Обедали мы в кафе, где, к большой радости Эвана и моему удивлению, продавался «Айрн-Брю» шотландского разлива. В Улан-Удэ мы приехали уже поздно ночью. Ужасно хотелось спать, но нужно было еще дождаться машины нашей команды. На следующий день мы отправились гулять по городу. После тихой Монголии он показался нам очень оживленным и шумным. Из громкоговорителей лилась музыка, виднелись рекламные объявления; пыльные площади были полны людей, потягивающих темное пиво из пластиковых стаканов, которое разливалось прямо из бочек. По улицам ездили трамваи, троллейбусы, там же стояли лотки с дешевыми солнечными очками. В центре города имелась парадная площадь, наследие советских времен, окруженная правительственными зданиями и украшенная, как нам сказали, самым большим в России бюстом Ленина.
«Надо разделить следующий этап пути на маленькие отрезки, – сказал Эван, когда мы гуляли по городу. – У меня в голове пока не укладывается, что отсюда нам надо доехать до Магадана». Мы стояли перед выбором. Дороги от Читы до Тынды (а это 1000 км на север), по словам тех, с кем мы говорили, практически не существовало, там был только старый гравийный проселок, недавно подновленный свежим гравием – это только первый слой нормальной дороги, и еще маленький отрезок старого асфальта. На карте его выделили пунктирной линией, которой обозначают строящиеся дороги. Но мы ничего не знали о стадии строительства. Можно было рискнуть и поехать по ней или сесть на поезд, как делали все остальные мотоциклисты-путешественники, когда-либо проезжавшие по этим краям.
«Идея с поездом мне кажется неправильной, – сказал Эван. – Разве можно потом будет говорить, что мы проехали на мотоциклах вокруг света, если 1000 км пути сидели в поезде?»
«А еще хуже будет, если мы поедем на поезде, а потом из окна увидим прекрасный асфальт параллельно железной дороге, – ответил я. – Очень обидно может получиться».
«Ну, правил тут нет, – сказал Эван. – Решение только за нами. Но я не хочу потом всю жизнь жалеть, что мы выбрали поезд. И в то же время, не хочу тащиться из Читы в Тынду восемь недель из-за отсутствия там нормальной дороги».
Дэвид был настроен еще более пессимистично. «Нам тут все говорят, что ехать дальше самим безумие, – сказал он. – Говорят, дорог там вообще не стало, а реки разлились, потому что зима выдалась очень тяжелая, и что мы оттуда потом не выберемся».
У Дэвида была еще куча своих проблем. Например, с покупкой второй машины взамен разбитого «Зверя». У его Mitsubishi Shogun имелся шноркель, с которым он мог проехать по воде глубиной три с половиной фута, но в Сибири нам, по всей видимости, придется пересекать реки на глубине шесть с половиной футов. Потом Дэвид искал новую машину, мы размышляли о будущем, а Клаудио побрился наголо – это его экстремальное представление об идеальной стрижке. Тем временем Эван познакомился с шаманом, и тот предложил организовать нам встречу с шаманской жрицей, которая наколдует благополучный остаток путешествия. На следующий день мы оставили остальных в Улан-Удэ и поехали на озеро Байкал, древнейшее пресноводное озеро на планете. Ему больше двадцати миллионов лет, и в нем находится пятая часть мировых запасов пресной воды – второго такого водоема, большего по размеру, в мире не существует. По пути мы проезжали мимо красивых поселений с деревянными домиками, огромных стад коров, пасущихся вдоль дороги и возвращающихся домой только вечером. Мы были полны ожиданий – нам рассказывали, что это одно из самых живописных озер на планете.
Но нас ждало страшное разочарование. Мы были в дельте реки, впадающей в это озеро. Само озеро оказалось плоским, болотистым и совершенно неинтересным – ни намека на обещанную красоту с горами по берегам. Потом появилась шаманка с переводчиком, назвавшимся репортером по части новостей с местного телевидения. Такого мы не ожидали. Шаманская жрица – приземистая и толстая темноволосая женщина с кислым выражением лица – казалась вечно недовольной. Под ее хмурым взглядом мы построили маленький алтарь – сооружение из палок – и развели костер на этом заиленном байкальском берегу. Потом начался обряд. Били барабаны, звучали заклинания и сжигались прутики, и это великолепие постоянно прерывалось беспричинными наездами на нас со стороны шаманши. В конце концов, мне все это дико надоело, я извинился и ушел под предлогом того, что замерз и хочу надеть свитер. Если бы я там остался еще на минуту, то не сдержался бы и оторвал ее шаманскую (или не очень) голову.
Ночь мы провели в брошенной хижине на берегу, потом поехали дальше, в Читу. Во время остановки на обед мы переговорили с водителем грузовика, который посоветовал ехать поездом от Читы до Тынды. Еще он сказал, что Дорогу Костей мы сможем проехать за шесть дней.
Потом на заправке мы познакомились с парой, ехавшей из Владивостока в Москву. Они рассказали, что очень большая часть дороги от Читы до Тынды находится в жутком состоянии. Мы знали, что с гравием справимся – в Монголии бывало и похуже – но ведь до самого Магадана у нас не появится возможности подремонтировать мотоциклы. Речь шла не столько о времени, сколько о риске повредить шины, проехав 1000 км по гравию или чему-нибудь еще более экстремальному.
«Это, конечно, не Транссибирская магистраль, – сказал Эван, – но раз уж мы в Сибири, то, наверное, нельзя упускать возможность проехать какую-то часть пути на поезде. Так все мотопутешественники до нас делали».
«Для этого должна быть веская причина», – сказал я.
«Причина есть, я сейчас не вижу другого выхода и уже не могу дождаться поезда, – сказал Эван. – Здорово же: целый день на поезде – лежишь себе, ноги кверху».
На том и порешили. Если сможем поехать на поезде, так и сделаем. Иначе придется ехать по гравию, а этого нам совсем не хотелось, особенно после более поздних событий того дня. Мы уже несколько часов ехали по жаре и изо всех сил боролись со сном. Вдали показалась заправочная станция, где, мне показалось, хорошо бы было остановиться и попить кофе или воды. Только я замедлился и сделал правый поворот, как за спиной вдруг раздался жуткий грохот. Я оглянулся и увидел, что Эван пытается остановиться, а Клаудио лежит на дороге. Его мотоцикл валяется рядом на боку, а сам он весь измазан гудроном, который в такую жару на дороге плавится.
«Что, черт возьми, произошло?» – прокричал Эван. Как и я, он изо всех сил боролся со сном. Перед глазами все расплывалось, и он тоже кричал в шлем, чтобы не дать себе заснуть.
«С тобой все нормально? Ты цел? – спросил Эван у Клаудио. – Что случилось?»
«Я заснул», – сказал Клаудио.
Это был очень ценный урок. Мы все еще не могли прийти в себя после перегона через Монголию. Пожалуй, поезд – это безопаснее, чем шестьсот миль по пыльной гравийной трассе. Мы поехали дальше и вечером остановились на красивом поле рядом с тихой речкой, по берегам которой росли сосны. Мы поставили палатки, я разделся и полез в реку купаться. «Вода примерно такая вот холодная», – сказал я, разведя пальцы дюйма на два. «По сравнению с той алтайской речкой, где вода была вот такая», – добавил я, показав пальцами промежуток где-то на полдюйма.
К полудню следующего дня, проехав 320 км по сосновым лесам, мы оказались перед впечатляющим фасадом главного читинского вокзала, выполненного в стиле модерн. Когда Эван и Клаудио отправились на поиски билетов, я остался ждать снаружи в обществе алкашей и наркоманов. Они забросали меня вопросами на русском.
«Сколько литров?»
«Какая максимальная скорость?»
«Сколько вы сказали литров?»
«Какая вы сказали максимальная скорость?»
«Какой объем у двигателя?»
«Сколько литров?»
«Он, правда, так быстро ездит?»
«А вы откуда?»
«А куда едете?»
«Что вы здесь делаете?»
Пытаясь объяснить, что не знаю русского и не могу ответить на их вопросы, я заметил молодого парня, который старался привлечь мое внимание. Он был высокий, молодой, с модной стрижкой и красивой подружкой. «Что вы здесь делаете? – спросил он. – Я учу английский в колледже».
«Парень, как хорошо, что ты мне встретился, – сказал я. – Потом поговорим, а сейчас пойди в кассу, увидишь там двух парней – один лысый, а другой в футболке и штанах, как у меня, они там пытаются билеты купить. Помоги им, будь другом».
И он пошел, на целую вечность оставив меня с этими алкашами.
ЭВАН: Мы с Клаудио стояли в очереди в главном зале вокзала и ломали голову, как будем спрашивать о доставке на поезде трех мотоциклов до Тынды. И тут подошел этот парень и похлопал меня по плечу. «Вы Эван? – спросил он. – Ваш друг сказал, что вам нужен переводчик».
Парень оказался что надо. Нет ничего хуже российской бюрократии, а железные дороги – натуральная вершина русского официоза. Нас прогнали из пассажирских касс в товарные, потом в грузовое отделение, потом к начальнику станции и потом по всей цепочке еще раз, и парень все это время терпеливо переводил и объяснял, что нужно сделать дальше. В каждой конторе говорили одно и то же: «Niet». «Нельзя», – говорили нам. Мотоциклы слишком тяжелые, в них бензин, до Тынды поездов нет, есть один пассажирский, но мотоциклы придется отправлять на другом поезде через Сковородино, где их перегрузят еще на другой поезд, и так далее. Никто не хотел нам помочь.
К концу дня мы отчаялись и совсем уж было решились ехать до Тынды своим ходом по гравию. Выходим с таким решением из очередной конторы, и вдруг подходит один из работников грузового двора. «Скажу вам кое-что, но это пока только разговор, – сказал он. – До Тынды доехать можно, но вам придется ехать вместе с мотоциклами в товарном вагоне. Приходите завтра, я все улажу».
Ночью мы отлично выспались и рано утром явились на станцию. Сначала нам сказали, что сделка сорвалась, потом, вроде, снова все наладилось, но только при условии, если мы заплатим грузчикам вперед, а мотоциклы погрузим на поезд незаметно. Все это выглядело ужасно сомнительно, и я опять начал думать о 1000-километровой поездочке по гравию. Но потом ситуация поменялось – появился вчерашний грузчик. Все стали шептаться. Мы услышали слово «nichevo» – «без проблем» по-русски – несколько раз, потом переводчик сказал: «Это обойдется вам в шесть тысяч рублей». На этой стадии мы уже были готовы на все. К тому же, 220 долларов за перевозку трех мотоциклов и нас троих, когда до места назначения сутки пути – совсем недорого. «Ждите здесь, пока мы вас не позовем, – сказал тот грузчик, – быстро закатывайте мотоциклы в вагон, чтобы никто не увидел».
Мы ждали час, потом еще час. В 10.30 поезд не уехал, в 11.30 тоже. К полудню мы начали терять надежду. И тут снова появился наш грузчик. «Пойдемте, – позвал он. – Только тихо, не шумите и постарайтесь не привлекать к себе внимания». Трудновато, конечно, было трем BMW с тремя мотоциклистами в ярких дорожных костюмах пробраться по главной платформе к хвосту поезда незамеченными, но мы справились – нас никто не остановил. У товарного вагона, пол которого был метрах в десяти от платформы, нас уже ждали шесть железнодорожных рабочих. В мгновение ока они погрузили мотоциклы на железную тележку, подкатили ее ближе к вагону, потом похватали мотоциклы и погрузили их в вагон.
«Порядок, – прокричал один из рабочих, когда мы тоже туда забрались. – Деньги давайте». Эван передал ему толстую пачку российских рублей. Дверь вагона с грохотом захлопнулась. Мы оказались в кромешной тьме.
10. Обросшие и счастливые
Чита – Магадан
ЧАРЛИ: «Поверить не могу, что мы здесь! – прокричал Эван в темноте. – Потрясающе!» Поезд слегка дернулся, потом остановился. Сейчас он поедет – мы успели как раз вовремя.
«А где мы, собственно говоря?» – спросил я. В вагоне было ужасно жарко, и я уже весь вспотел. «Мы вообще на том поезде? Они хоть поняли, что нам надо в Тынду, а не в какой-нибудь там Владивосток?»
И тут по двери сильно заколотили. «Черт, – подумал я, – нас засекли». А может, мы действительно не на тот поезд сели, и сейчас нам велят из него выбираться. Дверь с грохотом открылась. Это был Клаудио. Его забыли снаружи. В первый раз я увидел его в состоянии легкого беспокойства из-за того, что он остался где-то позади. Он забрался в вагон, и дверь нашей стальной сауны снова захлопнулась. Глаза начали постепенно привыкать к темноте. Мотоциклы стояли в углу, где уже было несколько деревянных ящиков и коробок, но в целом вагон был почти пустой. Единственный лучик света пробивался из крохотной щели в углу под потолком. Мы подобрались к ней, дернули и открыли створку – в вагоне сразу стало светлее, и мы уже могли ни на что не наткнуться.
Первым делом мы закрепили мотоциклы у стен вагона. Пока этим занимались, подошел железнодорожник и потребовал денег.
«Мы уже вашему другу заплатили», – сказал я, но тот ничего и слышать не хотел. Тут мы и поняли, что заплатили пока только за посадку на поезд. Теперь еще требовалось дать денег этому человеку (который, как мы вскоре узнали, был здесь охранником), чтобы нас не прогнали. Я спросил, сколько ему надо. «Четыре тысячи рублей? – воскликнул я. – Больше двух не дам!» Охранник торговался за каждую копейку, и в итоге мы остановились на сумме чуть больше трех тысяч рублей. После чего он показал нам, что здесь и как. В вагоне имелось маленькое купе с двумя полками, где мы ели и спали, и грязный вонючий туалет, расположенный по соседству с кухней. День только начался, а солнце палило с самого рассвета, нещадно нагревая обитые сталью стены вагона. Снаружи было градусов тридцать. Внутри же явно перевалило за сорок. Когда поезд тронулся, охранник рывком открыл две боковые дверцы, которые вели в его помещение. Двери открывались в вагон, оставляя щель, у которой мы могли сидеть, ловить ветерок и курить, наблюдая за проносящейся мимо природой. Красота!
Где-то через полчаса после того как мы выехали из Читы, непонятно откуда появились четверо мужчин. Это были узбеки. Они тоже ехали нелегально, и пока мы были на станции, где-то прятались. Охранник тут явно зашибал неплохую деньгу. Ведь ему заплатили не только мы, но и наши новые попутчики. В поезде насчитывалось 14 вагонов, их тащил громадный синий электровоз с красной звездой на кабине. На каждые два вагона приходилось по охраннику, и я уверен, что чем-то подобным промышляли они все. Перед каждой станцией охранники бегали по вагонам и отгоняли всех нелегалов от дверей, чтобы нас не увидели делающие обход работники станции. Быстро во всем разобравшись, мы уже сами на автомате стали отходить в центр вагона перед каждой станцией. Не то чтобы так боялись за судьбу охранника – просто страшно было подумать, что нас высадят из поезда.
Под колесами завораживающе мелькали железнодорожные шпалы. Пересекать долины на приятной скорости в 70 км/ч, слушать музыку из цифрового плейера и любоваться проплывающими мимо сосновыми лесами – лучшего и пожелать было нельзя. Я сидел без майки у приоткрытой двери, джинсы все замаслились и запачкались вагонной грязью; мысли перескакивали с одного предмета на другой, а все заботы о графике с каждой милей пути уносились все дальше и дальше. После Монголии и нашего незаконного проникновения на поезд я понял: мы отлично справились со всеми проблемами и дальше тоже, наверняка, будем справляться. Даже посреди монгольской пустыни, когда «Красный дьявол» Клаудио отказывался ехать, всегда появлялся кто-нибудь из местных и устранял неполадку. Так почему же потом должно быть иначе?
Мы отлично поладили с новыми узбекскими приятелями и прекрасно с ними общались, насколько могли, конечно. Даже в карты с ними сыграли! Вечером они сварили потрясающий борщ и пригласили нас его попробовать. В ответ мы поделились с ними последними ирисками, которые им тоже очень понравились. На одной из станций мы высунулись из вагона и увидели одного из охранников, который шел вдоль поезда и ел мороженое в виде рожка в обертке и с крышечкой. В вагоне все еще было невыносимо жарко, так что мы закричали и попросили его принести мороженое нам тоже. Я дал ему 50 рублей, и он принес штук двадцать таких рожков. Наши попутчики и охранник от мороженого отказались, так что нам с Эваном и Клаудио его хватило надолго. В такой духоте это было как раз то, что нужно.
Мы дулись в покер до середины ночи, пока в вагоне не стало достаточно прохладно, чтобы можно было спать рядом с мотоциклами. Я тут же отрубился, но потом просыпался раза три с ощущением, что мой мотоцикл сейчас на меня упадет. Немногими имеющимися тросами я привязал его как можно крепче да еще сумки подпихнул сбоку, чтобы он меня в случае чего не пришиб. И все равно ночью я спал лишь урывками, ни на минуту не забывая о нависших сверху 300 кг.
Через 23 часа после посадки на поезд дверь вагона распахнулась, и мы оказались в Сковородино. Как и в Чите, от пола вагона до перрона здесь было футов пять-шесть, только тут спустить мотоциклы на землю нам никто не мог помочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
«Надо разделить следующий этап пути на маленькие отрезки, – сказал Эван, когда мы гуляли по городу. – У меня в голове пока не укладывается, что отсюда нам надо доехать до Магадана». Мы стояли перед выбором. Дороги от Читы до Тынды (а это 1000 км на север), по словам тех, с кем мы говорили, практически не существовало, там был только старый гравийный проселок, недавно подновленный свежим гравием – это только первый слой нормальной дороги, и еще маленький отрезок старого асфальта. На карте его выделили пунктирной линией, которой обозначают строящиеся дороги. Но мы ничего не знали о стадии строительства. Можно было рискнуть и поехать по ней или сесть на поезд, как делали все остальные мотоциклисты-путешественники, когда-либо проезжавшие по этим краям.
«Идея с поездом мне кажется неправильной, – сказал Эван. – Разве можно потом будет говорить, что мы проехали на мотоциклах вокруг света, если 1000 км пути сидели в поезде?»
«А еще хуже будет, если мы поедем на поезде, а потом из окна увидим прекрасный асфальт параллельно железной дороге, – ответил я. – Очень обидно может получиться».
«Ну, правил тут нет, – сказал Эван. – Решение только за нами. Но я не хочу потом всю жизнь жалеть, что мы выбрали поезд. И в то же время, не хочу тащиться из Читы в Тынду восемь недель из-за отсутствия там нормальной дороги».
Дэвид был настроен еще более пессимистично. «Нам тут все говорят, что ехать дальше самим безумие, – сказал он. – Говорят, дорог там вообще не стало, а реки разлились, потому что зима выдалась очень тяжелая, и что мы оттуда потом не выберемся».
У Дэвида была еще куча своих проблем. Например, с покупкой второй машины взамен разбитого «Зверя». У его Mitsubishi Shogun имелся шноркель, с которым он мог проехать по воде глубиной три с половиной фута, но в Сибири нам, по всей видимости, придется пересекать реки на глубине шесть с половиной футов. Потом Дэвид искал новую машину, мы размышляли о будущем, а Клаудио побрился наголо – это его экстремальное представление об идеальной стрижке. Тем временем Эван познакомился с шаманом, и тот предложил организовать нам встречу с шаманской жрицей, которая наколдует благополучный остаток путешествия. На следующий день мы оставили остальных в Улан-Удэ и поехали на озеро Байкал, древнейшее пресноводное озеро на планете. Ему больше двадцати миллионов лет, и в нем находится пятая часть мировых запасов пресной воды – второго такого водоема, большего по размеру, в мире не существует. По пути мы проезжали мимо красивых поселений с деревянными домиками, огромных стад коров, пасущихся вдоль дороги и возвращающихся домой только вечером. Мы были полны ожиданий – нам рассказывали, что это одно из самых живописных озер на планете.
Но нас ждало страшное разочарование. Мы были в дельте реки, впадающей в это озеро. Само озеро оказалось плоским, болотистым и совершенно неинтересным – ни намека на обещанную красоту с горами по берегам. Потом появилась шаманка с переводчиком, назвавшимся репортером по части новостей с местного телевидения. Такого мы не ожидали. Шаманская жрица – приземистая и толстая темноволосая женщина с кислым выражением лица – казалась вечно недовольной. Под ее хмурым взглядом мы построили маленький алтарь – сооружение из палок – и развели костер на этом заиленном байкальском берегу. Потом начался обряд. Били барабаны, звучали заклинания и сжигались прутики, и это великолепие постоянно прерывалось беспричинными наездами на нас со стороны шаманши. В конце концов, мне все это дико надоело, я извинился и ушел под предлогом того, что замерз и хочу надеть свитер. Если бы я там остался еще на минуту, то не сдержался бы и оторвал ее шаманскую (или не очень) голову.
Ночь мы провели в брошенной хижине на берегу, потом поехали дальше, в Читу. Во время остановки на обед мы переговорили с водителем грузовика, который посоветовал ехать поездом от Читы до Тынды. Еще он сказал, что Дорогу Костей мы сможем проехать за шесть дней.
Потом на заправке мы познакомились с парой, ехавшей из Владивостока в Москву. Они рассказали, что очень большая часть дороги от Читы до Тынды находится в жутком состоянии. Мы знали, что с гравием справимся – в Монголии бывало и похуже – но ведь до самого Магадана у нас не появится возможности подремонтировать мотоциклы. Речь шла не столько о времени, сколько о риске повредить шины, проехав 1000 км по гравию или чему-нибудь еще более экстремальному.
«Это, конечно, не Транссибирская магистраль, – сказал Эван, – но раз уж мы в Сибири, то, наверное, нельзя упускать возможность проехать какую-то часть пути на поезде. Так все мотопутешественники до нас делали».
«Для этого должна быть веская причина», – сказал я.
«Причина есть, я сейчас не вижу другого выхода и уже не могу дождаться поезда, – сказал Эван. – Здорово же: целый день на поезде – лежишь себе, ноги кверху».
На том и порешили. Если сможем поехать на поезде, так и сделаем. Иначе придется ехать по гравию, а этого нам совсем не хотелось, особенно после более поздних событий того дня. Мы уже несколько часов ехали по жаре и изо всех сил боролись со сном. Вдали показалась заправочная станция, где, мне показалось, хорошо бы было остановиться и попить кофе или воды. Только я замедлился и сделал правый поворот, как за спиной вдруг раздался жуткий грохот. Я оглянулся и увидел, что Эван пытается остановиться, а Клаудио лежит на дороге. Его мотоцикл валяется рядом на боку, а сам он весь измазан гудроном, который в такую жару на дороге плавится.
«Что, черт возьми, произошло?» – прокричал Эван. Как и я, он изо всех сил боролся со сном. Перед глазами все расплывалось, и он тоже кричал в шлем, чтобы не дать себе заснуть.
«С тобой все нормально? Ты цел? – спросил Эван у Клаудио. – Что случилось?»
«Я заснул», – сказал Клаудио.
Это был очень ценный урок. Мы все еще не могли прийти в себя после перегона через Монголию. Пожалуй, поезд – это безопаснее, чем шестьсот миль по пыльной гравийной трассе. Мы поехали дальше и вечером остановились на красивом поле рядом с тихой речкой, по берегам которой росли сосны. Мы поставили палатки, я разделся и полез в реку купаться. «Вода примерно такая вот холодная», – сказал я, разведя пальцы дюйма на два. «По сравнению с той алтайской речкой, где вода была вот такая», – добавил я, показав пальцами промежуток где-то на полдюйма.
К полудню следующего дня, проехав 320 км по сосновым лесам, мы оказались перед впечатляющим фасадом главного читинского вокзала, выполненного в стиле модерн. Когда Эван и Клаудио отправились на поиски билетов, я остался ждать снаружи в обществе алкашей и наркоманов. Они забросали меня вопросами на русском.
«Сколько литров?»
«Какая максимальная скорость?»
«Сколько вы сказали литров?»
«Какая вы сказали максимальная скорость?»
«Какой объем у двигателя?»
«Сколько литров?»
«Он, правда, так быстро ездит?»
«А вы откуда?»
«А куда едете?»
«Что вы здесь делаете?»
Пытаясь объяснить, что не знаю русского и не могу ответить на их вопросы, я заметил молодого парня, который старался привлечь мое внимание. Он был высокий, молодой, с модной стрижкой и красивой подружкой. «Что вы здесь делаете? – спросил он. – Я учу английский в колледже».
«Парень, как хорошо, что ты мне встретился, – сказал я. – Потом поговорим, а сейчас пойди в кассу, увидишь там двух парней – один лысый, а другой в футболке и штанах, как у меня, они там пытаются билеты купить. Помоги им, будь другом».
И он пошел, на целую вечность оставив меня с этими алкашами.
ЭВАН: Мы с Клаудио стояли в очереди в главном зале вокзала и ломали голову, как будем спрашивать о доставке на поезде трех мотоциклов до Тынды. И тут подошел этот парень и похлопал меня по плечу. «Вы Эван? – спросил он. – Ваш друг сказал, что вам нужен переводчик».
Парень оказался что надо. Нет ничего хуже российской бюрократии, а железные дороги – натуральная вершина русского официоза. Нас прогнали из пассажирских касс в товарные, потом в грузовое отделение, потом к начальнику станции и потом по всей цепочке еще раз, и парень все это время терпеливо переводил и объяснял, что нужно сделать дальше. В каждой конторе говорили одно и то же: «Niet». «Нельзя», – говорили нам. Мотоциклы слишком тяжелые, в них бензин, до Тынды поездов нет, есть один пассажирский, но мотоциклы придется отправлять на другом поезде через Сковородино, где их перегрузят еще на другой поезд, и так далее. Никто не хотел нам помочь.
К концу дня мы отчаялись и совсем уж было решились ехать до Тынды своим ходом по гравию. Выходим с таким решением из очередной конторы, и вдруг подходит один из работников грузового двора. «Скажу вам кое-что, но это пока только разговор, – сказал он. – До Тынды доехать можно, но вам придется ехать вместе с мотоциклами в товарном вагоне. Приходите завтра, я все улажу».
Ночью мы отлично выспались и рано утром явились на станцию. Сначала нам сказали, что сделка сорвалась, потом, вроде, снова все наладилось, но только при условии, если мы заплатим грузчикам вперед, а мотоциклы погрузим на поезд незаметно. Все это выглядело ужасно сомнительно, и я опять начал думать о 1000-километровой поездочке по гравию. Но потом ситуация поменялось – появился вчерашний грузчик. Все стали шептаться. Мы услышали слово «nichevo» – «без проблем» по-русски – несколько раз, потом переводчик сказал: «Это обойдется вам в шесть тысяч рублей». На этой стадии мы уже были готовы на все. К тому же, 220 долларов за перевозку трех мотоциклов и нас троих, когда до места назначения сутки пути – совсем недорого. «Ждите здесь, пока мы вас не позовем, – сказал тот грузчик, – быстро закатывайте мотоциклы в вагон, чтобы никто не увидел».
Мы ждали час, потом еще час. В 10.30 поезд не уехал, в 11.30 тоже. К полудню мы начали терять надежду. И тут снова появился наш грузчик. «Пойдемте, – позвал он. – Только тихо, не шумите и постарайтесь не привлекать к себе внимания». Трудновато, конечно, было трем BMW с тремя мотоциклистами в ярких дорожных костюмах пробраться по главной платформе к хвосту поезда незамеченными, но мы справились – нас никто не остановил. У товарного вагона, пол которого был метрах в десяти от платформы, нас уже ждали шесть железнодорожных рабочих. В мгновение ока они погрузили мотоциклы на железную тележку, подкатили ее ближе к вагону, потом похватали мотоциклы и погрузили их в вагон.
«Порядок, – прокричал один из рабочих, когда мы тоже туда забрались. – Деньги давайте». Эван передал ему толстую пачку российских рублей. Дверь вагона с грохотом захлопнулась. Мы оказались в кромешной тьме.
10. Обросшие и счастливые
Чита – Магадан
ЧАРЛИ: «Поверить не могу, что мы здесь! – прокричал Эван в темноте. – Потрясающе!» Поезд слегка дернулся, потом остановился. Сейчас он поедет – мы успели как раз вовремя.
«А где мы, собственно говоря?» – спросил я. В вагоне было ужасно жарко, и я уже весь вспотел. «Мы вообще на том поезде? Они хоть поняли, что нам надо в Тынду, а не в какой-нибудь там Владивосток?»
И тут по двери сильно заколотили. «Черт, – подумал я, – нас засекли». А может, мы действительно не на тот поезд сели, и сейчас нам велят из него выбираться. Дверь с грохотом открылась. Это был Клаудио. Его забыли снаружи. В первый раз я увидел его в состоянии легкого беспокойства из-за того, что он остался где-то позади. Он забрался в вагон, и дверь нашей стальной сауны снова захлопнулась. Глаза начали постепенно привыкать к темноте. Мотоциклы стояли в углу, где уже было несколько деревянных ящиков и коробок, но в целом вагон был почти пустой. Единственный лучик света пробивался из крохотной щели в углу под потолком. Мы подобрались к ней, дернули и открыли створку – в вагоне сразу стало светлее, и мы уже могли ни на что не наткнуться.
Первым делом мы закрепили мотоциклы у стен вагона. Пока этим занимались, подошел железнодорожник и потребовал денег.
«Мы уже вашему другу заплатили», – сказал я, но тот ничего и слышать не хотел. Тут мы и поняли, что заплатили пока только за посадку на поезд. Теперь еще требовалось дать денег этому человеку (который, как мы вскоре узнали, был здесь охранником), чтобы нас не прогнали. Я спросил, сколько ему надо. «Четыре тысячи рублей? – воскликнул я. – Больше двух не дам!» Охранник торговался за каждую копейку, и в итоге мы остановились на сумме чуть больше трех тысяч рублей. После чего он показал нам, что здесь и как. В вагоне имелось маленькое купе с двумя полками, где мы ели и спали, и грязный вонючий туалет, расположенный по соседству с кухней. День только начался, а солнце палило с самого рассвета, нещадно нагревая обитые сталью стены вагона. Снаружи было градусов тридцать. Внутри же явно перевалило за сорок. Когда поезд тронулся, охранник рывком открыл две боковые дверцы, которые вели в его помещение. Двери открывались в вагон, оставляя щель, у которой мы могли сидеть, ловить ветерок и курить, наблюдая за проносящейся мимо природой. Красота!
Где-то через полчаса после того как мы выехали из Читы, непонятно откуда появились четверо мужчин. Это были узбеки. Они тоже ехали нелегально, и пока мы были на станции, где-то прятались. Охранник тут явно зашибал неплохую деньгу. Ведь ему заплатили не только мы, но и наши новые попутчики. В поезде насчитывалось 14 вагонов, их тащил громадный синий электровоз с красной звездой на кабине. На каждые два вагона приходилось по охраннику, и я уверен, что чем-то подобным промышляли они все. Перед каждой станцией охранники бегали по вагонам и отгоняли всех нелегалов от дверей, чтобы нас не увидели делающие обход работники станции. Быстро во всем разобравшись, мы уже сами на автомате стали отходить в центр вагона перед каждой станцией. Не то чтобы так боялись за судьбу охранника – просто страшно было подумать, что нас высадят из поезда.
Под колесами завораживающе мелькали железнодорожные шпалы. Пересекать долины на приятной скорости в 70 км/ч, слушать музыку из цифрового плейера и любоваться проплывающими мимо сосновыми лесами – лучшего и пожелать было нельзя. Я сидел без майки у приоткрытой двери, джинсы все замаслились и запачкались вагонной грязью; мысли перескакивали с одного предмета на другой, а все заботы о графике с каждой милей пути уносились все дальше и дальше. После Монголии и нашего незаконного проникновения на поезд я понял: мы отлично справились со всеми проблемами и дальше тоже, наверняка, будем справляться. Даже посреди монгольской пустыни, когда «Красный дьявол» Клаудио отказывался ехать, всегда появлялся кто-нибудь из местных и устранял неполадку. Так почему же потом должно быть иначе?
Мы отлично поладили с новыми узбекскими приятелями и прекрасно с ними общались, насколько могли, конечно. Даже в карты с ними сыграли! Вечером они сварили потрясающий борщ и пригласили нас его попробовать. В ответ мы поделились с ними последними ирисками, которые им тоже очень понравились. На одной из станций мы высунулись из вагона и увидели одного из охранников, который шел вдоль поезда и ел мороженое в виде рожка в обертке и с крышечкой. В вагоне все еще было невыносимо жарко, так что мы закричали и попросили его принести мороженое нам тоже. Я дал ему 50 рублей, и он принес штук двадцать таких рожков. Наши попутчики и охранник от мороженого отказались, так что нам с Эваном и Клаудио его хватило надолго. В такой духоте это было как раз то, что нужно.
Мы дулись в покер до середины ночи, пока в вагоне не стало достаточно прохладно, чтобы можно было спать рядом с мотоциклами. Я тут же отрубился, но потом просыпался раза три с ощущением, что мой мотоцикл сейчас на меня упадет. Немногими имеющимися тросами я привязал его как можно крепче да еще сумки подпихнул сбоку, чтобы он меня в случае чего не пришиб. И все равно ночью я спал лишь урывками, ни на минуту не забывая о нависших сверху 300 кг.
Через 23 часа после посадки на поезд дверь вагона распахнулась, и мы оказались в Сковородино. Как и в Чите, от пола вагона до перрона здесь было футов пять-шесть, только тут спустить мотоциклы на землю нам никто не мог помочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36