Она вдохнула его запах. Он возвышался над ней, как грозная башня. Невероятно широкий размах плеч. Взгляд его прожигал насквозь, до самых глубин души. Отступать ей было некуда – за спиной стояло кресло.
– Предупреждаю, – выдохнул он ей в ухо, – если вы останетесь, остерегайтесь меня. Вам не следует быть здесь:
Порция медленно покачала головой, недоумевая, из-за чего он не хочет видеть очевидного. Почему он не верит ей, почему продолжает считать ее охотницей за его состоянием. Неужели она действительно заслужила подобное к себе отношение?
Она подняла руки, желая оттолкнуть его. Но потом передумала. Она слишком хорошо помнила, как может отразиться на ней прикосновение к его телу.
Порция опустила руки, сжав кулаки. Ногти больно вдавились в ладони. Не видя иного выхода, она сделала шаг к нему, чтобы протиснуться мимо него к двери. Грудь ее коснулась каменной стены его груди. И соски тут же ожили, отвердели, восстали, натянув тонкую рубашку. В животе что-то перевернулось, и она осторожно подняла взгляд. Глаза его больше не были ни серыми, ни черными. Они были темно-синими и горели.
Ее бросило в жар. Она скрестила руки на груди, словно защищаясь, и, как трусливая зайчиха, бросилась наутек, боясь оглянуться, боясь, что вообще больше не увидит графа, а увидит лишь греховное искушение одной грозовой ночи, когда она утонула и пропала в глубине его изменчивых серых глаз.
Глава 8
Порция устроилась с книгой в кресле, придвинутом к кровати.
Сердце ее тревожно забилось, когда в дверь постучали. Вздрогнув, она прижала открытую книгу к груди и не мигая уставилась на дубовую дверь.
Неужели граф решил последовать за ней в спальню? Сердце ее сделало сальто. Но она тут же поняла свою ошибку. Джентльмен, который так решительно настроен против брака, не стал бы рисковать, навещая леди, незамужнюю гостью своего дома, среди ночи. Особенно если учесть, что в доме жила его бабушка, которая постоянно была настороже, ибо мечтала о том, чтобы женить его на этой самой гостье.
– Входите, – сказала она и опустила книгу на колени.
В спальню зашла леди Мина.
– Я увидела свет у вас под дверью. Вы хорошо себя чувствуете?
– Прекрасно. Я просто читаю.
Не дожидаясь приглашения, Мина прошла в спальню. Черная коса подпрыгнула у нее на плече, когда она присела к Порции на кровать и, подвинувшись на середину постели, оказалась как раз напротив кресла гостьи.
– Вы не будете против, если я посижу с вами немного? У нас не было времени, чтобы поговорить. Расскажите мне про жизнь в Лондоне. Особенно про сезон.
Порция подавила тяжелый вздох. О чем ей совсем не хотелось рассказывать, так это о бесконечных балах и приемах, целью которых было устроение браков, что и составляло суть сезона.
– Все сезоны похожи один на другой. И в столичной жизни нет ничего необычного. Мне больше нравится жить загородом.
– Вы бы так не говорили, если бы никогда не отъезжали отсюда больше чем на десять миль. – Мина подтянула колени к груди. – Может, мне и самой здешняя жизнь нравилась бы больше, если бы Хит позволял мне посещать местные собрания. – Мина опустила голову на колени и уставилась на кончики босых пальцев, торчащих из-под подола рубашки. – Я, по крайней мере, почувствовала бы, что значит бывать в обществе, пусть и не таком блестящем, как столичное.
Порция смотрела на Мину и думала о том, что они с ней, в сущности, очень похожи. Обе, как могли, продирались сквозь препоны, что уготовила им жизнь, и обе искали свое счастье, свою свободу.
Ощутив это душевное родство с девушкой, Порция протянула руку и пожала пальчики Мины, желая ее приободрить.
– Возможно, пока я здесь, мне удастся убедить вашу бабушку пригласить на чай кого-то из ваших соседей.
Мина покачала головой:
– Нет, Хит не позволит…
– Я ведь здесь гостья, верно? Леди Мортон просто не захочет отказать гостье – гостям принято угождать.
– Вы не знаете моего брата, – проворчала Мина, выпятив нижнюю губу. – Если он узнает…
– Тогда мы сделаем так, чтобы он не узнал об этом до тех пор, пока не будет слишком поздно, – сказала Порция. – Доверьтесь мне. Я знаю, как общаться с теми, у кого властный характер. – Иначе как бы ей удавалось столько лет успешно избегать замужества?
У Мины загорелись глаза.
– С первого момента, как вы у нас появились, я почувствовала, что теперь все может измениться.
– В самом деле? – с едва заметной усмешкой спросила Порция. Грохнуться в обморок в первые полчаса знакомства – не слишком благоприятное начало. – Если мой приезд кажется вам предзнаменованием чего-то интересного, значит, так тому и быть. Ваша жизнь тут очень скучна. Надо подумать, как мы можем поправить положение и внести в эту жизнь немного свежего воздуха. Приятного возбуждения, так сказать.
Мина отпустила колени и захлопала в ладоши.
– О, вы просто умница! Бог услышал мои молитвы и послал вас к нам.
Порция мрачно усмехнулась. О чем думает граф, не давая сестре жить нормальной жизнью, возводя непреодолимую стену между ней и всеми окружающими, во что превращает ее жизнь, если чаепитие с соседями вызывает у нее столь бурный восторг? Он действительно тиран. Все ясно как день. Тиран, не лучше ее, Порции, родного отца. Мать ее не могла платья надеть, пока отец не даст своего одобрения. Все, от нарядов, которые она носила, до людей, с которыми она общалась, было под неусыпным и жестким контролем супруга.
– Порция, – от застенчивости растягивая слова, произнесла Мина, искоса глядя на гостью, – ты когда-нибудь… целовалась с джентльменом?
Порция в недоумении заморгала. Этот вопрос застал ее врасплох. До сих пор ей таких вопросов не задавали.
И, словно почувствовав, что спросила что-то не то, Мина поторопилась объяснить:
– Я спросила, потому что вы упомянули про возбуждение.
Возбуждение? Поцелуи? Мина приравнивает одно к другому?
Господи, неужели люди везде одинаковы. Что в городе, что в деревне. Женщины мечтают о мужчинах, думая, что они внесут в их жизнь радость. Приятное разнообразие, приятное возбуждение, если хотите. Но в ней, в Порции, ни один мужчина, ни один ухажер и потенциальный жених никаких похожих ожиданий не пробуждал. Порция болезненно поморщилась, вынужденная признаться себе, что теперь с чистым сердцем не может утверждать такое. Не может, с тех пор как пересеклись их с графом пути. Но с другой стороны, она не могла рассматривать его как потенциального жениха, поэтому он не в счет. Кстати, и джентльменом он тоже не является.
Порция открыла было рот, чтобы в мягкой форме отчитать Мину за то, что та задает столь неуместные вопросы, но передумала. Мина и так была многого в жизни лишена. Ее и так без конца отчитывали, поправляли, бранили. Не стоит отказывать ей в такой малости, как откровенный ответ на откровенный вопрос.
– Да, – сказала Порция, понимая, что пробуждает в Мине романтические мечтания. Вернее, поощряет фантазии. – Правильнее будет сказать, что не я целовалась, а меня поцеловали.
Мина подалась вперед. Глаза ее блестели.
– Он был красивый?
– Его звали Роджер Клири. Ему было шестнадцать. Он был сыном викария, и он был полон решимости никогда не следовать высоким жизненным принципам своего отца священнослужителя. – Порция засмеялась, вспомнив тот зимний день, когда они вышли из церкви в Ноттингемшире. – Мне было пятнадцать, и я совсем этого не ожидала.
– И… как это было?
– Это было… – Порция задумалась, подыскивая подходящие слова для описания того, что она почувствовала тогда, когда он прижал ее к стене в трапезной и просунул толстый язык между ее зубами, – муторно.
Мина была явно разочарована.
– А потом были еще поцелуи?
Порция покачала головой. Ей не хотелось объяснять, почему тот поцелуй остался первым и последи им. Просто с тех пор она взяла себе за правило никогда впредь не позволять мужчинам подобные вольности. Когда джентльмены смотрели на нее, они не видели в ней женщину, которую им хочется утащить в укромный уголок и целовать там. Она приложила все усилия к тому, чтобы таких мыслей у них не возникало. Слишком реальна была угроза того, что на нее наденут кандалы замужества. Хит был единственным, кто взглянул на нее с такого рода интересом, и он стал первым, кто лишь силою взгляда заставил ее тело покрываться мурашками, пальцы ног подворачиваться от восторга, а тело гореть в самых потаенных, самых интимных местах.
– Если мужчина тот, что надо, – сказала Порция, – то и поцелуй его ничего, кроме приятных ощущений, не доставит. Я в этом уверена.
Мина грустно опустила глаза.
– Я никогда не встречу того самого мужчину. По крайней мере, в этих краях. Хит и Констанция этого не допустят.
– Мина, – осторожно начала Порция, не слишком уверенная в том, что ей следует говорить то, что хотелось сказать, что было выстрадано ею самой, – это твоя жизнь. Ты сама делаешь выбор. Никто не может заставить тебя делать то, что ты делать не хочешь. Даже твои брат и сестра.
Мина, склонив голову набок, с любопытством смотрела на Порцию.
– Вы искренне в это верите, правда ведь?
– Мне двадцать два года, и я не замужем. – Порция поколебалась немного, прежде чем продолжить. – И это не совпадение. Уверяю тебя. Это мой выбор. В моих планах на жизнь нет места для замужества.
Мина покачала головой:
– Я не такая сильная, как вы.
Порция улыбнулась:
– В тебе есть отвага, Мина. Почему бы тебе не сказать брату о том, чего ты на самом деле хочешь?
Мина шмыгнула носом.
– Он знает.
– Ты должна постоянно ему об этом говорить, пока он тебя не услышит. Если нужно, отрепетируй свое выступление. Представь, что я – Хит. Давай.
Мина вздохнула и выпрямилась.
– Я хочу бывать на вечеринках, – объявила она таким тоном, словно выдвигала ультиматум самому Хиту. – Я хочу встречаться со сверстниками. Танцевать. – Порция ободрила ее кивком, и голос Мины набрал силу, и щеки ее зарделись, как румяные яблоки. – Я хочу любви. И я хочу замуж. – Она сжала руки в кулаки и зажмурилась. – И еще я хочу хоть одну минуту своей жизни прожить без этого тупого проклятия, словно мой отец не был сумасшедшим, словно мой брат не такой… и я не такая.
У Порции сжалось сердце – столько боли было в этой полуисповеди-полумолитве.
– Ты можешь ему все это сказать?
Мина покачала головой устало, словно весь дух из нее разом вышел. Она искательно заглянула Порции в глаза.
– Я эгоистка, если хочу того, что не имею права хотеть?
– Нет, – тихо и нежно сказала Порция. – Ты не эгоистка. Ты хочешь того, чего хотят все нормальные женщины.
«Кроме меня», – подумала Порция. Она хотела от жизни свободы. Просто свободы. Независимости. Того, чего ни одной женщине не получить, пока она состоит в браке.
– Ну а раз это так понятно, почему они не хотят меня понять? Понять, почему я хочу всего этого?
Порция вздохнула. На этот вопрос у нее ответа не было. Она не могла судить о том, следует ли Мортонам воздерживаться от брака, от продолжения рода или нет. Какова вероятность того, что их потомство унаследует болезнь? Насколько велик риск?
– Я не знаю, – сказала Порция и сама поморщилась от столь неубедительного ответа.
– Я хочу любви, мужа и детей. – Мина отвела назад свои худенькие плечики. – Ты права, Порция. Я не рабыня своего брата. И страх болезни, которая неизвестно еще, поразит меня или нет, тоже не довлеет надо мной. Я покажу ему. – С этими словами она встала и, быстро чмокнув Порцию в щеку, направилась к двери. Уже взявшись за ручку, Мина бросила через плечо: – Спасибо за совет.
Порция привстала с кресла, хватая ртом воздух.
– Мина, подожди, я просто хотела сказать, что тебе стоит поговорить с братом!
Но Мина уже ушла, со щелчком закрыв за собой дверь.
Порция откинула голову на спинку кресла и уставилась в потолок. В груди стоял ком. Может, на этот раз она дала совет, который был не в ее компетенции? Не натворила ли она беды?
Глава 9
Хит закрыл глаза и прикоснулся губами к губам Деллы. Он ждал, чтобы знакомое вожделение накрыло его, загустило его кровь, подарило желанное забытье, упрятало б спасительный кокон, отрезав от всего мира, освободило от всего того, что заставило его бежать из уютной библиотеки в ночь через холодные пустоши к Делле.
Делла вздохнула у его губ, пробежала ладонями по его плечам и спине.
Но из темных глубин подсознания выплыло совсем иное лицо – лицо дерзкой девчонки с ярко-голубыми глазами, полными яростного негодования.
Хит открыл глаза и вырвался из объятий Деллы, словно его окатили ледяной водой.
– Хи-и-ит, – промурлыкала она тем голосом, который обычно зажигал его кровь. Обычно, но не сегодня.
Хит нахмурился и посмотрел ей в лицо, стараясь сосредоточить внимание на вздернутом носике и полных губах, мечтая о том, чтобы лицо Деллы вытеснило тот образ, что запечатлелся у него в мозгу после ночной встречи в библиотеке – ему виделась Порция в простой, чертовски целомудренной ночной рубашке с обтрепавшимися краями. Ее черные волосы, словно шаль, укрывали плечи. Хит зажмурился и открыл глаза, но Порция все не желала уходить. Она поселилась у него в голове, она проникла к нему в кровь – туда, где ей было совсем не место.
Делла надула губки и скользнула ладонью по его груди, потом ниже, взяла его в пухлую ладошку и начала с усилием ритмично сжимать и поглаживать. Обычно, когда доходило до этого, он переворачивал ее на спину, задирал ей юбку и брал свое. Но Порция, все испортила. Проклятая девчонка! Теперь он не мог даже Деллой насладиться – единственной женщиной, с которой он общался без опаски.
Три брака и ни одного отпрыска – этот факт не оставлял сомнений в том, что Делла не могла зачать ребенка. Лучшей любовницы он не мог найти – с ней он был в безопасности, поскольку она не могла никому передать семейную болезнь Мортонов. И еще с ней было безопасно потому, что он ее не любил.
Хит и с другими женщинами имел дело, но всегда останавливался перед последней близостью. Риск был слишком велик. С Деллой он мог освободить страсть. Так почему сегодня у него ничего не получалось?
Исполненный решимости довести дело до конца, он провел языком по часто бьющейся жилке на ее шее. Он хотел удовлетворить ее и в себе вызвать реакцию, освободиться от тисков, в которых держала его Порция.
– Я просто… отвлекаюсь, – пробормотал он.
– Так не отвлекайся. – Делла схватила его за волосы и прижала губами к своей груди.
Легко сказать. Даже тогда, когда он занялся пышной грудью Деллы, насмешливый звонкий голос в его голове повторял: «Я не собираюсь уезжать из Мортон-Холла, пока не поправлюсь окончательно и не буду готова к отъезду». Хит со стоном упал навзничь на кровать. Закрыв лоб рукой, он уставился в потолок.
– Хит? – Делла наклонилась над ним. В карих глазах ее читалась тревога. – Что не так?
Он повернул к ней голову, равнодушно окинув взглядом кудрявую гриву медно-рыжих волос. Он смотрел на нее с досадой, тогда как совсем недавно одного взгляда на нее было достаточно, чтобы разжечь в нем желание.
Хит тяжело вздохнул. У него не было будущего. С этим он давно примирился. Он принял свою судьбу. Так зачем тратить жизнь на бесплодное вожделение, на тоску по девчонке, которую он все равно не мог иметь?
Делла задрала рубашку до бедер и села на него сверху. Хит нахмурился. Вид этих пышных бедер нисколько его не возбуждал. Последние несколько лет эти бедра его вполне устраивали. С Деллой ему было удобно. Более чем удобно. Его раздражало то, что сегодня она не смогла заставить его забыть о том, что таилось в его сердце, в его крови, что готовилось завладеть им. Не мог он забыть синих глаз и тоненькой гибкой фигурки Порции, и пышные формы Деллы больше не прельщали его. Как он ни старался, он не мог забыть женщину, что спала под крышей его дома, эту пигалицу в очках, что вторглась в его библиотеку, в его дом, проникла в его кровь.
Похлопав Деллу по пышным бедрам, он пробормотал:
– Похоже, сегодня я не в настроении.
Делла скатилась с него и одернула рубашку, прикрывая ноги.
– Я вижу, – спокойно сказала она. – Я что-то не то сделала?
Она явно не понимала. Черт, он тоже не понимал. У них все было хорошо. Их отношения базировались на взаимной потребности в сексе. Похоронив трех мужей, Делла решила не выходить замуж, но отказывать себе в плотских удовольствиях не собиралась.
Хит тяжело вздохнул и поднялся. Он молча потянулся за рубашкой. Он понимал, что обязан объясниться. В конце концов, это он разбудил ее среди ночи ради того, чтобы покувыркаться в постели.
– Что случилось? – спросила она, заглядывая ему в глаза.
– Ничего, – сказал он, застегивая рубашку.
– Хи-и-ит? – протяжно произнесла она.
Хит провел рукой по волосам и снова вздохнул.
– Моя чертова бабушка имела наглость пригласить внучку вдовствующей герцогини Дерринг в гости. На неопределенное время.
Делла пристально смотрела на него, пока он натягивал сапоги.
– Я не понимаю…
– Она хочет, чтобы я женился на этой девчонке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– Предупреждаю, – выдохнул он ей в ухо, – если вы останетесь, остерегайтесь меня. Вам не следует быть здесь:
Порция медленно покачала головой, недоумевая, из-за чего он не хочет видеть очевидного. Почему он не верит ей, почему продолжает считать ее охотницей за его состоянием. Неужели она действительно заслужила подобное к себе отношение?
Она подняла руки, желая оттолкнуть его. Но потом передумала. Она слишком хорошо помнила, как может отразиться на ней прикосновение к его телу.
Порция опустила руки, сжав кулаки. Ногти больно вдавились в ладони. Не видя иного выхода, она сделала шаг к нему, чтобы протиснуться мимо него к двери. Грудь ее коснулась каменной стены его груди. И соски тут же ожили, отвердели, восстали, натянув тонкую рубашку. В животе что-то перевернулось, и она осторожно подняла взгляд. Глаза его больше не были ни серыми, ни черными. Они были темно-синими и горели.
Ее бросило в жар. Она скрестила руки на груди, словно защищаясь, и, как трусливая зайчиха, бросилась наутек, боясь оглянуться, боясь, что вообще больше не увидит графа, а увидит лишь греховное искушение одной грозовой ночи, когда она утонула и пропала в глубине его изменчивых серых глаз.
Глава 8
Порция устроилась с книгой в кресле, придвинутом к кровати.
Сердце ее тревожно забилось, когда в дверь постучали. Вздрогнув, она прижала открытую книгу к груди и не мигая уставилась на дубовую дверь.
Неужели граф решил последовать за ней в спальню? Сердце ее сделало сальто. Но она тут же поняла свою ошибку. Джентльмен, который так решительно настроен против брака, не стал бы рисковать, навещая леди, незамужнюю гостью своего дома, среди ночи. Особенно если учесть, что в доме жила его бабушка, которая постоянно была настороже, ибо мечтала о том, чтобы женить его на этой самой гостье.
– Входите, – сказала она и опустила книгу на колени.
В спальню зашла леди Мина.
– Я увидела свет у вас под дверью. Вы хорошо себя чувствуете?
– Прекрасно. Я просто читаю.
Не дожидаясь приглашения, Мина прошла в спальню. Черная коса подпрыгнула у нее на плече, когда она присела к Порции на кровать и, подвинувшись на середину постели, оказалась как раз напротив кресла гостьи.
– Вы не будете против, если я посижу с вами немного? У нас не было времени, чтобы поговорить. Расскажите мне про жизнь в Лондоне. Особенно про сезон.
Порция подавила тяжелый вздох. О чем ей совсем не хотелось рассказывать, так это о бесконечных балах и приемах, целью которых было устроение браков, что и составляло суть сезона.
– Все сезоны похожи один на другой. И в столичной жизни нет ничего необычного. Мне больше нравится жить загородом.
– Вы бы так не говорили, если бы никогда не отъезжали отсюда больше чем на десять миль. – Мина подтянула колени к груди. – Может, мне и самой здешняя жизнь нравилась бы больше, если бы Хит позволял мне посещать местные собрания. – Мина опустила голову на колени и уставилась на кончики босых пальцев, торчащих из-под подола рубашки. – Я, по крайней мере, почувствовала бы, что значит бывать в обществе, пусть и не таком блестящем, как столичное.
Порция смотрела на Мину и думала о том, что они с ней, в сущности, очень похожи. Обе, как могли, продирались сквозь препоны, что уготовила им жизнь, и обе искали свое счастье, свою свободу.
Ощутив это душевное родство с девушкой, Порция протянула руку и пожала пальчики Мины, желая ее приободрить.
– Возможно, пока я здесь, мне удастся убедить вашу бабушку пригласить на чай кого-то из ваших соседей.
Мина покачала головой:
– Нет, Хит не позволит…
– Я ведь здесь гостья, верно? Леди Мортон просто не захочет отказать гостье – гостям принято угождать.
– Вы не знаете моего брата, – проворчала Мина, выпятив нижнюю губу. – Если он узнает…
– Тогда мы сделаем так, чтобы он не узнал об этом до тех пор, пока не будет слишком поздно, – сказала Порция. – Доверьтесь мне. Я знаю, как общаться с теми, у кого властный характер. – Иначе как бы ей удавалось столько лет успешно избегать замужества?
У Мины загорелись глаза.
– С первого момента, как вы у нас появились, я почувствовала, что теперь все может измениться.
– В самом деле? – с едва заметной усмешкой спросила Порция. Грохнуться в обморок в первые полчаса знакомства – не слишком благоприятное начало. – Если мой приезд кажется вам предзнаменованием чего-то интересного, значит, так тому и быть. Ваша жизнь тут очень скучна. Надо подумать, как мы можем поправить положение и внести в эту жизнь немного свежего воздуха. Приятного возбуждения, так сказать.
Мина отпустила колени и захлопала в ладоши.
– О, вы просто умница! Бог услышал мои молитвы и послал вас к нам.
Порция мрачно усмехнулась. О чем думает граф, не давая сестре жить нормальной жизнью, возводя непреодолимую стену между ней и всеми окружающими, во что превращает ее жизнь, если чаепитие с соседями вызывает у нее столь бурный восторг? Он действительно тиран. Все ясно как день. Тиран, не лучше ее, Порции, родного отца. Мать ее не могла платья надеть, пока отец не даст своего одобрения. Все, от нарядов, которые она носила, до людей, с которыми она общалась, было под неусыпным и жестким контролем супруга.
– Порция, – от застенчивости растягивая слова, произнесла Мина, искоса глядя на гостью, – ты когда-нибудь… целовалась с джентльменом?
Порция в недоумении заморгала. Этот вопрос застал ее врасплох. До сих пор ей таких вопросов не задавали.
И, словно почувствовав, что спросила что-то не то, Мина поторопилась объяснить:
– Я спросила, потому что вы упомянули про возбуждение.
Возбуждение? Поцелуи? Мина приравнивает одно к другому?
Господи, неужели люди везде одинаковы. Что в городе, что в деревне. Женщины мечтают о мужчинах, думая, что они внесут в их жизнь радость. Приятное разнообразие, приятное возбуждение, если хотите. Но в ней, в Порции, ни один мужчина, ни один ухажер и потенциальный жених никаких похожих ожиданий не пробуждал. Порция болезненно поморщилась, вынужденная признаться себе, что теперь с чистым сердцем не может утверждать такое. Не может, с тех пор как пересеклись их с графом пути. Но с другой стороны, она не могла рассматривать его как потенциального жениха, поэтому он не в счет. Кстати, и джентльменом он тоже не является.
Порция открыла было рот, чтобы в мягкой форме отчитать Мину за то, что та задает столь неуместные вопросы, но передумала. Мина и так была многого в жизни лишена. Ее и так без конца отчитывали, поправляли, бранили. Не стоит отказывать ей в такой малости, как откровенный ответ на откровенный вопрос.
– Да, – сказала Порция, понимая, что пробуждает в Мине романтические мечтания. Вернее, поощряет фантазии. – Правильнее будет сказать, что не я целовалась, а меня поцеловали.
Мина подалась вперед. Глаза ее блестели.
– Он был красивый?
– Его звали Роджер Клири. Ему было шестнадцать. Он был сыном викария, и он был полон решимости никогда не следовать высоким жизненным принципам своего отца священнослужителя. – Порция засмеялась, вспомнив тот зимний день, когда они вышли из церкви в Ноттингемшире. – Мне было пятнадцать, и я совсем этого не ожидала.
– И… как это было?
– Это было… – Порция задумалась, подыскивая подходящие слова для описания того, что она почувствовала тогда, когда он прижал ее к стене в трапезной и просунул толстый язык между ее зубами, – муторно.
Мина была явно разочарована.
– А потом были еще поцелуи?
Порция покачала головой. Ей не хотелось объяснять, почему тот поцелуй остался первым и последи им. Просто с тех пор она взяла себе за правило никогда впредь не позволять мужчинам подобные вольности. Когда джентльмены смотрели на нее, они не видели в ней женщину, которую им хочется утащить в укромный уголок и целовать там. Она приложила все усилия к тому, чтобы таких мыслей у них не возникало. Слишком реальна была угроза того, что на нее наденут кандалы замужества. Хит был единственным, кто взглянул на нее с такого рода интересом, и он стал первым, кто лишь силою взгляда заставил ее тело покрываться мурашками, пальцы ног подворачиваться от восторга, а тело гореть в самых потаенных, самых интимных местах.
– Если мужчина тот, что надо, – сказала Порция, – то и поцелуй его ничего, кроме приятных ощущений, не доставит. Я в этом уверена.
Мина грустно опустила глаза.
– Я никогда не встречу того самого мужчину. По крайней мере, в этих краях. Хит и Констанция этого не допустят.
– Мина, – осторожно начала Порция, не слишком уверенная в том, что ей следует говорить то, что хотелось сказать, что было выстрадано ею самой, – это твоя жизнь. Ты сама делаешь выбор. Никто не может заставить тебя делать то, что ты делать не хочешь. Даже твои брат и сестра.
Мина, склонив голову набок, с любопытством смотрела на Порцию.
– Вы искренне в это верите, правда ведь?
– Мне двадцать два года, и я не замужем. – Порция поколебалась немного, прежде чем продолжить. – И это не совпадение. Уверяю тебя. Это мой выбор. В моих планах на жизнь нет места для замужества.
Мина покачала головой:
– Я не такая сильная, как вы.
Порция улыбнулась:
– В тебе есть отвага, Мина. Почему бы тебе не сказать брату о том, чего ты на самом деле хочешь?
Мина шмыгнула носом.
– Он знает.
– Ты должна постоянно ему об этом говорить, пока он тебя не услышит. Если нужно, отрепетируй свое выступление. Представь, что я – Хит. Давай.
Мина вздохнула и выпрямилась.
– Я хочу бывать на вечеринках, – объявила она таким тоном, словно выдвигала ультиматум самому Хиту. – Я хочу встречаться со сверстниками. Танцевать. – Порция ободрила ее кивком, и голос Мины набрал силу, и щеки ее зарделись, как румяные яблоки. – Я хочу любви. И я хочу замуж. – Она сжала руки в кулаки и зажмурилась. – И еще я хочу хоть одну минуту своей жизни прожить без этого тупого проклятия, словно мой отец не был сумасшедшим, словно мой брат не такой… и я не такая.
У Порции сжалось сердце – столько боли было в этой полуисповеди-полумолитве.
– Ты можешь ему все это сказать?
Мина покачала головой устало, словно весь дух из нее разом вышел. Она искательно заглянула Порции в глаза.
– Я эгоистка, если хочу того, что не имею права хотеть?
– Нет, – тихо и нежно сказала Порция. – Ты не эгоистка. Ты хочешь того, чего хотят все нормальные женщины.
«Кроме меня», – подумала Порция. Она хотела от жизни свободы. Просто свободы. Независимости. Того, чего ни одной женщине не получить, пока она состоит в браке.
– Ну а раз это так понятно, почему они не хотят меня понять? Понять, почему я хочу всего этого?
Порция вздохнула. На этот вопрос у нее ответа не было. Она не могла судить о том, следует ли Мортонам воздерживаться от брака, от продолжения рода или нет. Какова вероятность того, что их потомство унаследует болезнь? Насколько велик риск?
– Я не знаю, – сказала Порция и сама поморщилась от столь неубедительного ответа.
– Я хочу любви, мужа и детей. – Мина отвела назад свои худенькие плечики. – Ты права, Порция. Я не рабыня своего брата. И страх болезни, которая неизвестно еще, поразит меня или нет, тоже не довлеет надо мной. Я покажу ему. – С этими словами она встала и, быстро чмокнув Порцию в щеку, направилась к двери. Уже взявшись за ручку, Мина бросила через плечо: – Спасибо за совет.
Порция привстала с кресла, хватая ртом воздух.
– Мина, подожди, я просто хотела сказать, что тебе стоит поговорить с братом!
Но Мина уже ушла, со щелчком закрыв за собой дверь.
Порция откинула голову на спинку кресла и уставилась в потолок. В груди стоял ком. Может, на этот раз она дала совет, который был не в ее компетенции? Не натворила ли она беды?
Глава 9
Хит закрыл глаза и прикоснулся губами к губам Деллы. Он ждал, чтобы знакомое вожделение накрыло его, загустило его кровь, подарило желанное забытье, упрятало б спасительный кокон, отрезав от всего мира, освободило от всего того, что заставило его бежать из уютной библиотеки в ночь через холодные пустоши к Делле.
Делла вздохнула у его губ, пробежала ладонями по его плечам и спине.
Но из темных глубин подсознания выплыло совсем иное лицо – лицо дерзкой девчонки с ярко-голубыми глазами, полными яростного негодования.
Хит открыл глаза и вырвался из объятий Деллы, словно его окатили ледяной водой.
– Хи-и-ит, – промурлыкала она тем голосом, который обычно зажигал его кровь. Обычно, но не сегодня.
Хит нахмурился и посмотрел ей в лицо, стараясь сосредоточить внимание на вздернутом носике и полных губах, мечтая о том, чтобы лицо Деллы вытеснило тот образ, что запечатлелся у него в мозгу после ночной встречи в библиотеке – ему виделась Порция в простой, чертовски целомудренной ночной рубашке с обтрепавшимися краями. Ее черные волосы, словно шаль, укрывали плечи. Хит зажмурился и открыл глаза, но Порция все не желала уходить. Она поселилась у него в голове, она проникла к нему в кровь – туда, где ей было совсем не место.
Делла надула губки и скользнула ладонью по его груди, потом ниже, взяла его в пухлую ладошку и начала с усилием ритмично сжимать и поглаживать. Обычно, когда доходило до этого, он переворачивал ее на спину, задирал ей юбку и брал свое. Но Порция, все испортила. Проклятая девчонка! Теперь он не мог даже Деллой насладиться – единственной женщиной, с которой он общался без опаски.
Три брака и ни одного отпрыска – этот факт не оставлял сомнений в том, что Делла не могла зачать ребенка. Лучшей любовницы он не мог найти – с ней он был в безопасности, поскольку она не могла никому передать семейную болезнь Мортонов. И еще с ней было безопасно потому, что он ее не любил.
Хит и с другими женщинами имел дело, но всегда останавливался перед последней близостью. Риск был слишком велик. С Деллой он мог освободить страсть. Так почему сегодня у него ничего не получалось?
Исполненный решимости довести дело до конца, он провел языком по часто бьющейся жилке на ее шее. Он хотел удовлетворить ее и в себе вызвать реакцию, освободиться от тисков, в которых держала его Порция.
– Я просто… отвлекаюсь, – пробормотал он.
– Так не отвлекайся. – Делла схватила его за волосы и прижала губами к своей груди.
Легко сказать. Даже тогда, когда он занялся пышной грудью Деллы, насмешливый звонкий голос в его голове повторял: «Я не собираюсь уезжать из Мортон-Холла, пока не поправлюсь окончательно и не буду готова к отъезду». Хит со стоном упал навзничь на кровать. Закрыв лоб рукой, он уставился в потолок.
– Хит? – Делла наклонилась над ним. В карих глазах ее читалась тревога. – Что не так?
Он повернул к ней голову, равнодушно окинув взглядом кудрявую гриву медно-рыжих волос. Он смотрел на нее с досадой, тогда как совсем недавно одного взгляда на нее было достаточно, чтобы разжечь в нем желание.
Хит тяжело вздохнул. У него не было будущего. С этим он давно примирился. Он принял свою судьбу. Так зачем тратить жизнь на бесплодное вожделение, на тоску по девчонке, которую он все равно не мог иметь?
Делла задрала рубашку до бедер и села на него сверху. Хит нахмурился. Вид этих пышных бедер нисколько его не возбуждал. Последние несколько лет эти бедра его вполне устраивали. С Деллой ему было удобно. Более чем удобно. Его раздражало то, что сегодня она не смогла заставить его забыть о том, что таилось в его сердце, в его крови, что готовилось завладеть им. Не мог он забыть синих глаз и тоненькой гибкой фигурки Порции, и пышные формы Деллы больше не прельщали его. Как он ни старался, он не мог забыть женщину, что спала под крышей его дома, эту пигалицу в очках, что вторглась в его библиотеку, в его дом, проникла в его кровь.
Похлопав Деллу по пышным бедрам, он пробормотал:
– Похоже, сегодня я не в настроении.
Делла скатилась с него и одернула рубашку, прикрывая ноги.
– Я вижу, – спокойно сказала она. – Я что-то не то сделала?
Она явно не понимала. Черт, он тоже не понимал. У них все было хорошо. Их отношения базировались на взаимной потребности в сексе. Похоронив трех мужей, Делла решила не выходить замуж, но отказывать себе в плотских удовольствиях не собиралась.
Хит тяжело вздохнул и поднялся. Он молча потянулся за рубашкой. Он понимал, что обязан объясниться. В конце концов, это он разбудил ее среди ночи ради того, чтобы покувыркаться в постели.
– Что случилось? – спросила она, заглядывая ему в глаза.
– Ничего, – сказал он, застегивая рубашку.
– Хи-и-ит? – протяжно произнесла она.
Хит провел рукой по волосам и снова вздохнул.
– Моя чертова бабушка имела наглость пригласить внучку вдовствующей герцогини Дерринг в гости. На неопределенное время.
Делла пристально смотрела на него, пока он натягивал сапоги.
– Я не понимаю…
– Она хочет, чтобы я женился на этой девчонке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28