– Слышали в новостях про обыск на складах? Кажется, полицейские нашли там кое-что из украденных вещей. Теперь пострадавших вызывают для идентификации. Может, на этот раз Каре повезет.
Таннер чертыхнулся про себя. Его независимая коллега даже не подумала сообщить ему, а жаль, ей сейчас не помешала бы его моральная поддержка.
– Она звонила, – продолжила Дотти. – Хотела попросить вас об одолжении. У нее в половине десятого встреча с Маркони.
– Усыновление, если я ничего не перепутал?
– Досье уже на вашем столе.
– Кажется, эта семья дружит с Филлипсами? Вроде Кара именно так и познакомилась с ними.
Дотти смешно наморщила лоб, словно пыталась отыскать в своей памяти что-нибудь о семье Маркони.
– Да, вы правы. Та самая пара, у которых трое своих детишек и куча усыновленных.
– Куча? – недоверчиво усмехнулся он.
– Трое, если не ошибаюсь.
– Но всеми предыдущими усыновлениями занималась не наша фирма?
– Не припоминаю, чтобы видела их здесь раньше.
– А уж от вашего внимания ничто не ускользнет, – заметил Таннер.
– Ничего существенного, если быть точным.
– Полагаю, мне следует поближе познакомиться с материалами до прихода этих Маркони. Дайте мне знать, когда появится девятичасовой клиент.
Забрав у нее свою почту, Таннер ушел в кабинет, где сразу раскрыл папку с делом Маркони. Перелистав написанные аккуратным почерком Кары листы, чтобы представить объем работы, он принялся читать, но успел познакомиться лишь с краткой историей семьи.
Записи характеризовали личность Каролины Хиллиард. Точная даже в мелочах, дотошная и аккуратная. Ни пятнышка, ни помарки. Как же этот образ отличался от страстной, непредсказуемой Кары.
Конечно, людям свойственно по-разному вести себя на работе и дома, но он знал Кару не первый год, и такой контраст его озадачивал. А еще больше интриговала причина контраста.
Таннер нервно забарабанил пальцами по столу. Он предполагал, что после неистовых игр в постели будет затруднительно встречаться с ней и сохранять невозмутимый вид на работе. Но все последующие дни они работали как обычно, словно ничего и не произошло. Даже сделали еще одну «вылазку» в комиссионный магазин. И опять только приятельские отношения двух воспитанных людей. Никаких поползновений на что-то большее, ни намека на интимность. Он уже ощущал себя не сторонним наблюдателем или охранником, а, скорее, защитником ее интересов. Он по собственной инициативе принял свободный, раскованный тон, сам взял ее под руку. Просто их дружба стала крепче. Он горько усмехнулся от этой мысли.
Наконец Таннер сообразил, что его смущало. Это Кара, а не он установила невидимые границы дозволенного в их отношениях, проявив себя искусным дипломатом. Несколько раз он пытался нарушать эти границы, однако ничего не вышло.
В голове у него возникло слово «запланированное». Точнее их отношения не назовешь. К тому же Кара никогда не совершала необдуманных, импульсивных поступков. Все у нее продумано до мелочей.
Звонок интеркома прервал мысли Таннера.
– Пришел мистер Винсент, – сказала Дотти.
– Пригласите его ко мне в кабинет. – Он закрыл папку с делом Маркони: отложим на время головоломку по имени Кара и займемся делами.
В офис вихрем влетела Кара и решительно положила на край его стола две пластмассовые упаковки.
– Что это? – спросил Таннер.
– Ленч. Угощение от благодарного коллеги. Спасибо, что снова подменил меня.
– Ерунда. Ты бы тоже выручила меня в подобной ситуации. – Он поднял крышку и заглянул внутрь. – О, из китайского ресторанчика?
– Из лучшего в Бостоне китайского ресторана.
– Пахнет восхитительно. Ты составишь мне компанию или уже бежишь?
– Умираю от голода. Могла бы, наверное, проглотить и твой, и свой ленч. – Кара села. – Как тебе Маркони?
– Еще не вынес окончательного решения. Не знаю, какие отношения связывают тебя с этими клиентами, но я не понял, действительно ли они сердечные люди, желающие подарить немного ласки и тепла обездоленным детям, или им нужна бесплатная рабочая сила. Хотя я беседовал с ними гораздо дольше, чем собирался.
– У них клуб для играющих в бинго. – Кара помахала в воздухе пластмассовой вилкой. – Кстати, у меня такое же впечатление, поэтому я измучилась от сомнений. Можно ли доверить ребенка их попечению или просто отказаться от этого дела и малодушно закрыть глаза на то, что другой адвокат с легкостью поможет им оформить опеку. – Она снова заработала вилкой, поглощая вкусный рис. – Но больше всего меня удивляет позиция отдела опеки. Социальный работник дала свое согласие, причем не единожды. Разве она не видит того, что мы заподозрили после первой же беседы? Это несправедливо по отношению к невинным детям и семьям, искренне желающим дать сиротам кров, любовь и защиту.
– Не будем торопиться с обвинениями. Сначала проверим все факты, – дипломатично ушел от дискуссии Таннер.
– О’кей. Я немного пристрастна.
– Угу. Нашла что-нибудь из своих вещей?
– Все, кроме украшений.
– Сочувствую. – Таннер ощутил негодование на судьбу. Все, что можно так или иначе возместить, нашлось, а то, что Каре очень дорого, пропало.
– По мнению детектива, взломщиков было несколько, добычу они поделили и мелкие вещи могли припрятать.
– Есть новые зацепки?
– Никаких. Не хочешь зайти со мной к перекупщикам? Я просто заболеваю, если сижу без дела. Мне все время кажется, что если поискать… Может, я схожу с ума, Таннер? Но разве я не имею права вернуть кольцо бабушки Каролины, ее камею или даже ту большую уродливую брошь?
– Вот что, дорогая. Перед уходом с работы я еще раз просмотрю справочник. Мы уже проверили фактически все ломбарды. Теперь ознакомимся поближе со скупками и перекупщиками. Может, нам потому и не везет, что вещицы давно пристроены у этих ловкачей.
– Детектив не смог дать мне никакого дельного совета.
– Попытаемся разузнать кое-что сами, – решительно заявил Таннер.
У нее в глазах снова появилось унылое выражение, и на миг он даже усомнился, что им что-либо удастся сделать. Он не детектив, не имеет полномочий и не может заполучить ценности обратно. Но он постарается взбодрить ее, вернуть прежнюю силу духа.
В конце рабочего дня Кара снова появилась в его кабинете, нервная, взвинченная. Ему захотелось прижать ее к груди, успокоить…
– Надеюсь, ты не ожидаешь, что я немедленно сорвусь с места и помчусь на розыски?
Кара плюхнулась на тот же стул, на котором сидела во время ленча. Она всегда садилась только на него.
– Кто из нас более педантичен? Кто больше раб привычек?
– Видимо, я… Но я постоянно работаю над собой.
– То есть?
– Я вынуждена постоянно напоминать себе о назначенных встречах, поскольку за работой могу забыть обо всем на свете. – Она безнадежно взмахнула рукой. – Возможно, увлекаться чем-либо до самозабвения присуще всем женщинам. А может, это просто недостаток, и если я не буду требовательна к себе, то все заметят мои ошибки, более того – пострадают от них.
– Ты шутишь, – улыбнулся Таннер.
– Если бы, – сокрушенно вздохнула Кара. – Понимаешь, обычно я все схватывала на лету, да и хватка у меня что надо. Я редко допускаю ошибки, когда принимаю решение. Таковы требования нашей профессии. Конечно, иногда бывают неудачи, однако я всегда стараюсь скрыть их за внешним лоском… До сих пор мне это удавалось… – Она сделала драматическую паузу. – Я исключительно осторожна, мое правило – все хорошо продумать и составить план действий.
Таннер устало потер ладонью переносицу и изучающе уставился на нее. Просто идеал деловой женщины. Ни волоска, выбившегося из прически, ни морщинки на костюме. Безупречна.
– Поразительно, – только и сумел вымолвить он.
Ему с трудом верилось, что именно она так пеклась о своем реноме.
– Это все, что ты можешь сказать? – наконец не выдержала Кара.
– Дважды за прошедшие недели ты призналась мне в конкретном страхе, мучающем тебя. Осталось лишь выяснить, почему он возник? Неужели кража могла так странно повлиять на твою психику?
– Возможно, она и сыграла какую-то роль, – задумчиво произнесла она. – Но совсем незначительную. Ты был так добр, что выслушал мое нытье. Спасибо. И твой совет я оценила по достоинству. Надо взять себя в руки и начать управлять своей жизнью. А поскольку я уже многое упустила, то приходится спешить и напрягаться сильнее, чем раньше.
– Ты, кажется, все планируешь заранее…
– Да.
– А если непредвиденная ситуация?
– Спонтанность – вызов интеллекту.
– Меня не так легко провести. Вряд ли ты жаждешь напоминаний о… нашей интимной встрече, но… Если ты и планировала соблазнение, то момент не располагал к этому. Какими же надо обладать способностями? На грани гениальности, не меньше. Правда, и вышло все гениально.
Щеки Кары стали под цвет ее алого платья, и Таннер расплылся в улыбке.
– Именно это я имела в виду, когда говорила о внешнем лоске. Кстати, вот тебе блестящий пример того, как легко потерять голову и контроль над собой.
Таннер вышел из-за стола, чтобы видеть ее лицо.
– Поправь меня, если я ошибаюсь, – сказал он, беря ее за руки. – Ты стыдишься нашей интимной близости, и тебе неприятен сам факт, что ты потеряла контроль над собой?
Он терпеливо ждал ответа, поглаживая ее ладони. Молчание затягивалось.
– Ты считаешь, мы совершили ошибку? – наконец произнесла Кара, буквально прожигая его взглядом.
– Нет. А ты?
– Не знаю. Вряд ли… Мне и в голову не приходило стыдиться нашей близости…
– Тогда, может, повторим?
– В любую минуту, – прошептала она.
– Мы отвлеклись от основной темы, Кара. Я не возражаю, но, прежде чем мы снова займемся любовью, я хотел бы понять тебя.
Она слегка вздернула подбородок, в глазах и позе была непокорность.
– Ты прекрасно меня понимаешь, Таннер. Я люблю в жизни порядок и предпочитаю сама принимать решения.
– Чего тебе не удалось сделать, когда мы занимались любовью?
– Ну… трудно о чем-то думать, когда теряешь всякую способность соображать.
– Удивлен, что ты в этом призналась, и рад, что ты лишилась способности думать.
– Вряд ли я открыла тебе что-то новое. По-моему, и ты забыл обо всех своих принципах?
– Даже больше, – пробормотал Таннер. – Впрочем, мы снова отвлеклись. Ты пыталась объяснить, сколько души вкладываешь в создание имиджа образцового профессионала. Но я заметил некоторые странности в заведенном тобой порядке. Например, ты всегда садишься на один и тот же стул…
– И всегда надеваю сначала левую туфлю… – Кара весело рассмеялась. – Почему-то я не могу отказаться от этой привычки. Такая я несовершенная. А тебя не тянет исповедаться в своих мелких грешках?
– Не то настроение. К тому же я для разнообразия порой меняю график. Видишь, не такой уж я предсказуемый. Сегодня, моя дорогая миссис Хиллиард, я вместо обеда с сестрой отправляюсь в скупку. Потом, если мы не будем падать от усталости, пойдем к тебе и остаток ночи посвятим занятиям любовью.
Таннер расхохотался, видя ее округлившиеся глаза. Кару настолько шокировала его прямота, что она не сказала ни «да», ни «нет».
– Есть возражения против моего плана? – решил уточнить он.
– Дай мне хотя бы переварить сказанное.
– Все просто. Сначала мы едем на поиски бабушкиных украшений, потом я намерен распустить твои волосы, мы начнем борьбу со спонтанностью. Есть вопросы?
– Не хочешь поцеловать меня прямо сейчас?
Наступил его черед удивляться.
Кара наклонилась вперед.
– Я упражняюсь в спонтанности. Как у меня получается?
У Таннера не было слов, но он и не думал, что Каре нужны слова.
– До сих пор не верится, что мы нашли брошку. Именно ее.
– Нормальная вещица. И стоит немало, – ответил Таннер.
– Я не про то. Все украшения дорогие, но сердце болит только из-за тех, которые связывали меня с бабушкой. – Голос Кары дрожал от возбуждения. – У меня словно украли кусок жизни. Будь такая возможность, я бы постаралась расспросить Каролину и про нее, и про семью, и… про меня. Она говорила, наше сходство ее даже пугает.
– Близнецы, – пробормотал Таннер.
– Бабушка тоже не любила эту брошку, хотя сказала, что она почти антиквариат, к тому же дорогущий, но слишком уж безобразная, чтобы ее носить. Мне кажется, я еще больше полюбила ее за чистосердечность.
– Наверное, ты унаследовала это от нее.
Она уставилась на его профиль, едва различимый в темноте салона. Высокий лоб, нос патриция. Таннер сегодня – просто золото. Терпеливый, потакает всем ее капризам, умеет слушать.
– Спасибо, партнер. Сегодня ты превзошел себя. Даже для друга это щедрость.
– Решила сменить тему и поговорить обо мне?
– Ничего я не решала. Ты сегодня внимательный, отзывчивый. Считаю, я просто обязана тебя поблагодарить.
– Напрасно. Мы уже преступили ту грань, когда нужно было выражать свою благодарность за каждую оказанную любезность. Проголодалась? – спросил он после недолгого молчания.
– Нет, устала.
– И тебе не до меня?
От этого интимного приглашения она буквально растаяла… захотела его так… как уже было однажды. С тех пор она пыталась сохранить с ним деловые отношения… или дружеские… по крайней мере хотя бы спокойные. Но иногда ее неудержимо тянуло к нему.
Кара узнала симптомы уже привычной борьбы: разум против эмоций. Эмоции толкали ее в объятия Таннера. Разум призывал к осторожности, чтобы достичь цели, не попав в зависимость от желаний, что грозит осложнениями в будущем и лишними переживаниями.
Но момент самый подходящий. Таннер хочет ее, он прекрасно вписывается в «план».
Нет причин отказываться, разыгрывать недотрогу поздно и смешно. А вот провести ночь вместе… О, в пользу именно этого решения есть тысячи аргументов.
– Кара? Я не обижусь, если скажешь «нет».
– Я просто задумалась.
– О том, почему нам не следовало бы увлекаться постелью?
Черт возьми, он прямо читал ее мысли.
– Да. Но я рассматривала и альтернативу. Почему бы не уступить порыву?
– И что перевесило? – По голосу чувствовалось, что Таннер улыбается.
– Постель, конечно.
– Не могу сказать, что разочарован. Бродя сегодня с тобой, я даже начал воображать, как мои руки обнимают твою аппетитную попку, словно этот чертов деловой костюм так же сексуален, как и то красное платье.
– Фантазировал? Обо мне? – Кара просияла. – Таннер, я счастлива!
– Ты бесстыдница, – проворчал он.
– А ты партнер очень уютный.
– Как старые шлепанцы?
– Глупости! Мне уютно быть с тобой, разговаривать… – Она запнулась, потом добавила: – И спать тоже.
– Я сейчас раздуюсь от гордости. – Хотя в его словах и звучала ирония, пальцы игриво сжали ее руку. – Надеюсь, ты понимаешь, что мое представление о нашей «встрече» слегка отличается от уютных посиделок у камина? Если глаза меня не обманывают, то мы оба воспламенились.
У Кары захватило дух. То, как он сказал «встреча», напомнило ей ночи, когда она буквально сгорала от страсти к нему.
– Не стану отрицать. Пламя. Дикое, готовое сжечь все на своем пути.
– Это и есть спонтанность, Кара.
– На другом уровне…
– Правда? Мы собираемся рассматривать это со всех точек зрения?
Почему даже легкая дрожь в его голосе неотразимо сексуальна? Желание заставляло ее трепетать и жаждать немедленной атаки. Примитивное вожделение. А ведь они в машине, Таннер даже не прикасался к ней, обе его руки сжимали руль. Понадобилось всего несколько слов.
Кара призвала на помощь логику и разум. Это совсем не то, чего она добивалась, ей ни к чему становиться жертвой страсти. Нужен просто мужчина, а не любовник. Как замедлить темп, не ставя под угрозу свою цель?
А почему, спросила она себя, надо замедлить темп. Ведь это же Таннер.
– Может, нам следует установить какие-то правила? – неуверенно предположила Кара.
Он издал полустон-полусмех.
– Кажется, у тебя это становится манией. Страсть к детализации каждого действия. Мы же не престарелая супружеская пара. Им простительно составлять «график встреч», но я отказываюсь. Занятия любовью должны быть не регламентированной активностью, а выражением… спонтанным выражением наших…
– …желаний?
– Вполне приемлемое слово, хотя можно найти и другие синонимы. Ты действительно хотела обсудить это? Или пытаешься отвлечь меня от цели?
Кара невольно улыбнулась.
– Я всегда считала, что у нас много общего, поэтому мы так хорошо сработались. Но теперь я начинаю понимать, как сильно мы отличаемся друг от друга.
– Надеюсь, это не значит, что ты иначе оцениваешь нашу совместную работу?
– Нет, просто я начала лучше понимать тебя.
Смех Таннера не должен был удивить ее, но все-таки поразил.
– Я не возражаю.
– Я имела в виду…
– Знаю. Ты начала понимать, что заставляет меня принимать то или иное решение.
– Да-а, – удивленно протянула она.
Машина свернула на знакомую подъездную дорожку.
– Тебе не кажется, что когда двое вступают в интимные отношения, то они просто обязаны знать, кто их партнер?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14