«Жизнь продолжается», – подумала я. И принялась разглядывай, здание, с его фальшивым фасадом и роскошными газонами, окружающими его, как рвом. «Это не просто казино, поняла я, – это настоящая мощная крепость. Но я собираюсь карабкаться на ее стены».
– У меня есть идея, – сказал Хантер и направился в казино. – Дай мне пять минут.
– Подожди! Ты не можешь идти один.
Тени, где бы они ни были, учуют его запах. А я была уверена, что они здесь.
Он раздраженно отбросил мою руку.
– Всего пять минут. Встретимся у главного входа.
Пять минут показались мне пятью часами. К тому времени, как я, обогнув здание, приближалась к нему со стороны улицы, Хантер уже был там в форме службы безопасности; он внимательно осматривал улицу. Он стоял ко мне спиной, поэтому я выдохнула, чтобы дать ему знать о себе. Он сразу повернулся и направился ко мне.
Даже в одежде смертного он был страшен. Черные волосы больше не развевались свободно, они были приглажены и собраны в хвост. У него свирепое лицо воина, и хотя я знала, что это притворство, по спине у меня пробежали мурашки. Хлыста не видно, но по бокам –. оружие смертных.
– Два пистолета? – спросила я, глядя на две кобуры по бокам и на дубинку за спиной.
– Тульпа параноик.
Не он один. Я оглянулась на пожилого посетителя вдвое меньше меня ростом. Мне не понравилось, что на улицах я чувствую себя совершенно открытой: я ощущала адреналин и нервное напряжение Хантера так ясно, словно мне под нос поднесли нюхательную соль.
– Пошли. – Он преградил мне дорогу.
– Что ты делаешь? – Я обогнула его. Но он опять встал передо мной.
– Веди себя так, словно мы спорим.
Я раздраженно посмотрела на него.
– Мы действительно спорим.
– Я имею в виду; веди себя необычно.
Я наклонила голову, глядя на него. Он процедил сквозь стиснутые зубы:
– Дай мне повод задержать тебя.
– Это глупо, – ответила я, но подняла руки. – У-ху-ху! Широкая ладонь ударила меня по щеке, так что застучали зубы.
– Эй! Ублюдок! – Я толкнула его, но Хантер изогнулся, давая мне небольшое пространство, и снова притянул меня к себе. Он проделал это трижды. Я наконец поняла, что он делает вид, будто я сопротивляюсь ему, и это сработало. Наше дефиле через входную дверь, которую предупредительно распахнул перед нами чернокожий служитель, вызвало лишь несколько настороженных или любопытных взглядов. Я заметила на потолке матовое полушарие: нас видели не только те, кто находится на первом этаже.
– Я сказал, сними маску! – неожиданно громко произнес Хантер. Конечно, он этого раньше не говорил, но на этот раз я его поняла.
– Иди отсюда. – Я прижала одну руку к голове, чтобы помешать ему содрать с меня маску, а другой отталкивала его. Он завел мне руки за спину и защелкнул на них наручники.
– Эй! – Паника в моем голосе была реальной. Мне не нравилось, что у меня не свободны руки и я не могу воспользоваться кондуитом, но во взгляде Хантера было предупреждение, и я перестала сопротивляться. Женщина в маске не может войти в казино, не привлекая внимания службы безопасности. Карнавальный костюм – одно дело, ведь это все-таки Лас-Вегас, но маска – совсем другое.
Я знала, что человек, подозреваемый в намерении ограбить казино, будет отправлен в комнату для задержанных, где его допросит либо сама служба безопасности, либо вместе с полицией. Место, куда вел меня Хантер, как раз то, куда мне нужно попасть.
И это заставило меня задуматься. Если наблюдение засекло, как я входила в маске, она должна была заметить и то, что Хантер явился в неурочное время, переоделся в форму и провел меня в глубину здания. Разве это не вызовет подозрения у тех, кто работает с Тульпой? И разве во время допроса не будет раскрыта подлинная личность Хантера?
«Вся его жизнь будет загублена, – подумала я, – а у Зодиака не будет никого в организации Тульпы. Опять».
Конечно, я понимала, что Хантер так поступает сознательно. Он рисковал всем, ради чего работал. Он отдавал свою личность. Свою жизнь. Свою работу, которая помогла ему проникнуть в организацию Тульпы.
Сейчас он вел меня по главному казино, мимо игровых автоматов и каруселей, мимо туристов с покрасневшими глазами, которые всю ночь провели у столов, мимо ярких неоновых знаков, кричавших мне: «Уходи! Вернись! Впереди верная смерть!»
Мы добрались до большой двойной двери, и Хантер нажал кнопку доступа. Дверь открылась автоматически – огромная пасть, которая ведет во внутренности «Валгаллы», туда, где совершается подлинная работа, и естественная, и сверхъестественная.
– Держись рядом. Здесь легко заблудиться, – сказал Хантер, разжимая руку и шагая быстрей. – Здесь камер наблюдения нет: это плохо для морали, но все равно глаза повсюду.
Он повернул налево, потом направо, потом сделал еще несколько быстрых поворотов налево. В последних двух проходах мы никого не встретили, что для казино необычно. Хантер показал на длинный коридор.
– Грузовые доки там. Возможно, через них удастся уйти, хотя я считаю, что грузовой лифт лучше. Меньше движения. ….. – Лицо его было напряжено, словно его растягивали изнутри какие-то струны.
– Я чувствую твой запах, – заметила я.
– Знаю, – ответил он. Голос тоже напряжен. Он не потел, но запах изливался через поры.
– Ты станешь целью.
– Поэтому я и показываю тебе, где грузовые доки. Теперь будь внимательна.
Мы вошли в кажущийся бесконечным коридор, стены которого от пола до высоты в четыре фута забраны стальными плитами – предосторожность от ударов тележек с грузом, которые здесь проходят ежедневно.
– Кабинет Тульпы за самым длинным коридором «Валгаллы». Видела когда-нибудь фильмы ужасов, в которых герой бежит по коридору, а тот все время удлиняется? – Я оглянулась. Мы прошли ярдов сто. По крайней мере столько же еще предстоит пройти. Хантер посмотрел на меня. – А теперь представь, что за тобой бегут десять воинов Тени.
– Лучше не буду. – Я стала озираться в поисках возможных выходов или оружия. Ничего не было. Только длинные блестящие стены и тревожная линия флуоресцентных ламп.
– Этот коридор называют Прогон, – сообщил он.
– Еще бы, – хмыкнула я. И заслужила смешок.
Коридор закончился тупиком – я понадеялась, что это не символ нашего будущего; мы повернули направо и сразу остановились. Перед нами был вход в лифт, а над ним номера от одного до двадцати четырех. Хантер сиял с меня пи ручники и сунул их в задний карман брюк. Потом нажал кнопку. Послышался звонок, и лифт начал спускаться к нам.
Я неожиданно повернулась к нему.
– Хантер, я должна извиниться.
– За что?
Он едва слушал меня. Лифт находился на верхнем этаже. Мы – в самом низу.
– За все это.
Звонок. Двадцатый этаж.
– Я знаю, чем ты рискуешь сегодня. Знаю, что ты все потеряешь.
Я знала также, каково это – все потерять.
– Не будем об этом говорить. – Он посмотрел вверх, на загорающиеся номера над дверью, но его выдали стиснутые челюсти.
Звонок. Еще десять этажей.
– Ты готова?
– Да, – произнесла я осторожно. – Еще только одно.
– Что?
Я растирала запястья в том месте, где были наручники.
– Прости.
– Ты это уже говорила.
– Не за это.
Звонок. Осталось восемь.
– За это. – Я развернулась и ударила его локтем ниже виска. Он упал, как подрубленное дерево. Мне пришлось подхватить его голову, чтобы она не ударилась о бетонный пол, и я опустила ее, избежав запоздалой попытки схватить меня за горло.
– Неблагодарный ублюдок, – обронила я, когда его руки упали. Сильный неблагодарный ублюдок.
Я вытащила из его кармана наручники, застегнула на его руках и оставила ключи у себя. Мне не хотелось его заковывать, но так будет выглядеть убедительней. Сказав себе, что это ради его же безопасности, я забрала у него пистолеты – один сунула за голенище, другой – за пояс, отняла дубинку и главный признак агента – его кондуит.
– Убьешь меня, когда очнешься. Но по крайней мере ты очнешься.
И это подвело меня к последнему, что нужно сделать.
Наклонившись над Хантером, который и без сознания выглядел пугающе, я подумала, что, собственно, я о нем знаю. Да ничего. Но было в нем то, как он наблюдал за людьми, спокойная уверенность за обычными манерами. Я восхищалась им. Он делал вещи своими руками – конечно, оружие, но я всегда была неравнодушна к артистичности. Он собрался сегодня все принести в жертву и никому не сказал ни слова, чтобы никто не понял его намерений, пока не будет поздно. До самого этого момента.
Звонок.
Собрав всю эту скромную информацию, я наклонилась и прижалась губами к его губам. Прикосновение плоти к плоти было интимным, но совсем не таким, как соприкосновение сознаний, душ. Я выдохнула, послала в него струю своей сущности.
Мама была права. Можно ощутить Свет в другом человеке, словно пузырьки на языке, и почувствовать душу в дыхании. Я увидела силу Хантера, сладкий аромат его физической сути и удивительную мягкость души. Продолжила смешивать наши дыхания, втягивала его в себя и знала, что на подсознательном уровне он делает то же самое со мной. Поступая так, он узнавал меня глубже, чем любой другой человек.
И я позволила это, ища связи, которая помогла бы мне передать ему не только свои знания, память и опыт, но и мою силу. Мой поцелуй превратился в молитву, а дыхание – в щит. Одной рукой я взяла его щеку – мое прикосновение теперь оружие, закрыла глаза и излилась в него.
И начался диафильм.
Некоторым воспоминаниям потребовались лишь мгновения, чтобы погрузиться в серую материю, но они останутся навечно. В тусклых ошеломляющих вспышках пришла ко мне смерть его родителей, увиденная глазами мальчика, беспомощно забившегося в угол. Вокруг него кружились Тени, а он был слишком мал и беспомощен, чтобы сделать что-нибудь. Мог только смотреть. Я слышала его клятву, погребенную под горячими слезами и изуродованными телами родителей; никогда больше не быть слабым.
Столь же печальная и еще совсем свежая картина смерти сестры – это мой полный боли вклад. Это воспоминание у меня ярче всех других: она, кружась, летит в ночь и в отчаянии зовет меня.
Другие картины мелькали такими яркими вспышками, что у меня закололо кожу. Хантср занимается любовью с миниатюрной темнокожей женщиной, одинокая слеза скатывается по его щеке.
Моя последняя ночь с Беном, гроза, разразившаяся над головой.
Рождение дочери, и сердце, полное такой любви, какой оно никогда не знало.
И рождение другого ребенка, нежеланного, безымянного и нетронутого, пока его не унесли, если бы я не знала, какие воспоминания пережила сама, а какие нет, я бы не отличила их друг от друга. Мы обменивались величайшими событиями жизни, обменивались знаниями, тайными желаниями, стремлениями и сожалениями, вместе с самой большой любовью и самым большим горем.
Затем неожиданный резкий поворот, погружение во тьму, словно меня посадили в американские горки и запустили. Дрожь пробежала по моему телу и перешла в него.
Я показала ему блеск шприца, показала, как смерть Греты придает силы моему телу. Я выдохнула это воспоминание, отдала ему ауреоль, и Хантер принял ее, его подсознание схватило дар с такой жадностью, какую он никогда не позволил бы себе наяву. Он втягивал в себя силу, и она пульсировала в наших членах, наши губы шевелились, языки переплелись, свинцовая нить воспоминаний связала наши тела, наши сердца и головы. Он затвердел подо мной. Я открыла глаза и увидела, что он смотрит на меня душой – смотрит с удивлением, с благодарностью и любовью, и мое тело ответило ему. И сердце тоже.
Теперь ты в безопасности. Я защитила тебя, как ты защитил меня.
Но Тени почувствуют твой запах.
Значит, придется их убить.
Бедра его шевельнулись подо мной, и я прижалась к ним в смешении силы, плоти и духа. Меня удивила вспыхнувшая между нами сексуальность: то, что начиналось как поцелуй, теперь пылало жарким огнем, но гораздо больше удивило то, что я почувствовала дальше.
Смелая, смелая Джоанна…
Пораженная, я отпрянула. Тяжело дыша, заметила, как задрожали его глаза, услышала, как он протестующее и в то же время удовлетворенно застонал. И затих.
Он знал мое имя. За мной, как предупреждение, прозвучал звонок. Пришел лифт. Я закрыла глаза и глубоко вдохнула, но не ощутила Хантера. Осталась только я. Одна.
«Он знал мое имя», – снова подумала я, когда дверь лифта открылась.
И это успокоило меня. Я встала, отдавая себе отчет, что могу умереть, но останется кто-то, кто помнит меня. Кто-то, кто знал меня настоящую. После смерти Оливии и потери Бена я не могла себе даже представить, что это возможно.
Последний раз прижавшись губами к губам Хантера, я оставила его лежать у стены, нисколько не чувствуя себя виноватой. Я достаточно дала ему.
Вошла в лифт, нажали кнопку и подняла голову, когда закрылась дверь. Кабина начала подниматься. К Уоррену. И к моему следующему, может, последнему, месту убийства.
28
Интересно, открылся бы передо мной этот лифт месяц назад? Несомненно, я действовала в альтернативной реальности. Электроны тыкались мне в кожу, как слепые пчелы, и металлический вкус заполнил мне рог. Здесь достаточно сверхъестественной энергии, чтобы работать, как атомная электростанция.
«Я иду, Уоррен», – думала я, касаясь груди. Ответа не было, и я начинала сомневаться, не напрасно ли все. И вдруг – неожиданно – времени для гаданий не стало.
Звонок лифта прозвучал, как колокол собора Нотр Дам. Свист раскрывшихся дверей был змеиным шипением. Мой кондуит был нацелен на мое собственное отражение в зеркале, и палец на курке дрожал. Створки начали сдвигаться, и я в самый последний момент выскочила в фойе. Двери закрылись, оставив меня в западне.
Сразу за большой мраморной лестницей, окруженной романскими колоннами и ведущей в помещение ниже, виднелась приемная Тульпы. Точно такая же лестница прямо напротив меня исчезала за дубовыми дверьми с резными мистическими символами, ни одного из которых я не поняла. Я сразу определила, что сюда и должна была попасть. Надо только пройти невинное на вид помещение внизу. Я заметила, что в этом помещении потолок зеркальный.
– Только в Вегасе, – прошептала я, делая шаг вперед.
Распахнулась невидимая дверь, и по мраморному полу застучали твердые подошвы. Я приготовилась, сжимая кондуит; из-за угла появились два человека и застыли, очевидно, удивившись, встретив меня. Все в них было одинаковое: костюмы, наушники, выражения лиц – все вплоть до пистолетов на правом боку.
Я облегченно перевела дыхание. Смертные. И убрала кондуит.
– Бей ее! – Второй достал дубинку.
– Не трогайте меня. – Я выпятила нижнюю губу.
– Бей ее! – повторил он, делая шаг вперед. Первый уставился на него как на сумасшедшего.
– Я не буду бить девушку.
Говоря это, он повернулся к партнеру, поэтому не видел, как моя рука ударила его по щеке. Удар открытой ладонью прозвенел в воздухе, голова стражника откинулась назад, но он быстро пришел в себя и с полным ненависти взглядом посмотрел на меня.
– Сука! – Но по-прежнему не тронул меня.
– Я сука? – невинно спросила я.
– Проклятая сука, – рявкнул он. Я ласково улыбнулась.
– Тогда ты тот, кого только что опустила сука?
Даже у терпения джентльменов есть границы. Он бросился на меня, и я дубинкой Хантера саданула его по запястью, так что бесполезный пистолет с грохотом покатился по фойе. Второй уже целился мне точно в грудь. Сверхчеловек или нет, будет больно. Но руки его тряслись. Я нырнула под линию цели, прыгнула и распрямилась у него под руками. Вместе со мной поднялось и мое левое колено.
Два быстрых удара: в пах, отчего он согнулся, и в грудь, что отбросило его вниз по ступеням. Он конвульсивно дергал пальцем курок, пули рикошетом отлетали от мрамора, но я уже последовала за ним в нижнее помещение, перемахнув последние три ступени, чтобы колено пришлось ему в лицо. Позволила ему упасть и повернулась, держа пистолет в руке. Ствол был нацелен меж глаз первого, который побежал за мной по ступеням. Я достала кондуит и направила ему в грудь.
– Не надо было бить меня, – заявила я.
Рот его молча дернулся, сломанное запястье повисло.
– Отойди, Томас. Сделай это медленно, – послышался голос, от которого у меня сжалось внутри.
– Но, мистер Сэнд…
– Боже, неужели тебя действительно так зовут?
Я крутанулась на открытом пространстве, направляя пистолет на Томаса, а кондуит на Аякса.
Он стоял на верху противоположной лестницы, свернувшись, как внимательная гадюка, в прозрачных глазах светилось предвкушение. На нем все было черное, что еще удлиняло его фигуру, и я знала, что зазубренная кочерга у него за спиной. Я чувствовала ее запах.
– Отойди, Томас, – повторил Аякс, спускаясь по лестнице к нам, в нижнее помещение. – Если не хочешь умереть.
Я помахала пистолетом.
– Умереть ужасной смертью, могу я добавить. Томас отошел.
– Я гадал, сколько времени тебе понадобится, чтобы найти нас, Стрелец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– У меня есть идея, – сказал Хантер и направился в казино. – Дай мне пять минут.
– Подожди! Ты не можешь идти один.
Тени, где бы они ни были, учуют его запах. А я была уверена, что они здесь.
Он раздраженно отбросил мою руку.
– Всего пять минут. Встретимся у главного входа.
Пять минут показались мне пятью часами. К тому времени, как я, обогнув здание, приближалась к нему со стороны улицы, Хантер уже был там в форме службы безопасности; он внимательно осматривал улицу. Он стоял ко мне спиной, поэтому я выдохнула, чтобы дать ему знать о себе. Он сразу повернулся и направился ко мне.
Даже в одежде смертного он был страшен. Черные волосы больше не развевались свободно, они были приглажены и собраны в хвост. У него свирепое лицо воина, и хотя я знала, что это притворство, по спине у меня пробежали мурашки. Хлыста не видно, но по бокам –. оружие смертных.
– Два пистолета? – спросила я, глядя на две кобуры по бокам и на дубинку за спиной.
– Тульпа параноик.
Не он один. Я оглянулась на пожилого посетителя вдвое меньше меня ростом. Мне не понравилось, что на улицах я чувствую себя совершенно открытой: я ощущала адреналин и нервное напряжение Хантера так ясно, словно мне под нос поднесли нюхательную соль.
– Пошли. – Он преградил мне дорогу.
– Что ты делаешь? – Я обогнула его. Но он опять встал передо мной.
– Веди себя так, словно мы спорим.
Я раздраженно посмотрела на него.
– Мы действительно спорим.
– Я имею в виду; веди себя необычно.
Я наклонила голову, глядя на него. Он процедил сквозь стиснутые зубы:
– Дай мне повод задержать тебя.
– Это глупо, – ответила я, но подняла руки. – У-ху-ху! Широкая ладонь ударила меня по щеке, так что застучали зубы.
– Эй! Ублюдок! – Я толкнула его, но Хантер изогнулся, давая мне небольшое пространство, и снова притянул меня к себе. Он проделал это трижды. Я наконец поняла, что он делает вид, будто я сопротивляюсь ему, и это сработало. Наше дефиле через входную дверь, которую предупредительно распахнул перед нами чернокожий служитель, вызвало лишь несколько настороженных или любопытных взглядов. Я заметила на потолке матовое полушарие: нас видели не только те, кто находится на первом этаже.
– Я сказал, сними маску! – неожиданно громко произнес Хантер. Конечно, он этого раньше не говорил, но на этот раз я его поняла.
– Иди отсюда. – Я прижала одну руку к голове, чтобы помешать ему содрать с меня маску, а другой отталкивала его. Он завел мне руки за спину и защелкнул на них наручники.
– Эй! – Паника в моем голосе была реальной. Мне не нравилось, что у меня не свободны руки и я не могу воспользоваться кондуитом, но во взгляде Хантера было предупреждение, и я перестала сопротивляться. Женщина в маске не может войти в казино, не привлекая внимания службы безопасности. Карнавальный костюм – одно дело, ведь это все-таки Лас-Вегас, но маска – совсем другое.
Я знала, что человек, подозреваемый в намерении ограбить казино, будет отправлен в комнату для задержанных, где его допросит либо сама служба безопасности, либо вместе с полицией. Место, куда вел меня Хантер, как раз то, куда мне нужно попасть.
И это заставило меня задуматься. Если наблюдение засекло, как я входила в маске, она должна была заметить и то, что Хантер явился в неурочное время, переоделся в форму и провел меня в глубину здания. Разве это не вызовет подозрения у тех, кто работает с Тульпой? И разве во время допроса не будет раскрыта подлинная личность Хантера?
«Вся его жизнь будет загублена, – подумала я, – а у Зодиака не будет никого в организации Тульпы. Опять».
Конечно, я понимала, что Хантер так поступает сознательно. Он рисковал всем, ради чего работал. Он отдавал свою личность. Свою жизнь. Свою работу, которая помогла ему проникнуть в организацию Тульпы.
Сейчас он вел меня по главному казино, мимо игровых автоматов и каруселей, мимо туристов с покрасневшими глазами, которые всю ночь провели у столов, мимо ярких неоновых знаков, кричавших мне: «Уходи! Вернись! Впереди верная смерть!»
Мы добрались до большой двойной двери, и Хантер нажал кнопку доступа. Дверь открылась автоматически – огромная пасть, которая ведет во внутренности «Валгаллы», туда, где совершается подлинная работа, и естественная, и сверхъестественная.
– Держись рядом. Здесь легко заблудиться, – сказал Хантер, разжимая руку и шагая быстрей. – Здесь камер наблюдения нет: это плохо для морали, но все равно глаза повсюду.
Он повернул налево, потом направо, потом сделал еще несколько быстрых поворотов налево. В последних двух проходах мы никого не встретили, что для казино необычно. Хантер показал на длинный коридор.
– Грузовые доки там. Возможно, через них удастся уйти, хотя я считаю, что грузовой лифт лучше. Меньше движения. ….. – Лицо его было напряжено, словно его растягивали изнутри какие-то струны.
– Я чувствую твой запах, – заметила я.
– Знаю, – ответил он. Голос тоже напряжен. Он не потел, но запах изливался через поры.
– Ты станешь целью.
– Поэтому я и показываю тебе, где грузовые доки. Теперь будь внимательна.
Мы вошли в кажущийся бесконечным коридор, стены которого от пола до высоты в четыре фута забраны стальными плитами – предосторожность от ударов тележек с грузом, которые здесь проходят ежедневно.
– Кабинет Тульпы за самым длинным коридором «Валгаллы». Видела когда-нибудь фильмы ужасов, в которых герой бежит по коридору, а тот все время удлиняется? – Я оглянулась. Мы прошли ярдов сто. По крайней мере столько же еще предстоит пройти. Хантер посмотрел на меня. – А теперь представь, что за тобой бегут десять воинов Тени.
– Лучше не буду. – Я стала озираться в поисках возможных выходов или оружия. Ничего не было. Только длинные блестящие стены и тревожная линия флуоресцентных ламп.
– Этот коридор называют Прогон, – сообщил он.
– Еще бы, – хмыкнула я. И заслужила смешок.
Коридор закончился тупиком – я понадеялась, что это не символ нашего будущего; мы повернули направо и сразу остановились. Перед нами был вход в лифт, а над ним номера от одного до двадцати четырех. Хантер сиял с меня пи ручники и сунул их в задний карман брюк. Потом нажал кнопку. Послышался звонок, и лифт начал спускаться к нам.
Я неожиданно повернулась к нему.
– Хантер, я должна извиниться.
– За что?
Он едва слушал меня. Лифт находился на верхнем этаже. Мы – в самом низу.
– За все это.
Звонок. Двадцатый этаж.
– Я знаю, чем ты рискуешь сегодня. Знаю, что ты все потеряешь.
Я знала также, каково это – все потерять.
– Не будем об этом говорить. – Он посмотрел вверх, на загорающиеся номера над дверью, но его выдали стиснутые челюсти.
Звонок. Еще десять этажей.
– Ты готова?
– Да, – произнесла я осторожно. – Еще только одно.
– Что?
Я растирала запястья в том месте, где были наручники.
– Прости.
– Ты это уже говорила.
– Не за это.
Звонок. Осталось восемь.
– За это. – Я развернулась и ударила его локтем ниже виска. Он упал, как подрубленное дерево. Мне пришлось подхватить его голову, чтобы она не ударилась о бетонный пол, и я опустила ее, избежав запоздалой попытки схватить меня за горло.
– Неблагодарный ублюдок, – обронила я, когда его руки упали. Сильный неблагодарный ублюдок.
Я вытащила из его кармана наручники, застегнула на его руках и оставила ключи у себя. Мне не хотелось его заковывать, но так будет выглядеть убедительней. Сказав себе, что это ради его же безопасности, я забрала у него пистолеты – один сунула за голенище, другой – за пояс, отняла дубинку и главный признак агента – его кондуит.
– Убьешь меня, когда очнешься. Но по крайней мере ты очнешься.
И это подвело меня к последнему, что нужно сделать.
Наклонившись над Хантером, который и без сознания выглядел пугающе, я подумала, что, собственно, я о нем знаю. Да ничего. Но было в нем то, как он наблюдал за людьми, спокойная уверенность за обычными манерами. Я восхищалась им. Он делал вещи своими руками – конечно, оружие, но я всегда была неравнодушна к артистичности. Он собрался сегодня все принести в жертву и никому не сказал ни слова, чтобы никто не понял его намерений, пока не будет поздно. До самого этого момента.
Звонок.
Собрав всю эту скромную информацию, я наклонилась и прижалась губами к его губам. Прикосновение плоти к плоти было интимным, но совсем не таким, как соприкосновение сознаний, душ. Я выдохнула, послала в него струю своей сущности.
Мама была права. Можно ощутить Свет в другом человеке, словно пузырьки на языке, и почувствовать душу в дыхании. Я увидела силу Хантера, сладкий аромат его физической сути и удивительную мягкость души. Продолжила смешивать наши дыхания, втягивала его в себя и знала, что на подсознательном уровне он делает то же самое со мной. Поступая так, он узнавал меня глубже, чем любой другой человек.
И я позволила это, ища связи, которая помогла бы мне передать ему не только свои знания, память и опыт, но и мою силу. Мой поцелуй превратился в молитву, а дыхание – в щит. Одной рукой я взяла его щеку – мое прикосновение теперь оружие, закрыла глаза и излилась в него.
И начался диафильм.
Некоторым воспоминаниям потребовались лишь мгновения, чтобы погрузиться в серую материю, но они останутся навечно. В тусклых ошеломляющих вспышках пришла ко мне смерть его родителей, увиденная глазами мальчика, беспомощно забившегося в угол. Вокруг него кружились Тени, а он был слишком мал и беспомощен, чтобы сделать что-нибудь. Мог только смотреть. Я слышала его клятву, погребенную под горячими слезами и изуродованными телами родителей; никогда больше не быть слабым.
Столь же печальная и еще совсем свежая картина смерти сестры – это мой полный боли вклад. Это воспоминание у меня ярче всех других: она, кружась, летит в ночь и в отчаянии зовет меня.
Другие картины мелькали такими яркими вспышками, что у меня закололо кожу. Хантср занимается любовью с миниатюрной темнокожей женщиной, одинокая слеза скатывается по его щеке.
Моя последняя ночь с Беном, гроза, разразившаяся над головой.
Рождение дочери, и сердце, полное такой любви, какой оно никогда не знало.
И рождение другого ребенка, нежеланного, безымянного и нетронутого, пока его не унесли, если бы я не знала, какие воспоминания пережила сама, а какие нет, я бы не отличила их друг от друга. Мы обменивались величайшими событиями жизни, обменивались знаниями, тайными желаниями, стремлениями и сожалениями, вместе с самой большой любовью и самым большим горем.
Затем неожиданный резкий поворот, погружение во тьму, словно меня посадили в американские горки и запустили. Дрожь пробежала по моему телу и перешла в него.
Я показала ему блеск шприца, показала, как смерть Греты придает силы моему телу. Я выдохнула это воспоминание, отдала ему ауреоль, и Хантер принял ее, его подсознание схватило дар с такой жадностью, какую он никогда не позволил бы себе наяву. Он втягивал в себя силу, и она пульсировала в наших членах, наши губы шевелились, языки переплелись, свинцовая нить воспоминаний связала наши тела, наши сердца и головы. Он затвердел подо мной. Я открыла глаза и увидела, что он смотрит на меня душой – смотрит с удивлением, с благодарностью и любовью, и мое тело ответило ему. И сердце тоже.
Теперь ты в безопасности. Я защитила тебя, как ты защитил меня.
Но Тени почувствуют твой запах.
Значит, придется их убить.
Бедра его шевельнулись подо мной, и я прижалась к ним в смешении силы, плоти и духа. Меня удивила вспыхнувшая между нами сексуальность: то, что начиналось как поцелуй, теперь пылало жарким огнем, но гораздо больше удивило то, что я почувствовала дальше.
Смелая, смелая Джоанна…
Пораженная, я отпрянула. Тяжело дыша, заметила, как задрожали его глаза, услышала, как он протестующее и в то же время удовлетворенно застонал. И затих.
Он знал мое имя. За мной, как предупреждение, прозвучал звонок. Пришел лифт. Я закрыла глаза и глубоко вдохнула, но не ощутила Хантера. Осталась только я. Одна.
«Он знал мое имя», – снова подумала я, когда дверь лифта открылась.
И это успокоило меня. Я встала, отдавая себе отчет, что могу умереть, но останется кто-то, кто помнит меня. Кто-то, кто знал меня настоящую. После смерти Оливии и потери Бена я не могла себе даже представить, что это возможно.
Последний раз прижавшись губами к губам Хантера, я оставила его лежать у стены, нисколько не чувствуя себя виноватой. Я достаточно дала ему.
Вошла в лифт, нажали кнопку и подняла голову, когда закрылась дверь. Кабина начала подниматься. К Уоррену. И к моему следующему, может, последнему, месту убийства.
28
Интересно, открылся бы передо мной этот лифт месяц назад? Несомненно, я действовала в альтернативной реальности. Электроны тыкались мне в кожу, как слепые пчелы, и металлический вкус заполнил мне рог. Здесь достаточно сверхъестественной энергии, чтобы работать, как атомная электростанция.
«Я иду, Уоррен», – думала я, касаясь груди. Ответа не было, и я начинала сомневаться, не напрасно ли все. И вдруг – неожиданно – времени для гаданий не стало.
Звонок лифта прозвучал, как колокол собора Нотр Дам. Свист раскрывшихся дверей был змеиным шипением. Мой кондуит был нацелен на мое собственное отражение в зеркале, и палец на курке дрожал. Створки начали сдвигаться, и я в самый последний момент выскочила в фойе. Двери закрылись, оставив меня в западне.
Сразу за большой мраморной лестницей, окруженной романскими колоннами и ведущей в помещение ниже, виднелась приемная Тульпы. Точно такая же лестница прямо напротив меня исчезала за дубовыми дверьми с резными мистическими символами, ни одного из которых я не поняла. Я сразу определила, что сюда и должна была попасть. Надо только пройти невинное на вид помещение внизу. Я заметила, что в этом помещении потолок зеркальный.
– Только в Вегасе, – прошептала я, делая шаг вперед.
Распахнулась невидимая дверь, и по мраморному полу застучали твердые подошвы. Я приготовилась, сжимая кондуит; из-за угла появились два человека и застыли, очевидно, удивившись, встретив меня. Все в них было одинаковое: костюмы, наушники, выражения лиц – все вплоть до пистолетов на правом боку.
Я облегченно перевела дыхание. Смертные. И убрала кондуит.
– Бей ее! – Второй достал дубинку.
– Не трогайте меня. – Я выпятила нижнюю губу.
– Бей ее! – повторил он, делая шаг вперед. Первый уставился на него как на сумасшедшего.
– Я не буду бить девушку.
Говоря это, он повернулся к партнеру, поэтому не видел, как моя рука ударила его по щеке. Удар открытой ладонью прозвенел в воздухе, голова стражника откинулась назад, но он быстро пришел в себя и с полным ненависти взглядом посмотрел на меня.
– Сука! – Но по-прежнему не тронул меня.
– Я сука? – невинно спросила я.
– Проклятая сука, – рявкнул он. Я ласково улыбнулась.
– Тогда ты тот, кого только что опустила сука?
Даже у терпения джентльменов есть границы. Он бросился на меня, и я дубинкой Хантера саданула его по запястью, так что бесполезный пистолет с грохотом покатился по фойе. Второй уже целился мне точно в грудь. Сверхчеловек или нет, будет больно. Но руки его тряслись. Я нырнула под линию цели, прыгнула и распрямилась у него под руками. Вместе со мной поднялось и мое левое колено.
Два быстрых удара: в пах, отчего он согнулся, и в грудь, что отбросило его вниз по ступеням. Он конвульсивно дергал пальцем курок, пули рикошетом отлетали от мрамора, но я уже последовала за ним в нижнее помещение, перемахнув последние три ступени, чтобы колено пришлось ему в лицо. Позволила ему упасть и повернулась, держа пистолет в руке. Ствол был нацелен меж глаз первого, который побежал за мной по ступеням. Я достала кондуит и направила ему в грудь.
– Не надо было бить меня, – заявила я.
Рот его молча дернулся, сломанное запястье повисло.
– Отойди, Томас. Сделай это медленно, – послышался голос, от которого у меня сжалось внутри.
– Но, мистер Сэнд…
– Боже, неужели тебя действительно так зовут?
Я крутанулась на открытом пространстве, направляя пистолет на Томаса, а кондуит на Аякса.
Он стоял на верху противоположной лестницы, свернувшись, как внимательная гадюка, в прозрачных глазах светилось предвкушение. На нем все было черное, что еще удлиняло его фигуру, и я знала, что зазубренная кочерга у него за спиной. Я чувствовала ее запах.
– Отойди, Томас, – повторил Аякс, спускаясь по лестнице к нам, в нижнее помещение. – Если не хочешь умереть.
Я помахала пистолетом.
– Умереть ужасной смертью, могу я добавить. Томас отошел.
– Я гадал, сколько времени тебе понадобится, чтобы найти нас, Стрелец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45