всяких непредвиденных помех. Да и вообще разгуливать по коридорам дворца в компании с ожившей осадной башней, да еще и отягощенной перманентным пацифизмом, я счел слишком опасным. Испытывать характер трусоватого гиганта следовало только в крайнем случае, а пока надо было его где-то спрятать… легко сказать! Интересно, где во дворце, нашпигованном стражниками и придворными, можно спрятать здоровенного детину в рваных штанах и нательной рубахе? Тут мне на глаза попалась очередная подставка с цветами, и в голову сразу пришло идеальное место – зимний сад! Наверняка после отъезда Хилобока про его святая святых все благополучно забыли. После недолгих поисков я обнаружил двери, представлявшие собой сплошной витраж, на котором изображен был райский сад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30