Александръ Дунаенко
«НА СНЕГУ РОЗОВЫЙ СВЕТ…»
«На снегу розовый свет…». Рассказы, стихи.
Екатеринбург,
Средне-уральское книжное издательство, 2006
ISBN 5-729-0894-9
Аннотация
Немного грустная, лиричная, разбавленная иронией, проза Александра Дунаенко посвящена вечной теме. Его рассказы - о любви и других чувствах, не поддающихся точному определению, но связывающих мужчину и женщину иногда на всю жизнь, а иногда лишь на миг.
Александръ Дунаенко:
«Я подумал, уже в который раз - почему-то при всей доступности любовной тематики, при всём том, что и интерес к ней всегда повышенный, никто почему-то не хочет писать о любви и делать при этом хотя бы небольшое умственное напряжение. Ведь основной инстинкт - он же не только для размножения, а и для того, чтобы мы становились лучше…»
Александръ Дунаенко
«На снегу розовый свет…»
С О Д Е Р Ж А Н И Е
ЖЕНСКИЙ ВЗГЛЯД НА ПРОЗУ АЛЕКСАНДРА ДУНАЕНКО
Светлый мир Александра Дунаенко. А. Валаева ……………………….. 4
Александръ Дунаенко. Обжигающая энергетика. Л. Галль …………….. 6
Дуновение. Milla Sinijdrvi (Милла Синиярви) …………………………... 7
ТЁМНЫЕ АЛЛЕИ
Принцесса, дочь короля …………………………………………………… 9
Арбуз ………………………………………………………………………..14
Сатисфакция ………………………………………………………………. 19
Муж …………………………………………………………………………21
Мера любви ……………………………………………………………….. 23
Любимая, спи …………………………………………………………….. 24
На снегу розовый свет… ………………………………………………... 25
Проститутка ………………………………………………………………. 26
Чёрно-белое и цветное ………………………………………………….. 29
В двух частях каприччио ………………………………………………… 32
Запах женщины ………………………………………………………….. 34
Я тебя люблю …………………………………………………………… 36
Женщина ………………………………………………………………… 42
Свободная жизнь ……………………………………………………….. 44
Тюльпаны ………………………………………………………………… 45
Пара слов о Рафике Бездовиче ………………………………………….. 50
Литературные встречи …………………………………………………... 52
Гостья ……………………………………………………………………… 56
Замужем …………………………………………………………………... 59
Папа ………………………………………………………………………. 61
Нелюбимая ………………………………………………………………... 65
ДЕКАМЕРОН
Любезный мой друг, Фрагонар… ……………………………………… 67
Узы Гименея ……………………………………………………………… 68
Скотоложство …………………………………………………………….. 70
Казанова …………………………………………………………………... 73
Записки путешественника ……………………………………………….. 80
Ледоход …………………………………………………………………… 82
Их первый мужчина ……………………………………………………... 87
Блядки …………………………………………………………………….. 91
Дура ……………………………………………………………………….. 96
Тол под корсетом ………………………………………………………. 110
Как бывает в жизни …………………………………………………….. 113
Ушла и не вернулась ……………………………………………………. 114
Сколько на небе лун? …………………………………………………… 120
СЛУЧАЙНЫЕ СТИХИ …………………………………………………………………………… 123
ПОЧТИ ВСЁ ТО ЖЕ САМОЕ
Великий русский поэт Амантай Утегенов …………………………… 132
Михаил Дмитриевич …………………………………………………… 145
Наташка ………………………………………………………………….. 147
Портвейн с мятными пряниками ……………………………………… 150
Уроки ……………………………………………………………………. 151
Бульварное чтиво ………………………………………………………. 153
Воспоминание о будущем ……………………………………………… 163
Малый бизнес …………………………………………………………… 166
Стресс ……………………………………………………………………. 175
Пегас ……………………………………………………………………... 183
Спасибо, папа… ………………………………………………………… 184
Произведения, не вошедшие в книгу
«На снегу розовый свет»
Убийство …………………………………………………………………. 189
Луна в стакане …………………………………………………………… 193
Никола и Мазарини ……………………………………………………… 197
Про Клима ………………………………………………………………... 201
Во поле берёза стояла ……………………………………………………. 202
Как я чуть было не покончил с собой …………………………………... 203
Васька …………………………………………………………………….. 210
Стать человеком …………………………………………………………. 214
Когда глаза… …………………………………………………………….. 217
Есть ли жизнь на Марсе?.. ………………………………………………. 235
«10 ?» …………………………………………………………………….. 271
Трупный яд Венички Ерофеева, релятивизм и свальный грех… …….. 278
Женский взгляд на прозу Александра Дунаенко
Александра Валаева
Светлый мир Александра Дунаенко
Различить авторскую интонацию, «услышать» авторский голос - вот первая моя (тайная) надежда при знакомстве с новым писателем. Открыть книгу на любой странице и читать - хоть с полуслова. Если текст «молчит», как бы мастерски он ни был исполнен, какими бы драгоценностями ни был начинен, он для меня пустой.
Всегда удивление, всегда чудо, если на фоне безликой толпы вырисовывается чье-то лицо - типические черты сложились вдруг в нетипическое, необщее выражение. Или из монотонного бормотания (белого шума), привычного, затягивающего ушные раковины, выделится, зазвенит серебром необщеголосая гармоника.
Рассказы Александра Дунаенко «зазвучали» сразу.
Я пытаюсь понять - отчего так. Связано ли это с каким-то особым способом выстраивать повествование? Или автор, сочинительствуя, вынимает из темно-синего бархатного мешочка слова-жемчужины, наделенные волшебной силой притягивать читательское внимание, и умело инкрустирует ими текст? А, может, персонажи у него столь трехмерны, или даже четырехмерны, что живых людей живее кажутся? Все это - да! А еще ритм Дунаенковской прозы лаконичен и упруг и легко подчиняет себе читательское дыхание. И вот уже через короткое время читатель с удивлением обнаруживает, что дышит в такт с рассказчиком. В нужных местах, предварительно набрав полную грудь воздуха, держит требуемой длины паузу, а потом - ух! - в один прием опустошает, до вакуума, грудную клетку. Или выпускает малыми порциями, коротко выговаривая у-а-э-оу.
Но все же главное во всей этой истории, по моему мнению, заключается в том, что Александр Дунаенко, описывая в своих рассказах вполне обыденную жизнь - мужчину и женщину, между ними любовь или нелюбовь, ссоры, измены, встречи, озарения, слезы, разлуки - рассуживает… да нет, что я такое говорю, менее всего Саше к лицу мантия судьи - представляет эту жизнь с весьма необыденной, необывательской точки зрения. У него поперечный (поперешный) взгляд, а в ряде случаев и вовсе контр-взгляд. Самые красивые кадры в фото- и видеосъемке получаются, если направлять объектив камеры против солнца - в таких кадрах получаются богатые по глубине и цвету тени, а контуры предметов обретают светящиеся ореолы, надо только грамотно выбрать экспозицию. Александр Дунаенко искушен в операторском искусстве, поэтому подтвердит мои слова. Самые интересные наблюдения над жизнью у того писателя, который смотрит против света. Надо только - чтобы свет не слепил глаза - чуть-чуть прищуриться. Ну а где прищур, там и легкая ироничная улыбка.
Так смотреть может только независимый человек. Мне остается лишь предположить, какой ценой дается эта независимость.
Большинство из представленных в книге рассказов насквозь эротичны. Причем автор не приемлет воздушную, бесплотную эротику, где основная интрига маскируется шелковым покрывалом, и мы лишь по изменению рисунка складок - они разбегаются, сходятся в спираль, изгибаются, опадают, вновь восстают - догадываемся, что же в действительности происходит. Автор как будто провоцирует читателя предельной откровенностью, он не знает неловкости в описании самого-самого, тех тайников, на подступах к которым иной сочинитель вдруг скатывается до ужимок и подмигиваний или до пошлости. Александр Дунаенко очень тонко и точно ведет повествование, а ведь тема взрывоопасная, малейшее неверное движение и напорешься на мину. Мне представляется, что на подобное способен лишь очень мужественный и очень мудрый писатель.
Я благодарна автору за его предельно нежное отношение к женщине. Не боготворит. Потому что знает и понимает: женщина - это не божественный свет, но игра света и тени. Возможно, именно этим она и притягивает мужчину. Мужчина исследователь. Любимая тема его исследований - пограничные состояния женской души, в них женщина раскрывается полно, щедро, без остатка. Как прекрасный цветок.
И еще благодарна за то ощущение легкой полынной горечи в душе, которое остается по прочтении рассказов. Их обязательно надо читать все. Потому что каждый - отдельная грань мира Александра Дунаенко. Путешествуйте по этому миру без опасения. Он добр, мудр и светится любовью.
Лара Галль
Александръ Дунаенко. Обжигающая энергетика.
Мне было бы интересно побыть немножечко рядом с ним. Невидимо.
Именно невидимо. Не касаясь. Не дыша.
Подсмотреть, как он ходит, смеется, говорит.
Как наблюдает свое сердце в его предстоянии миру.
Как взращивает в себе ежедневный наркотик нежной снисходительности к ближнему…
Как пишет себе черновики приговоров, рвет их, и пишет апелляции, и прошения, прошения, прошения о других, о ближних, потому что у него нет дальних, нет, нет… (а черновики становятся потом его рассказами).
Но конечно, это невозможно. Мне можно лишь вскипеть созвучием и пролить на бумагу тонкие сплетенья букв, тщась передать воздействие Сашиной прозы…
Однажды он написал мне: «бывает, что кто-то пишет свои произведения кровью. А, бывает, оголёнными нервами. Кровью заметнее. Нервом - больнее».
Чем пишет Дунаенко, что виден «розовый свет на снегу»? Что подсвечивает розовым чудо tabula rasa нового снега? Кровь? Или заря? Заря вечерняя или заря утренняя?
«… и дам ему звезду утреннюю»…
мне всегда представляется, что вот - ночь, пролетевшая в работе, написано-начеркано много-премного, и ты уже не понимаешь ничего, не ощущаешь себя, дрожишь от изнеможенья на самом краю мира один, и «надо ли это кому» думаешь…
И! Поднимаешь голову - а в окне неба уже почти нет и только одна звезда утренняя - твоя, потому и не ушла со всеми.
И! Опускаешь голову - а в окне снег уже розовеет зарей.
Ты на границе дня и ночи, ты на границе, ты на грани…
Сашины рассказы - предельны. Они на грани. На грани проникновения в сокровенный смысл явлений.
Такова эротика в его рассказах.
Вот что он написал мне однажды в контексте обсуждения жанра «интеллектуальной эротики»
«На простого человека энергетика гениталий действует обжигающе, он не может объяснить, отчего приходит в трепет, и пытается защитить себя - называет всё это самыми жуткими словами, какие только смог придумать от впечатления. Ему кажется - вот швырнёт он всё это на землю, потопчется, обругает - и чары исчезнут. Ему хочется таким образом возвыситься, выйти из-под этой необъяснимой власти. А - не уйдёшь.
Потому и сделали страшилки, что не могут ни понять, ни объяснить магии воздействия предметов, по сути, совершенно простых…»
При словах «магия воздействия» гениталий мне вспомнился неоплатоник Прокл, считавший, что постыдные образы мифов побуждают к поиску неизреченного знания. При чем, те же образы скрывают это знание от непосвященных.
Сашина поэтическая многообразная энергия, нисходит как-бы сверху к многовидным жизням души и погружает ее - душу - в некое невыразимое единение с автором.
Любовная исступленность в его сюжетах - попытка прийти в соответствии с красотой высшего замысла о любви. В соответствии с божественной симметрией определяет он свое искусство.
Его самые откровенные описания полны наилучших символов и предполагают присутствие своеобразной добродетели.
Его фантазии вмешанные в сюжет («Принцесса, дочь короля», «Дура»), совершаются через гротескные подражания, поражая читателя такими именами и речениями, таким инаковением гармоний и разнообразием ритмов, чтобы радовать и печалить страстное начало души.
Правда же, интеллектуальная проза - это не обязательно напряженный умняк?
У Довлатова, к примеру, проза интеллектуальнейшая. Проста в прочтении настолько, что ему инкриминируют рядовое бытописательство. Но его проза просто лучится умом. Для того, чтобы сплести слова таким именно образом требуется всю жизнь думать и проницать, и соотносить материи не иначе как философские, какой бы вид они не принимали в быту.
Вы понимаете, о чем я?
Бытописатель тоже работает с общим формами мышления, но мышления поверхностного, рассудочного.
Писатель интеллектуального склада - а Дунаенко таков - идет глубже, туда, где формы мышления предельно общие, архетипические, ну, как в сказках, понимаете?
Оставляя все рассудочные структуры в неприкосновенности, такой писатель проходит сквозь них, в самую глубь, и преобразует обычные сюжетные картинки в интеллектуальный продукт, в художественное произведение.
Читатель, потребляя такой продукт может и не понять, что «вкушает» интеллектуальную прозу. Просто ему будет хорошо.
Но «иным открывается тайна» и они остро чувствуют к а к пишутся т а к и е рассказы, какая плавильня духа дает в итоге такое теплое золото.
Все буффонады Дунаенко сотканы из нитей размотанного клубка вечной трагедии.
***
Однажды, я попыталась рассказать ему (!) какими мне видятся его тексты.
Сбивчиво и взахлеб лепетала о метафоричности, об аллюзиях, о том как тонко чувствует он ткань бытия, и драпирует свои чувства щедрыми складками натурализма. О том, что вот ему удалось нащупать архетипы. Что главное в его текстах не приведение мужчины и женщины к общему знаменателю - сексу, а другое, например - утоление человеком жажды познания себя (секс - это ведь не предел утоления общностей, а всего лишь порог)…
На что он мне сказал: «…когда пишешь, то строчки представляются средством, с помощью которого пытаешься высказать что-то, что находится между ними».
Milla Sinijdrvi(Милла Синиярви)
Дуновение
«Я вру, и в этом моя честность», - философически заявил Феллини. Русская реалистическая проза, к которой можно отнести автора нашего сайта Александра Дунаенко, отображает действительность с максимальной достоверностью.
В рассказе «Сатисфакция» изображаются события районного масштаба, буднично, без всяких ЧП, гротеска и тех обобщений, которые провинциальные литераторы обычно не жалуют. Местечковый менталитет в традициях Шолохова умело раскрывается автором. Сельчанам понятно, о чем базар. Можно сплевывать семечки на пол, слушать, не напрягаясь. Или лузгать их, лежа в постели.
С доверительной интонацией рассказывает Дунаенко о взрослении мужчины. Авторский голос звучит так правдоподобно, что кажется, автор безумно смел, откровенно повествуя о своих сексуальных историях. Но это прием опытного литератора - создавать иллюзию достоверности. А как же иначе? Ведь речь о самом личном.
С грустью изображается наша действительность, простая до отвращения, серая, однообразная. И только воспоминания о любви возвышают знакомый быт, одухотворяя нравы безвременья.
Дунаенко показывает героя, для которого национальность и сексуальная ориентация - понятия интимные. Персонаж скромен, замкнут и консервативен. Он находится в плену представления, что ударить женщину можно, ведь «бьет - значит любит».
Впрочем маленький человек, который «ляпает» не то, случайно задевает окружающих, неловкий и несовременный, находит самовыражение в другом. Он умеет любить.
Для меня рассказы Дунаенко - образцы прозы о мужской чувственности. Мне важно узнавать современника, находить ответы на вопросы: почему так поступают мужчины?
Как любит русский? Наверное, как и француз, которого волнуют запах женщины, прикосновение к ее груди, исполнение капризов. Любой любит смотреть, как женщина ходит, разговаривает, смеется, ест, спит.
Душа моя замирает при описании сцены плачущего мужчины. Я сочувствую героине, узнавая себя! Сладостно мучить любимого, добиваясь очередного признания. Насилие с его стороны необходимо как некая сатисфакция, подтверждение закона природы. Мужчина - силен физически, женщина, подчиняясь, мстит за потерю прав.
Я вижу русскость Дунаенко в предельной откровенности или открытости. Автор раздевает мужчину. Проза Дунаенко исповедальна. Но отличается она от многочисленных рефлексий поколения сорокалетних тем, что автор серьезен и идет до конца. Он описывает эволюцию мужской сексуальности от детских лет до старости.
Пафосом многих рассказов Дунаенко является противопоставление старости и любви, смерти и эротики.
Хочется сравнить самую сильную сцену в рассказе - описание первого сексуального опыта героя-второклассника - с известным коллажем Феллини.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
«НА СНЕГУ РОЗОВЫЙ СВЕТ…»
«На снегу розовый свет…». Рассказы, стихи.
Екатеринбург,
Средне-уральское книжное издательство, 2006
ISBN 5-729-0894-9
Аннотация
Немного грустная, лиричная, разбавленная иронией, проза Александра Дунаенко посвящена вечной теме. Его рассказы - о любви и других чувствах, не поддающихся точному определению, но связывающих мужчину и женщину иногда на всю жизнь, а иногда лишь на миг.
Александръ Дунаенко:
«Я подумал, уже в который раз - почему-то при всей доступности любовной тематики, при всём том, что и интерес к ней всегда повышенный, никто почему-то не хочет писать о любви и делать при этом хотя бы небольшое умственное напряжение. Ведь основной инстинкт - он же не только для размножения, а и для того, чтобы мы становились лучше…»
Александръ Дунаенко
«На снегу розовый свет…»
С О Д Е Р Ж А Н И Е
ЖЕНСКИЙ ВЗГЛЯД НА ПРОЗУ АЛЕКСАНДРА ДУНАЕНКО
Светлый мир Александра Дунаенко. А. Валаева ……………………….. 4
Александръ Дунаенко. Обжигающая энергетика. Л. Галль …………….. 6
Дуновение. Milla Sinijdrvi (Милла Синиярви) …………………………... 7
ТЁМНЫЕ АЛЛЕИ
Принцесса, дочь короля …………………………………………………… 9
Арбуз ………………………………………………………………………..14
Сатисфакция ………………………………………………………………. 19
Муж …………………………………………………………………………21
Мера любви ……………………………………………………………….. 23
Любимая, спи …………………………………………………………….. 24
На снегу розовый свет… ………………………………………………... 25
Проститутка ………………………………………………………………. 26
Чёрно-белое и цветное ………………………………………………….. 29
В двух частях каприччио ………………………………………………… 32
Запах женщины ………………………………………………………….. 34
Я тебя люблю …………………………………………………………… 36
Женщина ………………………………………………………………… 42
Свободная жизнь ……………………………………………………….. 44
Тюльпаны ………………………………………………………………… 45
Пара слов о Рафике Бездовиче ………………………………………….. 50
Литературные встречи …………………………………………………... 52
Гостья ……………………………………………………………………… 56
Замужем …………………………………………………………………... 59
Папа ………………………………………………………………………. 61
Нелюбимая ………………………………………………………………... 65
ДЕКАМЕРОН
Любезный мой друг, Фрагонар… ……………………………………… 67
Узы Гименея ……………………………………………………………… 68
Скотоложство …………………………………………………………….. 70
Казанова …………………………………………………………………... 73
Записки путешественника ……………………………………………….. 80
Ледоход …………………………………………………………………… 82
Их первый мужчина ……………………………………………………... 87
Блядки …………………………………………………………………….. 91
Дура ……………………………………………………………………….. 96
Тол под корсетом ………………………………………………………. 110
Как бывает в жизни …………………………………………………….. 113
Ушла и не вернулась ……………………………………………………. 114
Сколько на небе лун? …………………………………………………… 120
СЛУЧАЙНЫЕ СТИХИ …………………………………………………………………………… 123
ПОЧТИ ВСЁ ТО ЖЕ САМОЕ
Великий русский поэт Амантай Утегенов …………………………… 132
Михаил Дмитриевич …………………………………………………… 145
Наташка ………………………………………………………………….. 147
Портвейн с мятными пряниками ……………………………………… 150
Уроки ……………………………………………………………………. 151
Бульварное чтиво ………………………………………………………. 153
Воспоминание о будущем ……………………………………………… 163
Малый бизнес …………………………………………………………… 166
Стресс ……………………………………………………………………. 175
Пегас ……………………………………………………………………... 183
Спасибо, папа… ………………………………………………………… 184
Произведения, не вошедшие в книгу
«На снегу розовый свет»
Убийство …………………………………………………………………. 189
Луна в стакане …………………………………………………………… 193
Никола и Мазарини ……………………………………………………… 197
Про Клима ………………………………………………………………... 201
Во поле берёза стояла ……………………………………………………. 202
Как я чуть было не покончил с собой …………………………………... 203
Васька …………………………………………………………………….. 210
Стать человеком …………………………………………………………. 214
Когда глаза… …………………………………………………………….. 217
Есть ли жизнь на Марсе?.. ………………………………………………. 235
«10 ?» …………………………………………………………………….. 271
Трупный яд Венички Ерофеева, релятивизм и свальный грех… …….. 278
Женский взгляд на прозу Александра Дунаенко
Александра Валаева
Светлый мир Александра Дунаенко
Различить авторскую интонацию, «услышать» авторский голос - вот первая моя (тайная) надежда при знакомстве с новым писателем. Открыть книгу на любой странице и читать - хоть с полуслова. Если текст «молчит», как бы мастерски он ни был исполнен, какими бы драгоценностями ни был начинен, он для меня пустой.
Всегда удивление, всегда чудо, если на фоне безликой толпы вырисовывается чье-то лицо - типические черты сложились вдруг в нетипическое, необщее выражение. Или из монотонного бормотания (белого шума), привычного, затягивающего ушные раковины, выделится, зазвенит серебром необщеголосая гармоника.
Рассказы Александра Дунаенко «зазвучали» сразу.
Я пытаюсь понять - отчего так. Связано ли это с каким-то особым способом выстраивать повествование? Или автор, сочинительствуя, вынимает из темно-синего бархатного мешочка слова-жемчужины, наделенные волшебной силой притягивать читательское внимание, и умело инкрустирует ими текст? А, может, персонажи у него столь трехмерны, или даже четырехмерны, что живых людей живее кажутся? Все это - да! А еще ритм Дунаенковской прозы лаконичен и упруг и легко подчиняет себе читательское дыхание. И вот уже через короткое время читатель с удивлением обнаруживает, что дышит в такт с рассказчиком. В нужных местах, предварительно набрав полную грудь воздуха, держит требуемой длины паузу, а потом - ух! - в один прием опустошает, до вакуума, грудную клетку. Или выпускает малыми порциями, коротко выговаривая у-а-э-оу.
Но все же главное во всей этой истории, по моему мнению, заключается в том, что Александр Дунаенко, описывая в своих рассказах вполне обыденную жизнь - мужчину и женщину, между ними любовь или нелюбовь, ссоры, измены, встречи, озарения, слезы, разлуки - рассуживает… да нет, что я такое говорю, менее всего Саше к лицу мантия судьи - представляет эту жизнь с весьма необыденной, необывательской точки зрения. У него поперечный (поперешный) взгляд, а в ряде случаев и вовсе контр-взгляд. Самые красивые кадры в фото- и видеосъемке получаются, если направлять объектив камеры против солнца - в таких кадрах получаются богатые по глубине и цвету тени, а контуры предметов обретают светящиеся ореолы, надо только грамотно выбрать экспозицию. Александр Дунаенко искушен в операторском искусстве, поэтому подтвердит мои слова. Самые интересные наблюдения над жизнью у того писателя, который смотрит против света. Надо только - чтобы свет не слепил глаза - чуть-чуть прищуриться. Ну а где прищур, там и легкая ироничная улыбка.
Так смотреть может только независимый человек. Мне остается лишь предположить, какой ценой дается эта независимость.
Большинство из представленных в книге рассказов насквозь эротичны. Причем автор не приемлет воздушную, бесплотную эротику, где основная интрига маскируется шелковым покрывалом, и мы лишь по изменению рисунка складок - они разбегаются, сходятся в спираль, изгибаются, опадают, вновь восстают - догадываемся, что же в действительности происходит. Автор как будто провоцирует читателя предельной откровенностью, он не знает неловкости в описании самого-самого, тех тайников, на подступах к которым иной сочинитель вдруг скатывается до ужимок и подмигиваний или до пошлости. Александр Дунаенко очень тонко и точно ведет повествование, а ведь тема взрывоопасная, малейшее неверное движение и напорешься на мину. Мне представляется, что на подобное способен лишь очень мужественный и очень мудрый писатель.
Я благодарна автору за его предельно нежное отношение к женщине. Не боготворит. Потому что знает и понимает: женщина - это не божественный свет, но игра света и тени. Возможно, именно этим она и притягивает мужчину. Мужчина исследователь. Любимая тема его исследований - пограничные состояния женской души, в них женщина раскрывается полно, щедро, без остатка. Как прекрасный цветок.
И еще благодарна за то ощущение легкой полынной горечи в душе, которое остается по прочтении рассказов. Их обязательно надо читать все. Потому что каждый - отдельная грань мира Александра Дунаенко. Путешествуйте по этому миру без опасения. Он добр, мудр и светится любовью.
Лара Галль
Александръ Дунаенко. Обжигающая энергетика.
Мне было бы интересно побыть немножечко рядом с ним. Невидимо.
Именно невидимо. Не касаясь. Не дыша.
Подсмотреть, как он ходит, смеется, говорит.
Как наблюдает свое сердце в его предстоянии миру.
Как взращивает в себе ежедневный наркотик нежной снисходительности к ближнему…
Как пишет себе черновики приговоров, рвет их, и пишет апелляции, и прошения, прошения, прошения о других, о ближних, потому что у него нет дальних, нет, нет… (а черновики становятся потом его рассказами).
Но конечно, это невозможно. Мне можно лишь вскипеть созвучием и пролить на бумагу тонкие сплетенья букв, тщась передать воздействие Сашиной прозы…
Однажды он написал мне: «бывает, что кто-то пишет свои произведения кровью. А, бывает, оголёнными нервами. Кровью заметнее. Нервом - больнее».
Чем пишет Дунаенко, что виден «розовый свет на снегу»? Что подсвечивает розовым чудо tabula rasa нового снега? Кровь? Или заря? Заря вечерняя или заря утренняя?
«… и дам ему звезду утреннюю»…
мне всегда представляется, что вот - ночь, пролетевшая в работе, написано-начеркано много-премного, и ты уже не понимаешь ничего, не ощущаешь себя, дрожишь от изнеможенья на самом краю мира один, и «надо ли это кому» думаешь…
И! Поднимаешь голову - а в окне неба уже почти нет и только одна звезда утренняя - твоя, потому и не ушла со всеми.
И! Опускаешь голову - а в окне снег уже розовеет зарей.
Ты на границе дня и ночи, ты на границе, ты на грани…
Сашины рассказы - предельны. Они на грани. На грани проникновения в сокровенный смысл явлений.
Такова эротика в его рассказах.
Вот что он написал мне однажды в контексте обсуждения жанра «интеллектуальной эротики»
«На простого человека энергетика гениталий действует обжигающе, он не может объяснить, отчего приходит в трепет, и пытается защитить себя - называет всё это самыми жуткими словами, какие только смог придумать от впечатления. Ему кажется - вот швырнёт он всё это на землю, потопчется, обругает - и чары исчезнут. Ему хочется таким образом возвыситься, выйти из-под этой необъяснимой власти. А - не уйдёшь.
Потому и сделали страшилки, что не могут ни понять, ни объяснить магии воздействия предметов, по сути, совершенно простых…»
При словах «магия воздействия» гениталий мне вспомнился неоплатоник Прокл, считавший, что постыдные образы мифов побуждают к поиску неизреченного знания. При чем, те же образы скрывают это знание от непосвященных.
Сашина поэтическая многообразная энергия, нисходит как-бы сверху к многовидным жизням души и погружает ее - душу - в некое невыразимое единение с автором.
Любовная исступленность в его сюжетах - попытка прийти в соответствии с красотой высшего замысла о любви. В соответствии с божественной симметрией определяет он свое искусство.
Его самые откровенные описания полны наилучших символов и предполагают присутствие своеобразной добродетели.
Его фантазии вмешанные в сюжет («Принцесса, дочь короля», «Дура»), совершаются через гротескные подражания, поражая читателя такими именами и речениями, таким инаковением гармоний и разнообразием ритмов, чтобы радовать и печалить страстное начало души.
Правда же, интеллектуальная проза - это не обязательно напряженный умняк?
У Довлатова, к примеру, проза интеллектуальнейшая. Проста в прочтении настолько, что ему инкриминируют рядовое бытописательство. Но его проза просто лучится умом. Для того, чтобы сплести слова таким именно образом требуется всю жизнь думать и проницать, и соотносить материи не иначе как философские, какой бы вид они не принимали в быту.
Вы понимаете, о чем я?
Бытописатель тоже работает с общим формами мышления, но мышления поверхностного, рассудочного.
Писатель интеллектуального склада - а Дунаенко таков - идет глубже, туда, где формы мышления предельно общие, архетипические, ну, как в сказках, понимаете?
Оставляя все рассудочные структуры в неприкосновенности, такой писатель проходит сквозь них, в самую глубь, и преобразует обычные сюжетные картинки в интеллектуальный продукт, в художественное произведение.
Читатель, потребляя такой продукт может и не понять, что «вкушает» интеллектуальную прозу. Просто ему будет хорошо.
Но «иным открывается тайна» и они остро чувствуют к а к пишутся т а к и е рассказы, какая плавильня духа дает в итоге такое теплое золото.
Все буффонады Дунаенко сотканы из нитей размотанного клубка вечной трагедии.
***
Однажды, я попыталась рассказать ему (!) какими мне видятся его тексты.
Сбивчиво и взахлеб лепетала о метафоричности, об аллюзиях, о том как тонко чувствует он ткань бытия, и драпирует свои чувства щедрыми складками натурализма. О том, что вот ему удалось нащупать архетипы. Что главное в его текстах не приведение мужчины и женщины к общему знаменателю - сексу, а другое, например - утоление человеком жажды познания себя (секс - это ведь не предел утоления общностей, а всего лишь порог)…
На что он мне сказал: «…когда пишешь, то строчки представляются средством, с помощью которого пытаешься высказать что-то, что находится между ними».
Milla Sinijdrvi(Милла Синиярви)
Дуновение
«Я вру, и в этом моя честность», - философически заявил Феллини. Русская реалистическая проза, к которой можно отнести автора нашего сайта Александра Дунаенко, отображает действительность с максимальной достоверностью.
В рассказе «Сатисфакция» изображаются события районного масштаба, буднично, без всяких ЧП, гротеска и тех обобщений, которые провинциальные литераторы обычно не жалуют. Местечковый менталитет в традициях Шолохова умело раскрывается автором. Сельчанам понятно, о чем базар. Можно сплевывать семечки на пол, слушать, не напрягаясь. Или лузгать их, лежа в постели.
С доверительной интонацией рассказывает Дунаенко о взрослении мужчины. Авторский голос звучит так правдоподобно, что кажется, автор безумно смел, откровенно повествуя о своих сексуальных историях. Но это прием опытного литератора - создавать иллюзию достоверности. А как же иначе? Ведь речь о самом личном.
С грустью изображается наша действительность, простая до отвращения, серая, однообразная. И только воспоминания о любви возвышают знакомый быт, одухотворяя нравы безвременья.
Дунаенко показывает героя, для которого национальность и сексуальная ориентация - понятия интимные. Персонаж скромен, замкнут и консервативен. Он находится в плену представления, что ударить женщину можно, ведь «бьет - значит любит».
Впрочем маленький человек, который «ляпает» не то, случайно задевает окружающих, неловкий и несовременный, находит самовыражение в другом. Он умеет любить.
Для меня рассказы Дунаенко - образцы прозы о мужской чувственности. Мне важно узнавать современника, находить ответы на вопросы: почему так поступают мужчины?
Как любит русский? Наверное, как и француз, которого волнуют запах женщины, прикосновение к ее груди, исполнение капризов. Любой любит смотреть, как женщина ходит, разговаривает, смеется, ест, спит.
Душа моя замирает при описании сцены плачущего мужчины. Я сочувствую героине, узнавая себя! Сладостно мучить любимого, добиваясь очередного признания. Насилие с его стороны необходимо как некая сатисфакция, подтверждение закона природы. Мужчина - силен физически, женщина, подчиняясь, мстит за потерю прав.
Я вижу русскость Дунаенко в предельной откровенности или открытости. Автор раздевает мужчину. Проза Дунаенко исповедальна. Но отличается она от многочисленных рефлексий поколения сорокалетних тем, что автор серьезен и идет до конца. Он описывает эволюцию мужской сексуальности от детских лет до старости.
Пафосом многих рассказов Дунаенко является противопоставление старости и любви, смерти и эротики.
Хочется сравнить самую сильную сцену в рассказе - описание первого сексуального опыта героя-второклассника - с известным коллажем Феллини.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48