в тех же краях, в Доме Откровения она узнала о Гее. Знание это преобразило всю ее жизнь, много лет она провела, служа Юанезскому учены. Вернувшись домой, она получила звание пророчины – ясновидящей, и многие в свою очередь наведывались к ней из-за границы в поисках просвещения. Караваны купцов – летом фургоны, сани зимой – из соседских краев были здесь привычными, как торговые корабли, рыбацкие лодки с юго-восточных берегов озера Высши которым владели юанезцы. Время от времени случались трения, но никогда – по радио, в журнале, в письме или устно – не слыхала она о серьезных разногласиях между двумя странами.
Тем тяжелее был удар, когда без предупреждения готовое к бою юанезское войско въехало в Дулу.
Она услыхала шум и вышла посмотреть, что случилось. Стоял летний день, на редкость ясный для здешних мест. Глаза ее не сразу привыкли к яркому свету… потребовалось некоторое время, чтобы освоиться.
Поначалу она ощущала одно только тепло, ниспадавшее на нее с неба – прогретые доски источали запах смолы. Балкон второго этажа, на котором она стояла, выходил на мощеную улицу; слугаи содержали ее в чистоте: оба полка, совместно владевших поселком, ценили опрятность. Среди чисто прибранных домов рабочих – крутых крыш из красной черепицы с крашеными деревянными каркасами стен – там и сям виднелись городские дома офицеров с драконом на коньке, или увесистая туша купеческого дома, или храм с небесно-золотой луковкой-куполом. Вдалеке виднелись причалы, а за ними озеро уходило за горизонт… На расплавленном серебре вод мерцали праздные паруса, тяжело вздымались весла грузовых барж. Со стороны суши, за спиной Ганны, теснившиеся друг к другу дома разом уступали место пастбищам, огородам и лесопосадкам, вдали маячили сосновые леса, но сейчас их скрывало от нее здание Библиотеки.
Бегло обозрев все знакомое, она сумела наконец сосредоточиться на пришельцах. Всадников было около сотни, за ними следовали вьючные и запасные кони, находившиеся в распоряжении мальчиков… Итого – полная рота. Серо-зеленая форма, гребенчатые шлемы не могли принадлежать никакому из подразделений краснаянцев. Коренастые плосколицые воины, с раскосыми глазами не часто заезжали в эту страну. Хоругвь, поднятую над фургоном, украшала не белая звезда на черном фоне, а золотое солнце на алом. Но во всем прочем облачение было привычным – обязательный меч у пояса, в равной мере распределенные пики, луки и дорогие винтовки… Мул вез радиопередатчик… Путь пришельцам преграждал неподвижный эскадрон местных войск.
Тревога начала отступать.
«И все же… почему они прибыли сюда?»
Следуя обычаю, один из них, увидев, как она вышла на балкон, развернул свою лошадь и подъехал поближе. Он был облачен в столь же простое одеяние, как и все остальные, только знаки отличия на его плечах искрились под солнцем чистой медью.
Он грохотнул:
– Хоу-ох, приветствую! Мне нужен Библиотекарь.
Эти слова изгнали из души Ганны последний испуг. Его сменило негодование, прискорбное, вне сомнения, ведь она была не только геанкой, но и дочерью солдатая, и выполняла обязанности, освященные временем задолго до того, как Каракану Ефремовику явилось первое Откровение. Она замерла на месте и негромким голосом, как требовали манеры геанства, проговорила:
– Библиотека Дулу, как и все Библиотеки, открыта любому, кто явился, желая познаний; мне выпала честь быть ее Библиотекарем.
Человек промедлил в седле буквально несколько сердцебиений – недвижный и прямой. Устыдился ли он или же пожалел, что из уст женщины выслушал укоризну в священной формуле перед своими солдатами?
Заговорил он уже ровным тоном:
– С вашим почтением, преподобная госпожа. У меня здесь неотложные дела, важные и для Красной. Мы не захватчики, мы здесь по приглашению.
Сухая улыбка чуть тронула уголки рта Ганны. «Пригласили по требованию, – подумала она. – Пусть последний мирный договор и зафиксировал наше право на независимость, однако он же и лишил нас самых богатых владений. И с тех пор мы сделались страной скромных пастбищ и ниггерских ферм. Наше единственное достояние составляют леса, но пушнина и лес не в состоянии прокормить много народу. И когда могучая Юань свистит, Красная виляет хвостом… Пока юанезцы не часто тревожили нас. И не пришли бы в город, не имея на то важных причин».
– Значит, вы будете приняты, – ответила Ганна. Если бы она немедленно удалилась внутрь Библиотеки, то произвела бы куда большее впечатление на гостей. Однако противиться искушению было немыслимо. Офицер отдал приказ помощнику, тот передал дальше – сержанту. Зазвучали трубы, звякнули гонги. Рота сомкнула ряды и направилась по Миньясота-стрит, строю предшествовали краснаянцы. Должно быть, они направлялись в поле неподалеку от города – там можно было стать лагерем. Командир обратился к двум своим воинам, которых оставил позади, и спешился.
Боязливые мериканы начали выбираться из домов, мешаясь с солдатаями, которые уже стояли на улице. Предводитель юанезцев помедлил, осматриваясь – и его нетрудно было понять.
Библиотека в Дулу была знаменита размерами и богатством своих фондов.
С учетом сада и святилища ей принадлежало более гектара земли. Над вспомогательными строениями горой громоздилось главное здание, украшенное изящной колоннадой. Белыми кирпичами на фасаде были выложены изречения мудрецов, над входом мозаика изображала всевидящее око, чередуя мрамор, яшму, ляпис-лазурь, оникс и золото.
Но здание – только оболочка. Главное хранилось внутри: примерно миллион книг. Некоторые из них сохранились от цивилизации, предшествующей Смертному Времени и Миграциям… старомериканские или позже привезенные из-за границы. Много было и репринтов, точно воспроизведенных по оригиналам, хранящимся в прочих коллекциях. Но основная масса изданий хранила достижения в искусстве и познании поколений недавних… в особенности минувших двух-трех столетий. В Библиотеке сохранились карты, периодика, библиографические указатели, рисунки, фотографии, схемы… был даже современный компьютер, проделавший сюда путь на корабле из Нозе-ланна…
Ганна покинула балкон. Оказавшись в прохладном сумраке Библиотеки, она созвала своих помощников и аколитов. Первых она ободрила: вне зависимости от служебного положения, в основном это были слугаи, до мозга костей боявшиеся всего связанного с войной.
– Обратитесь к обычным делам, – проговорила она. – Страшиться нечего.
(В справедливость двух последних слов не верилось и ей самой.) Аколиты были из урожденных солдатаев; они служили в Библиотеке и вместе с ее премудростями постигали геанские мистерии под руководством своей пророчицы. Этих насчитывалось около дюжины, в основном молодые люди, среди которых было несколько девушек. В Красной – в отличие от других стран равнины – способная девушка чаще получала возможность стать кем-нибудь еще, кроме жены. – Образуйте Великолепный Строй и следуйте за мной, – приказала она.
Группа учеников в торжественных одеяниях, медленно выступавшая за ее спиной, поможет поставить иностранного офицера на место.
Тот ожидал в фойе. Солнечный свет, пронзая цветные стекла, пятнами бросал краски на каменный пол. Когда Ганна и ее последователи спустились по большой лестнице, офицер по-военному поприветствовал их.
Она отметила, что имеет дело с человеком приличным; пусть манеры его просты, но не он виноват в этом. Тренированное ухо лингвиста уже сумело по акценту определить, что гость родом из провинции Е-минг.
Вполне вероятно, что он успел поучаствовать в последних пограничных стычках с Северо-западным Союзом в дни своей молодости и уж наверняка ловил бандитов в предгорьях.
– Прчветствую, преподобная госпожа, – проговорил он. – Меня зовут Орлук Жанович Боктан, я нойон полка Бизона.
Медные ястребы на его куртке подтверждали: ее гость рангом уступал лишь полковнику своего полка. Одно его присутствие свидетельствовало о серьезности дела, даже если бы он не привел с собой целую роту.
– А я – высшая Ганна Уанговна Ким, Библиотекарь Дулу, приветствовавшая вас и предложившая помощь, – отвечала она, кланяясь и принимая поклон.
Потом они смогли хорошенько рассмотреть друг друга. Перед ней был мужчина средних лет, подтянутый и сухопарый, с наголо бритой головой, бородой вразлет. Он же видел женщину лет под сорок, невысокую, хрупкую, как ребенок, с тонкими чертами лица на великоватой для такого тела голове. На сером одеянии, подобавшем ее чину, не было никаких украшений, за исключением вышитого золотом синезского иероглифа «знание», а на шее висел яшмовый диск, в который был врезан крест – эмблема геанского адепта.
Орлук натянуто улыбнулся.
– Не беспокойтесь, – заверил он. – Я не собираюсь лезть в ваши книги.
Ваш майор Харсов сказал, что если кто-нибудь здесь способен помочь нам, так только вы. Нельзя ли нам переговорить с глазу на глаз?
– Конечно.
Отпустив своих помощников. Ганца повела его к своему святилищу. Нойон был чуточку удивлен скромностью обстановки под пышными фресками; он уселся на скамье перед ее столом, скрестив ноги на западный манер. Она опустилась на свой высокий жесткий стул и вопросительно подняла брови.
– Дело тайное, – предупредил он. – Если об этом узнают те, кому не надо бы знать, если они проведают о том, что мы делаем, и подслушивают нас, могут вырваться на свободу такие демоны, с которыми не справится сам Октай.
На миг, почти бессознательно, она подумала, не язычник ли он; впрочем, офицер мог воспользоваться именем Тучегонителя, попросту чтобы придать силы своим словам. Во всяком случае, в искренности гостя трудно было сомневаться: выдержку его уже успела подточить крыса тревоги. Кожу подернуло холодком.
– Говорите же, – сказала она.
Нахмурившись, он тронул свою бороду. Вне сомнения, ему хотелось раскурить одну из сигар, которые торчали из нагрудного кармана, помедлив – почти полминуты – он выложил.
– Не обращались ли к вам люди, разыскивающие… уран, плутоний… ядерную взрывчатку? – Мозг ее словно взорвался. Ужас расширил глаза ее, пока гость безжалостно договаривал свои мысли. – У нас есть причина полагать, .что уже в течение многих лет кто-то собирает ядерные боеприпасы. Неизрасходованные ракеты, снаряды, уцелевшие после Смертных Времен где-нибудь в забытых уголках. Конечно, агенты маураев давным-давно как будто бы собрали делящиеся вещества со всего света – я полагаю, что в этом нет причин сомневаться – а потом, надежно упрятав смертоносный груз, затопили его в самой глубине моря…
Недавно – мне не сообщали причин, но я полагаю, потому, что маураи сделали соответствующие предупреждения императорскому двору – недавно мы разослали свои экспедиции по всей Юани, разыскивая забытые заряды; огромные в своих пусковых шахтах или прежде мобильные, брошенные старой мериканской армией, когда она рассеялась и погибла. Мы сумели обнаружить подобное оружие и в достаточном количестве; но все боеголовки отсутствовали. Причем они были сняты не маураями, сотни лет назад посещавшими наши края, но кем-то в течение последних десяти или двадцати лет. Об этом можно узнать по царапинам на металле, по степени их окисления… Стало быть, так: некто опять вознамерился оседлать под себя весь мир. А Юань занимает лишь часть тех земель, на которых древние держали свое оружие… Не хочу вас обидеть, преподобная госпожа, но Красная не обладает ни людскими ресурсами, ни организацией, способной провести подобное дело с необходимой тщательностью. Нам придется обследовать глухие места, чтобы обнаружить забытые дьявольские устройства; быть может, нам удастся понять, кто роется в их могилах. Тянь-Дзян лично написал вашему Верховному господину. Они согласились, что юанезские экспедиции должны совершить это дело. Я возглавляю первый отряд.
Гость откашлялся и умолк; на этот раз Ганне показалось, что более всего он хочет глотнуть из фляжки на поясе, в которой, бесспорно, был крепкий напиток.
«Неужели я обезумела! – простонала она в душе. – Как можно браться за столь ужасное занятие?» Она заставила свои мышцы расслабиться, несколько раз глубоко вздохнула и мысленно прочитала мантру, обратившись к мандале. Через несколько секунд она смогла ответить спокойно:
– Я понимаю вас, нойон, и всем своим существом желаю помочь вам. Если такой враг вновь поразит Гею, Жизненная Сила ее может найти более радикальные целительные меры, чем новое Смертное Время. Но я боюсь, что у меня нет никакой информации на интересующую вас тему.
– Возможно, вы ею располагаете, не зная того; что, если где-то в грудах книг отыщется ниточка, которая приведет к удаче.
– Сомневаюсь. Но я немедленно распоряжусь, чтобы мой персонал безотлагательно приступил к этому делу, однако за истекшие века древняя коллекция прекрасно каталогизирована и индексирована. Наши новые приобретения, конечно же, окажутся бесполезными, не так ли?
– Возможно, и нет. Кто знает? Быть может, найдется какое-нибудь упоминание… мало ли что мог заметить какой-нибудь траппер в дремучих лесах. Кстати, преподобная госпожа, наверное, многие стремятся узнать об этом. Вы должны проследить за такими, в особенности за теми, кто пользуется старыми книгами.
– Верно. – Ганна, хмурясь, помедлила. – Извините, но я не сомневаюсь в том, что здесь никто не исследовал наши фонды в поисках интересующих вас данных. Если вы считаете, что подобное возможно, нойон, согласитесь, насколько это неумно. Зачем преступникам оставлять здесь улики, способные изобличить их?
«Нет, – подумала она, – такие исследователи уйдут прямо в леса, к берегам озер: бдительные и внимательные, умеющие задавать невинные с виду вопросы местным жителям. Можно попробовать отыскать этих людей, нойон, однако, с моей точки зрения, занятие безнадежное. Наивным лесовикам эти изыскатели могли выдать себя за кого угодно, в зависимости от ситуации. Двадцать лет целенаправленных исследований, так выходит, нойон? Возможно, мы опоздали». И она не смогла унять дрожь.
2
Внезапно, посещая владения, принадлежащие Клану в Восгезах, Таленс Донал Ферлей охнул, схватился за грудь и пал мертвым.
Этого совершенно не ожидали. Успев разменять восьмой десяток, он сохранял телесную бодрость, не прибегая для этого к иным искусственным приспособлениям, кроме очков, а мужчины Ферлеев нередко доживали до девяноста. Негласная, но неоспоримая уверенность в том, что сеньоры Кланов изберут его Капитаном, когда одряхлевший Тома Сарк скончается, развеялась сама собой.
Этого хотели многие, не желая зла своему главе государства, но ощущая необходимость в том, чтобы Доменом правила более твердая рука. Годы принесли много новых угроз и надежд: торговцы и товары извне, а превыше – иноземные идеи разрушали старинные аксиомы. Более того, наземники все чаще косились на власть Скайгольма, а молодые аэрогены начинали считать подобные помыслы справедливыми. Геанство обретало вновь обращенных, но доктрина их грозила революцией… она сулила разрыв с теми, кто придерживался традиционных верований, грозила затяжной гражданской войной и распадом Домена. За Приниями женерал Эспейни зализывал свои раны, полученные в Италье, копил силы и дожидался первой возможности. Племена за Рином, наперекор прежней отсталости объединялись, образовывая конфедерацию, которая не могла не оказаться могущественной, и уже закупала оружие за рубежом. Новая Эра Изоляции была немыслима – экономика сделалась чересчур зависимой от внешней торговли, а потому и от хода событий по всей планете. Кроме того, в последнее время офицеры разведки то и дело получали зловещие вести от своих коллег-маураев…
И вдруг умер Таленс Донал Ферлей.
Похороны его были обставлены всеми подобающими почестями. Тело его, обернутое в триколор далеких предков, подняли в небо – в Скайгольм, а за ним и всех сеньоров, способных участвовать в церемонии; конечно, первое место было отведено непосредственной родне. Розенн, его жена, и Катан, мать его сына, стоя бок о бок, вознесли молитвы – первая на франсее, вторая на брежанеге, а потом вдвоем на англее. Иерн вел процессию по коридорам, опустив горизонтально древко свернутого стяга; за ними маршировал караул – шлемы с плюмажами на локте, барабаны выбивали медленную дробь. В погребальной камере музыка была более тихой, произнесли несколько хвалебных речей, и капитан Тома прочел Отходную. А потом гроб скользнул за стальную дверь, на которой был выгравирован текст двадцать третьего Псалма; вспыхнул белый огонь лазера; крышка люка, на которой чеканные слова призывали аним, распахнулась, и пепел Таленса Донала Ферлея унесли с собой ветры верхних небес.
После поминального обеда сеньоры сошлись на Совет. Невзирая на то что Иерну было всего двадцать шесть лет от роду, они избрали его в свои ряды… Не из уважения к памяти его отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Тем тяжелее был удар, когда без предупреждения готовое к бою юанезское войско въехало в Дулу.
Она услыхала шум и вышла посмотреть, что случилось. Стоял летний день, на редкость ясный для здешних мест. Глаза ее не сразу привыкли к яркому свету… потребовалось некоторое время, чтобы освоиться.
Поначалу она ощущала одно только тепло, ниспадавшее на нее с неба – прогретые доски источали запах смолы. Балкон второго этажа, на котором она стояла, выходил на мощеную улицу; слугаи содержали ее в чистоте: оба полка, совместно владевших поселком, ценили опрятность. Среди чисто прибранных домов рабочих – крутых крыш из красной черепицы с крашеными деревянными каркасами стен – там и сям виднелись городские дома офицеров с драконом на коньке, или увесистая туша купеческого дома, или храм с небесно-золотой луковкой-куполом. Вдалеке виднелись причалы, а за ними озеро уходило за горизонт… На расплавленном серебре вод мерцали праздные паруса, тяжело вздымались весла грузовых барж. Со стороны суши, за спиной Ганны, теснившиеся друг к другу дома разом уступали место пастбищам, огородам и лесопосадкам, вдали маячили сосновые леса, но сейчас их скрывало от нее здание Библиотеки.
Бегло обозрев все знакомое, она сумела наконец сосредоточиться на пришельцах. Всадников было около сотни, за ними следовали вьючные и запасные кони, находившиеся в распоряжении мальчиков… Итого – полная рота. Серо-зеленая форма, гребенчатые шлемы не могли принадлежать никакому из подразделений краснаянцев. Коренастые плосколицые воины, с раскосыми глазами не часто заезжали в эту страну. Хоругвь, поднятую над фургоном, украшала не белая звезда на черном фоне, а золотое солнце на алом. Но во всем прочем облачение было привычным – обязательный меч у пояса, в равной мере распределенные пики, луки и дорогие винтовки… Мул вез радиопередатчик… Путь пришельцам преграждал неподвижный эскадрон местных войск.
Тревога начала отступать.
«И все же… почему они прибыли сюда?»
Следуя обычаю, один из них, увидев, как она вышла на балкон, развернул свою лошадь и подъехал поближе. Он был облачен в столь же простое одеяние, как и все остальные, только знаки отличия на его плечах искрились под солнцем чистой медью.
Он грохотнул:
– Хоу-ох, приветствую! Мне нужен Библиотекарь.
Эти слова изгнали из души Ганны последний испуг. Его сменило негодование, прискорбное, вне сомнения, ведь она была не только геанкой, но и дочерью солдатая, и выполняла обязанности, освященные временем задолго до того, как Каракану Ефремовику явилось первое Откровение. Она замерла на месте и негромким голосом, как требовали манеры геанства, проговорила:
– Библиотека Дулу, как и все Библиотеки, открыта любому, кто явился, желая познаний; мне выпала честь быть ее Библиотекарем.
Человек промедлил в седле буквально несколько сердцебиений – недвижный и прямой. Устыдился ли он или же пожалел, что из уст женщины выслушал укоризну в священной формуле перед своими солдатами?
Заговорил он уже ровным тоном:
– С вашим почтением, преподобная госпожа. У меня здесь неотложные дела, важные и для Красной. Мы не захватчики, мы здесь по приглашению.
Сухая улыбка чуть тронула уголки рта Ганны. «Пригласили по требованию, – подумала она. – Пусть последний мирный договор и зафиксировал наше право на независимость, однако он же и лишил нас самых богатых владений. И с тех пор мы сделались страной скромных пастбищ и ниггерских ферм. Наше единственное достояние составляют леса, но пушнина и лес не в состоянии прокормить много народу. И когда могучая Юань свистит, Красная виляет хвостом… Пока юанезцы не часто тревожили нас. И не пришли бы в город, не имея на то важных причин».
– Значит, вы будете приняты, – ответила Ганна. Если бы она немедленно удалилась внутрь Библиотеки, то произвела бы куда большее впечатление на гостей. Однако противиться искушению было немыслимо. Офицер отдал приказ помощнику, тот передал дальше – сержанту. Зазвучали трубы, звякнули гонги. Рота сомкнула ряды и направилась по Миньясота-стрит, строю предшествовали краснаянцы. Должно быть, они направлялись в поле неподалеку от города – там можно было стать лагерем. Командир обратился к двум своим воинам, которых оставил позади, и спешился.
Боязливые мериканы начали выбираться из домов, мешаясь с солдатаями, которые уже стояли на улице. Предводитель юанезцев помедлил, осматриваясь – и его нетрудно было понять.
Библиотека в Дулу была знаменита размерами и богатством своих фондов.
С учетом сада и святилища ей принадлежало более гектара земли. Над вспомогательными строениями горой громоздилось главное здание, украшенное изящной колоннадой. Белыми кирпичами на фасаде были выложены изречения мудрецов, над входом мозаика изображала всевидящее око, чередуя мрамор, яшму, ляпис-лазурь, оникс и золото.
Но здание – только оболочка. Главное хранилось внутри: примерно миллион книг. Некоторые из них сохранились от цивилизации, предшествующей Смертному Времени и Миграциям… старомериканские или позже привезенные из-за границы. Много было и репринтов, точно воспроизведенных по оригиналам, хранящимся в прочих коллекциях. Но основная масса изданий хранила достижения в искусстве и познании поколений недавних… в особенности минувших двух-трех столетий. В Библиотеке сохранились карты, периодика, библиографические указатели, рисунки, фотографии, схемы… был даже современный компьютер, проделавший сюда путь на корабле из Нозе-ланна…
Ганна покинула балкон. Оказавшись в прохладном сумраке Библиотеки, она созвала своих помощников и аколитов. Первых она ободрила: вне зависимости от служебного положения, в основном это были слугаи, до мозга костей боявшиеся всего связанного с войной.
– Обратитесь к обычным делам, – проговорила она. – Страшиться нечего.
(В справедливость двух последних слов не верилось и ей самой.) Аколиты были из урожденных солдатаев; они служили в Библиотеке и вместе с ее премудростями постигали геанские мистерии под руководством своей пророчицы. Этих насчитывалось около дюжины, в основном молодые люди, среди которых было несколько девушек. В Красной – в отличие от других стран равнины – способная девушка чаще получала возможность стать кем-нибудь еще, кроме жены. – Образуйте Великолепный Строй и следуйте за мной, – приказала она.
Группа учеников в торжественных одеяниях, медленно выступавшая за ее спиной, поможет поставить иностранного офицера на место.
Тот ожидал в фойе. Солнечный свет, пронзая цветные стекла, пятнами бросал краски на каменный пол. Когда Ганна и ее последователи спустились по большой лестнице, офицер по-военному поприветствовал их.
Она отметила, что имеет дело с человеком приличным; пусть манеры его просты, но не он виноват в этом. Тренированное ухо лингвиста уже сумело по акценту определить, что гость родом из провинции Е-минг.
Вполне вероятно, что он успел поучаствовать в последних пограничных стычках с Северо-западным Союзом в дни своей молодости и уж наверняка ловил бандитов в предгорьях.
– Прчветствую, преподобная госпожа, – проговорил он. – Меня зовут Орлук Жанович Боктан, я нойон полка Бизона.
Медные ястребы на его куртке подтверждали: ее гость рангом уступал лишь полковнику своего полка. Одно его присутствие свидетельствовало о серьезности дела, даже если бы он не привел с собой целую роту.
– А я – высшая Ганна Уанговна Ким, Библиотекарь Дулу, приветствовавшая вас и предложившая помощь, – отвечала она, кланяясь и принимая поклон.
Потом они смогли хорошенько рассмотреть друг друга. Перед ней был мужчина средних лет, подтянутый и сухопарый, с наголо бритой головой, бородой вразлет. Он же видел женщину лет под сорок, невысокую, хрупкую, как ребенок, с тонкими чертами лица на великоватой для такого тела голове. На сером одеянии, подобавшем ее чину, не было никаких украшений, за исключением вышитого золотом синезского иероглифа «знание», а на шее висел яшмовый диск, в который был врезан крест – эмблема геанского адепта.
Орлук натянуто улыбнулся.
– Не беспокойтесь, – заверил он. – Я не собираюсь лезть в ваши книги.
Ваш майор Харсов сказал, что если кто-нибудь здесь способен помочь нам, так только вы. Нельзя ли нам переговорить с глазу на глаз?
– Конечно.
Отпустив своих помощников. Ганца повела его к своему святилищу. Нойон был чуточку удивлен скромностью обстановки под пышными фресками; он уселся на скамье перед ее столом, скрестив ноги на западный манер. Она опустилась на свой высокий жесткий стул и вопросительно подняла брови.
– Дело тайное, – предупредил он. – Если об этом узнают те, кому не надо бы знать, если они проведают о том, что мы делаем, и подслушивают нас, могут вырваться на свободу такие демоны, с которыми не справится сам Октай.
На миг, почти бессознательно, она подумала, не язычник ли он; впрочем, офицер мог воспользоваться именем Тучегонителя, попросту чтобы придать силы своим словам. Во всяком случае, в искренности гостя трудно было сомневаться: выдержку его уже успела подточить крыса тревоги. Кожу подернуло холодком.
– Говорите же, – сказала она.
Нахмурившись, он тронул свою бороду. Вне сомнения, ему хотелось раскурить одну из сигар, которые торчали из нагрудного кармана, помедлив – почти полминуты – он выложил.
– Не обращались ли к вам люди, разыскивающие… уран, плутоний… ядерную взрывчатку? – Мозг ее словно взорвался. Ужас расширил глаза ее, пока гость безжалостно договаривал свои мысли. – У нас есть причина полагать, .что уже в течение многих лет кто-то собирает ядерные боеприпасы. Неизрасходованные ракеты, снаряды, уцелевшие после Смертных Времен где-нибудь в забытых уголках. Конечно, агенты маураев давным-давно как будто бы собрали делящиеся вещества со всего света – я полагаю, что в этом нет причин сомневаться – а потом, надежно упрятав смертоносный груз, затопили его в самой глубине моря…
Недавно – мне не сообщали причин, но я полагаю, потому, что маураи сделали соответствующие предупреждения императорскому двору – недавно мы разослали свои экспедиции по всей Юани, разыскивая забытые заряды; огромные в своих пусковых шахтах или прежде мобильные, брошенные старой мериканской армией, когда она рассеялась и погибла. Мы сумели обнаружить подобное оружие и в достаточном количестве; но все боеголовки отсутствовали. Причем они были сняты не маураями, сотни лет назад посещавшими наши края, но кем-то в течение последних десяти или двадцати лет. Об этом можно узнать по царапинам на металле, по степени их окисления… Стало быть, так: некто опять вознамерился оседлать под себя весь мир. А Юань занимает лишь часть тех земель, на которых древние держали свое оружие… Не хочу вас обидеть, преподобная госпожа, но Красная не обладает ни людскими ресурсами, ни организацией, способной провести подобное дело с необходимой тщательностью. Нам придется обследовать глухие места, чтобы обнаружить забытые дьявольские устройства; быть может, нам удастся понять, кто роется в их могилах. Тянь-Дзян лично написал вашему Верховному господину. Они согласились, что юанезские экспедиции должны совершить это дело. Я возглавляю первый отряд.
Гость откашлялся и умолк; на этот раз Ганне показалось, что более всего он хочет глотнуть из фляжки на поясе, в которой, бесспорно, был крепкий напиток.
«Неужели я обезумела! – простонала она в душе. – Как можно браться за столь ужасное занятие?» Она заставила свои мышцы расслабиться, несколько раз глубоко вздохнула и мысленно прочитала мантру, обратившись к мандале. Через несколько секунд она смогла ответить спокойно:
– Я понимаю вас, нойон, и всем своим существом желаю помочь вам. Если такой враг вновь поразит Гею, Жизненная Сила ее может найти более радикальные целительные меры, чем новое Смертное Время. Но я боюсь, что у меня нет никакой информации на интересующую вас тему.
– Возможно, вы ею располагаете, не зная того; что, если где-то в грудах книг отыщется ниточка, которая приведет к удаче.
– Сомневаюсь. Но я немедленно распоряжусь, чтобы мой персонал безотлагательно приступил к этому делу, однако за истекшие века древняя коллекция прекрасно каталогизирована и индексирована. Наши новые приобретения, конечно же, окажутся бесполезными, не так ли?
– Возможно, и нет. Кто знает? Быть может, найдется какое-нибудь упоминание… мало ли что мог заметить какой-нибудь траппер в дремучих лесах. Кстати, преподобная госпожа, наверное, многие стремятся узнать об этом. Вы должны проследить за такими, в особенности за теми, кто пользуется старыми книгами.
– Верно. – Ганна, хмурясь, помедлила. – Извините, но я не сомневаюсь в том, что здесь никто не исследовал наши фонды в поисках интересующих вас данных. Если вы считаете, что подобное возможно, нойон, согласитесь, насколько это неумно. Зачем преступникам оставлять здесь улики, способные изобличить их?
«Нет, – подумала она, – такие исследователи уйдут прямо в леса, к берегам озер: бдительные и внимательные, умеющие задавать невинные с виду вопросы местным жителям. Можно попробовать отыскать этих людей, нойон, однако, с моей точки зрения, занятие безнадежное. Наивным лесовикам эти изыскатели могли выдать себя за кого угодно, в зависимости от ситуации. Двадцать лет целенаправленных исследований, так выходит, нойон? Возможно, мы опоздали». И она не смогла унять дрожь.
2
Внезапно, посещая владения, принадлежащие Клану в Восгезах, Таленс Донал Ферлей охнул, схватился за грудь и пал мертвым.
Этого совершенно не ожидали. Успев разменять восьмой десяток, он сохранял телесную бодрость, не прибегая для этого к иным искусственным приспособлениям, кроме очков, а мужчины Ферлеев нередко доживали до девяноста. Негласная, но неоспоримая уверенность в том, что сеньоры Кланов изберут его Капитаном, когда одряхлевший Тома Сарк скончается, развеялась сама собой.
Этого хотели многие, не желая зла своему главе государства, но ощущая необходимость в том, чтобы Доменом правила более твердая рука. Годы принесли много новых угроз и надежд: торговцы и товары извне, а превыше – иноземные идеи разрушали старинные аксиомы. Более того, наземники все чаще косились на власть Скайгольма, а молодые аэрогены начинали считать подобные помыслы справедливыми. Геанство обретало вновь обращенных, но доктрина их грозила революцией… она сулила разрыв с теми, кто придерживался традиционных верований, грозила затяжной гражданской войной и распадом Домена. За Приниями женерал Эспейни зализывал свои раны, полученные в Италье, копил силы и дожидался первой возможности. Племена за Рином, наперекор прежней отсталости объединялись, образовывая конфедерацию, которая не могла не оказаться могущественной, и уже закупала оружие за рубежом. Новая Эра Изоляции была немыслима – экономика сделалась чересчур зависимой от внешней торговли, а потому и от хода событий по всей планете. Кроме того, в последнее время офицеры разведки то и дело получали зловещие вести от своих коллег-маураев…
И вдруг умер Таленс Донал Ферлей.
Похороны его были обставлены всеми подобающими почестями. Тело его, обернутое в триколор далеких предков, подняли в небо – в Скайгольм, а за ним и всех сеньоров, способных участвовать в церемонии; конечно, первое место было отведено непосредственной родне. Розенн, его жена, и Катан, мать его сына, стоя бок о бок, вознесли молитвы – первая на франсее, вторая на брежанеге, а потом вдвоем на англее. Иерн вел процессию по коридорам, опустив горизонтально древко свернутого стяга; за ними маршировал караул – шлемы с плюмажами на локте, барабаны выбивали медленную дробь. В погребальной камере музыка была более тихой, произнесли несколько хвалебных речей, и капитан Тома прочел Отходную. А потом гроб скользнул за стальную дверь, на которой был выгравирован текст двадцать третьего Псалма; вспыхнул белый огонь лазера; крышка люка, на которой чеканные слова призывали аним, распахнулась, и пепел Таленса Донала Ферлея унесли с собой ветры верхних небес.
После поминального обеда сеньоры сошлись на Совет. Невзирая на то что Иерну было всего двадцать шесть лет от роду, они избрали его в свои ряды… Не из уважения к памяти его отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65