Ещё по одному канальчику стали утекать денежки от русского медведя.
Я всё думал - почему медведь - символ новой России? Красивый? Да. Спору нет. Добрый? Да. Безусловно. Сильный? - О-го-го!..
И тут мне вспомнилась история, которую рассказывал отец. Про медведя. Служил когда-то мой отец в армии на Курильских островах. Природа там, ручейки, речки. Скотинка всякая непуганая в виде зверья. Нет, нельзя отдавать Курилы японцам. Ну вот, ходил отец там с друзьями по камням и кустарникам, и наткнулись они на медвежью рыбалку. Стоит мишка на перекате холодной курильской речки и внимательно в воду смотрит. А водица прозрачная, сверкает, переливается на солнышке. Но мишка, естественно, не на красоту засмотрелся. Он рыбу высматривал. Стоял, стоял, а потом молниеносно лапами в воду бултых! И - рыбка - вот она, в полуметровых когтях добряка нашего трепыхается! Миша её в губки чмокнул, положил себе под задницу и присел, придавил. Про запас. Хозяйственный, чего уж тут скрывать. Передохнул, поднялся - новую рыбу стал высматривать. Ну, а та, на которой миша сидел, естественно, из-под него уплыла. Течение всё-таки. В общем, рыбачил миша, старался - аж пот по локтям. Упарился. Собрался домой идти, глянул под задницу, где у него рыбный склад - и челюсть у бедняги отвисла. А рыбки-то нету! Ни одной! И заревел миша так, что камушки с окрестных сопок посыпались.
И не слышно ему было, как смеются над ним в кустах молодые солдатики.
Почему-то, когда я вижу, как патриоты носятся с плакатами, на которых могучий русский медведь изображён, я вспоминаю того незадачливого мишку, с Курильских островов.
Весь мир смотрит на нас, как мы вылавливаем ценнейшую рыбу из чистых наших речек и… складываем себе под задницу…
И кричим потом, и не слышим, как все они над нами смеются.
Ну, да…Павлик… Тарелки… Павлик посчитал, что если у нас, к примеру, в Адамовском районе, китайскую тарелку можно купить за две тысячи рублей, в Актюбинске, с переводом на рубли, за тысячу, то себестоимость её в пределах ста рублей, а то и меньше. А если их ещё не тащить из Китая, через границы и таможни, а изготавливать тут, на месте, то и цена вообще будет копеечной. И каждый копеечку свою без трепета за это удовольствие отдаст и, за счет миллионного оборота, Павлик без труда прадедовы капиталы ещё и приумножит.
Взял Павлик в аренду сельскую кузню в посёлке Слюдяное, в том же Адамовском районе. Накупил кувалд, набрал штат из местных умельцев. Развесил кругом объявления, что принимается любой лом по самым высоким ценам. И дело закипело. Оно ведь, спутниковую тарелку мастерить - дело сложное только на первый взгляд. Сделали ребята в кузне форму в виде полушара из очень крепкого железа и стали на этом шаре весь лом, который население с округи стаскивало, расклёпывать. Естественно, не холодный. Вначале в печи, как положено, разогревали. С двух- трёх тарелок в день начали, потом и конвейер настроили. Компьютер подключили, чтобы кувалдами управлял.
Пришлось Павлику на деле убедиться, что всё, что говорили о трудностях развития в России малого бизнеса - чистейшей воды вымысел. За неделю он оформил в одном окошке все необходимые бумаги. Ну, конечно, и за оформление пришлось заплатить. И сверху. Нет, вот если ты бизнесом решил заниматься, тут какие у тебя могут быть вопросы? Тебе человек делает - ты ему заплати.
Пришёл через неделю пожарный. Павлик ему слова не дал сказать. Пригласил в офис. Баньку, коньяк. Дуню, чтобы для эротического массажа. Потом в машину усадил, спросил, куда доставить, ещё и капусты в рот натолкал. И не было у пожарного к Павлику никаких претензий.
Милиционер пришёл с уже открытым ртом. Павлик и ему - капусты.
Налоговая приехала на микроавтобусе. Автобус микро, а изнутри их повылазило, как из поезда. Ну, они успели сказать целое предложение: «По итогам приватизации девяносто второго года Вами не уплачено…». - Да!.. Да! - обрадовано закричал им в ответ Павлик. Откуда ни возьмись - коврик из рулона прямо к микроавтобусу раскатался. Хор цыган здравицу запел, и всех из налоговой перечислил по именам. На Джусу, на местную речку выехали, а там уже шашлыки, стерляди всякие. В речке нимфы на любой вкус плавают с нимфетками, а для нескольких налоговиц-старушек молодые волосатые лешие, появились. По душам поговорили. Вспомнили, что Президент в своём судьбоносном Послании просил налоговиков шибко не свирепствовать. А слово Президента - закон. Кто же его ослушается.
Под вечер, когда наступила пора всем разъезжаться, Павлик приказал подать каждому члену комиссии по новенькой маленькой японской машине. А Председателю - чёрного бумера. Председатель даже расплакался. Никогда, говорит, таких честных бизнесменов не встречал. Чтобы все налоги и - вовремя.
А посёлок-то, Слюдяное, стал расцветать на глазах. Зарплаты своим рабочим Павлик стал платить, как москвичам. Тут и строительство завертелось, иномарки во дворах появились. Железнодорожную ветку прямо к кузне протянули, чтобы тарелки вывозить для распродажи по всей России.
Пошёл Павлик параллельно в районную администрацию, к Прову Силычу. - Хочу, говорит, благотворительность оказать для ветеранов Великой Отечественной.
На что ему Пров Силыч отвечал: - Вот ты, Паша, хоть и бизнесмен, а дурак. Не с того конца ты проблему поднимаешь. Нужно вот как: к примеру, это мы, районная администрация, хотим оказать помощь ветеранам. Выступаем с инициативой. Народ, ветераны нас, конечно, поддерживают. И тут приходишь ты, Паша, и говоришь, что в нашем хорошем деле ты хотел бы посильно поучаствовать. И мы советуемся и примерно такую сумму (тут Пров Силыч написал сумму карандашом на бумажке, показал Павлику и тут же сжег), ты переводишь на счёт нашей администрации.
Павлику-то, какая разница. Ведь всё - на благо России.
Милиционеры стали регулярно и с удовольствием отдавать ему свою честь. В обмен на капусту. Кто бы мог подумать, что люди так охотно становятся вегетарианцами.
Почему я так всё запанибрата - Павлик, Павлик. Кому-то он и Пал Палыч. А мне шурин, друг детства, потому и Павлик. Я в Слюдяном уже давно. Мне в Казахстане раньше, чем Павлику намекнули на служебное несоответствие. Однако успехов на исторической родине (я на 1/8 русский, на 1/8 татарин, на 1/8 чуваш, на 1/8 хант, на 1/8 коряк, на 1/8 мариец, на 1/8 башкир, на 1/8 ороч) до сих пор добиться не удавалось. Ну и тут - Павлик со своим наследством и странноватеньким желанием поиграть в России в малый бизнес. Что, по моим представлениям было чем-то сродни русской рулетке.
И Павлик сказал: - А, давай, Саша, я тебе помогу. Оно и понятно. Павлик чувствовал себя мне во многом обязанным. Когда у него там, в Казахстане не сложилось, кто его приютил? Я, его родной и любимый шурин, Саша. Выделил ему помещение, кое-что подарил из личных вещей. Даже очень личных. Моей маме пришла посылка из Германии. От подруги Мелиты. С трусами, которые там на благотворительность в церкви сдают. Мама поделила мне и папе. Я поделился с Павликом.
Там, в Германии, постепенно от трусов отказываются. И в целях экономии, и для гигиены. Ни для кого не секрет, что шотландские мужчины всех остальных в мире превосходят по сексуальности. А всё почему? Потому что издревле, исконно трусов не носят, а одни юбки. Регулярное вентилирование мужских гениталий усиливает мужскую потенцию, предотвращает от заболеваний кариесом и от облысения.
Говаривают, когда Пётр протаскивал через окно из Европы всяческие новации, рассматривал он с боярами в своём сенате и возможность обрядить дворян в шотландские юбки. И сам же зарубил в первом чтении. Потому что республики Кавказа срочно запросили их добровольно присоединить, и тут уже пришлось выбирать - либо юбки, либо - дружба навек с народами Кавказа в составе России.
Если бы проголосовали за юбки, то дружба с народами Кавказа могла перерасти в любовь, чего на тот момент в планы великого реформатора не входило.
В Германии начали с малого - от совместного купания мужчин и женщин в банях и саунах. Потом стали сдавать всё более ненужные трусы в благотворительные фонды. А те - рассылать в малоразвитые страны. Что одновременно снижало в этих странах поразительный эффект детской рождаемости.
Ну и России тут, конечно, перепало. Мы всё берём. Нам на халяву всё нравится. Что трусы, что радиоактивные отходы.
Так вот. Принял Павлик от меня безвозмездный презент в виде непочатой упаковки баварских трусов, обрадовался, но тут же его и начала мучит совесть: а чем хорошим он за мою доброту мне может ответить? И вот, когда получил он наследство, когда развернул у нас в Слюдяном свой малый бизнес, тогда и пришёл ко мне и спрашивает: - Вот чего у тебя, Саша, не получается? Проси, чего хочешь. Я теперь для тебя всё сделаю!
Я сразу оторопел, не знал чего сказать, хотя уже давно думал, что при своих миллионах Павлик уже и мог как-нибудь про мою былую доброту вспомнить. Правда, замешательство моё было недолгим. С ними, с этими бизнесменами, как? Не хочешь - не надо. Я постарался побыстрее прийти в себя, успев перед этим сказать: - Надо, конечно, Павлик, помоги! - И уже через минуту излагал про свою несбыточную мечту.
Во время моего временного проживания в Казахстане, в городе Актюбинске, меня часто привлекали к сотрудничеству на областную телестудию в качестве нештатного корреспондента. Постепенно это превратилось для меня в регулярную, слегка оплачиваемую, радость. Когда я попал в Слюдяное, забытый всеми, кроме Бога, уголок Восточного Оренбуржья, то подумал, что для их областного телевидения было бы весьма удобно - без всяких дополнительных капиталовложений и хлопот получать отсюда репортажи. Взял в руки свою любимую Panasonic M-9000, сел на мотоцикл и поехал снимать новости оренбургских закоулков. Мне казалось, что там у них, в областном телевизионном центре, будут плакать, когда узнают, наконец, как живут люди в 500-х км от них и почему они, несмотря на буйный рост российской экономики, ещё не умерли с голоду.
Что удивительно - мои сюжеты показали. Вызвали и меня, автора, в сам Оренбург для беседы. Просили снимать ещё. Даже со стендапом, то есть в конце сюжета я мог ещё самого себя показать и передать привет всем, кто меня знает. Несколько раз переспрашивали, как у нас там с трупами, убийствами, изнасилованиями. Привели в пример оперативного нештатника из убойного отдела городской милиции.
На том и расстались. Я всё ждал, что мне выдадут хоть какую-то премию. Месяц я мотался на мотоцикле по горячим степям, бензина сжёг столько, что председателю нашего кооперативного колхоза хватило бы на своей «Тойоте» полгода ездить. Но премию мне не дали.
И я сказал Павлику: - Конечно, Павлик, ты можешь многое. Тебе удаётся в России то, чего у самого Президента никак не получается - ты малый бизнес раскручиваешь. Но вот мне помочь ты вряд ли сможешь. Вот скажи, слабО тебе из меня сделать любимого корреспондента для Оренбургского телевидения?
И я изложил Павлику, как пытался пробиться в обетованные Оренбургские эфиры.
На что Павлик улыбнулся и снисходительно потрепал меня по холке: вот ты, Саша, уже будто бы человек современный, в компьютер играешься, а в некоторых вопросах выглядишь как москвич. Я имею в виду машину «Москвич». Который, в принципе, измениться не может.
Вот ты скажи, кому нужны, к примеру, твои новости про оптико-волоконную линию в вашей деревне? Или про больницу, которую, наконец, достроили, завезли туда современное оборудование, и лечить людей стали по-человечески? Для телевидения это всё вчерашний день. Так же, как ударный труд передового механизатора. И механизатор и его ударный труд тоже уже никому не нужны. Пока мы нефть качаем и по заграницам продаём, нам вообще никто не нужен. Окорочка купим в Америке, свинину в Бразилии, пшеницу в Канаде. И зачем нам тот механизатор? И что нам за радость, что его, никому не нужного, будут лечить в новой больнице? Ещё и на него тратить нашу дорогую нефтяную копейку. Для этих всех сельских тружеников лучше кладбище построить. Или крематорий.
- Мы с тобой сделаем так… - сказал Павлик.
И меня, действительно, полюбили на Оренбургском телевидении. Мои репортажи стали идти прямо с колёс. Мне выплачивали авансы, а для оперативной работы прислали «Saab» с личным шофёром. Нужна ли вам, Александр Иванович, ассистентка? - настойчиво запрашивали меня из телекомпании по мобильной связи. Вам какие нравятся с высшим образованием - блондинки или брюнетки?
Ларчик открывался просто.
В нашем посёлке сдохла корова. Ну, не совсем сдохла. Нажралась бракованной пшеницы, которую ссыпали в овраг - и стала подыхать. Её вовремя прирезали, там же, возле оврага, а мясо - кому за деньги, кому в долг, распродали в посёлке. Вот, собственно, и вся про корову история. Такое случается на каждом шагу, удивить тут нечем. А Павлик сказал, что забойный сюжет у меня валяется под ногами, только нагнуться, а я, как тот «Москвич», тормоз, ничего не вижу. - Бери камеру, - добавил.
Оренбургские телевизионщики пребывали в радостном шоке. В посёлке Слюдяное Адамовского района, наконец-то совершено зверское убийство. Маньяк, которому удалось скрыться, убил человеческую жертву и потом до неузнаваемости порезал на куски.
Зверское - в этом была некоторая неточность. Убийство было скотское. Но это уже детали, которые никого не интересовали. Под руководством Павлика, я отснял залитое кровью место, где несчастной корове перерезали горло, и где в избытке были разбросаны её коровьи потроха. Рога, хвост и копыта откинули в сторону - не по теме.
Павлик пригласил к себе на уик-энд друзей-милиционеров из райотдела. И, по факту возникновения в Адамовском районе маньяка, было возбУждено уголовное дело.
Поскольку периодически в посёлке продолжали резать баранов, свиней, быков и прочую живность, то история с Адамовским маньяком приобретала всё более жуткие очертания. Параллельно росло моё мастерство, как оператора. Однажды я исхитрился так отснять убиение курицы, что вместо ассистентки ко мне приехала сама Елена Дмитриевна, руководитель новостной программы. Она лично сообщила мне о том, что рейтинг моих сюжетов достиг рекордных показателей, меня дают сразу после блока информации о Президенте. Мне пришлось на несколько дней приостановить съёмки, устроить небольшие каникулы, потому что Елена Дмитриевна хотела со мной наедине подрепетировать технику стендапа и вообще поработать над моим имиджем. Она привезла с собой несколько джинсовых костюмов, кроссовки, туфли, носки и, зачем-то - трусы. Хотя, у меня ещё не кончились те, которые мне передавала мама.
Елена Дмитриевна (ах! Эта Елена Дмитриевна!) плотно со мной поработала. Распространяться об этом я не буду, так как при этом могут быть затронуты вопросы профессиональной этики. Скажу только, что краткосрочные курсы повышения квалификации сделали своё дело: я похудел, поднаторел в современном телевизионном сленге, хотя, на фиг он тут, в Слюдяном, был мне нужен.
После визита Елены Дмитриевны я усвоил главное: нельзя останавливаться. Телевидение - это постоянное движение вперёд. Да… Елена Дмитриевна… Как она держит шею! Талию!
Да, как ни крути, а части женского тела могут заметно оживить мои сюжеты об ужасном маньяке.
- Наконец то! - сказал Павлик. Наконец-то ты угадал, почувствовал направление, в котором тебе надо работать! Не совсем уж ты и «Москвич» А уже почти «Жигули». Ноль первый.
И он прислал ко мне двух слюдянских девчонок, Люсю и Алмагуль, с которыми предварительно поговорил. И сказал: - Делай с ними, Саша, что хочешь, только не убивай по-настоящему.
Сельские красули вырядились так, будто их прямо сейчас повезут на заграничную панель: губы у одной накрашены жёлтым у другой фиолетовым. Волосы а-ля - «шестой элемент». Юбки короткие настолько, чтобы сверху было видно, какая на трусиках резиночка, а снизу - что они, трусики, в принципе, есть. Груди - поверх лифчиков.
Мне почему-то убить их захотелось сразу. Обеих. Но работа - прежде всего.
Мы поехали на место съёмок. Там ребята из моей съёмочной группы уже свежевали свинью. Кровь - отдельно, кишки отдельно. Поскольку Люся с Алмагулькой были уже практически раздеты, рвать на них платья не пришлось. Ребята изваляли девочек в потрохах, облили кровью. С полчаса над ними пришлось повозиться гримёру. Съёмки сюжетов на первую полосу Оренбургского телевидения стали приобретать всё более затратный характер.
Потом я взял камеру…
После съёмок, Люся и Алмагулька вылезли из зловонной грязи и стали ходить за мной следом и строить глазки. Я думал, что они там, среди потрохов, сдурели, попросил ребят налить девочкам водки. От водки они не отказались, но ходить за мной, воняя, стали ещё с большим усердием. Я их спросил: - А что? - Павлик, Павел Павлович, с вами рассчитался? - Да, - ответили красотки. Но он говорил, что мы с вами должны работать, а вы от нас убегаете… Алмагулька сверху вниз провела руками по ослизлым бёдрам, качнула ими туда-сюда и, многозначительно на меня взглянув, медленно облизала фиолетовые губы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Я всё думал - почему медведь - символ новой России? Красивый? Да. Спору нет. Добрый? Да. Безусловно. Сильный? - О-го-го!..
И тут мне вспомнилась история, которую рассказывал отец. Про медведя. Служил когда-то мой отец в армии на Курильских островах. Природа там, ручейки, речки. Скотинка всякая непуганая в виде зверья. Нет, нельзя отдавать Курилы японцам. Ну вот, ходил отец там с друзьями по камням и кустарникам, и наткнулись они на медвежью рыбалку. Стоит мишка на перекате холодной курильской речки и внимательно в воду смотрит. А водица прозрачная, сверкает, переливается на солнышке. Но мишка, естественно, не на красоту засмотрелся. Он рыбу высматривал. Стоял, стоял, а потом молниеносно лапами в воду бултых! И - рыбка - вот она, в полуметровых когтях добряка нашего трепыхается! Миша её в губки чмокнул, положил себе под задницу и присел, придавил. Про запас. Хозяйственный, чего уж тут скрывать. Передохнул, поднялся - новую рыбу стал высматривать. Ну, а та, на которой миша сидел, естественно, из-под него уплыла. Течение всё-таки. В общем, рыбачил миша, старался - аж пот по локтям. Упарился. Собрался домой идти, глянул под задницу, где у него рыбный склад - и челюсть у бедняги отвисла. А рыбки-то нету! Ни одной! И заревел миша так, что камушки с окрестных сопок посыпались.
И не слышно ему было, как смеются над ним в кустах молодые солдатики.
Почему-то, когда я вижу, как патриоты носятся с плакатами, на которых могучий русский медведь изображён, я вспоминаю того незадачливого мишку, с Курильских островов.
Весь мир смотрит на нас, как мы вылавливаем ценнейшую рыбу из чистых наших речек и… складываем себе под задницу…
И кричим потом, и не слышим, как все они над нами смеются.
Ну, да…Павлик… Тарелки… Павлик посчитал, что если у нас, к примеру, в Адамовском районе, китайскую тарелку можно купить за две тысячи рублей, в Актюбинске, с переводом на рубли, за тысячу, то себестоимость её в пределах ста рублей, а то и меньше. А если их ещё не тащить из Китая, через границы и таможни, а изготавливать тут, на месте, то и цена вообще будет копеечной. И каждый копеечку свою без трепета за это удовольствие отдаст и, за счет миллионного оборота, Павлик без труда прадедовы капиталы ещё и приумножит.
Взял Павлик в аренду сельскую кузню в посёлке Слюдяное, в том же Адамовском районе. Накупил кувалд, набрал штат из местных умельцев. Развесил кругом объявления, что принимается любой лом по самым высоким ценам. И дело закипело. Оно ведь, спутниковую тарелку мастерить - дело сложное только на первый взгляд. Сделали ребята в кузне форму в виде полушара из очень крепкого железа и стали на этом шаре весь лом, который население с округи стаскивало, расклёпывать. Естественно, не холодный. Вначале в печи, как положено, разогревали. С двух- трёх тарелок в день начали, потом и конвейер настроили. Компьютер подключили, чтобы кувалдами управлял.
Пришлось Павлику на деле убедиться, что всё, что говорили о трудностях развития в России малого бизнеса - чистейшей воды вымысел. За неделю он оформил в одном окошке все необходимые бумаги. Ну, конечно, и за оформление пришлось заплатить. И сверху. Нет, вот если ты бизнесом решил заниматься, тут какие у тебя могут быть вопросы? Тебе человек делает - ты ему заплати.
Пришёл через неделю пожарный. Павлик ему слова не дал сказать. Пригласил в офис. Баньку, коньяк. Дуню, чтобы для эротического массажа. Потом в машину усадил, спросил, куда доставить, ещё и капусты в рот натолкал. И не было у пожарного к Павлику никаких претензий.
Милиционер пришёл с уже открытым ртом. Павлик и ему - капусты.
Налоговая приехала на микроавтобусе. Автобус микро, а изнутри их повылазило, как из поезда. Ну, они успели сказать целое предложение: «По итогам приватизации девяносто второго года Вами не уплачено…». - Да!.. Да! - обрадовано закричал им в ответ Павлик. Откуда ни возьмись - коврик из рулона прямо к микроавтобусу раскатался. Хор цыган здравицу запел, и всех из налоговой перечислил по именам. На Джусу, на местную речку выехали, а там уже шашлыки, стерляди всякие. В речке нимфы на любой вкус плавают с нимфетками, а для нескольких налоговиц-старушек молодые волосатые лешие, появились. По душам поговорили. Вспомнили, что Президент в своём судьбоносном Послании просил налоговиков шибко не свирепствовать. А слово Президента - закон. Кто же его ослушается.
Под вечер, когда наступила пора всем разъезжаться, Павлик приказал подать каждому члену комиссии по новенькой маленькой японской машине. А Председателю - чёрного бумера. Председатель даже расплакался. Никогда, говорит, таких честных бизнесменов не встречал. Чтобы все налоги и - вовремя.
А посёлок-то, Слюдяное, стал расцветать на глазах. Зарплаты своим рабочим Павлик стал платить, как москвичам. Тут и строительство завертелось, иномарки во дворах появились. Железнодорожную ветку прямо к кузне протянули, чтобы тарелки вывозить для распродажи по всей России.
Пошёл Павлик параллельно в районную администрацию, к Прову Силычу. - Хочу, говорит, благотворительность оказать для ветеранов Великой Отечественной.
На что ему Пров Силыч отвечал: - Вот ты, Паша, хоть и бизнесмен, а дурак. Не с того конца ты проблему поднимаешь. Нужно вот как: к примеру, это мы, районная администрация, хотим оказать помощь ветеранам. Выступаем с инициативой. Народ, ветераны нас, конечно, поддерживают. И тут приходишь ты, Паша, и говоришь, что в нашем хорошем деле ты хотел бы посильно поучаствовать. И мы советуемся и примерно такую сумму (тут Пров Силыч написал сумму карандашом на бумажке, показал Павлику и тут же сжег), ты переводишь на счёт нашей администрации.
Павлику-то, какая разница. Ведь всё - на благо России.
Милиционеры стали регулярно и с удовольствием отдавать ему свою честь. В обмен на капусту. Кто бы мог подумать, что люди так охотно становятся вегетарианцами.
Почему я так всё запанибрата - Павлик, Павлик. Кому-то он и Пал Палыч. А мне шурин, друг детства, потому и Павлик. Я в Слюдяном уже давно. Мне в Казахстане раньше, чем Павлику намекнули на служебное несоответствие. Однако успехов на исторической родине (я на 1/8 русский, на 1/8 татарин, на 1/8 чуваш, на 1/8 хант, на 1/8 коряк, на 1/8 мариец, на 1/8 башкир, на 1/8 ороч) до сих пор добиться не удавалось. Ну и тут - Павлик со своим наследством и странноватеньким желанием поиграть в России в малый бизнес. Что, по моим представлениям было чем-то сродни русской рулетке.
И Павлик сказал: - А, давай, Саша, я тебе помогу. Оно и понятно. Павлик чувствовал себя мне во многом обязанным. Когда у него там, в Казахстане не сложилось, кто его приютил? Я, его родной и любимый шурин, Саша. Выделил ему помещение, кое-что подарил из личных вещей. Даже очень личных. Моей маме пришла посылка из Германии. От подруги Мелиты. С трусами, которые там на благотворительность в церкви сдают. Мама поделила мне и папе. Я поделился с Павликом.
Там, в Германии, постепенно от трусов отказываются. И в целях экономии, и для гигиены. Ни для кого не секрет, что шотландские мужчины всех остальных в мире превосходят по сексуальности. А всё почему? Потому что издревле, исконно трусов не носят, а одни юбки. Регулярное вентилирование мужских гениталий усиливает мужскую потенцию, предотвращает от заболеваний кариесом и от облысения.
Говаривают, когда Пётр протаскивал через окно из Европы всяческие новации, рассматривал он с боярами в своём сенате и возможность обрядить дворян в шотландские юбки. И сам же зарубил в первом чтении. Потому что республики Кавказа срочно запросили их добровольно присоединить, и тут уже пришлось выбирать - либо юбки, либо - дружба навек с народами Кавказа в составе России.
Если бы проголосовали за юбки, то дружба с народами Кавказа могла перерасти в любовь, чего на тот момент в планы великого реформатора не входило.
В Германии начали с малого - от совместного купания мужчин и женщин в банях и саунах. Потом стали сдавать всё более ненужные трусы в благотворительные фонды. А те - рассылать в малоразвитые страны. Что одновременно снижало в этих странах поразительный эффект детской рождаемости.
Ну и России тут, конечно, перепало. Мы всё берём. Нам на халяву всё нравится. Что трусы, что радиоактивные отходы.
Так вот. Принял Павлик от меня безвозмездный презент в виде непочатой упаковки баварских трусов, обрадовался, но тут же его и начала мучит совесть: а чем хорошим он за мою доброту мне может ответить? И вот, когда получил он наследство, когда развернул у нас в Слюдяном свой малый бизнес, тогда и пришёл ко мне и спрашивает: - Вот чего у тебя, Саша, не получается? Проси, чего хочешь. Я теперь для тебя всё сделаю!
Я сразу оторопел, не знал чего сказать, хотя уже давно думал, что при своих миллионах Павлик уже и мог как-нибудь про мою былую доброту вспомнить. Правда, замешательство моё было недолгим. С ними, с этими бизнесменами, как? Не хочешь - не надо. Я постарался побыстрее прийти в себя, успев перед этим сказать: - Надо, конечно, Павлик, помоги! - И уже через минуту излагал про свою несбыточную мечту.
Во время моего временного проживания в Казахстане, в городе Актюбинске, меня часто привлекали к сотрудничеству на областную телестудию в качестве нештатного корреспондента. Постепенно это превратилось для меня в регулярную, слегка оплачиваемую, радость. Когда я попал в Слюдяное, забытый всеми, кроме Бога, уголок Восточного Оренбуржья, то подумал, что для их областного телевидения было бы весьма удобно - без всяких дополнительных капиталовложений и хлопот получать отсюда репортажи. Взял в руки свою любимую Panasonic M-9000, сел на мотоцикл и поехал снимать новости оренбургских закоулков. Мне казалось, что там у них, в областном телевизионном центре, будут плакать, когда узнают, наконец, как живут люди в 500-х км от них и почему они, несмотря на буйный рост российской экономики, ещё не умерли с голоду.
Что удивительно - мои сюжеты показали. Вызвали и меня, автора, в сам Оренбург для беседы. Просили снимать ещё. Даже со стендапом, то есть в конце сюжета я мог ещё самого себя показать и передать привет всем, кто меня знает. Несколько раз переспрашивали, как у нас там с трупами, убийствами, изнасилованиями. Привели в пример оперативного нештатника из убойного отдела городской милиции.
На том и расстались. Я всё ждал, что мне выдадут хоть какую-то премию. Месяц я мотался на мотоцикле по горячим степям, бензина сжёг столько, что председателю нашего кооперативного колхоза хватило бы на своей «Тойоте» полгода ездить. Но премию мне не дали.
И я сказал Павлику: - Конечно, Павлик, ты можешь многое. Тебе удаётся в России то, чего у самого Президента никак не получается - ты малый бизнес раскручиваешь. Но вот мне помочь ты вряд ли сможешь. Вот скажи, слабО тебе из меня сделать любимого корреспондента для Оренбургского телевидения?
И я изложил Павлику, как пытался пробиться в обетованные Оренбургские эфиры.
На что Павлик улыбнулся и снисходительно потрепал меня по холке: вот ты, Саша, уже будто бы человек современный, в компьютер играешься, а в некоторых вопросах выглядишь как москвич. Я имею в виду машину «Москвич». Который, в принципе, измениться не может.
Вот ты скажи, кому нужны, к примеру, твои новости про оптико-волоконную линию в вашей деревне? Или про больницу, которую, наконец, достроили, завезли туда современное оборудование, и лечить людей стали по-человечески? Для телевидения это всё вчерашний день. Так же, как ударный труд передового механизатора. И механизатор и его ударный труд тоже уже никому не нужны. Пока мы нефть качаем и по заграницам продаём, нам вообще никто не нужен. Окорочка купим в Америке, свинину в Бразилии, пшеницу в Канаде. И зачем нам тот механизатор? И что нам за радость, что его, никому не нужного, будут лечить в новой больнице? Ещё и на него тратить нашу дорогую нефтяную копейку. Для этих всех сельских тружеников лучше кладбище построить. Или крематорий.
- Мы с тобой сделаем так… - сказал Павлик.
И меня, действительно, полюбили на Оренбургском телевидении. Мои репортажи стали идти прямо с колёс. Мне выплачивали авансы, а для оперативной работы прислали «Saab» с личным шофёром. Нужна ли вам, Александр Иванович, ассистентка? - настойчиво запрашивали меня из телекомпании по мобильной связи. Вам какие нравятся с высшим образованием - блондинки или брюнетки?
Ларчик открывался просто.
В нашем посёлке сдохла корова. Ну, не совсем сдохла. Нажралась бракованной пшеницы, которую ссыпали в овраг - и стала подыхать. Её вовремя прирезали, там же, возле оврага, а мясо - кому за деньги, кому в долг, распродали в посёлке. Вот, собственно, и вся про корову история. Такое случается на каждом шагу, удивить тут нечем. А Павлик сказал, что забойный сюжет у меня валяется под ногами, только нагнуться, а я, как тот «Москвич», тормоз, ничего не вижу. - Бери камеру, - добавил.
Оренбургские телевизионщики пребывали в радостном шоке. В посёлке Слюдяное Адамовского района, наконец-то совершено зверское убийство. Маньяк, которому удалось скрыться, убил человеческую жертву и потом до неузнаваемости порезал на куски.
Зверское - в этом была некоторая неточность. Убийство было скотское. Но это уже детали, которые никого не интересовали. Под руководством Павлика, я отснял залитое кровью место, где несчастной корове перерезали горло, и где в избытке были разбросаны её коровьи потроха. Рога, хвост и копыта откинули в сторону - не по теме.
Павлик пригласил к себе на уик-энд друзей-милиционеров из райотдела. И, по факту возникновения в Адамовском районе маньяка, было возбУждено уголовное дело.
Поскольку периодически в посёлке продолжали резать баранов, свиней, быков и прочую живность, то история с Адамовским маньяком приобретала всё более жуткие очертания. Параллельно росло моё мастерство, как оператора. Однажды я исхитрился так отснять убиение курицы, что вместо ассистентки ко мне приехала сама Елена Дмитриевна, руководитель новостной программы. Она лично сообщила мне о том, что рейтинг моих сюжетов достиг рекордных показателей, меня дают сразу после блока информации о Президенте. Мне пришлось на несколько дней приостановить съёмки, устроить небольшие каникулы, потому что Елена Дмитриевна хотела со мной наедине подрепетировать технику стендапа и вообще поработать над моим имиджем. Она привезла с собой несколько джинсовых костюмов, кроссовки, туфли, носки и, зачем-то - трусы. Хотя, у меня ещё не кончились те, которые мне передавала мама.
Елена Дмитриевна (ах! Эта Елена Дмитриевна!) плотно со мной поработала. Распространяться об этом я не буду, так как при этом могут быть затронуты вопросы профессиональной этики. Скажу только, что краткосрочные курсы повышения квалификации сделали своё дело: я похудел, поднаторел в современном телевизионном сленге, хотя, на фиг он тут, в Слюдяном, был мне нужен.
После визита Елены Дмитриевны я усвоил главное: нельзя останавливаться. Телевидение - это постоянное движение вперёд. Да… Елена Дмитриевна… Как она держит шею! Талию!
Да, как ни крути, а части женского тела могут заметно оживить мои сюжеты об ужасном маньяке.
- Наконец то! - сказал Павлик. Наконец-то ты угадал, почувствовал направление, в котором тебе надо работать! Не совсем уж ты и «Москвич» А уже почти «Жигули». Ноль первый.
И он прислал ко мне двух слюдянских девчонок, Люсю и Алмагуль, с которыми предварительно поговорил. И сказал: - Делай с ними, Саша, что хочешь, только не убивай по-настоящему.
Сельские красули вырядились так, будто их прямо сейчас повезут на заграничную панель: губы у одной накрашены жёлтым у другой фиолетовым. Волосы а-ля - «шестой элемент». Юбки короткие настолько, чтобы сверху было видно, какая на трусиках резиночка, а снизу - что они, трусики, в принципе, есть. Груди - поверх лифчиков.
Мне почему-то убить их захотелось сразу. Обеих. Но работа - прежде всего.
Мы поехали на место съёмок. Там ребята из моей съёмочной группы уже свежевали свинью. Кровь - отдельно, кишки отдельно. Поскольку Люся с Алмагулькой были уже практически раздеты, рвать на них платья не пришлось. Ребята изваляли девочек в потрохах, облили кровью. С полчаса над ними пришлось повозиться гримёру. Съёмки сюжетов на первую полосу Оренбургского телевидения стали приобретать всё более затратный характер.
Потом я взял камеру…
После съёмок, Люся и Алмагулька вылезли из зловонной грязи и стали ходить за мной следом и строить глазки. Я думал, что они там, среди потрохов, сдурели, попросил ребят налить девочкам водки. От водки они не отказались, но ходить за мной, воняя, стали ещё с большим усердием. Я их спросил: - А что? - Павлик, Павел Павлович, с вами рассчитался? - Да, - ответили красотки. Но он говорил, что мы с вами должны работать, а вы от нас убегаете… Алмагулька сверху вниз провела руками по ослизлым бёдрам, качнула ими туда-сюда и, многозначительно на меня взглянув, медленно облизала фиолетовые губы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48