Я взял и выключил. И только потом, когда получили распоряжение Городского управления милиции…
– Тихо! – цыкнул НД.
– Ну и молодчага же ты, Мингель, – раздался из репродуктора похоронно-печальный голос не кого иного, как Трахта. – Нужно же так засыпаться, бросить все на произвол судьбы…
– Ну да, не успел бы я в отеле подняться на второй этаж, как меня бы взяли, – возражал сидящий за рулем Посол.
– Да. А теперь хана. Деньги в товаре, а товар черти взяли. Слушай, ты никого не знаешь в «Бристоле»?
– А если б даже знал? Откуда и как звонить ночью? Да и номер они уже наверняка заняли.
– И все же не мешает попробовать. Сейчас мы у…
Здесь раздался треск – машина проезжала под высоковольтной линией. Примерно минуту нельзя было разобрать ни слова.
Я соединился с «Бристолем». Ковальский спал на кушетке в номере Посла. Я быстро обрисовал ему обстановку.
Затем позвонил в городское управление милиции и доложил, что «зим» выехал за пределы Варшавы.
Мы ждали, надеясь услышать хотя бы одно название местности, лежавшей на их пути.
Разговор тем временем продолжался:
– С удовольствием сделал бы укол цианистого калия тому типу, что накрыл меня в Клубе филателистов, – мечтал Трахт.
– Паршивый легавый… – послышалось из уст Мингеля нелестное для меня ругательство…
– У Аля слишком легкая рука. Он должен был тогда, на вилле, прикончить этого негодяя, – сетовал Трахт.
Имя Аль было в разговоре произнесено впервые.
– Я голоден как собака. А ведь меня приглашали на ужин, – злился Мишель. – Сожрать бы сейчас кусок ветчины…
– Думаешь, я не хочу? В кутузке не растолстеешь… Морят там тюремным борщом… И неизвестно за что.
Начали ссориться:
– …а кто тебя просил говорить с Анелей без моего ведома? – Мингель обвинял Трахта.
– Вот тебе на! Они ведь как будто с наследницей, с Анелей, не знакомы, – толкнул меня в бок НД.)
– А ты, Мингель, зачем взял у пего «Норвегию»?
– …это чтоб обмануть Анелю… будто я нашел марку у кого-то другого…
– Ну да, обмануть! – брюзжал Трахт.
– Замолчи, ты… скотина! – оборвал его Мингель.
В репродукторе послышалось продолжительное гудение.
– Трансформаторы на трассе, – сказал кто-то из шоферов, отлаживая прием.
Лишь через несколько минут мы смогли услышать продолжение разговора. «Зим» проезжал через какое-то местечко.
– Берегись, здесь нас могут зацепить, – предостерег Трахт.
– «Зим» не задержат. Шикарная машина. К тому же у него милицейский номерной знак.
– Как же нам связаться с Алем? – печалился Трахт.
– Пошлю ему с каким-нибудь мальчишкой записку.
– А если Аль попался?
Снова раздался треск и нельзя было разобрать ни слова.
НД посматривал на секундомер и быстро записывал какие-то цифры. Я старался уловить ценные для нас подробности разговора.
– В чемодане осталась двухцентовая «Батон-Руж»… двенадцатую «Женеву» я спрятал в переплете каталога, – слышались приглушенные откровения Мингеля.
– Да, но как их выручить? – размышлял Трахт.
– Если б знать! Остается одно – заполучить обратно коллекцию «За лот» и смыться за границу!
Разговор снова потонул в шуме и треске. Затем послышалось:
– Аль влезет, как в тот раз. Это невысоко. Он спит с открытыми окнами… Влезет и… даст ему по голове! – планировал Мингель.
– А если тот будет защищаться?
– Аль должен сразу… чтобы не пикнул… а мертвые молчат…
– Правильно! – одобрил Трахт. Шоферы переглянулись. Я сжал зубы.
– …уже была одна ошибка… На вилле, – угрюмо продолжал Мингель.
Неужели они имели в виду тот случай, со мной?
– А что ты сделаешь с Алем?
– Что? Возьму у него альбом… а потом – паф!
Мы снова переглянулись.
– Ты договорился с Алем на пятницу, Виль?
– Да… но теперь это надо ускорить.
– А до этого я заполучу деньги за «Где моя родина». Что-то около пяти тысяч… – планировал Трахт.
(– Патефонные пластинки? – спросил, пользуясь паузой, НД.
– Нет. Марки. Чехословакия, тысяча девятьсот тридцать четвертый год.
– Откуда знаешь?
– Видел в каталогах.)
Репродуктор ожил снова:
– Только бы Беранек не послал денег с оказией на твой адрес или на адрес отеля, – огорчался Мингель.
– Наверняка не успеет, – успокаивал Трахт.
Появилось еще одно имя – Беранек. Они продали или доверили носителю этого имени или фамилии редкие марки «Где моя родина». Судя по цене, марки были в листах.
– Прага. Нужно туда попасть. Как ты думаешь, Удастся? – спросил Трахт.
– А почему же нет?…
К сожалению, на этом все прекратилось.
Последние слова мы слышали уже не очень отчетливо: радиус действия радиопередатчика «зима» не превышал ста километров. Попытки диспетчера переключит! прием на другие антенны не дали результата.
– Из всего этого можно сделать вывод, что они едут в направлении чехословацкой границы, – констатировал НД.
– Вероятно. Они в хороших отношениях с каким-то Беранеком из Праги, – заметил диспетчер.
– Этот Беранек живет на Французской улице, – добавил один из шоферов.
– Откуда вы знаете? – спросил я.
– Они раньше говорили об этом, до вашего прихода…
Кое-что еще удалось узнать из расспросов.
– Сначала был разговор о каких-то десяти кронах из виллы. Они спрятаны в матраце у Трахта. Потом один из них говорил о каком-то уколе…
– О чем? Кто сделал укол? – подхватил НД.
– Неизвестно. Были помехи. Речь шла о каком-то событии, происшедшем что-нибудь с полмесяца назад Понять было трудно. Ясно только, что они вернутся. Готовят налет здесь, в Польше. Только неизвестно, когда и как…
Больше выяснить ничего не удалось.
Сообщники пользовались в разговоре своеобразным жаргоном. Не ориентируясь в филателии, не зная происшедших событий, слушатели не могли восстановить ход разговора.
Ясно было одно: и Мингель и Трахт шли на все. Помогал им какой-то Аль, оставшийся, кажется, в городе. Дальнейшие пути вели в Прагу, к какому-то Беранеку, который был их общим знакомым, скупщиком краденого…
– Ну и что дальше? – спросил НД, когда уже на рассвете мы выехали из гаража.
– Что? Дело очень простое, – начал я. – Все, как говорил с самого начала полковник: имеются непосредственные связи с заграницей, причем не столько с Эрфуртом, сколько с Прагой… Но пока для меня еще не ясно кто именно сделал укол коллекционеру, а потом отравил вдову. Мингель возглавляет банду. Л «мокрую» работу, очевидно, выполняет Аль…
– Может быть. Во всяком случае, это Аль стукнул тебя по голове на вилле… – вставил НД.
– Кроме того, известно, что они продали кому-то коллекцию «За лот». Поскольку они не знают, удастся ли им добраться до марок, оставшихся в квартире Трахта и в номере «Бристоля», то решили путем ограбления вернуть себе проданную коллекцию. Ты слышал, что говорил Трахт? Это их единственный шанс. Итак, мы знаем о подготовке еще двух убийств. Первой жертвой будет теперешний владелец коллекции «За лот», другой – его потенциальный убийца Аль.
– «Пошлю ему с мальчишкой записку… Аль не из самых глупых»… – припоминал ИД слова Мингеля. – Но сначала они хотят связаться с Беранеком, живущим в Праге. Это значит, что у них есть паспорта или туристские визы или же они знают место, где можно нелегально перейти границу.
– В семь часов я позвоню в комиссариат района, где живет Трахт, и пошлю туда кого-нибудь из наших сотрудников, чтобы помог Емёле распотрошить матрац, в котором спрятана марка «Десять крон»… Сейчас еще рано будить Емёлу. Он, наверно, спит как раз на «Десяти кронах». Не стоит также прерывать сон Ковальского в номере Мингеля в-«Бристоле»…
Я остановил «Варшаву» перед входом в лабораторию.
– Полжизни за чашку черного кофе! – заявил НД, вылезая из машины. Потянувшись, он развел руки и широко зевнул.
Мы поднялись на второй этаж, в его кабинет. Не в силах подавить зевоту НД стал готовить кофе.
– Я нашел решение, – объяснял он мне. – И сейчас установлю трассу, которой они ехали…
– Идея?
– Нет, – ответил он. – Слушая передачу из «зима», я записывал очередность помех по секундомеру. Число помех и паузы между ними вместе с картой линий электропередач покажут нам направление. Я поеду к тому Месту, где они бросили «зим». Будем надеяться, что машина цела… Кроме того, следует обдумать, как добраться о Аля. Он, несомненно, остался здесь… Ты выглядишь, как еж. Умойся и побрейся моей бритвой. А я тем временем накормлю кроликов…
– Свихнулся ты со своими кроликами!
– Ну и что из того? Нельзя?
Он хлопнул дверью.
Было около восьми часов. Я принял ванну в лаборатории, потом связался по телефону с Ковальским в «Бристоле».
Из комиссариата района, где жил Трахт, по моей просьбе должны были отнести записку Емёле, который сторожил комнату Трахта…
– У тебя заграничный паспорт с собой? – спросил НД, покормив кроликов.
– Откуда ты знаешь, что я еще не сдал паспорт? – всполошился я.
– Знаю… От тебя этого можно ожидать, – отрезал он.
Прежде чем я успел что-либо сообразить, НД связался по телефону с кассой аэровокзала, заказал билет и попросил, чтобы его передали шоферу автобуса, отправлявшегося в аэропорт.
Минутой позже мы мчались на его малолитражке на аэродром.
– С твоим стариком об этой поездке я договорюсь, Глеб, – говорил НД. – Нельзя ждать, пока бандиты вернутся. Если они поехали к Беранеку, то наверняка не только затем, чтобы получить долг за «Где моя родина». Конечно, взяли с собой еще какой-нибудь товар… В Праге у нас есть Гонза. Я сразу же позвоню ему, чтобы он встретил тебя на аэродроме и задержал.
– Зачем меня задерживать?
– А виза?
Действительно… визы у меня не было!
– Сейчас я посажу тебя в самолет, понимаешь? В самолете заберу у тебя паспорт. В течение часа оформлю визу. И пошлю вместе с чемоданом следующим самолетом. Объяснение простое: прощаясь с приятелем, ты по рассеянности забыл взять у него чемодан. И твой паспорт остался в чемодане. Гонза арестует тебя – другого способа миновать контроль на аэродроме нет. Как только ты с помощью Гонзы окажешься в Праге, сразу бери под наблюдение Беранека…
Я был несколько ошарашен его идеей, по, подумав, решил, что его план вполне реален. Мы не могли ждать, пока и у нас и в Праге проснутся начальники. Многое можно сделать своими силами.
– А я тем временем займусь поисками «зима» и предприму соответствующие меры на месте, – обещал НД.
Мы приехали на аэродром в последнюю минуту.
Я взял у шофера автобуса билет, отдал его стюардессе, помахивая перед ее носом паспортом без визы, после чего, воспользовавшись служебным удостоверением, прошел через боковую дверь на взлетную площадку.
– Чемодан и паспорт получишь в посольстве! – прокричал мне в ухо ИД. – А сейчас я позвоню Гонзе.
Гм… давненько я не путешествовал таким образом. По крайней мере со времен войны. Но тогда я брал с собой хотя бы зубную щетку. И все-таки это было лучше, чем разговор с глазу на глаз после неудачного ужина с моим драгоценным шефом!
«ИЛ» легко оторвался от земли.
Глава 18
Я стоял перед великолепным зданием аэропорта в Рузыне, под Прагой, и глазел на отлетающий в Каир «ТУ-104».
Пассажиры с чемоданами и паспортами уже прошли в помещение таможни. Я же, засунув левую руку в карман, спокойно курил сигарету.
Торопиться было некуда. Только теперь я задал себе вопрос: а что будет, если Гонзы нет в Праге?… Этого только не хватало!
– Именем Чехословацкой Республики вы арестованы за нелегальный прилет на территорию нашей страны! – раздалось за моей спиной, и я ощутил на своем плече тяжелую руку. Я обернулся. Гонза, наш давний друг партизан, теперь полковник уголовного розыска, во всем своем великолепии стоял передо мной и улыбался. – Значит, все-таки прилетел к нам? Полчаса назад звонил Юлек и просил, чтобы я тебя сразу же арестовал. Прости, я немного запоздал!
Он стиснул меня в объятиях, а затем провел через все контрольные посты на стоянку служебных автомашин.
– Я должен купить тебе зубную щетку и дать взаймы денег. Кроме того, Юлек сказал, что ты вылетел натощак… – говорил он, пока мы ехали к городу.
По дороге я рассказал Гонзе о деле, которое привело меня в Прагу. Об эпизоде с ужином я промолчал, чтобы не вызывать ненужных насмешек. Но утаить факт похищения нашего «зима» было невозможно, рано или поздно это все равно станет известно.
– …поэтому привел меня к вам, Гонза, незадачливый случай. Если поможешь – господь бог на небесах наверняка зачтет тебе это! – беззаботно обещал я.
– А почему бы и не помочь?
Через несколько минут мы перешагнули порог его холостяцкой квартиры.
Я тут же получил замечательные пражские рогалики, несколько сортов сыра, яичницу с ветчиной, после чего мы с чашками кофе уселись в кресла.
Попивая отлично сваренный Гонзой кофе, я поглядывал на цветные планшеты, висящие на стене. Это были не марки, а всего лишь спичечные этикетки!
– Коллекционируешь?
– Да… и марки тоже!
– Что же ты мне об этом не написал? Я мог бы тебе выслать из Варшавы новинки.
– А ты разбираешься в этом?
Рассмешил он меня своим вопросом.
– Да если б не марки, не сидел бы я сейчас с тобой!
Не было ничего удивительного в том, что первый же человек, с которым я заговорил в Праге, мой приятель, тоже оказался коллекционером!
– Вот видишь, паспорт ты забыл, чемодан тоже. Но было бы неплохо, если бы захватил с собой этикетки или марки, – сказал Гонза.
– Если поможешь мне, то не только награду от господа бога, но и марки от меня получишь… – торжественно обещал я.
– Беда только в том, что у нас в Праге Беранеков по крайней мере столько же, сколько, в Варшаве Ковальских. Я сам знаю человек тридцать, и все они коллекционеры!
– Этот Беранек вовсе не должен быть коллекционером, – заявил я. – Достаточно, если он будет скупщиком краденого. А то, что он живет на Французской улице, в значительной степени ограничивает круг подозреваемых лип.
– Я только что разговаривал с коллегой, который знает Французскую улицу как собственный карман. Конечно, Беранеки там проживают. Но такого, которого можно было бы подозревать в скупке краденого или обвинить в том, что он является аферистом международного класса, – такого, по его словам, нет!
– Не может быть! Я слышал это собственными ушами!
– Ну, тогда пойдем!..
Мы вышли на улицу и сели в машину.
По дороге Гонза рассуждал:
– Мне кажется, здесь что-то не так… Впрочем, я не знаю случая, чтоб кому-то повредила перемена обстановки!
Наконец мы остановились у входа в комиссариат. Гонза заглянул туда, чтоб навести справки…
Было двенадцать, когда Гонза вышел из комиссариата и махнул мне рукой:
– Беранеков на Французской – воз и маленькая тележка. Через два часа я получу некоторые данные. Пойдем-ка выпьем нива в кабачке, где когда-то пировал бравый солдат Швейк!
Он нажал стартер и подвез меня к знаменитому ресторану «У Калиха».
Пильзенское пиво, которое здесь цедили прямо из бочек, было поистине чудесным. Несколько минут мы с кружками в руках ходили вдоль степ, рассматривая экспонаты, посвященные памяти Ярослава Гашека. Кажется, он один не был коллекционером…
– Послушай, Глеб, – сказал Гонза. – Ты Прагу знаешь почти как я. Не заблудишься. А мне нужно заскочить на работу. Я приеду за тобой около трех, жди меня у вашего посольства. А тем временем наши сотрудники наведут справки о Беранеках.
Мы вышли на улицу.
Боковыми улицами пешком я направился в сторону Влтавы.
Самолет, с которым НД должен был прислать мне чемодан и паспорт, прилетал в час дня. Было еще рано звонить в посольство и спрашивать о моих вещах.
Мог ли я предполагать, что буду любоваться панорамой Праги благодаря… преступлению, совершенному в Варшаве!
Приближался третий час.
«Мингель и Трахт утром сели в поезд на одной из маленьких станций на чешской стороне границы. И теперь едут в Прагу. Ведь говорил же Трахт: „Как думаешь, удастся нам добраться до Праги?“ Они выйдут из поезда, наверно, под Прагой. Попробуют добраться сюда автобусом или трамваем: ведь на центральном вокзале из поезда не выходят без чемоданов!.. Не исключено, что НД, посылая мне самолетом чемодан и паспорт, заодно сообщит и новые, еще не известные мне подробности».
Дорога до посольства заняла минут десять.
Выйдя из трамвая, я издали увидел Гонзу, который уже ждал меня.
– Послушай, Глеб, – начал он, – мы разыскали одного филателиста Беранека. У него в коллекции есть марки «Где моя родина». Он заядлый альпинист и, возможно, вступил в контакт с варшавской шайкой во время вылазок в Татры. В прошлом году был несколько дней в Закопане…
Это мне и было нужно!
Я извинился перед Гонзой и поспешил в посольство.
– Ваше счастье, капитан!.. Другой за такую забывчивость поплатился бы, – заявила сотрудница, вручая мне запечатанный конверт с паспортом.
Тут же я получил и чемодан. Быстро открыв его в холле, я вынул из-под пижамы и туалетных принадлежностей обычный голубой конверт; на листке рукой НД было начертано:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Тихо! – цыкнул НД.
– Ну и молодчага же ты, Мингель, – раздался из репродуктора похоронно-печальный голос не кого иного, как Трахта. – Нужно же так засыпаться, бросить все на произвол судьбы…
– Ну да, не успел бы я в отеле подняться на второй этаж, как меня бы взяли, – возражал сидящий за рулем Посол.
– Да. А теперь хана. Деньги в товаре, а товар черти взяли. Слушай, ты никого не знаешь в «Бристоле»?
– А если б даже знал? Откуда и как звонить ночью? Да и номер они уже наверняка заняли.
– И все же не мешает попробовать. Сейчас мы у…
Здесь раздался треск – машина проезжала под высоковольтной линией. Примерно минуту нельзя было разобрать ни слова.
Я соединился с «Бристолем». Ковальский спал на кушетке в номере Посла. Я быстро обрисовал ему обстановку.
Затем позвонил в городское управление милиции и доложил, что «зим» выехал за пределы Варшавы.
Мы ждали, надеясь услышать хотя бы одно название местности, лежавшей на их пути.
Разговор тем временем продолжался:
– С удовольствием сделал бы укол цианистого калия тому типу, что накрыл меня в Клубе филателистов, – мечтал Трахт.
– Паршивый легавый… – послышалось из уст Мингеля нелестное для меня ругательство…
– У Аля слишком легкая рука. Он должен был тогда, на вилле, прикончить этого негодяя, – сетовал Трахт.
Имя Аль было в разговоре произнесено впервые.
– Я голоден как собака. А ведь меня приглашали на ужин, – злился Мишель. – Сожрать бы сейчас кусок ветчины…
– Думаешь, я не хочу? В кутузке не растолстеешь… Морят там тюремным борщом… И неизвестно за что.
Начали ссориться:
– …а кто тебя просил говорить с Анелей без моего ведома? – Мингель обвинял Трахта.
– Вот тебе на! Они ведь как будто с наследницей, с Анелей, не знакомы, – толкнул меня в бок НД.)
– А ты, Мингель, зачем взял у пего «Норвегию»?
– …это чтоб обмануть Анелю… будто я нашел марку у кого-то другого…
– Ну да, обмануть! – брюзжал Трахт.
– Замолчи, ты… скотина! – оборвал его Мингель.
В репродукторе послышалось продолжительное гудение.
– Трансформаторы на трассе, – сказал кто-то из шоферов, отлаживая прием.
Лишь через несколько минут мы смогли услышать продолжение разговора. «Зим» проезжал через какое-то местечко.
– Берегись, здесь нас могут зацепить, – предостерег Трахт.
– «Зим» не задержат. Шикарная машина. К тому же у него милицейский номерной знак.
– Как же нам связаться с Алем? – печалился Трахт.
– Пошлю ему с каким-нибудь мальчишкой записку.
– А если Аль попался?
Снова раздался треск и нельзя было разобрать ни слова.
НД посматривал на секундомер и быстро записывал какие-то цифры. Я старался уловить ценные для нас подробности разговора.
– В чемодане осталась двухцентовая «Батон-Руж»… двенадцатую «Женеву» я спрятал в переплете каталога, – слышались приглушенные откровения Мингеля.
– Да, но как их выручить? – размышлял Трахт.
– Если б знать! Остается одно – заполучить обратно коллекцию «За лот» и смыться за границу!
Разговор снова потонул в шуме и треске. Затем послышалось:
– Аль влезет, как в тот раз. Это невысоко. Он спит с открытыми окнами… Влезет и… даст ему по голове! – планировал Мингель.
– А если тот будет защищаться?
– Аль должен сразу… чтобы не пикнул… а мертвые молчат…
– Правильно! – одобрил Трахт. Шоферы переглянулись. Я сжал зубы.
– …уже была одна ошибка… На вилле, – угрюмо продолжал Мингель.
Неужели они имели в виду тот случай, со мной?
– А что ты сделаешь с Алем?
– Что? Возьму у него альбом… а потом – паф!
Мы снова переглянулись.
– Ты договорился с Алем на пятницу, Виль?
– Да… но теперь это надо ускорить.
– А до этого я заполучу деньги за «Где моя родина». Что-то около пяти тысяч… – планировал Трахт.
(– Патефонные пластинки? – спросил, пользуясь паузой, НД.
– Нет. Марки. Чехословакия, тысяча девятьсот тридцать четвертый год.
– Откуда знаешь?
– Видел в каталогах.)
Репродуктор ожил снова:
– Только бы Беранек не послал денег с оказией на твой адрес или на адрес отеля, – огорчался Мингель.
– Наверняка не успеет, – успокаивал Трахт.
Появилось еще одно имя – Беранек. Они продали или доверили носителю этого имени или фамилии редкие марки «Где моя родина». Судя по цене, марки были в листах.
– Прага. Нужно туда попасть. Как ты думаешь, Удастся? – спросил Трахт.
– А почему же нет?…
К сожалению, на этом все прекратилось.
Последние слова мы слышали уже не очень отчетливо: радиус действия радиопередатчика «зима» не превышал ста километров. Попытки диспетчера переключит! прием на другие антенны не дали результата.
– Из всего этого можно сделать вывод, что они едут в направлении чехословацкой границы, – констатировал НД.
– Вероятно. Они в хороших отношениях с каким-то Беранеком из Праги, – заметил диспетчер.
– Этот Беранек живет на Французской улице, – добавил один из шоферов.
– Откуда вы знаете? – спросил я.
– Они раньше говорили об этом, до вашего прихода…
Кое-что еще удалось узнать из расспросов.
– Сначала был разговор о каких-то десяти кронах из виллы. Они спрятаны в матраце у Трахта. Потом один из них говорил о каком-то уколе…
– О чем? Кто сделал укол? – подхватил НД.
– Неизвестно. Были помехи. Речь шла о каком-то событии, происшедшем что-нибудь с полмесяца назад Понять было трудно. Ясно только, что они вернутся. Готовят налет здесь, в Польше. Только неизвестно, когда и как…
Больше выяснить ничего не удалось.
Сообщники пользовались в разговоре своеобразным жаргоном. Не ориентируясь в филателии, не зная происшедших событий, слушатели не могли восстановить ход разговора.
Ясно было одно: и Мингель и Трахт шли на все. Помогал им какой-то Аль, оставшийся, кажется, в городе. Дальнейшие пути вели в Прагу, к какому-то Беранеку, который был их общим знакомым, скупщиком краденого…
– Ну и что дальше? – спросил НД, когда уже на рассвете мы выехали из гаража.
– Что? Дело очень простое, – начал я. – Все, как говорил с самого начала полковник: имеются непосредственные связи с заграницей, причем не столько с Эрфуртом, сколько с Прагой… Но пока для меня еще не ясно кто именно сделал укол коллекционеру, а потом отравил вдову. Мингель возглавляет банду. Л «мокрую» работу, очевидно, выполняет Аль…
– Может быть. Во всяком случае, это Аль стукнул тебя по голове на вилле… – вставил НД.
– Кроме того, известно, что они продали кому-то коллекцию «За лот». Поскольку они не знают, удастся ли им добраться до марок, оставшихся в квартире Трахта и в номере «Бристоля», то решили путем ограбления вернуть себе проданную коллекцию. Ты слышал, что говорил Трахт? Это их единственный шанс. Итак, мы знаем о подготовке еще двух убийств. Первой жертвой будет теперешний владелец коллекции «За лот», другой – его потенциальный убийца Аль.
– «Пошлю ему с мальчишкой записку… Аль не из самых глупых»… – припоминал ИД слова Мингеля. – Но сначала они хотят связаться с Беранеком, живущим в Праге. Это значит, что у них есть паспорта или туристские визы или же они знают место, где можно нелегально перейти границу.
– В семь часов я позвоню в комиссариат района, где живет Трахт, и пошлю туда кого-нибудь из наших сотрудников, чтобы помог Емёле распотрошить матрац, в котором спрятана марка «Десять крон»… Сейчас еще рано будить Емёлу. Он, наверно, спит как раз на «Десяти кронах». Не стоит также прерывать сон Ковальского в номере Мингеля в-«Бристоле»…
Я остановил «Варшаву» перед входом в лабораторию.
– Полжизни за чашку черного кофе! – заявил НД, вылезая из машины. Потянувшись, он развел руки и широко зевнул.
Мы поднялись на второй этаж, в его кабинет. Не в силах подавить зевоту НД стал готовить кофе.
– Я нашел решение, – объяснял он мне. – И сейчас установлю трассу, которой они ехали…
– Идея?
– Нет, – ответил он. – Слушая передачу из «зима», я записывал очередность помех по секундомеру. Число помех и паузы между ними вместе с картой линий электропередач покажут нам направление. Я поеду к тому Месту, где они бросили «зим». Будем надеяться, что машина цела… Кроме того, следует обдумать, как добраться о Аля. Он, несомненно, остался здесь… Ты выглядишь, как еж. Умойся и побрейся моей бритвой. А я тем временем накормлю кроликов…
– Свихнулся ты со своими кроликами!
– Ну и что из того? Нельзя?
Он хлопнул дверью.
Было около восьми часов. Я принял ванну в лаборатории, потом связался по телефону с Ковальским в «Бристоле».
Из комиссариата района, где жил Трахт, по моей просьбе должны были отнести записку Емёле, который сторожил комнату Трахта…
– У тебя заграничный паспорт с собой? – спросил НД, покормив кроликов.
– Откуда ты знаешь, что я еще не сдал паспорт? – всполошился я.
– Знаю… От тебя этого можно ожидать, – отрезал он.
Прежде чем я успел что-либо сообразить, НД связался по телефону с кассой аэровокзала, заказал билет и попросил, чтобы его передали шоферу автобуса, отправлявшегося в аэропорт.
Минутой позже мы мчались на его малолитражке на аэродром.
– С твоим стариком об этой поездке я договорюсь, Глеб, – говорил НД. – Нельзя ждать, пока бандиты вернутся. Если они поехали к Беранеку, то наверняка не только затем, чтобы получить долг за «Где моя родина». Конечно, взяли с собой еще какой-нибудь товар… В Праге у нас есть Гонза. Я сразу же позвоню ему, чтобы он встретил тебя на аэродроме и задержал.
– Зачем меня задерживать?
– А виза?
Действительно… визы у меня не было!
– Сейчас я посажу тебя в самолет, понимаешь? В самолете заберу у тебя паспорт. В течение часа оформлю визу. И пошлю вместе с чемоданом следующим самолетом. Объяснение простое: прощаясь с приятелем, ты по рассеянности забыл взять у него чемодан. И твой паспорт остался в чемодане. Гонза арестует тебя – другого способа миновать контроль на аэродроме нет. Как только ты с помощью Гонзы окажешься в Праге, сразу бери под наблюдение Беранека…
Я был несколько ошарашен его идеей, по, подумав, решил, что его план вполне реален. Мы не могли ждать, пока и у нас и в Праге проснутся начальники. Многое можно сделать своими силами.
– А я тем временем займусь поисками «зима» и предприму соответствующие меры на месте, – обещал НД.
Мы приехали на аэродром в последнюю минуту.
Я взял у шофера автобуса билет, отдал его стюардессе, помахивая перед ее носом паспортом без визы, после чего, воспользовавшись служебным удостоверением, прошел через боковую дверь на взлетную площадку.
– Чемодан и паспорт получишь в посольстве! – прокричал мне в ухо ИД. – А сейчас я позвоню Гонзе.
Гм… давненько я не путешествовал таким образом. По крайней мере со времен войны. Но тогда я брал с собой хотя бы зубную щетку. И все-таки это было лучше, чем разговор с глазу на глаз после неудачного ужина с моим драгоценным шефом!
«ИЛ» легко оторвался от земли.
Глава 18
Я стоял перед великолепным зданием аэропорта в Рузыне, под Прагой, и глазел на отлетающий в Каир «ТУ-104».
Пассажиры с чемоданами и паспортами уже прошли в помещение таможни. Я же, засунув левую руку в карман, спокойно курил сигарету.
Торопиться было некуда. Только теперь я задал себе вопрос: а что будет, если Гонзы нет в Праге?… Этого только не хватало!
– Именем Чехословацкой Республики вы арестованы за нелегальный прилет на территорию нашей страны! – раздалось за моей спиной, и я ощутил на своем плече тяжелую руку. Я обернулся. Гонза, наш давний друг партизан, теперь полковник уголовного розыска, во всем своем великолепии стоял передо мной и улыбался. – Значит, все-таки прилетел к нам? Полчаса назад звонил Юлек и просил, чтобы я тебя сразу же арестовал. Прости, я немного запоздал!
Он стиснул меня в объятиях, а затем провел через все контрольные посты на стоянку служебных автомашин.
– Я должен купить тебе зубную щетку и дать взаймы денег. Кроме того, Юлек сказал, что ты вылетел натощак… – говорил он, пока мы ехали к городу.
По дороге я рассказал Гонзе о деле, которое привело меня в Прагу. Об эпизоде с ужином я промолчал, чтобы не вызывать ненужных насмешек. Но утаить факт похищения нашего «зима» было невозможно, рано или поздно это все равно станет известно.
– …поэтому привел меня к вам, Гонза, незадачливый случай. Если поможешь – господь бог на небесах наверняка зачтет тебе это! – беззаботно обещал я.
– А почему бы и не помочь?
Через несколько минут мы перешагнули порог его холостяцкой квартиры.
Я тут же получил замечательные пражские рогалики, несколько сортов сыра, яичницу с ветчиной, после чего мы с чашками кофе уселись в кресла.
Попивая отлично сваренный Гонзой кофе, я поглядывал на цветные планшеты, висящие на стене. Это были не марки, а всего лишь спичечные этикетки!
– Коллекционируешь?
– Да… и марки тоже!
– Что же ты мне об этом не написал? Я мог бы тебе выслать из Варшавы новинки.
– А ты разбираешься в этом?
Рассмешил он меня своим вопросом.
– Да если б не марки, не сидел бы я сейчас с тобой!
Не было ничего удивительного в том, что первый же человек, с которым я заговорил в Праге, мой приятель, тоже оказался коллекционером!
– Вот видишь, паспорт ты забыл, чемодан тоже. Но было бы неплохо, если бы захватил с собой этикетки или марки, – сказал Гонза.
– Если поможешь мне, то не только награду от господа бога, но и марки от меня получишь… – торжественно обещал я.
– Беда только в том, что у нас в Праге Беранеков по крайней мере столько же, сколько, в Варшаве Ковальских. Я сам знаю человек тридцать, и все они коллекционеры!
– Этот Беранек вовсе не должен быть коллекционером, – заявил я. – Достаточно, если он будет скупщиком краденого. А то, что он живет на Французской улице, в значительной степени ограничивает круг подозреваемых лип.
– Я только что разговаривал с коллегой, который знает Французскую улицу как собственный карман. Конечно, Беранеки там проживают. Но такого, которого можно было бы подозревать в скупке краденого или обвинить в том, что он является аферистом международного класса, – такого, по его словам, нет!
– Не может быть! Я слышал это собственными ушами!
– Ну, тогда пойдем!..
Мы вышли на улицу и сели в машину.
По дороге Гонза рассуждал:
– Мне кажется, здесь что-то не так… Впрочем, я не знаю случая, чтоб кому-то повредила перемена обстановки!
Наконец мы остановились у входа в комиссариат. Гонза заглянул туда, чтоб навести справки…
Было двенадцать, когда Гонза вышел из комиссариата и махнул мне рукой:
– Беранеков на Французской – воз и маленькая тележка. Через два часа я получу некоторые данные. Пойдем-ка выпьем нива в кабачке, где когда-то пировал бравый солдат Швейк!
Он нажал стартер и подвез меня к знаменитому ресторану «У Калиха».
Пильзенское пиво, которое здесь цедили прямо из бочек, было поистине чудесным. Несколько минут мы с кружками в руках ходили вдоль степ, рассматривая экспонаты, посвященные памяти Ярослава Гашека. Кажется, он один не был коллекционером…
– Послушай, Глеб, – сказал Гонза. – Ты Прагу знаешь почти как я. Не заблудишься. А мне нужно заскочить на работу. Я приеду за тобой около трех, жди меня у вашего посольства. А тем временем наши сотрудники наведут справки о Беранеках.
Мы вышли на улицу.
Боковыми улицами пешком я направился в сторону Влтавы.
Самолет, с которым НД должен был прислать мне чемодан и паспорт, прилетал в час дня. Было еще рано звонить в посольство и спрашивать о моих вещах.
Мог ли я предполагать, что буду любоваться панорамой Праги благодаря… преступлению, совершенному в Варшаве!
Приближался третий час.
«Мингель и Трахт утром сели в поезд на одной из маленьких станций на чешской стороне границы. И теперь едут в Прагу. Ведь говорил же Трахт: „Как думаешь, удастся нам добраться до Праги?“ Они выйдут из поезда, наверно, под Прагой. Попробуют добраться сюда автобусом или трамваем: ведь на центральном вокзале из поезда не выходят без чемоданов!.. Не исключено, что НД, посылая мне самолетом чемодан и паспорт, заодно сообщит и новые, еще не известные мне подробности».
Дорога до посольства заняла минут десять.
Выйдя из трамвая, я издали увидел Гонзу, который уже ждал меня.
– Послушай, Глеб, – начал он, – мы разыскали одного филателиста Беранека. У него в коллекции есть марки «Где моя родина». Он заядлый альпинист и, возможно, вступил в контакт с варшавской шайкой во время вылазок в Татры. В прошлом году был несколько дней в Закопане…
Это мне и было нужно!
Я извинился перед Гонзой и поспешил в посольство.
– Ваше счастье, капитан!.. Другой за такую забывчивость поплатился бы, – заявила сотрудница, вручая мне запечатанный конверт с паспортом.
Тут же я получил и чемодан. Быстро открыв его в холле, я вынул из-под пижамы и туалетных принадлежностей обычный голубой конверт; на листке рукой НД было начертано:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26