Стали думать и о том, кому поручить столь непростую и ответственную миссию.
Томас Утенхольт предложил послать в Данию капитана Мартина Хольсте, памятуя о его почти родственных отношениях с голщтинско-готторпским вице-канцлером Андреасом Улькеном, и совет с ним согласился.
Это неожиданно быстрое восстановление дружеских отношений между Томасом Утенхольтом и Мартином Хольсте заставило немало подивиться зятя Утенхольта Маттиаса Дреера, хорошо помнившего ссору между ними в «Летучей рыбе». Улучив момент, он спросил обо всем этом своего тестя, когда они вочередной раз встретились в «шкиперской горнице» у Йохена Мартенса.
Утенхольт успел уже изрядно набраться. Положив Маттиасу Дрееру руку на плечо и с трудом ворочая языком, он принялся объяснять ему, что глупо ссориться с человеком, который не сегодня-завтра породнится с голштинским вице-канцлером, а значит будет на короткой ноге и с самим бранденбургским резидентом в Гамбурге. И если он, Томас Утенхольт, приложит усилия к тому, чтобы установить с Хольсте еще более тесные связи, взяв его, к примеру, в долю, то тогда ему сам черт не брат.
— Тогда не возьму в толк, для чего тебе понадобилось проталкивать Карфангера в капитаны конвойного фрегата? — спросил Маттиас Дреер.
— Тс-с! Тише! — прошипел Утенхольт, взмахнув рукой и пьяно качнувшись. — Кто тебе сказал, что Хольсте и в самом деле приведет из Дании фрегат?
Маттиасу Дрееру показалось, что он ослышался, однако Утенхольт повторил, что Мартин Хольсте вернется не солоно хлебавши. «Впрочем, — добавил старик, — он и поехал-то без особого аппетита», — и Утенхольт пьяно захохотал над собственной шуткой.
Маттиас Дреер невольно отодвинулся от тестя, заметив это, Утенхольт спросил:
— Э, ты чего, парень? Брось, Маттиас, чем дольше человек живет на этом свете, тем больше к нему привыкает, а в этом мире все устроено так: все охотятся друг за другом, и добыча достается тому, кто одолеет всех.
В тот вечер Маттиас Дреер возвращался домой, обуреваемый тяжкими думами. Теперь он не сомневался, что нападение на Карфангера было подстроено Утенхольтом. Ему вдруг стало так противно, что он на секунду остановился на мосту и сплюнул в темные воды Альстера.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Карфангеру удалось получить фрахт для обоих своих кораблей, который предстояло доставить через Атлантический океан в Новый Амстердам. Ему очень не хватало Михеля Шредера: если Мартин Хольсте на самом деле приведет из Дании фрегат, которым он, Карфангер, будет командовать, то лучшего капитана для его собственных судов просто не найти.
С высоты полуюта Карфангер бросил взгляд на нижнюю палубу «Дельфина», заваленную ящиками, бочками и тюками: матросы опускали их в грузовой трюм через главный люк. Боцман Клаус Петерсен следил за тем, чтобы груз в трюме распределяли равномерно, от этого будут зависеть и ходовые качества корабля в море, и его остойчивость в сильную качку.
Держась за голову и громогласно чертыхаясь, на полуют поднялся Венцель фон Стурза.
— В чем дело, друг мой? — обратился к нему с вопросом Карфангер. — Уж не свалилось ли вам что-нибудь на голову?
— Вы все шутить изволите, — проворчал фон Стурза. — И что мне может свалиться на голову, если она расположена выше, чем самая высокая из переборок на вашем судне?
— Сходите к парусному мастеру, пусть сошьет вам мягкий колпак, — посоветовал Карфангер, стараясь не улыбаться. — Или нет, постойте, лучше я прикажу корабельному плотнику прорезать дверные проемы повыше.
При этих словах ему вдруг пришло в голову, что Петер Эркенс сегодня еще не попадался ему на глаза, и он окликнул боцмана:
— Петерсен, вы не видели плотника?
Венцель фон Стурза от неожиданности даже перестал тереть ушибленную голову.
— Постойте, да неужто вы в самом деле?
Снизу донесся голос боцмана:
— Ян Янсен дал плотнику отпуск, он собирался навестить господина фон Герике, чтобы поговорить с ним по важному делу.
— Ну что ж, Петер Эркенс на все руки мастер, конечно у него найдется, о чем поговорить с фон Герике.
— А может, лучше пока что с этим повременить? — осторожно спросил Венцель фон Стурза, решивший, что Карфангер действительно не шутит насчет дверей.
— Отчего же?
— Если на датском фрегате двери кают окажутся повыше, то ни к чему затевать это дело, — ответил фон Стурза.
— О, насчет этого не советую вам питать особых надежд.
— Насчет чего — фрегата или дверей?
Но прежде чем Карфангер успел ответить, он заметил Петера Эркенса и Отто фон Герике, шагавших по набережной Альстера по направлению к
«Дельфину». «Интересно, — подумалось ему, — какие важные дела заставили плотника привести в порт самого бранденбургского резидента?»
Просьба, с которой обратился к нему фон Герике, оказалась весьма неожиданной:
— Господин Карфангер, я хорошо понимаю, что сейчас, перед выходом в море, трудно будет найти хорошего корабельного плотника, однако хочу сообщить вам, что Петер Эркенс принят старшим корабельным плотником на фрегат его сиятельства курфюрста Бранденбургского «Графство Марк».
— О, нет! Хорошего корабельного плотника я найду, но где мне найти другого Петера Эркенса? — воскликнул Карфангер и добавил, обращаясь к последнему: — Поздравляю вас с прекрасным назначением и офицерским чином. Мне совсем не хочется отпускать вас, но и препятствовать вам я не хочу. Благодарю вас за службу и хочу попросить вот о чем: пусть между нами сохранятся дружеские отношения, даже если нам придется плавать под разными флагами.
Петер Эркенс тоже поблагодарил Карфангера и попросил у него разрешения проститься с командой. Когда за ним закрылась дверь каюты, фон Герике спросил:
— Куда же на этот раз собирается капитан Карфангер? Я слышал, что миссия Мартина Хольсте в Дании не принесла адмиралтейству ожидаемого, результата?
— Как? Вы знаете?.. Разве Хольсте уже вернулся?
— Нет, он еще в Дании, но я получил письмо от моего зятя Андреаса Улькена, в котором он пишет, что, несмотря на его поддержку и содействие, Мартину Хольсте не удалось ни купить, ни нанять для Гамбурга хороший военный фрегат.
— Прошу меня простить. — Карфангер поднялся. — Эта новость для меня столь же важна, сколь и неожиданна. Я должен немедленно отправиться в адмиралтейство.
— Понимаю. — Отто фон Герике протянул Карфангеру руку. — Премного вам благодарен за то, что вы отпустили моего друга.
Полчаса спустя Карфангер уже был в адмиралтействе, однако встретил там лишь секретаря Рихарда Шредера. Тот вручил ему письмо Мартина Хольсте.
— Значит, я могу отправляться с моими судами в плавание? — спросил Карфангер, прочтя письмо, — как я понимаю, надеяться больше не на что?
— А вы действительно на что-то надеялись?
— Как вас понимать? — удился Карфангер.
— Гм! .. — Рихард Шредер многозначительно пожал плечами, — все это, конечно, бездоказательно, тем не менее…
— Новы же не станете утверждать, что…
— Я ничего не стану утверждать определенно, ибо у меня нет доказательств — только догадки. Однако можете быть уверены: теперь я буду держать ухо востро. И еще — если у американских берегов повстречаете господина де Рюйтера, передайте привет моему брату. Завтра я передам вам для него письмо.
— Не сочтите за труд оказать мне ответную любезность.
— Готов сделать для вас все, что в моих силах.
— Может так случиться, что на этот раз плавание продлится долго, и я просил бы вас время от времени посылать мне в Новый Амстердам известия о состоянии дел здесь, в Гамбурге. С помощью голландской почты это можно будет сделать быстрее всего.
— И надежнее, — добавил Рихард Шредер.
Прощаясь, Карфангер спросил о том, как разрешился в суде спор между Михелем Шредером и старым Спрекельсеном.
— Пока еще никак, — отвечал секретарь адмиралтейства. — Видите ли, госпожа Фемида прикована железными скобами к фронтону здания суда, поэтому не может спуститься вниз и занять подобающее ей место в зале заседаний.
Покинув адмиралтейство, Карфангер отправился домой, чтобы отдать необходимые распоряжения на время своего отсутствия. Уже на следующий день его корабли были готовы к отплытию.
Анна и дети еще долго махали платками вслед ушедшим кораблям. Поодаль молча стоял Рихард Шредер.
До дороге назад, в новый город, Анна почувствовала, что Шредер хочет сказать ей нечто такое, что не предназначается для посторонних ушей. Однако в переулках старого города околачивалось столько попрошаек, и все они так голосили, что приходилось напрягать голос, чтобы быть услышанным.
Когда они подошли к адмиралтейству, Рихард Шредер предложил зайти в его кабинет, где они могли бы без помех поговорить, если госпожа Анна ничего не имеет против.
— Может быть, нам пойти к моему отцу, Иоханну Хармсену? — предложила Анна, и Рихард Шредер согласился.
В доме старого Хармсена они застали и Алерта Хильдебрандсена Грота.
— Очень хорошо, что вы здесь, господин Грот, — начал Рихард Шредер, — ибо то, о чем я хочу сообщить, несомненно заинтересует и вас. Вы сейчас состоите на службе у Томаса Утенхольта, но насколько мне известно, это никак не влияет на ваше доброжелательное отношение к вашему племяннику и его планам. К тому же вы как старейшина гильдии капитанов — я в этом совершенно уверен — в скором времени так или иначе обо всем узнаете, и вам придется высказывать свое мнение обо всех этих делах.
— Что вы все кругом да около, — прервал его Алерт Грот, — давайте, выкладывайте. Бьюсь об заклад, что речь пойдет о датском фрегате, которого не смог раздобыть Мартин Хольсте.
— Или не хотел, — вставил Шредер, усаживаясь за стол.
Папаша Хармсен присвистнул.
— Ну, что я говорил! — воскликнул он, обводя взглядом присутствующих.
— Значит, для вас это не секрет? — спросил Рихард Шредер.
— Ни для кого из нас это не секрет, — ответил за него Алерт Грот и повернулся к Анне. — Как ты думаешь, может Берент уйти в море, не простившись, если не случилось ничего особенного?
— Нет, — твердо отвечала Анна, — такое произошло бы впервые. Но что же вы хотели мне сказать, господин Шредер?
— Я хотел всего лишь сказать, что теперь, пожалуй, планы вашего супруга как никогда близки к осуществлению. Теперь городу придется строить фрегаты, о которых он говорил столько времени.
— Мне бы очень хотелось, чтобы ваша уверенность имела все основания, — промолвила Анна.
— Погодите-погодите, — отвечал секретарь адмиралтейства, — скоро купцы, судовладельцы и шкиперы возьмут совет за горло и потребуют постройки фрегатов.
Алерт Хильдебрандсен Грот высказал свои сомнения:
— Если несостоявшееся приобретение фрегатов в Дании действительно подстроил Утенхольт, то его следует рассматривать как удар по планам создания конвойной флотилии, принадлежащей городу, и я не понимаю вашей уверенности и благополучном исходе дела. Утенхольт не настолько глуп, чтобы сажать на мель самого себя.
— Не доверяйтесь одним только впечатлениям, господин Грот, и внимательно слушайте, о чем будут говорить в совете старейшин.
С этими словами Рихард Шредер простился и вышел.
А далее все произошло именно так, как и предсказывал секретарь адмиралтейства.
Первыми с требованием дать торговым караванам военные корабли для охраны от морских разбойников выступили старейшины матросской и боцманской гильдий. К ним присоединились некоторые из капитанов и шкиперов, потребовавшие решительных действий от старейшин своей гильдии. Те, кто все же собирался выйти в море, не могли получить у купцов фрахта для Испании и Португалии. Оттого этой весной немного кораблей отправилось вниз по Эльбе — большей частью в Англию, Голландию или в Архангельск. И только китобойная флотилия в сопровождении «Суда царя Соломона» как всегда ушла в Гренландское море, к берегам Шпицбергена.
Секретарь адмиралтейства Рихард Шредер за эти недели исписал столько гусиных перьев, что у него вышел весь их годовой запас. Без конца вносил он в протоколы одно требование за другим, переписывал решения заседаний то одной коллегии адмиралтейства, то другой. Как-то раз, например, в адмиралтейство явились выборные от судовладельцев и напрямик заявили, что если адмиралтейство и совет не позаботятся наконец о постройке хотя бы двух военных фрегатов, то все судовладельцы вместе с их флотилиями отправятся в Нидерланды, под защиту голландского флага, а гамбургские купцы пусть грузят свой товар хоть на плоты.
В зале заседаний старейшин гильдии капитанов и шкиперов теперь почти не слышно было голосов Томаса Утенхольта и Карстена Хольсте. Зато Алерт Хильдебрандсен Грот не упускал случая выступить с требованием организации надежного конвоя, повторяя те же доводы, которые в свое время приводил Берент Карфангер.
Все же Томас Утенхольт попытался еще раз взять бразды правления в свои руки и натравить гамбургских капитанов на их коллег голландского происхождения. Карстен Хольсте только этого и ждал: он тут же напустился на голландцев вообще, обвиняя их во всех смертных грехах.
Его разглагольствования прервал вопросом Алерт Грот:
— Если кое-кто из шкиперов и судовладельцев так кичится своим гамбургским происхождением, что его мутит от всего голландского, то почему же эти самые шкиперы и судовладельцы носятся с мыслью перебраться не куда-нибудь, а в столь ненавистные им Нидерланды? Все это черным по белому записано в протоколах заседаний коллегий адмиралтейства. Где же ваш хваленый гамбургский патриотизм?
— Не забывайте, что вы служите у меня капитаном и что я — ваш хозяин, — прошипел Томас Утенхольт.
— Истинно так, господин Утенхольт, — хладнокровно парировал Алерт Грот, — вы — судовладелец, а я — капитан у вас на службе, однако здесь, в этих стенах, я такой же старейшина гильдии, как и вы — и баста!
Томас Утенхольт в бешенстве вскочил, схватил свою шляпу и трость с тяжелым серебряным набалдашником и, не попрощавшись, выбежал вон, изо всех сил хлопнув дверью. В наступившей гробовой тишине следом за ним, втянув голову в плечи и стараясь ступать как можно тише, выскользнул Карстен Хольсте, и едва лишь за ним неслышно закрылась дверь, как тишина взорвалась оглушительным хохотом собравшихся.
Дверь вновь открылась, и на пороге появился хозяин пивной. Наклонившись к сидевшему ближе всех к двери, он что-то шепнул. И хохот вдруг стал стихать так же внезапно, как разразился, по мере того как сидевшие за столом передавали друг другу услышанные страшные слова:
— В городе чума!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Сильный встречный ветер встал на пути «Мерсвина» и «Дельфина», когда корабли вошли в Ла-Манш. Казалось, что все духи ветров ополчились против Карфангера, не желая выпустить его в Атлантику. Неделя за неделей проходили в изматывающей борьбе со стихией, в бесконечном лавировании. В конце концов Карфангеру пришлось идти в Фалмут, чтобы пополнить запасы провианта и воды. Но даже тогда, когда за кормой остался мыс Лизард и корабли вышли наконец в океан, он встретил их тоже не слишком приветливо.
Все это провело к тому, что Карфангер прибыл в Новый Амстердам чуть ли не на месяц позже намеченного срока. Да и там пришлось еще задержаться: ураганные ветры и крутые волны северной Атлантики изрядно потрепали
«Дельфин» и «Мерсвин», надо было позаботиться о ремонте, прежде чем пускаться в дальний путь к острову Кюрасао в Карибском море. Петер Эркенс управился бы с ремонтом за пару дней, но он остался в Бранденбурге, а его преемник Хинрих Дрооп, доселе никогда еще не служивший старшим корабельным плотником, не умел руководить людьми. Сам же он оказался хорошим мастером, и Карфангер ни разу не пожалел, наняв его. Он был уверен, что со временем молодой плотник научится и командовать. Насчет потерянного времени гамбургский капитан тоже не особо огорчался, надеясь все же получить почту из Гамбурга.
Но надеждам его не суждено было сбыться. Прошло еще несколько дней бесплодного ожидания, и он приказал поднимать паруса и брать курс на Бермудские острова, чтобы, пройдя проливом Мона между Гаити и Пуэрто-Рико, выйти в Карибское море.
Несколько недель корабли довольно медленно продвигались на юг; ветер дул вяло, словно нехотя, лишь изредка сменяясь сверим бризом. Карфангеру не терпелось поскорее вернуться в Новый Амстердам, и он приказал в светлое время суток поднимать все паруса.
Однако никто не предавался безделью, даже если царил полный штиль. Об этом в первую очередь заботился Венцель фон Стурза, без устали обучавший команды обоих кораблей обращению с холодным оружием. Сам он оказался поистине великолепным мастером фехтования, причем одинаково ловко орудовал и длинной шпагой, и короткой саблей — обычным вооружением моряков. Но это было еще не все: Венцель фон Стурза владел еще одним искусством, вызывавшим особое восхищение его учеников — он с поразительной меткостью метал нож.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Томас Утенхольт предложил послать в Данию капитана Мартина Хольсте, памятуя о его почти родственных отношениях с голщтинско-готторпским вице-канцлером Андреасом Улькеном, и совет с ним согласился.
Это неожиданно быстрое восстановление дружеских отношений между Томасом Утенхольтом и Мартином Хольсте заставило немало подивиться зятя Утенхольта Маттиаса Дреера, хорошо помнившего ссору между ними в «Летучей рыбе». Улучив момент, он спросил обо всем этом своего тестя, когда они вочередной раз встретились в «шкиперской горнице» у Йохена Мартенса.
Утенхольт успел уже изрядно набраться. Положив Маттиасу Дрееру руку на плечо и с трудом ворочая языком, он принялся объяснять ему, что глупо ссориться с человеком, который не сегодня-завтра породнится с голштинским вице-канцлером, а значит будет на короткой ноге и с самим бранденбургским резидентом в Гамбурге. И если он, Томас Утенхольт, приложит усилия к тому, чтобы установить с Хольсте еще более тесные связи, взяв его, к примеру, в долю, то тогда ему сам черт не брат.
— Тогда не возьму в толк, для чего тебе понадобилось проталкивать Карфангера в капитаны конвойного фрегата? — спросил Маттиас Дреер.
— Тс-с! Тише! — прошипел Утенхольт, взмахнув рукой и пьяно качнувшись. — Кто тебе сказал, что Хольсте и в самом деле приведет из Дании фрегат?
Маттиасу Дрееру показалось, что он ослышался, однако Утенхольт повторил, что Мартин Хольсте вернется не солоно хлебавши. «Впрочем, — добавил старик, — он и поехал-то без особого аппетита», — и Утенхольт пьяно захохотал над собственной шуткой.
Маттиас Дреер невольно отодвинулся от тестя, заметив это, Утенхольт спросил:
— Э, ты чего, парень? Брось, Маттиас, чем дольше человек живет на этом свете, тем больше к нему привыкает, а в этом мире все устроено так: все охотятся друг за другом, и добыча достается тому, кто одолеет всех.
В тот вечер Маттиас Дреер возвращался домой, обуреваемый тяжкими думами. Теперь он не сомневался, что нападение на Карфангера было подстроено Утенхольтом. Ему вдруг стало так противно, что он на секунду остановился на мосту и сплюнул в темные воды Альстера.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Карфангеру удалось получить фрахт для обоих своих кораблей, который предстояло доставить через Атлантический океан в Новый Амстердам. Ему очень не хватало Михеля Шредера: если Мартин Хольсте на самом деле приведет из Дании фрегат, которым он, Карфангер, будет командовать, то лучшего капитана для его собственных судов просто не найти.
С высоты полуюта Карфангер бросил взгляд на нижнюю палубу «Дельфина», заваленную ящиками, бочками и тюками: матросы опускали их в грузовой трюм через главный люк. Боцман Клаус Петерсен следил за тем, чтобы груз в трюме распределяли равномерно, от этого будут зависеть и ходовые качества корабля в море, и его остойчивость в сильную качку.
Держась за голову и громогласно чертыхаясь, на полуют поднялся Венцель фон Стурза.
— В чем дело, друг мой? — обратился к нему с вопросом Карфангер. — Уж не свалилось ли вам что-нибудь на голову?
— Вы все шутить изволите, — проворчал фон Стурза. — И что мне может свалиться на голову, если она расположена выше, чем самая высокая из переборок на вашем судне?
— Сходите к парусному мастеру, пусть сошьет вам мягкий колпак, — посоветовал Карфангер, стараясь не улыбаться. — Или нет, постойте, лучше я прикажу корабельному плотнику прорезать дверные проемы повыше.
При этих словах ему вдруг пришло в голову, что Петер Эркенс сегодня еще не попадался ему на глаза, и он окликнул боцмана:
— Петерсен, вы не видели плотника?
Венцель фон Стурза от неожиданности даже перестал тереть ушибленную голову.
— Постойте, да неужто вы в самом деле?
Снизу донесся голос боцмана:
— Ян Янсен дал плотнику отпуск, он собирался навестить господина фон Герике, чтобы поговорить с ним по важному делу.
— Ну что ж, Петер Эркенс на все руки мастер, конечно у него найдется, о чем поговорить с фон Герике.
— А может, лучше пока что с этим повременить? — осторожно спросил Венцель фон Стурза, решивший, что Карфангер действительно не шутит насчет дверей.
— Отчего же?
— Если на датском фрегате двери кают окажутся повыше, то ни к чему затевать это дело, — ответил фон Стурза.
— О, насчет этого не советую вам питать особых надежд.
— Насчет чего — фрегата или дверей?
Но прежде чем Карфангер успел ответить, он заметил Петера Эркенса и Отто фон Герике, шагавших по набережной Альстера по направлению к
«Дельфину». «Интересно, — подумалось ему, — какие важные дела заставили плотника привести в порт самого бранденбургского резидента?»
Просьба, с которой обратился к нему фон Герике, оказалась весьма неожиданной:
— Господин Карфангер, я хорошо понимаю, что сейчас, перед выходом в море, трудно будет найти хорошего корабельного плотника, однако хочу сообщить вам, что Петер Эркенс принят старшим корабельным плотником на фрегат его сиятельства курфюрста Бранденбургского «Графство Марк».
— О, нет! Хорошего корабельного плотника я найду, но где мне найти другого Петера Эркенса? — воскликнул Карфангер и добавил, обращаясь к последнему: — Поздравляю вас с прекрасным назначением и офицерским чином. Мне совсем не хочется отпускать вас, но и препятствовать вам я не хочу. Благодарю вас за службу и хочу попросить вот о чем: пусть между нами сохранятся дружеские отношения, даже если нам придется плавать под разными флагами.
Петер Эркенс тоже поблагодарил Карфангера и попросил у него разрешения проститься с командой. Когда за ним закрылась дверь каюты, фон Герике спросил:
— Куда же на этот раз собирается капитан Карфангер? Я слышал, что миссия Мартина Хольсте в Дании не принесла адмиралтейству ожидаемого, результата?
— Как? Вы знаете?.. Разве Хольсте уже вернулся?
— Нет, он еще в Дании, но я получил письмо от моего зятя Андреаса Улькена, в котором он пишет, что, несмотря на его поддержку и содействие, Мартину Хольсте не удалось ни купить, ни нанять для Гамбурга хороший военный фрегат.
— Прошу меня простить. — Карфангер поднялся. — Эта новость для меня столь же важна, сколь и неожиданна. Я должен немедленно отправиться в адмиралтейство.
— Понимаю. — Отто фон Герике протянул Карфангеру руку. — Премного вам благодарен за то, что вы отпустили моего друга.
Полчаса спустя Карфангер уже был в адмиралтействе, однако встретил там лишь секретаря Рихарда Шредера. Тот вручил ему письмо Мартина Хольсте.
— Значит, я могу отправляться с моими судами в плавание? — спросил Карфангер, прочтя письмо, — как я понимаю, надеяться больше не на что?
— А вы действительно на что-то надеялись?
— Как вас понимать? — удился Карфангер.
— Гм! .. — Рихард Шредер многозначительно пожал плечами, — все это, конечно, бездоказательно, тем не менее…
— Новы же не станете утверждать, что…
— Я ничего не стану утверждать определенно, ибо у меня нет доказательств — только догадки. Однако можете быть уверены: теперь я буду держать ухо востро. И еще — если у американских берегов повстречаете господина де Рюйтера, передайте привет моему брату. Завтра я передам вам для него письмо.
— Не сочтите за труд оказать мне ответную любезность.
— Готов сделать для вас все, что в моих силах.
— Может так случиться, что на этот раз плавание продлится долго, и я просил бы вас время от времени посылать мне в Новый Амстердам известия о состоянии дел здесь, в Гамбурге. С помощью голландской почты это можно будет сделать быстрее всего.
— И надежнее, — добавил Рихард Шредер.
Прощаясь, Карфангер спросил о том, как разрешился в суде спор между Михелем Шредером и старым Спрекельсеном.
— Пока еще никак, — отвечал секретарь адмиралтейства. — Видите ли, госпожа Фемида прикована железными скобами к фронтону здания суда, поэтому не может спуститься вниз и занять подобающее ей место в зале заседаний.
Покинув адмиралтейство, Карфангер отправился домой, чтобы отдать необходимые распоряжения на время своего отсутствия. Уже на следующий день его корабли были готовы к отплытию.
Анна и дети еще долго махали платками вслед ушедшим кораблям. Поодаль молча стоял Рихард Шредер.
До дороге назад, в новый город, Анна почувствовала, что Шредер хочет сказать ей нечто такое, что не предназначается для посторонних ушей. Однако в переулках старого города околачивалось столько попрошаек, и все они так голосили, что приходилось напрягать голос, чтобы быть услышанным.
Когда они подошли к адмиралтейству, Рихард Шредер предложил зайти в его кабинет, где они могли бы без помех поговорить, если госпожа Анна ничего не имеет против.
— Может быть, нам пойти к моему отцу, Иоханну Хармсену? — предложила Анна, и Рихард Шредер согласился.
В доме старого Хармсена они застали и Алерта Хильдебрандсена Грота.
— Очень хорошо, что вы здесь, господин Грот, — начал Рихард Шредер, — ибо то, о чем я хочу сообщить, несомненно заинтересует и вас. Вы сейчас состоите на службе у Томаса Утенхольта, но насколько мне известно, это никак не влияет на ваше доброжелательное отношение к вашему племяннику и его планам. К тому же вы как старейшина гильдии капитанов — я в этом совершенно уверен — в скором времени так или иначе обо всем узнаете, и вам придется высказывать свое мнение обо всех этих делах.
— Что вы все кругом да около, — прервал его Алерт Грот, — давайте, выкладывайте. Бьюсь об заклад, что речь пойдет о датском фрегате, которого не смог раздобыть Мартин Хольсте.
— Или не хотел, — вставил Шредер, усаживаясь за стол.
Папаша Хармсен присвистнул.
— Ну, что я говорил! — воскликнул он, обводя взглядом присутствующих.
— Значит, для вас это не секрет? — спросил Рихард Шредер.
— Ни для кого из нас это не секрет, — ответил за него Алерт Грот и повернулся к Анне. — Как ты думаешь, может Берент уйти в море, не простившись, если не случилось ничего особенного?
— Нет, — твердо отвечала Анна, — такое произошло бы впервые. Но что же вы хотели мне сказать, господин Шредер?
— Я хотел всего лишь сказать, что теперь, пожалуй, планы вашего супруга как никогда близки к осуществлению. Теперь городу придется строить фрегаты, о которых он говорил столько времени.
— Мне бы очень хотелось, чтобы ваша уверенность имела все основания, — промолвила Анна.
— Погодите-погодите, — отвечал секретарь адмиралтейства, — скоро купцы, судовладельцы и шкиперы возьмут совет за горло и потребуют постройки фрегатов.
Алерт Хильдебрандсен Грот высказал свои сомнения:
— Если несостоявшееся приобретение фрегатов в Дании действительно подстроил Утенхольт, то его следует рассматривать как удар по планам создания конвойной флотилии, принадлежащей городу, и я не понимаю вашей уверенности и благополучном исходе дела. Утенхольт не настолько глуп, чтобы сажать на мель самого себя.
— Не доверяйтесь одним только впечатлениям, господин Грот, и внимательно слушайте, о чем будут говорить в совете старейшин.
С этими словами Рихард Шредер простился и вышел.
А далее все произошло именно так, как и предсказывал секретарь адмиралтейства.
Первыми с требованием дать торговым караванам военные корабли для охраны от морских разбойников выступили старейшины матросской и боцманской гильдий. К ним присоединились некоторые из капитанов и шкиперов, потребовавшие решительных действий от старейшин своей гильдии. Те, кто все же собирался выйти в море, не могли получить у купцов фрахта для Испании и Португалии. Оттого этой весной немного кораблей отправилось вниз по Эльбе — большей частью в Англию, Голландию или в Архангельск. И только китобойная флотилия в сопровождении «Суда царя Соломона» как всегда ушла в Гренландское море, к берегам Шпицбергена.
Секретарь адмиралтейства Рихард Шредер за эти недели исписал столько гусиных перьев, что у него вышел весь их годовой запас. Без конца вносил он в протоколы одно требование за другим, переписывал решения заседаний то одной коллегии адмиралтейства, то другой. Как-то раз, например, в адмиралтейство явились выборные от судовладельцев и напрямик заявили, что если адмиралтейство и совет не позаботятся наконец о постройке хотя бы двух военных фрегатов, то все судовладельцы вместе с их флотилиями отправятся в Нидерланды, под защиту голландского флага, а гамбургские купцы пусть грузят свой товар хоть на плоты.
В зале заседаний старейшин гильдии капитанов и шкиперов теперь почти не слышно было голосов Томаса Утенхольта и Карстена Хольсте. Зато Алерт Хильдебрандсен Грот не упускал случая выступить с требованием организации надежного конвоя, повторяя те же доводы, которые в свое время приводил Берент Карфангер.
Все же Томас Утенхольт попытался еще раз взять бразды правления в свои руки и натравить гамбургских капитанов на их коллег голландского происхождения. Карстен Хольсте только этого и ждал: он тут же напустился на голландцев вообще, обвиняя их во всех смертных грехах.
Его разглагольствования прервал вопросом Алерт Грот:
— Если кое-кто из шкиперов и судовладельцев так кичится своим гамбургским происхождением, что его мутит от всего голландского, то почему же эти самые шкиперы и судовладельцы носятся с мыслью перебраться не куда-нибудь, а в столь ненавистные им Нидерланды? Все это черным по белому записано в протоколах заседаний коллегий адмиралтейства. Где же ваш хваленый гамбургский патриотизм?
— Не забывайте, что вы служите у меня капитаном и что я — ваш хозяин, — прошипел Томас Утенхольт.
— Истинно так, господин Утенхольт, — хладнокровно парировал Алерт Грот, — вы — судовладелец, а я — капитан у вас на службе, однако здесь, в этих стенах, я такой же старейшина гильдии, как и вы — и баста!
Томас Утенхольт в бешенстве вскочил, схватил свою шляпу и трость с тяжелым серебряным набалдашником и, не попрощавшись, выбежал вон, изо всех сил хлопнув дверью. В наступившей гробовой тишине следом за ним, втянув голову в плечи и стараясь ступать как можно тише, выскользнул Карстен Хольсте, и едва лишь за ним неслышно закрылась дверь, как тишина взорвалась оглушительным хохотом собравшихся.
Дверь вновь открылась, и на пороге появился хозяин пивной. Наклонившись к сидевшему ближе всех к двери, он что-то шепнул. И хохот вдруг стал стихать так же внезапно, как разразился, по мере того как сидевшие за столом передавали друг другу услышанные страшные слова:
— В городе чума!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Сильный встречный ветер встал на пути «Мерсвина» и «Дельфина», когда корабли вошли в Ла-Манш. Казалось, что все духи ветров ополчились против Карфангера, не желая выпустить его в Атлантику. Неделя за неделей проходили в изматывающей борьбе со стихией, в бесконечном лавировании. В конце концов Карфангеру пришлось идти в Фалмут, чтобы пополнить запасы провианта и воды. Но даже тогда, когда за кормой остался мыс Лизард и корабли вышли наконец в океан, он встретил их тоже не слишком приветливо.
Все это провело к тому, что Карфангер прибыл в Новый Амстердам чуть ли не на месяц позже намеченного срока. Да и там пришлось еще задержаться: ураганные ветры и крутые волны северной Атлантики изрядно потрепали
«Дельфин» и «Мерсвин», надо было позаботиться о ремонте, прежде чем пускаться в дальний путь к острову Кюрасао в Карибском море. Петер Эркенс управился бы с ремонтом за пару дней, но он остался в Бранденбурге, а его преемник Хинрих Дрооп, доселе никогда еще не служивший старшим корабельным плотником, не умел руководить людьми. Сам же он оказался хорошим мастером, и Карфангер ни разу не пожалел, наняв его. Он был уверен, что со временем молодой плотник научится и командовать. Насчет потерянного времени гамбургский капитан тоже не особо огорчался, надеясь все же получить почту из Гамбурга.
Но надеждам его не суждено было сбыться. Прошло еще несколько дней бесплодного ожидания, и он приказал поднимать паруса и брать курс на Бермудские острова, чтобы, пройдя проливом Мона между Гаити и Пуэрто-Рико, выйти в Карибское море.
Несколько недель корабли довольно медленно продвигались на юг; ветер дул вяло, словно нехотя, лишь изредка сменяясь сверим бризом. Карфангеру не терпелось поскорее вернуться в Новый Амстердам, и он приказал в светлое время суток поднимать все паруса.
Однако никто не предавался безделью, даже если царил полный штиль. Об этом в первую очередь заботился Венцель фон Стурза, без устали обучавший команды обоих кораблей обращению с холодным оружием. Сам он оказался поистине великолепным мастером фехтования, причем одинаково ловко орудовал и длинной шпагой, и короткой саблей — обычным вооружением моряков. Но это было еще не все: Венцель фон Стурза владел еще одним искусством, вызывавшим особое восхищение его учеников — он с поразительной меткостью метал нож.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39