Порция взяла письмо, приготовившись узнать обо всех приключениях матери за границей, о местах, которые она посетила, о людях, с которыми она повстречалась. Письмо закончится опять этим «как бы я хотела…». Как бы ей хотелось, чтобы Порция была рядом с ней. Как бы ей хотелось поделиться всем этим с Порцией.
Развернув бумагу, Порция окинула быстрым взглядом несколько строк, написанных красивым, с элегантными завитушками, почерком матери. В ней не было и следа былого восторга, того радостного ожидания, с каким она когда-то разворачивала материнские послания – крохотные щелочки, через которые она могла заглянуть в ее жизнь.
Сердце ее едва не остановилось, когда она дошла до конца письма, до слов, которые внезапно ожили и едва не соскочили с бумаги. И эти несколько слов сразу сделали это письмо в корне отличным от всех тех, что она получала все эти восемь лет.
Пальцы ее онемели, и письмо упало на пол мягко, как снег. Она посмотрела вниз, на упавшее письмо, белое пятно на сине-зеленом потертом ковре, похожее на позабытый носовой платок.
Слова, написанные матерью, стали для нее как пощечина, нет, как удар кулаком в живот. Она задыхалась, сердце невыносимо ныло.
«Я вышла замуж, моя дорогая девочка. Он замечательный человек, и мы хотим, чтобы ты приехала к нам в Афины».
Глава 27
– Вы решили, когда мы сможем объявить о помолвке?
Порция открыла рот, но сказать ничего не смогла. Саймон повторил вопрос.
Она ждала этого вопроса. Она сделал все, чтобы Саймон задал ей этот вопрос, и чем быстрее, тем лучше. Но только сейчас она осознана, что брак с Саймоном вполне реален, что этот брак подразумевает интимные отношения с мужчиной, который не вызывает у нее ничего, кроме отвращения, что с Саймоном ей придется делать то, что до сих пор было у нее лишь с Хитом. Ответ сам собой сорвался с ее губ:
– Нет.
Порция нахмурилась. Как такое случилось? Как могла она сказать ему «нет», если в ее намерения совсем не входило ему отказывать. Она вообще забыла о Саймоне и вспомнила о нем лишь тогда, когда он пришел на чай. Мысли ее были слишком заняты Хитом и матерью, которая вышла замуж и внезапно вспомнила о том, что у нее есть дочь.
Годами Порция ждала такого вот письма, томилась в ожидании счастливого дня, когда мать захочет ее видеть, когда мечта осуществится. Мать вызывала ее к себе как раз тогда, когда Порция перестала на это надеяться. Впрочем, все это было теперь не важно. Ей было уже все равно. Она слишком долго бежала от всего того, что составляет сущность реальной, а не выдуманной жизни любого человека, – долга и ответственности. И все ради мечты. Но теперь, когда мечта начала сбываться и осуществление ее было совсем рядом, стоит только протянуть руку, как мечта потеряла свою волшебную притягательность. Порция больше не хотела никуда ехать. Та мечта была мечтой маленькой девочки, которой нужна была мать. А той маленькой девочки уже не было.
Теперь Порция нуждалась совсем в другом. Перед глазами стояло лицо Хита. Она не могла не гневаться на него, учитывая то, как он повел себя с ней в Йоркшире, как унизил ее. И все же… все же она не могла заставить себя его забыть. И она начинала догадываться о том, что так и не сможет с собой справиться.
Саймон покачал головой. Он выглядел таким же растерянным, какой чувствовала себя она.
– Я думал, вы хотите выйти за меня.
– Я хотела… хочу. – Порция замолчала и прижала палец к месту между бровями. Там начинало болеть. И вдруг на нее снизошло откровение. Она знала, как поступит. Как должна поступить. И, опустив руку, она посмотрела Саймону прямо в глаза. – Я не могу выйти за вас, мистер Оливер. И прошу прощения за то, что у вас создалось впечатление, словно я могу.
Он долго молча смотрел на нее со странной полуулыбкой. Очевидно, он ее не слышал.
– Я не могу за вас выйти, – повторила она как можно мягче. – Я думала, что могла бы, но я не могу.
– Нет? – переспросил он, быстро поднявшись на ноги.
– Вы должны понимать, что мы не подходим друг другу.
Он смотрел на нее сверху вниз. Он покраснел, что сделало его лицо еще менее привлекательным.
– Жена вашего брата заверила меня, что вы согласны за меня выйти.
Кивнув, Порция уставилась на руки.
– Вы не должны ее винить. Я думала…
– Вы думали, что могли бы, – со злобной насмешкой протянул он, закончив фразу за нее. С поразительной ловкостью он наклонился, схватил ее рукой за шею и, слегка надавив, сказал: – Я не из тех, кому можно безнаказанно морочить голову, миледи. Еще никому не удавалось оставить в дураках Саймона Оливера.
Сказав это, он отпустил ее шею и выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью. Этот звук еще долго вибрировал в воздухе. Порция сидела, прижав руку к горлу. Ее трясло, несмотря на все старания успокоиться.
– Порция? – встревожено спросила Астрид, влетев в комнату. – Что случилось?
– Я… – Порция оглянулась на дверь. Она подумала, не позвать ли его обратно, но тут же сама себе ответила, что не может. Не может, потому что сердце ее невыносимо защемило. Она чувствовала, что, принимая предложение Саймона, предает не только Хита, но и себя.
– Порция? – настойчиво повторила Астрид.
– Я отказалась за него выйти, – выпалила Порция. Астрид слегка тряхнула головой, словно не поняла сказанного. Прижав ладонь к виску, она склонила голову набок.
– Астрид? – Порция пыталась заглянуть невестке в глаза. Но Астрид отводила взгляд, словно ей было противно смотреть на Порцию.
– Астрид, я выйду замуж. Я обещала тебе и бабушке, – наклонившись вперед для пущей убедительности, заверила невестку Порция. – Только не за Саймона Оливера. – Перед глазами Порции предстало это красное, перекошенное от злости лицо, эта мясистая рука у нее на горле, жестокая и неумолимая, как железный ошейник, и ее передернуло от отвращения и страха. Права она или нет, но выйти за него она действительно не может. – Дай мне еще немного времени, и я найду другого.
И тогда Астрид рассмеялась: От этого жуткого смеха по спине Порции пополз холодок.
– Кто еще на тебе женится? У тебя ничего нет, кроме имени и титула, да и тот благодаря стараниям твоего брата уже тоже под сомнением.
– Астрид…
– Разве ты не слышишь, о чем шепчутся люди? – Астрид уставилась на Порцию своими темными глазами, сочащимися злобой.
Порция покачала головой. Впрочем, нет, она заметила кое-что. Она видела, как на нее смотрят. Но тогда она решила, что публику шокирует ее новый гардероб и тот факт, что Саймон Оливер, не самый культурный из господ, сопровождает ее в прогулках по городу. Ей даже не приходило в голову, что все вокруг перешептываются о том, как эта жалкая женщина из семейства Деррингов, брошенная, без гроша, отчаянно цепляется за любую возможность выжить и остаться в свете.
– Все знают, что Бертрам уехал, чтобы избежать суда. Мы стали в Лондоне притчей во языцех. Нищие Дерринги. – Глаза у Астрид предательски блестели. Похоже, она с трудом сдерживала слезы.
– Я найду кого-нибудь еще, – настойчиво повторила Порция, уже подумывая о Хите и прикидывая, сможет ли она опуститься до того, чтобы искать с ним встречи, чтобы спросить, не передумал ли он на ней жениться. И это все после того, как она ему категорически отказала. Как она при этом будет выглядеть? Наверное, полной дурой. – Мне надо совсем немного времени, – пообещала Порция.
Времени, чтобы найти Хита. И чтобы заставить себя забыть о гордости и сказать ему, что она выйдет за него только из чувства долга. А не по любви.
Порция слепо уставилась в темноту, прямая и жесткая, как щепка, со сведенными на животе руками. Два дня прошло, и никаких вестей от Хита. Он не появлялся в ее поле зрения с той самой встречи в театре, когда он сумел подавить ее волю, превратив ее в похотливое животное, способное довольствоваться одной лишь страстью к нему.
Она отправила Нетти найти его, проверить все отели, расспросить слуг. Безрезультатно. Возможно, он выполнил свое обещание и вернулся в Йоркшир?
Порция опустила руку и погладила живот сквозь нежный хлопок ночной рубашки. Она снова думала о том вечере в театре, о той комнате, залитой лунным светом, и о них в ней. О том, как они занимались любовью – страстной и грешной, и что-то подсказывало ей, что с Хитом так у нее будет всегда. Безумен он или вполне вменяем, в нем всегда останется что-то такое, чему бесполезно противостоять. Что-то от лукавого, что укрощению не поддается. И таким он ее вполне устраивал. Более того, она и не хотела, чтобы он стал другим.
Дверь на балкон осталась открытой, и шторы колыхались от ветерка.
Астрид перестала с ней разговаривать, бабушка, хотя она уже могла сидеть в постели и даже немного ела, все еще нуждалась в заботах врача. У Порции не было времени на то, чтобы расставлять сети, в которые мог попасться, а мог и не попасться потенциальный муж. Где Хит? Не может быть, чтобы он передумал. Не может быть, чтобы он сдался. Или может?
Вздохнув, Порция повернулась на бок, думая о Хите, думая о том, как он ей нужен, как ей необходимо, чтобы он на ней женился.
Выйти за Хита… При мысли об этом по телу побежало приятное тепло. Она представляла, какие у них будут ночи, думала о тех неторопливых ласках, которые они могли бы дарить друг другу. Нахмурившись, Порция приказала себе вернуться из теплой мечты в холодную действительность. Хит нисколько не изменился. Он оставался тем самым человеком, который обидел ее, унизил, уничтожил. И этого факта ничто не в силах изменить. Между ними не может быть любви. Она не даст ему над собой такой власти, не позволит себе в него влюбиться.
Но разве она не любила его в Йоркшире? И разве с тех пор перестала его любить?
– Нет, – громко сказала она, ударив кулаком о матрас. – Я не… я не буду!
– И сейчас тоже?
Она вскрикнула и рывком села в кровати, устремив взгляд туда, откуда донесся этот голос. Сердце ее радостно забилось. Какое облегчение! Он появился. Ему хватило дерзости вскарабкаться по плющу на балкон. Впрочем, эта дерзость ее нисколько не шокировала. В конце концов, Хит есть Хит.
– Хит? – спросила она еле слышно, напрягая глаза, чтобы его разглядеть.
Ответом была тишина. Порция откинула одеяло, опустила ноги на пол и потянулась за халатом, сброшенным у подножия кровати.
Откуда ни возьмись крепкая рука схватила ее за запястье.
– Оставь его лежать там, где лежал. Все равно мне придется его снять.
По телу ее пробежала дрожь возбуждения. Он действительно собирался взять ее здесь? Когда ее невестка спит через комнату от нее? И бабушка прямо напротив? Порция открыла рот, чтобы урезонить его, но так и не смогла вымолвить ни слова. Он закрыл ей рот поцелуем, и желание протестовать улетучилось.
Она погрузила пальцы в его волосы, притянув его голову ближе к себе, целуя его глубже, сплетая язык с его языком. Он наклонялся над ней все ниже, пока она не упала на кровать.
Хит прервал поцелуй, и глаза ее распахнулись. Грудь ее вздымалась и падала при каждом вздохе. Глаза его, сверкая, смотрели на нее в темноте – два камня из мерцающего черного халцедона.
– Что вы здесь делаете? – Глупый вопрос, она знала. Пока она задавала этот вопрос, он успел задрать ее рубашку до бедер.
– Я думал, это и так понятно. – Одним стремительным движением он через голову стащил с нее рубашку. Она поежилась от прохладного ночного воздуха. – Ты скучала по мне? – шепнул он, и его теплое дыхание взъерошило волоски у нее на виске.
Она сдавленно пробормотала что-то похожее на «да». Скучала ли она по нему? Каждой клеточкой своего существа. Его широкая ладонь легла на ее ягодицу, он приподнял ее, прижимая к себе так, чтобы она почувствовала его эрекцию, потом рука скользнула ниже лаская ее, дразня в самых сокровенных местах. Она застонала.
А потом все было как во сне. Он накрыл ее собой, придавил своим телом к постели. Инстинктивно она раздвинула ноги, давая ему возможность еще теснее вжаться в нее. Губы их встретились, горячие, влажные губы. Языки сплелись. Они упивались друг другом, вкусом друг друга.
И потом было так, словно дамба рухнула, она оставила всякие попытки сопротивляться его и своему желанию, отдавшись во власть его губ, его рук. Она решила выйти за него, решила связать себя с ним. Два дня она провела в муках – она уже решила, что упустила свой шанс. Пусть у нее не будет любви, но зато у нее будет он, будет это.
Невероятное чувство свободы охватило Порцию. Она не представляла, сколько сил отнимала у нее борьба с собой, и теперь наконец силы вернулись к ней.
Отпустив Хита, она толкнула его в грудь. Он упал навзничь на кровать. На мгновение она нависла над ним. Ей хотелось видеть его всего, все его тело в его великолепной наготе. Руки ее дрожали от нетерпения, когда коснулись его обнаженной груди. Наконец она могла почувствовать его. Она провела ладонью по его животу, по контурам скульптурных мышц. Наклонившись, прикоснулась к нему губами, лизнула пупок, узкую полоску волос, что вела вниз.
Потом она замерла в нерешительности. Хит судорожно глотнул воздух, и резкий звук его вдоха воодушевил ее.
– Порция, – простонал он.
Она никогда и представить не могла, что этот голос мог принадлежать ему. Голос, полный отчаяния и мольбы. Хит – беспомощный. Весь в ее власти. Этот полувозглас-полустон возбуждал, как ничто другое. Побуждал к действию.
Тело его вдруг вздрогнуло, как от боли.
– Что? Тебе больно?
Вместо ответа он схватил ее за плечи, и не успела она понять, что происходит, как оказалась на спине, под ним, и он вошел в нее так глубоко, словно хотел добраться до самой ее души.
Он не отпускал ее губ, вонзаясь в нее раз за разом. На этот раз он брал ее совсем не так, как в первый раз, совсем не так, как в театре. Тогда, в охотничьем домике, он любил ее как будто вопреки себе, и ласки его были отмечены печатью вины. Второй раз он хотел наказать ее, доказать ей, что она хочет его. Но на сей раз все было по-другому. В их соитии не было никаких посторонних привкусов – одна необузданная, ничем не сдерживаемая страсть. Он брал то, что хотел, и ей это нравилось, потому что и ей этого хотелось. Более того, ей это было необходимо.
Бедра ее вздымались навстречу ему, и она закричала, когда толчки его стали чаще и жестче и он держал ее бедра так, словно она была его жизнью, словно только она и удерживала его на земле. Сердце ее распирало от эмоций, и это несмотря на то, что она продолжала твердить себе, что это нелюбовь. Только вожделение. Вожделение высшей пробы. Всепоглощающее, чудесное. Господи, только бы у них всегда оно было.
И этого будет довольно.
Это было больше чем похоть. Хит знал об этом. Он понял это, почувствовал и принял всем своим существом в тот момент, когда Порция задрожала под ним в спазмах оргазма. Сразу следом наступил его черед. Он купался в наслаждении. Наконец он мог забыть о сдержанности. Зачать детей с этой женщиной – что может подарить ему в жизни больше радости?
Она тяжело дышала под ним, и это еще больше возбуждало его. Он приподнялся на локтях. Он готов был остаться в ней навечно.
– Порция, – начал он, убежденный в том, что сегодня она ответит ему «да». Он предпочел не анализировать, почему ему было так важно то, чтобы именно сегодня, сейчас она согласилась стать его женой. Он просто знал, что должен стать этой женщине мужем, чтобы, просыпаясь утром, он мог видеть ее. Каждый день. До конца жизни. Он никогда не поступит с ней так, как отец поступил с матерью. Скорее он вырвет себе сердце. – Порция, я…
– Порция? Ты не спишь? – В дверь тихо постучали, и они оба соскочили с кровати, словно их одновременно огрели раскаленной кочергой. Хит бросил ей ночную рубашку и наспех привел в порядок себя. Он смотрел на узкую полоску света под дверью в спальню.
– Порция? – еще раз спросил женский голос под дверью. – Можно войти?
Она в страхе толкнула Хита в грудь в направлении балкона. Ему пришло в голову, что он мог бы потянуть время и дождаться, пока дверь в спальню откроют, и тогда вопрос об их браке решится сам собой. И все же он не хотел, чтобы она вышла за него потому, что к этому ее вынудили обстоятельства. Он хотел, чтобы она сама захотела за него выйти.
Он шарил взглядом в темноте, он хотел заглянуть ей в глаза, ему отчаянно хотелось сказать ей…
– Уходи, – прошептала она.
– Завтра, – успел сказать он, прежде чем шагнул на балкон и пропал в ночи.
Порция успела нырнуть под одеяло за мгновение до того, как Астрид вошла в ее спальню. Сердце билось как сумасшедшее, и дыхательные упражнения не помогали.
– Ты все еще не спишь? – удивленно спросила Астрид.
– Не сплю. – Щеки ее горели.
– Почему ты не попробовала тоник? Я велела приготовить его специально для тебя по моему рецепту.
Порция взглянула на бокал на тумбочке. Она действительно совсем о нем забыла. Она всегда с сомнением относилась к тонизирующим напиткам по рецептам Астрид.
– Ты должна попробовать. Один глоток, и эти противные морщинки в уголках глаз и губ исчезают полностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Развернув бумагу, Порция окинула быстрым взглядом несколько строк, написанных красивым, с элегантными завитушками, почерком матери. В ней не было и следа былого восторга, того радостного ожидания, с каким она когда-то разворачивала материнские послания – крохотные щелочки, через которые она могла заглянуть в ее жизнь.
Сердце ее едва не остановилось, когда она дошла до конца письма, до слов, которые внезапно ожили и едва не соскочили с бумаги. И эти несколько слов сразу сделали это письмо в корне отличным от всех тех, что она получала все эти восемь лет.
Пальцы ее онемели, и письмо упало на пол мягко, как снег. Она посмотрела вниз, на упавшее письмо, белое пятно на сине-зеленом потертом ковре, похожее на позабытый носовой платок.
Слова, написанные матерью, стали для нее как пощечина, нет, как удар кулаком в живот. Она задыхалась, сердце невыносимо ныло.
«Я вышла замуж, моя дорогая девочка. Он замечательный человек, и мы хотим, чтобы ты приехала к нам в Афины».
Глава 27
– Вы решили, когда мы сможем объявить о помолвке?
Порция открыла рот, но сказать ничего не смогла. Саймон повторил вопрос.
Она ждала этого вопроса. Она сделал все, чтобы Саймон задал ей этот вопрос, и чем быстрее, тем лучше. Но только сейчас она осознана, что брак с Саймоном вполне реален, что этот брак подразумевает интимные отношения с мужчиной, который не вызывает у нее ничего, кроме отвращения, что с Саймоном ей придется делать то, что до сих пор было у нее лишь с Хитом. Ответ сам собой сорвался с ее губ:
– Нет.
Порция нахмурилась. Как такое случилось? Как могла она сказать ему «нет», если в ее намерения совсем не входило ему отказывать. Она вообще забыла о Саймоне и вспомнила о нем лишь тогда, когда он пришел на чай. Мысли ее были слишком заняты Хитом и матерью, которая вышла замуж и внезапно вспомнила о том, что у нее есть дочь.
Годами Порция ждала такого вот письма, томилась в ожидании счастливого дня, когда мать захочет ее видеть, когда мечта осуществится. Мать вызывала ее к себе как раз тогда, когда Порция перестала на это надеяться. Впрочем, все это было теперь не важно. Ей было уже все равно. Она слишком долго бежала от всего того, что составляет сущность реальной, а не выдуманной жизни любого человека, – долга и ответственности. И все ради мечты. Но теперь, когда мечта начала сбываться и осуществление ее было совсем рядом, стоит только протянуть руку, как мечта потеряла свою волшебную притягательность. Порция больше не хотела никуда ехать. Та мечта была мечтой маленькой девочки, которой нужна была мать. А той маленькой девочки уже не было.
Теперь Порция нуждалась совсем в другом. Перед глазами стояло лицо Хита. Она не могла не гневаться на него, учитывая то, как он повел себя с ней в Йоркшире, как унизил ее. И все же… все же она не могла заставить себя его забыть. И она начинала догадываться о том, что так и не сможет с собой справиться.
Саймон покачал головой. Он выглядел таким же растерянным, какой чувствовала себя она.
– Я думал, вы хотите выйти за меня.
– Я хотела… хочу. – Порция замолчала и прижала палец к месту между бровями. Там начинало болеть. И вдруг на нее снизошло откровение. Она знала, как поступит. Как должна поступить. И, опустив руку, она посмотрела Саймону прямо в глаза. – Я не могу выйти за вас, мистер Оливер. И прошу прощения за то, что у вас создалось впечатление, словно я могу.
Он долго молча смотрел на нее со странной полуулыбкой. Очевидно, он ее не слышал.
– Я не могу за вас выйти, – повторила она как можно мягче. – Я думала, что могла бы, но я не могу.
– Нет? – переспросил он, быстро поднявшись на ноги.
– Вы должны понимать, что мы не подходим друг другу.
Он смотрел на нее сверху вниз. Он покраснел, что сделало его лицо еще менее привлекательным.
– Жена вашего брата заверила меня, что вы согласны за меня выйти.
Кивнув, Порция уставилась на руки.
– Вы не должны ее винить. Я думала…
– Вы думали, что могли бы, – со злобной насмешкой протянул он, закончив фразу за нее. С поразительной ловкостью он наклонился, схватил ее рукой за шею и, слегка надавив, сказал: – Я не из тех, кому можно безнаказанно морочить голову, миледи. Еще никому не удавалось оставить в дураках Саймона Оливера.
Сказав это, он отпустил ее шею и выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью. Этот звук еще долго вибрировал в воздухе. Порция сидела, прижав руку к горлу. Ее трясло, несмотря на все старания успокоиться.
– Порция? – встревожено спросила Астрид, влетев в комнату. – Что случилось?
– Я… – Порция оглянулась на дверь. Она подумала, не позвать ли его обратно, но тут же сама себе ответила, что не может. Не может, потому что сердце ее невыносимо защемило. Она чувствовала, что, принимая предложение Саймона, предает не только Хита, но и себя.
– Порция? – настойчиво повторила Астрид.
– Я отказалась за него выйти, – выпалила Порция. Астрид слегка тряхнула головой, словно не поняла сказанного. Прижав ладонь к виску, она склонила голову набок.
– Астрид? – Порция пыталась заглянуть невестке в глаза. Но Астрид отводила взгляд, словно ей было противно смотреть на Порцию.
– Астрид, я выйду замуж. Я обещала тебе и бабушке, – наклонившись вперед для пущей убедительности, заверила невестку Порция. – Только не за Саймона Оливера. – Перед глазами Порции предстало это красное, перекошенное от злости лицо, эта мясистая рука у нее на горле, жестокая и неумолимая, как железный ошейник, и ее передернуло от отвращения и страха. Права она или нет, но выйти за него она действительно не может. – Дай мне еще немного времени, и я найду другого.
И тогда Астрид рассмеялась: От этого жуткого смеха по спине Порции пополз холодок.
– Кто еще на тебе женится? У тебя ничего нет, кроме имени и титула, да и тот благодаря стараниям твоего брата уже тоже под сомнением.
– Астрид…
– Разве ты не слышишь, о чем шепчутся люди? – Астрид уставилась на Порцию своими темными глазами, сочащимися злобой.
Порция покачала головой. Впрочем, нет, она заметила кое-что. Она видела, как на нее смотрят. Но тогда она решила, что публику шокирует ее новый гардероб и тот факт, что Саймон Оливер, не самый культурный из господ, сопровождает ее в прогулках по городу. Ей даже не приходило в голову, что все вокруг перешептываются о том, как эта жалкая женщина из семейства Деррингов, брошенная, без гроша, отчаянно цепляется за любую возможность выжить и остаться в свете.
– Все знают, что Бертрам уехал, чтобы избежать суда. Мы стали в Лондоне притчей во языцех. Нищие Дерринги. – Глаза у Астрид предательски блестели. Похоже, она с трудом сдерживала слезы.
– Я найду кого-нибудь еще, – настойчиво повторила Порция, уже подумывая о Хите и прикидывая, сможет ли она опуститься до того, чтобы искать с ним встречи, чтобы спросить, не передумал ли он на ней жениться. И это все после того, как она ему категорически отказала. Как она при этом будет выглядеть? Наверное, полной дурой. – Мне надо совсем немного времени, – пообещала Порция.
Времени, чтобы найти Хита. И чтобы заставить себя забыть о гордости и сказать ему, что она выйдет за него только из чувства долга. А не по любви.
Порция слепо уставилась в темноту, прямая и жесткая, как щепка, со сведенными на животе руками. Два дня прошло, и никаких вестей от Хита. Он не появлялся в ее поле зрения с той самой встречи в театре, когда он сумел подавить ее волю, превратив ее в похотливое животное, способное довольствоваться одной лишь страстью к нему.
Она отправила Нетти найти его, проверить все отели, расспросить слуг. Безрезультатно. Возможно, он выполнил свое обещание и вернулся в Йоркшир?
Порция опустила руку и погладила живот сквозь нежный хлопок ночной рубашки. Она снова думала о том вечере в театре, о той комнате, залитой лунным светом, и о них в ней. О том, как они занимались любовью – страстной и грешной, и что-то подсказывало ей, что с Хитом так у нее будет всегда. Безумен он или вполне вменяем, в нем всегда останется что-то такое, чему бесполезно противостоять. Что-то от лукавого, что укрощению не поддается. И таким он ее вполне устраивал. Более того, она и не хотела, чтобы он стал другим.
Дверь на балкон осталась открытой, и шторы колыхались от ветерка.
Астрид перестала с ней разговаривать, бабушка, хотя она уже могла сидеть в постели и даже немного ела, все еще нуждалась в заботах врача. У Порции не было времени на то, чтобы расставлять сети, в которые мог попасться, а мог и не попасться потенциальный муж. Где Хит? Не может быть, чтобы он передумал. Не может быть, чтобы он сдался. Или может?
Вздохнув, Порция повернулась на бок, думая о Хите, думая о том, как он ей нужен, как ей необходимо, чтобы он на ней женился.
Выйти за Хита… При мысли об этом по телу побежало приятное тепло. Она представляла, какие у них будут ночи, думала о тех неторопливых ласках, которые они могли бы дарить друг другу. Нахмурившись, Порция приказала себе вернуться из теплой мечты в холодную действительность. Хит нисколько не изменился. Он оставался тем самым человеком, который обидел ее, унизил, уничтожил. И этого факта ничто не в силах изменить. Между ними не может быть любви. Она не даст ему над собой такой власти, не позволит себе в него влюбиться.
Но разве она не любила его в Йоркшире? И разве с тех пор перестала его любить?
– Нет, – громко сказала она, ударив кулаком о матрас. – Я не… я не буду!
– И сейчас тоже?
Она вскрикнула и рывком села в кровати, устремив взгляд туда, откуда донесся этот голос. Сердце ее радостно забилось. Какое облегчение! Он появился. Ему хватило дерзости вскарабкаться по плющу на балкон. Впрочем, эта дерзость ее нисколько не шокировала. В конце концов, Хит есть Хит.
– Хит? – спросила она еле слышно, напрягая глаза, чтобы его разглядеть.
Ответом была тишина. Порция откинула одеяло, опустила ноги на пол и потянулась за халатом, сброшенным у подножия кровати.
Откуда ни возьмись крепкая рука схватила ее за запястье.
– Оставь его лежать там, где лежал. Все равно мне придется его снять.
По телу ее пробежала дрожь возбуждения. Он действительно собирался взять ее здесь? Когда ее невестка спит через комнату от нее? И бабушка прямо напротив? Порция открыла рот, чтобы урезонить его, но так и не смогла вымолвить ни слова. Он закрыл ей рот поцелуем, и желание протестовать улетучилось.
Она погрузила пальцы в его волосы, притянув его голову ближе к себе, целуя его глубже, сплетая язык с его языком. Он наклонялся над ней все ниже, пока она не упала на кровать.
Хит прервал поцелуй, и глаза ее распахнулись. Грудь ее вздымалась и падала при каждом вздохе. Глаза его, сверкая, смотрели на нее в темноте – два камня из мерцающего черного халцедона.
– Что вы здесь делаете? – Глупый вопрос, она знала. Пока она задавала этот вопрос, он успел задрать ее рубашку до бедер.
– Я думал, это и так понятно. – Одним стремительным движением он через голову стащил с нее рубашку. Она поежилась от прохладного ночного воздуха. – Ты скучала по мне? – шепнул он, и его теплое дыхание взъерошило волоски у нее на виске.
Она сдавленно пробормотала что-то похожее на «да». Скучала ли она по нему? Каждой клеточкой своего существа. Его широкая ладонь легла на ее ягодицу, он приподнял ее, прижимая к себе так, чтобы она почувствовала его эрекцию, потом рука скользнула ниже лаская ее, дразня в самых сокровенных местах. Она застонала.
А потом все было как во сне. Он накрыл ее собой, придавил своим телом к постели. Инстинктивно она раздвинула ноги, давая ему возможность еще теснее вжаться в нее. Губы их встретились, горячие, влажные губы. Языки сплелись. Они упивались друг другом, вкусом друг друга.
И потом было так, словно дамба рухнула, она оставила всякие попытки сопротивляться его и своему желанию, отдавшись во власть его губ, его рук. Она решила выйти за него, решила связать себя с ним. Два дня она провела в муках – она уже решила, что упустила свой шанс. Пусть у нее не будет любви, но зато у нее будет он, будет это.
Невероятное чувство свободы охватило Порцию. Она не представляла, сколько сил отнимала у нее борьба с собой, и теперь наконец силы вернулись к ней.
Отпустив Хита, она толкнула его в грудь. Он упал навзничь на кровать. На мгновение она нависла над ним. Ей хотелось видеть его всего, все его тело в его великолепной наготе. Руки ее дрожали от нетерпения, когда коснулись его обнаженной груди. Наконец она могла почувствовать его. Она провела ладонью по его животу, по контурам скульптурных мышц. Наклонившись, прикоснулась к нему губами, лизнула пупок, узкую полоску волос, что вела вниз.
Потом она замерла в нерешительности. Хит судорожно глотнул воздух, и резкий звук его вдоха воодушевил ее.
– Порция, – простонал он.
Она никогда и представить не могла, что этот голос мог принадлежать ему. Голос, полный отчаяния и мольбы. Хит – беспомощный. Весь в ее власти. Этот полувозглас-полустон возбуждал, как ничто другое. Побуждал к действию.
Тело его вдруг вздрогнуло, как от боли.
– Что? Тебе больно?
Вместо ответа он схватил ее за плечи, и не успела она понять, что происходит, как оказалась на спине, под ним, и он вошел в нее так глубоко, словно хотел добраться до самой ее души.
Он не отпускал ее губ, вонзаясь в нее раз за разом. На этот раз он брал ее совсем не так, как в первый раз, совсем не так, как в театре. Тогда, в охотничьем домике, он любил ее как будто вопреки себе, и ласки его были отмечены печатью вины. Второй раз он хотел наказать ее, доказать ей, что она хочет его. Но на сей раз все было по-другому. В их соитии не было никаких посторонних привкусов – одна необузданная, ничем не сдерживаемая страсть. Он брал то, что хотел, и ей это нравилось, потому что и ей этого хотелось. Более того, ей это было необходимо.
Бедра ее вздымались навстречу ему, и она закричала, когда толчки его стали чаще и жестче и он держал ее бедра так, словно она была его жизнью, словно только она и удерживала его на земле. Сердце ее распирало от эмоций, и это несмотря на то, что она продолжала твердить себе, что это нелюбовь. Только вожделение. Вожделение высшей пробы. Всепоглощающее, чудесное. Господи, только бы у них всегда оно было.
И этого будет довольно.
Это было больше чем похоть. Хит знал об этом. Он понял это, почувствовал и принял всем своим существом в тот момент, когда Порция задрожала под ним в спазмах оргазма. Сразу следом наступил его черед. Он купался в наслаждении. Наконец он мог забыть о сдержанности. Зачать детей с этой женщиной – что может подарить ему в жизни больше радости?
Она тяжело дышала под ним, и это еще больше возбуждало его. Он приподнялся на локтях. Он готов был остаться в ней навечно.
– Порция, – начал он, убежденный в том, что сегодня она ответит ему «да». Он предпочел не анализировать, почему ему было так важно то, чтобы именно сегодня, сейчас она согласилась стать его женой. Он просто знал, что должен стать этой женщине мужем, чтобы, просыпаясь утром, он мог видеть ее. Каждый день. До конца жизни. Он никогда не поступит с ней так, как отец поступил с матерью. Скорее он вырвет себе сердце. – Порция, я…
– Порция? Ты не спишь? – В дверь тихо постучали, и они оба соскочили с кровати, словно их одновременно огрели раскаленной кочергой. Хит бросил ей ночную рубашку и наспех привел в порядок себя. Он смотрел на узкую полоску света под дверью в спальню.
– Порция? – еще раз спросил женский голос под дверью. – Можно войти?
Она в страхе толкнула Хита в грудь в направлении балкона. Ему пришло в голову, что он мог бы потянуть время и дождаться, пока дверь в спальню откроют, и тогда вопрос об их браке решится сам собой. И все же он не хотел, чтобы она вышла за него потому, что к этому ее вынудили обстоятельства. Он хотел, чтобы она сама захотела за него выйти.
Он шарил взглядом в темноте, он хотел заглянуть ей в глаза, ему отчаянно хотелось сказать ей…
– Уходи, – прошептала она.
– Завтра, – успел сказать он, прежде чем шагнул на балкон и пропал в ночи.
Порция успела нырнуть под одеяло за мгновение до того, как Астрид вошла в ее спальню. Сердце билось как сумасшедшее, и дыхательные упражнения не помогали.
– Ты все еще не спишь? – удивленно спросила Астрид.
– Не сплю. – Щеки ее горели.
– Почему ты не попробовала тоник? Я велела приготовить его специально для тебя по моему рецепту.
Порция взглянула на бокал на тумбочке. Она действительно совсем о нем забыла. Она всегда с сомнением относилась к тонизирующим напиткам по рецептам Астрид.
– Ты должна попробовать. Один глоток, и эти противные морщинки в уголках глаз и губ исчезают полностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28