От Нюрбургринга мы проехали 750 км и дико устали. Хотелось надеяться, что таких дней с десятичасовой ездой без остановок будет немного. Но теперь даже я понял, что BMW – это и правда хорошо. За три дня мы проехали почти тысячу миль, но особой физической усталости не чувствовали. Попа не болела, мышцы тоже. Если бы мы ехали все это время на спортбайке, то чувствовали бы себя сейчас, как после мясорубки: болело бы все тело. «Бимеры» оказались хорошим выбором, пугало только одно: в них помещалось ужасающе много бензина. Когда едешь с полным баком – это реально страшно. Боже сохрани.
Хотя BMW и не требовал больших физических усилий при езде, умственное напряжение сохранялось – так что путь через окрестности Праги напоминал последние часы долгого перелета.
Особенно тяжело было в самом конце, и мы почувствовали себя лучше, только когда уже въезжали в город по красиво украшенному автодорожному мосту, откуда раскрывалась раскинувшаяся на другом берегу потрясающе живописная панорама города, со множеством шпилей и массивным монументом на холме. И все это в свете кроваво-красного солнца. Эффектное получилось прибытие.
Вечером мы встретились с Рассом, Дэвидом, Клаудио и Джимом Симаком, оператором второй съемочной группы. У нас появилась возможность узнать Клаудио получше, так как до того мы почти не общались. Он оказался приятным парнем с легким характером и сразу пообещал не вмешиваться в путешествие. Казалось, Клаудио не представляет особой опасности для наших идеальных задумок. Но за долгим ужином в красивом ресторане все взаимные претензии и мелкие споры между Рассом, Дэвидом и нами вышли-таки наружу. Позднее, за бокалом вина, Расс сказал мне, как сильно беспокоился Дэйв из-за того, что я мог наброситься на него из-за какой-нибудь ерунды. Оказывается, Дэйв просто заболевал от беспокойства, когда представлял меня в ярости. Если честно, такое уже несколько раз случалось из-за разных сложностей, неизбежных при съемке документального фильма. Расс отметил, что я несколько недооцениваю всю ту большую работу, которая была проделана для подготовки путешествия. Он сказал, что мы должны стать единой командой, подружиться и работать вместе. Я ответил, что, думаю, так мы и делаем. На это Расс возразил, что у меня слишком часто срывает крышу и я становлюсь иногда невыносимым.
Я не согласился с Рассом по поводу собственных слабостей. Невыносимым себя определенно не считаю. Конечно, иногда раздражаюсь (если что-то идет не так), но мне, кажется, удается нормально справляться с такими эмоциями. Поднимаясь в свой номер в отеле, я был немного обижен. По моему мнению, упреки Расса были не совсем справедливы.
На следующий день мы пошли смотреть город. Это было первое посещение Праги, и ее красота нас поразила. Мы перешли мосты через извилистую реку Влтаву, залезли наверх к замку Градчаны и побродили по узким улочкам в Старом городе мимо зданий в стиле барокко. Вели себя как самые обычные туристы – хотя за нами неотступно следовали два оператора. И, как все туристы, мы потратили кучу денег на сувениры. Эван, например, купил дочкам наручные часики, а через пятнадцать минут нашел такие же, но в два раза дешевле. Потом еще обнаружилось, что секундная стрелка у них движется против часовой. Как и тысячи туристов до нас, мы сидели на Карловом мосту, пока местный художник рисовал с нас шарж, и созерцали окружающую красоту. Хотя на какое-то время сами тоже превратились в «достопримечательности», потому что прохожие постоянно останавливались и фотографировали Эвана. Мы встретили группу английских туристов, которые читали в газете о нашем путешествии. Они пожелали нам удачи, и было очень приятно слышать тёплые слова от незнакомых людей.
Потом мы отправились в пражский Еврейский квартал и на старое еврейское кладбище. Раньше городские власти выделяли евреям очень мало места под захоронения, так что это одно из самых переполненных кладбищ в мире. Говорят, могилы там располагаются одна над другой в семь-восемь слоев. Когда на кладбище совсем не оставалось места, привозили еще земли – так людей и хоронили слоями. Даже сейчас там очень много древних надгробий, беспорядочно разбросанных по всей территории. Но чем дальше, тем понятнее становилось: все места, которые мы посещали, были выбраны Рассом и Дэвидом и подогнаны ими под их продюсерские нужды. Художник на Карловом мосту, как выяснилось, был подставной. Как и встреча с Парвиной – цыганкой, которую Расс уговорил нам погадать. С нарастающим скептицизмом мы спустились по аллее во внутренний двор какого-то дома, обнесенный побеленной бетонной стеной. Там было четыре пластиковых садовых стула и покрытый красно-черной скатертью стол, на котором стояла свеча в стеклянном фонаре. За столом сидела черноволосая женщина средних лет, одетая в домашний халат, а перед ней были разложены карты таро. Она раскладывала колоду, и каждый раз выпадала карта под названием «Императрица». Цыганка сказала Эвану о знаменательной встрече в пути. Но еще она сообщила, что Эвана обманут, и, возможно, это сделает кто-то из его же знакомых. Про меня таро поведали немного – только про большую дорогу впереди и ностальгические мысли о семье. Еще Парвина предсказала потерю денег кем-то из нашей команды. Если подумать, большим откровением такие пророчества не стали.
После гадания мы четко дали понять Рассу и Дэвиду, что больше подставных встреч не хотим. Мы ценим весь тот труд, который был потрачен на их организацию, но все это слишком сильно отличается от нашего видения нашей же поездки. С этого момента путешествие должно диктовать, каким быть фильму, а не наоборот.
«Да, да, разумеется. Все будет, как вы хотите, парни, не волнуйтесь, – заверил нас Дэвид. – Духу вашей поездки ничто не угрожает. Вы же сами знаете, для меня это самое главное. И с этого момента – обещаю: никаких сюрпризов, никаких подстав».
«Кстати о сюрпризах… – начал Дэвид, когда мы уже вернулись в отель, решая, чем заняться вечером, – мы организовали вам ужин в средневековом ресторане в центре Праги и хотим, чтобы вы кое-что сделали».
«И что, интересно?» – спросил Эван. «Не волнуйтесь, – ответил Расс, – вам понравится». Расс был одновременно прав и не прав. Причины для волнения у нас уже и так появились. За пару часов до того мы выгрузили мотоцикл Клаудио из трейлера, и оказалось, что у него один из поршней плохо работает. Вот с тех пор я над ним и бился. Слил бензин из бака, чтобы поставить новую батарею, потом заменил ее, проверил свечи зажигания и перепробовал еще кучу вещей. Мотоцикл все равно не работал. В субботу вечером представительство BMW в Праге было закрыто, а уезжали мы следующим утром. Больше всего на свете хотелось ехать вместе с Клаудио – мы бы путешествовали как обычно, а он бы нас снимал. Если мотоцикл починить не получится, его придется везти к следующему дилеру BMW – а это уже в Киеве. «Мрак», – сказал я Эвану.
Потом нам пришла в голову мысль позвонить Говарду Годольфину, нашему техническому консультанту в отделении BMW в Англии. Я поговорил с ним, обрисовал ситуацию и немедленно получил помощь.
«Посмотрите на поршни, – сказал Говард. – К ним подходит карбюратор, где воздух смешивается с топливом, а над карбюратором – маленький инжектор, впрыскивающий топливо в воздух. Там есть небольшой кабель, который управляет газом. Он сидит на инжекторе, как цепь с пластиковой обшивкой у велосипеда. Если снимете бензобак, то наверняка окажется, что эта обшивка где-то зацепилась, перетянула кабель, и поэтому топливо не попадает в двигатель. Просто поднимите обшивку и поправьте кабель».
Кабель нашелся – Говард был прав, он действительно зацепился. Я его поправил, как мне и сказали, а потом включил зажигание. Мотор взревел. Если бы всегда все было так просто.
ЭВАН: Мы зашли в этот средневековый ресторан без каких-то особенно хороших предчувствий. Там играла соответствующая музыка, официанты были одеты в подходящие костюмы, и имелось хитроумное меню – словом, именно такие тематические рестораны мы обычно обходим стороной. Спустившись в мрачный подвал (который, видимо, считался банкетным залом), нам осталось только рассесться по кругу, как кучка дураков, и ждать обещанный сюрприз. Дэвид и Расс уговорили меня нацепить мужской вариант пояса верности, у которого спереди имелся внушительных размеров железный член с шипами. Я нехотя подчинился, и мы в тревожном ожидании сели за стол. После первого блюда ребята радостно объявили, что попросили шеф-повара разрешить нам с его помощью приготовить традиционную средневековую лепешку. Нас отвели на кухню, где под руководством повара мы намешали жидкое тесто и стали лить его на сковородку. Было невозможно выражать энтузиазм по поводу происходящего в присутствии повара и кухонных работников, которые глазели на всё это одновременно с удивлением, неверием и пренебрежением. Мы чувствовали себя неловко, но Дэвид и Расс настаивали, да еще заставили нас комментировать процесс жарки этих дурацких лепешек.
«Ну, разве не круто, а? – сказал Дэвид. – Мы так быстро это все устроили. То же самое можно проделать и в других уголках мира – с местными блюдами».
Он явно ничего не понял. Вот черт! Если нас собираются «радовать» такими придумками на протяжении всего путешествия, оно грозит превратиться в кошмар. Мы не знали, как быть дальше, и беспокоились об уничтожении мечты прямо на наших глазах. Обвиняя себя в создании монстра, который начал выходить из-под контроля, мы всю ночь не спали.
Следующим утром, когда мы готовили мотоциклы, а Расс и Дэвид грузили машины техподдержки, я подошел к Дэвиду. «Такие мероприятия, как вчера, и прочие сюрпризы нам не нужны, – сказал я. – Вчера была другая настоящая история: у Клаудио не заводился мотоцикл, но Клаудио этого заснять не мог, потому что в это время расставлял свет в ресторанной кухне. Вы должны понять, что затея с приготовлением средневекового омлета, и все в таком духе, – просто бред. Нам совсем не понравилось, хотя вы с Рассом и были в восторге. Говорю вам – это не было здорово, а только еще раз доказало мне и Чарли, что ваши сюрпризы не для нас».
Я сказал все предельно четко и спокойно, но от внутреннего беспокойства избавиться не мог. Путешествие превращалось в работу, к тому же очень тяжелую. Я так надеялся избежать всякой мелкой возни и трудностей съемочного процесса, но вместо этого сам по глупости подписался на трехмесячное кругосветное испытание кинематографом. Мы, конечно, всегда могли удрать на пару дней от камер и съемочных дэдлайнов, но если не урегулировать этот вопрос сейчас, дух путешествия будет утерян навсегда. Кажется, только мы с Чарли понимали: от жесткого следования принципу «сначала путешествие, потом съемки» выиграет не только путешествие, но и фильм.
Еще мы знали, что отношения в нашей четверке не всегда будут такими натянутыми, как сейчас, – было ведь и по-другому. Мы вместе многое пережили – раз уж удалось зайти так далеко. Отношения строились на прочном фундаменте и крепко зацементировались в начале января, когда мы вчетвером летали в Лос-Анджелес уламывать американских телевизионщиков. Остановились в отеле «Шато Мармон», в котором я раньше часто бывал. С деньгами у нас было негусто, летели эконом-классом и считали каждую копейку – так что и поселились все в одном номере. Была уже середина ночи. После перелета мы чувствовали себя совсем разбитыми, да плюс еще утром нужно было успеть сразу на несколько встреч подряд. Поэтому мы не могли спать – в три часа ночи все встали, голодные, нервные и усталые. Сидя в одних полотенцах, футболках и трусах, мы заказали в номер сандвичи и кофе.
Вскоре раздался стук в дверь. Вошел официант, мужчина слегка за шестьдесят, с шаловливым огоньком в глазах. Поставил поднос. Наливая кофе, он повернулся к нам – четырем полуголым мужикам в одной спальне – поднял бровь, ухмыльнулся и манерно так сказал: «Еще увидимся, мальчики».
Пока за ним не закрылась дверь, никто не шелохнулся. Только потом мы поняли, как выглядели в глазах официанта четыре полураздетых и явно утомленных мужчины, заказывающие еду в номер посреди ночи. Мы переглянулись и повалились на пол от смеха.
В восемь утра начались переговоры. Рассчитывая на бюджет в $6 миллионов, Расс достал ноутбук с отломанной клавишей (накануне в самолете Чарли уронил на него сумку), и пришло время игры. В тот день она повторилась раз десять.
Трудное это было дело. Телевизионщики нас совсем замордовали, заставляя буквально биться за их внимание – чего раньше мне лично никогда делать не приходилось. В беседе с ними вообще ничего нельзя было понять. Сидят, лица, как у профессиональных игроков в покер, руки скрещены на груди, молчат. Интересно им или нет, что они думают по этому поводу – непонятно. Сразу видно: люди демонстрируют тебе свою власть и наслаждаются каждой минутой сего действа.
На NBC/Bravo, одной из последних студий, что мы посетили, с нами разговаривал управляющий. Как нам сказали, он вылитый старшина из «Форрест Гампа». Все полтора часа встречи управляющий сидел с каменным лицом и смотрел будто бы сквозь нас, так что на его фоне остальные выглядели дико оживленными. В конце встречи мы поднялись, чтобы уйти, и тут Чарли сделал замечание по поводу плаката с неким подобием Фарры Фоусетт в красном купальнике и с очень выдающимися сосками.
«Господи, ну и соски, как будто ненастоящие», – сказал он.
И вдруг этот парень ожил! «Интересно, что вы заметили, – ухмыльнулся он, – потому что они правда ненастоящие. Знали бы вы, сколько часов мы старались поставить их на место. Но сколько ни бились, выглядит все равно ненатурально».
Вернувшись в «Шато Мармон», мы даже не знали, что друг другу сказать. Весь день встречались с людьми, но не было ни единого признака сделки, как будто у нас ничего не вышло. Так мы просидели в номере минут двадцать, измученные целым днем презентаций, да еще и подъемом в три часа ночи. Неожиданно из туалета выбежал Дэвид, держа перед собой, как эстафетную палочку, мобильник. Он прокричал в направлении микрофона: «Все в порядке, мы на громкой связи, скажите еще раз».
Пока все в комнате переживали, Дэвид разговаривал с телевизионным агентом от Уильяма Морриса, который до этого уже беседовал с тем самым старшиной из NBC/Bravo. Похоже, разговор о фальшивых сосках сработал.
Из трубки раздался голос: «Привет, парни. Значит, так. Они хотят шесть-восемь серий. За час могут заплатить больше полумиллиона долларов».
Мы вдруг почувствовали, что глядим в бочку с несколькими миллионами баксов для нашего шоу. «Вы уверены? Это точно?» – прокричали мы в телефон.
Дэвид сказал: «Я его несколько раз спросил, можно ли вам все рассказать. И все время переспрашивал: „Вы уверены, что сделка состоится? Если нет, то я ничего им говорить пока не буду“. Так что, все реально, правда?»
«Абсолютно реально». Агент выдержал эффектную паузу и добавил: «Пойдите куда-нибудь, погуляйте. Отпразднуйте это дело. Утром увидимся».
Щелк, бр-р-р-р. Он отключился. Мы вчетвером стояли в тишине, пораженные, глядели друг на друга и не верили в услышанное.
А еще через несколько секунд маленькая комната наполнилась мужскими голосами и криками: «Зашибись!» Мы носились по номеру, орали во все горло, подсчитывали в голове сумму и вопили от восторга. Наконец-то появились деньги, чтобы превратить мечту в реальность!
Через два дня меня забросили в аэропорт. Нужно было вернуться в Лондон пораньше. Но рейс задержали, так что мне пришлось четыре часа просидеть в зале ожидания, слушая бесконечно заунывную мелодию флейты; я воспользовался появившимся временем, чтобы сделать запись в дневнике, и тут зазвонил телефон. Это снова был тот телеагент. «Когда Bravo пообещали шесть-восемь часов, они имели в виду шесть часов. И когда они назвали сумму $600 000 – $800 000, то подразумевали где-то $100 000 – $200 000».
За один-единственный телефонный звонок мы потеряли несколько миллионов долларов. В Bravo пересмотрели ставки. Это все равно было очень выгодное предложение, так что мы могли сильно не расстраиваться. В конце концов, многим ли дают деньги на осуществление мечты? Хотя было неприятное чувство, будто мы за одно мгновение потеряли всё. Наша команда словно бы ползала по полу, заглядывала под коврики и в щели между досками, приговаривая: «Вот черт, куда же они все подевались?»
Мы были несколько разочарованы, но этот случай нас еще больше сблизил, как и некоторые другие неудачи подготовительного периода. Такие события помогали вспомнить, что главное – само путешествие. И теперь, во время всех этих недоразумений в Праге, мы отчаянно хотели заставить себя и других вспомнить наше первоначальное видение поездки.
ЧАРЛИ: От Праги до словацкой границы мы ехали караваном – вслед за Рассом и Дэвидом на двух Mitsubishi 4x4.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36