Вот и говори после этого об иронии судьбы!»
За неделю у нее накопилась куча работы. Бумаги, дела, договоренности заполнили все утро. Как всегда, почти каждая женщина, которая приходила, приводила с собой ребенка либо оставляла ребенка с соседкой, либо была беременна еще одним. Многие из этих женщин не имели мужей или были разведены или вообще никогда не были замужем. У них была тяжелая жизнь, и все же Дженни не могла не думать с некоторой горечью, что они были свободными людьми: им не надо было ничего скрывать, ничего объяснять.
Все утро они приходили и уходили. Она перекусила прямо за столом. Сэндвич с майонезом и теплый чай, не было времени выйти и купить что-нибудь получше. Зазвонил телефон. Прибыла почта, а с ней и новые дела. В час дня, когда ушла Дайна, Дженни все еще продолжала работать.
– Ты, должно быть, ужасно устала, – с сочувствием произнесла Дайна. – Почему ты не идешь домой?
– Я в порядке. Я останусь еще на час или около того. Она и хотела изнурить себя работой. Как хорошо будет вернуться домой совершенно опустошенной, поесть немного сыра и фруктов, пойти спать, не думая ни об Артуре Вулфе, ни о его сыне.
Кто-то стучал в дверь офиса. Ее первым побуждением было не обращать внимания на стук, чтобы тот, кто там находился, ушел. Стук становился все настойчивее. У нее мелькнула мысль, что это могла быть та девушка, которая приходила несколько дней назад с багровыми синяками на шее и руках. Ее любовник, должно быть, вернулся уже в другом настроении. Она поднялась и открыла дверь.
Перед ней стоял хорошо одетый мужчина средних лет в сером плаще.
– Меня зовут Робинсон. Я знаю, уже поздно, но я увидел свет. Можно мне войти?
Он вошел, проследовав за Дженни в ее комнату, где все было завалено бумагами: дела законченные, дела незаконченные.
Он поставил свой дипломат с замком-шифром и металлическими уголками на пол возле кресла, взял небольшую стопку бумаг Дженни с кресла и вручил их ей.
– Вы не возражаете, если я сяду?
Она взяла свои бумаги из его рук, заметив про себя, как нагло он себя ведет. Кто же он?
– У вас здесь очень уютно, – сказал он, оглядываясь кругом. – И цветы. Я сам выращиваю розы. Это мое хобби.
– Чем могу быть вам полезна? – спросила Дженни, теперь немного "настороженно.
– Кто-то очень неравнодушен к вам, если посылает вам эти розы. Они весьма недешевы, эти длинные стебли. Они дорого стоят.
Кто же он? У Дженни приподнялись волосинки на руках. Животное в своем логове чувствует опасность. Но где же спасение? Куда можно спрятаться?
– Я спросила вас, – повторила она, сохраняя уверенный тон, – что я могу сделать для вас? Чем вы занимаетесь?
– Ну, то да се. – Когда он улыбнулся, его десны, которые были шишковатыми, белыми и блестящими, обнажились над крупными, просто огромными желтоватыми зубами.
«Большие зубы, – говорил Джордж. – Самые крупные зубы, которые мне когда-либо доводилось видеть».
Но имя было не Робинсон, она уверена, хотя, поддавшись панике – одна, когда никого не было за соседней дверью, и тишина стояла во всем коридоре, – она не могла думать об имени. Это не имело значения в любом случае. Она попыталась собраться с мыслями.
– Да, то да се, – повторил мужчина. Наманикюренные пальцы барабанили по манжете рукава на другой руке.
– То и се ничего не говорит мне. У вас ко мне какое дело? Я юрист.
– Хорошо, я это знаю, неужели нет? А также то, что вы хорошо знакомы с законодательством по усыновлению. Я знаю это тоже.
Изумленная Дженни взглянула в узкие черные глаза, глаза грызуна, выглядывающего из укромного уголка.
– Усыновлению? – повторила она. – Не совсем так.
– Нет? Я слышал, что да.
– Совсем нет.
– Да будет вам, я лучше знаю. Вы удивлены. – Он снова улыбнулся, и зубы блеснули. – Люди многое слышат и узнают. С помощью проводов, например. Есть и другие способы.
Щелчки в телефоне, мужчина на ступеньках и под уличным фонарем. Тот день, когда она забыла запереть дверь…
Все стало ясно. Они не останавливаются ни перед чем в своем стремлении достать пленку. Они не смогли пробраться в дом Джорджа из-за того, что там постоянно много людей; более того, разве не сам Джордж заставил их поверить, что пленка у «кого-то еще». Логически этим кем-то мог быть Артур Вулф или Джей, или она сама. Все это пронеслось у нее в голове в какие-то считанные доли секунды под испытующим взглядом этих холодных жестких глаз.
Короткая боль пронзила ее грудь. Так можно получить сердечный приступ даже в таком молодом возрасте, как у нее. Она продолжала молчать.
– Да, да. Есть некоторые люди, некоторые личности, которым будем весьма интересно узнать, что вы знаете об усыновлении, даже если это и было давно.
«Как странно, – подумала Дженни. – Все переплелось. Питер и Джилл, и дело в Грин-Марч – все пересеклось и привело прямо к Джею».
– Вы не заинтересованы в том, чтобы он узнал об этом, я уверен. Не будет больше красивой жизни, не будет больше поездок в его открытом двухместном «мерседесе».
Это определенно тот человек. Автомобиль принадлежал Вулфам и находился в городке. Она ездила однажды в нем с Джеем.
– Что вы хотите? – спросила она, заставив себя говорить.
– Вы знаете, что я хочу.
– Если бы я знала, я бы не спрашивала, – повторила она, удивленная тем, что могла не только говорить, но говорила даже с вызовом в голосе.
– Послушайте, у каждого из нас есть что-то, что может интересовать другого. Так что, будьте умницей, не советую играть со мной. Мне нужна пленка. – И, когда она совсем ничего не ответила, она наклонился в кресле вперед, как будто собирался выпасть из него. – И не надо говорить «какая пленка?» Сейчас не время играть немую сцену. – В то же время его голос оставался тихим и уверенным.
Ее ладони стали влажными от пота.
– У меня не было никакой пленки. – Черные глаза смотрели на нее сейчас совершенно без выражения. И она повторила: – Это правда. У меня никогда и не было ее.
Он повернулся в кресле и посмотрел в окно. Здание офисов через улицу было в основном погружено в темноту, только то тут, то там снова зажигался свет, по мере того, как уборщики начинали и кончали свою работу. Она пыталась вспомнить, в какое время они начинали свою работу здесь, на этом этаже, но не могла, не могла думать ни о чем, страх парализовал ее. Она должна была быть более предусмотрительной и не оставаться одна в пустом здании.
– Слишком плохо все вышло со стариком, не правда ли? – произнес он, все еще сидя спиной к ней.
– Каким стариком? – спросила она.
Он повернулся, поднялся с кресла и подошел к ней так близко, что она отшатнулась назад, инстинктивно защищая лицо от удара.
– Дженни, Дженни, ты попусту тратишь время. – Он радовался произведенному им эффекту. – Я пока не собираюсь выбивать тебе зубы. Ты сообразительная девочка, юрист, поэтому не заставляй меня тратить время попусту. Вот последнее предложение: ты отдаешь мне пленку, а я буду держать рот закрытым относительно ребенка и другого парня. Что может быть лучше?
– Что касается ребенка, – сказала Дженни, – вы можете рассказать о нем всем, всему свету. А что касается пленки, я говорю вам, что ничего не знаю о ней. Я больше не имею никакого отношения ко всему этому делу.
– Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?
– То, что сказала. Я больше не адвокат в этом деле. Меня отстранили.
– Я тебе не верю.
– Если вы позволите мне встать с кресла, я найду письмо.
Она снова начала соображать. Животное в своем логове борется за свою жизнь.
– Я не мешаю тебе, – сказал он, еще раз обнажив зубы в зверином оскале.
– Вы стоите слишком близко от меня. Я хочу защитить свои зубы.
Он тихо засмеялся и отступил назад.
– У тебя есть выдержка. Мне нравится это в женщинах.
Дрожащими руками она перебирала стопки бумаг на столе, пока он ждал, стоя так близко от нее, что она слышала его дыхание. В отчаянной спешке она переворачивала и просматривала стопки.
– Я полагаю, у тебя ничего нет. Я полагаю, ты просто водишь меня за нос.
– Вы неправильно полагаете. Оно здесь. Должно быть. – «Если я не выбросила его. А если выбросила? Господи, помоги мне». «Я думал, он собирается выбить мне все зубы», – говорил Джордж. Но то, что он сделал, было гораздо хуже.
– Я не собираюсь оставаться здесь всю ночь, знаешь ли.
– Я знаю. Дайте мне минуту.
Она могла слышать тишину в каменном коридоре за дверью. Тишина звенит, говорят. Как шум волн, когда прикладываешь раковину к своему уху. Как стук крови в висках.
Она наклонилась вниз. Мусорная корзина еще не была опустошена. Тогда оно должно быть там. Только бы оно было там!
Он схватил ее за руку, сильные пальцы причиняли боль.
– Эй! Что ты там собираешься делать?
Она высыпала на пол содержимое корзины и быстро отбросила бланки, разорванные документы, надорванные конверты, утренние бумаги. Господи, помоги мне найти его…
– Вот оно! – Письмо было частично разорвано сверху, но прочитать его еще можно было. Она протянула ему листок.
– Видите, я вам говорила. Меня отстранили.
Он изучил письмо с самого начала, потом внимательно посмотрел на Дженни, которая поднялась было, но снова села, потому что у нее дрожали колени.
– Ну, – сказал он, – так ты действительно ни черта не знаешь, что происходит сейчас, да?
Она подумала: «Теперь он направится к Вулфам. Но я ничего не могу поделать, да и они смогут справиться с этим лучше, чем я».
– Нет, – ответила она, – это правда, Я ничего не знаю.
– И ты не хочешь ничего понимать, если даже он узнает про твоего ребенка.
Он стоял так близко сейчас, что его колени касались ее.
– Так ты снова играешь со мной?
– Я не знаю, о чем вы говорите.
– Уверен, что знаешь. Об отце ребенка. – Он казался довольным. – Неделька в старом доме, да?
У нее застучали зубы. Она читала об этом раньше, но никогда ничего подобного не испытывала. Это казалось странным, они стучали и не могли остановиться.
Он придвинулся и дотронулся до ее груди.
– Ты привлекательная женщина.
Она прижала руки к груди. Он отвел их. Она смотрела на него, стараясь быть твердой и благоразумной.
– Почему вы делаете это? У вас будут крупные неприятности.
– Я приведу тебе шесть почему. Ты думала, что перехитрила меня, не так ли? Повесили записывающее устройство на старого дурака. – Он крепко стиснул ее руки. – Я думаю, как ты будешь смотреться со сломанным носом? Или, может быть, несколько шрамов на прелестном личике?
– Я буду кричать…
– Давай, кричи. Кто тебя услышит?
Его кулак, на котором поблескивало золотое кольцо, огромный и здоровый, как скала, стал приближаться к ее лицу. Она быстро увернулась и упала, ударившись лицом о край стола. Боль пронзила ее живот, тошнота подступила к горлу. Он наклонился, схватил ее за кофточку и поднял ее. Легкий шелк разорвался. Были видны его огромные желтые зубы, его лицо перекосилось от злобы, его дыхание с табачным перегаром было горячим, кулак поднялся вновь…
Потом в дальнем конце коридора раздался звук открывающейся двери лифта и шум голосов, стук тяжелых ботинок и громыхание ведер.
– Уборщики! Они идут! – закричала она, всхлипывая.
В одно мгновение он был на ногах.
– Черт! – Схватив свой дипломат и плащ, он выскочил за дверь прежде, чем Дженни поднялась с пола.
Дрожа и качаясь, она держалась за спинку кресла. Она все еще стояла там, пытаясь стянуть вместе края разорванной блузки, когда дверь распахнулась, и вошел мальчик, неся с собой ведро, тряпки, щетки. Он остановился и посмотрел на нее.
– Тот мужчина! – задыхаясь, произнесла она. – Посмотри в коридор! Он ушел?
Мальчик покачал головой.
– Не понимай по-английски.
Она хотела благодарить его снова и снова, встать на колени перед ним. Он подумает, что она сошла с ума. Возможно, он так и подумал.
Дрожа от страха, но все же надеясь, что сможет удержаться на ногах, она надела жакет, взяла пальто, сумочку и перчатки; и потом, испугавшись спускаться по ступенькам, села снова. Что, если он поджидает ее в переулке? Ну, нет, она должна постараться думать логически; конечно, он не будет подкарауливать ее на улице, где она сможет закричать и позвать на помощь. Но, может, он снова попытается проникнуть к ней домой?
Телефон был у нее под рукой, но она так тряслась, что не могла удержать его. Она громко сказала себе:
– Я должна что-то придумать. Позвонить в полицию? Чтобы искать где-то мужчину в темном плаще среди тысяч мужчин в темных плащах на улицах Нью-Йорка? Абсурд! Позвонить Мартину? – Ее лицо болело, она чувствовала слабость, нужно было, чтобы кто-то подсказал ей, что делать. Как одинока она была без Джея! Затем внезапный ужас пронзил ее: что, если этот – этот тип направится к Джею домой? Глупая упрямая нянька примет его просто потому, что на нем дорогой плащ, и он выглядит, как джентльмен, не так ли? Она и дети могут оказаться дома одни. Или даже если и сам Джей будет, но ведь у этого типа может оказаться нож…
Сейчас дрожащие руки Дженни набирали номер телефона. Это был всего лишь предупреждающий звонок, и ничего больше, не мольба или объяснение, чего она не хотела. Предупреждающий звонок. Она хотела, чтобы это было ясно.
В квартире никто не отвечал. Когда она попыталась дозвониться в офис, автоответчик проинформировал ее, что офис закрыт до утра понедельника. Желает она что-нибудь сообщить? Нет. Едва ли можно оставить сообщение о том, что следует избегать мужчины с огромными желтыми зубами.
Потом она позвонила Мартину, застала его дома и все пересказала.
– Я уверена, что именно этот человек убил Джорджа, – пришла она к заключению. – Джордж был прав, зубы действительно огромные.
– Если убийца и не он, то ему наверняка известно, кто это сделал.
– Ну, он и так сказал много. Я думаю, не Фишер ли подстроил все с Джорджем?
– Я не знаю. Мы наблюдаем за ним очень пристально. Тут есть еще и другие дела в городе, я не могу говорить о них по телефону. В любом случае, будьте осторожны с телефоном, пока мы не удалим жучок. Я позабочусь об этом в понедельник. – Последовала пауза. – Я знаю, вы больше не участвуете в этом деле.
– Это правда. Я была отстранена. – Она почувствовала потребность оправдать себя. – Это не из-за профессиональной непригодности. Это глубоко личное.
– Ну, я так, собственно, и думал. Мне очень жаль. Вы весьма опытный профессионал.
Она ощутила, что при этих его словах у нее на глаза снова навертываются слезы, и поблагодарила его.
– Ну, хорошо, что вы не пострадали. Это самое главное. Но вы пережили такое потрясение, и я вам советую пойти домой, выпить глоток виски и отдохнуть.
Когда телефонный разговор закончился, страх снова прокрался в комнату. «Мне нужен кто-то, кто-нибудь еще, – подумала она. – Не друзья, которым ничего не известно обо всех этих делах. Не Джилл. Нельзя искать опоры у молодой девушки, нельзя пугать ее до смерти».
Но еще оставался Питер… И она позвонила в Уольдорф-Асторию.
Он казался удивленным и довольным.
– Ты едва застала меня. Я уже собирался идти на обед с несколькими друзьями, которые прилетели сегодня из Чикаго.
– Ох. – Эти слова совсем сразили ее. – Ох,– повторила она, вздыхая.
– Что случилось? Ты плачешь.
– Нет. Да. – И она снова разрыдалась и рассказала о происшедшем с ней.
– Боже мой! Ты сообщила в полицию?
– Нет. Он же ничего не сделал мне Что я смогу доказать?
– Это смешно. Для чего тогда полиция? Позвони прямо сейчас.
– Ты не понимаешь! Я каждый день сталкиваюсь с подобными вещами! К ним поступают тысячи звонков в минуту со всего города. Ты не знаешь. Они пальца о палец не ударят, если что-то чуть не случилось, но все-таки не случилось. И этот человек… исчез куда-то. – Она заговорила нерешительно. – И, кроме всего, я совершенно без сил.
– Я приеду прямо сейчас, – решительно сказал он. – Запри дверь офиса, пока я не приеду. Я попрошу машину подождать и отвезу тебя домой.
– Но у тебя же назначена встреча.
– К черту все это! Подожди меня там.
– Мой телефон прослушивался. Ты можешь представить? Он знал о Джилл. – Она сняла не только разорванную блузку, но также пиджак и юбку, все, что на ней было надето, словно это было осквернено; она никогда не наденет их снова. Сейчас она сидела в кресле, дрожащая и напряженная, замерзающая даже в своем толстом махровом халате.
– Господи, если бы я не нашла это письмо! Он был в такой ярости, такая странная спокойная ярость. Он ни разу не повысил голос. Это было жутко. Слава Богу, я нашла письмо, и, слава Богу, он поверил. – Она все говорила и никак не могла остановиться с тех пор, как Питер привез ее домой. Ее голос был нервным и высоким. – Это никак не укладывается в моей голове. Это девственная земля, Питер, она всегда была такой, с растущими на ней деревьями, с дикими животными и гусями, прилетающими туда из Канады. Девственная! – кричала она. – А потом приходят двуногие чудовища и начинают бороться за нее, разрывая друг друга на части или убивая за нее. Да, чудовища! Я видела достаточно, ты знаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
За неделю у нее накопилась куча работы. Бумаги, дела, договоренности заполнили все утро. Как всегда, почти каждая женщина, которая приходила, приводила с собой ребенка либо оставляла ребенка с соседкой, либо была беременна еще одним. Многие из этих женщин не имели мужей или были разведены или вообще никогда не были замужем. У них была тяжелая жизнь, и все же Дженни не могла не думать с некоторой горечью, что они были свободными людьми: им не надо было ничего скрывать, ничего объяснять.
Все утро они приходили и уходили. Она перекусила прямо за столом. Сэндвич с майонезом и теплый чай, не было времени выйти и купить что-нибудь получше. Зазвонил телефон. Прибыла почта, а с ней и новые дела. В час дня, когда ушла Дайна, Дженни все еще продолжала работать.
– Ты, должно быть, ужасно устала, – с сочувствием произнесла Дайна. – Почему ты не идешь домой?
– Я в порядке. Я останусь еще на час или около того. Она и хотела изнурить себя работой. Как хорошо будет вернуться домой совершенно опустошенной, поесть немного сыра и фруктов, пойти спать, не думая ни об Артуре Вулфе, ни о его сыне.
Кто-то стучал в дверь офиса. Ее первым побуждением было не обращать внимания на стук, чтобы тот, кто там находился, ушел. Стук становился все настойчивее. У нее мелькнула мысль, что это могла быть та девушка, которая приходила несколько дней назад с багровыми синяками на шее и руках. Ее любовник, должно быть, вернулся уже в другом настроении. Она поднялась и открыла дверь.
Перед ней стоял хорошо одетый мужчина средних лет в сером плаще.
– Меня зовут Робинсон. Я знаю, уже поздно, но я увидел свет. Можно мне войти?
Он вошел, проследовав за Дженни в ее комнату, где все было завалено бумагами: дела законченные, дела незаконченные.
Он поставил свой дипломат с замком-шифром и металлическими уголками на пол возле кресла, взял небольшую стопку бумаг Дженни с кресла и вручил их ей.
– Вы не возражаете, если я сяду?
Она взяла свои бумаги из его рук, заметив про себя, как нагло он себя ведет. Кто же он?
– У вас здесь очень уютно, – сказал он, оглядываясь кругом. – И цветы. Я сам выращиваю розы. Это мое хобби.
– Чем могу быть вам полезна? – спросила Дженни, теперь немного "настороженно.
– Кто-то очень неравнодушен к вам, если посылает вам эти розы. Они весьма недешевы, эти длинные стебли. Они дорого стоят.
Кто же он? У Дженни приподнялись волосинки на руках. Животное в своем логове чувствует опасность. Но где же спасение? Куда можно спрятаться?
– Я спросила вас, – повторила она, сохраняя уверенный тон, – что я могу сделать для вас? Чем вы занимаетесь?
– Ну, то да се. – Когда он улыбнулся, его десны, которые были шишковатыми, белыми и блестящими, обнажились над крупными, просто огромными желтоватыми зубами.
«Большие зубы, – говорил Джордж. – Самые крупные зубы, которые мне когда-либо доводилось видеть».
Но имя было не Робинсон, она уверена, хотя, поддавшись панике – одна, когда никого не было за соседней дверью, и тишина стояла во всем коридоре, – она не могла думать об имени. Это не имело значения в любом случае. Она попыталась собраться с мыслями.
– Да, то да се, – повторил мужчина. Наманикюренные пальцы барабанили по манжете рукава на другой руке.
– То и се ничего не говорит мне. У вас ко мне какое дело? Я юрист.
– Хорошо, я это знаю, неужели нет? А также то, что вы хорошо знакомы с законодательством по усыновлению. Я знаю это тоже.
Изумленная Дженни взглянула в узкие черные глаза, глаза грызуна, выглядывающего из укромного уголка.
– Усыновлению? – повторила она. – Не совсем так.
– Нет? Я слышал, что да.
– Совсем нет.
– Да будет вам, я лучше знаю. Вы удивлены. – Он снова улыбнулся, и зубы блеснули. – Люди многое слышат и узнают. С помощью проводов, например. Есть и другие способы.
Щелчки в телефоне, мужчина на ступеньках и под уличным фонарем. Тот день, когда она забыла запереть дверь…
Все стало ясно. Они не останавливаются ни перед чем в своем стремлении достать пленку. Они не смогли пробраться в дом Джорджа из-за того, что там постоянно много людей; более того, разве не сам Джордж заставил их поверить, что пленка у «кого-то еще». Логически этим кем-то мог быть Артур Вулф или Джей, или она сама. Все это пронеслось у нее в голове в какие-то считанные доли секунды под испытующим взглядом этих холодных жестких глаз.
Короткая боль пронзила ее грудь. Так можно получить сердечный приступ даже в таком молодом возрасте, как у нее. Она продолжала молчать.
– Да, да. Есть некоторые люди, некоторые личности, которым будем весьма интересно узнать, что вы знаете об усыновлении, даже если это и было давно.
«Как странно, – подумала Дженни. – Все переплелось. Питер и Джилл, и дело в Грин-Марч – все пересеклось и привело прямо к Джею».
– Вы не заинтересованы в том, чтобы он узнал об этом, я уверен. Не будет больше красивой жизни, не будет больше поездок в его открытом двухместном «мерседесе».
Это определенно тот человек. Автомобиль принадлежал Вулфам и находился в городке. Она ездила однажды в нем с Джеем.
– Что вы хотите? – спросила она, заставив себя говорить.
– Вы знаете, что я хочу.
– Если бы я знала, я бы не спрашивала, – повторила она, удивленная тем, что могла не только говорить, но говорила даже с вызовом в голосе.
– Послушайте, у каждого из нас есть что-то, что может интересовать другого. Так что, будьте умницей, не советую играть со мной. Мне нужна пленка. – И, когда она совсем ничего не ответила, она наклонился в кресле вперед, как будто собирался выпасть из него. – И не надо говорить «какая пленка?» Сейчас не время играть немую сцену. – В то же время его голос оставался тихим и уверенным.
Ее ладони стали влажными от пота.
– У меня не было никакой пленки. – Черные глаза смотрели на нее сейчас совершенно без выражения. И она повторила: – Это правда. У меня никогда и не было ее.
Он повернулся в кресле и посмотрел в окно. Здание офисов через улицу было в основном погружено в темноту, только то тут, то там снова зажигался свет, по мере того, как уборщики начинали и кончали свою работу. Она пыталась вспомнить, в какое время они начинали свою работу здесь, на этом этаже, но не могла, не могла думать ни о чем, страх парализовал ее. Она должна была быть более предусмотрительной и не оставаться одна в пустом здании.
– Слишком плохо все вышло со стариком, не правда ли? – произнес он, все еще сидя спиной к ней.
– Каким стариком? – спросила она.
Он повернулся, поднялся с кресла и подошел к ней так близко, что она отшатнулась назад, инстинктивно защищая лицо от удара.
– Дженни, Дженни, ты попусту тратишь время. – Он радовался произведенному им эффекту. – Я пока не собираюсь выбивать тебе зубы. Ты сообразительная девочка, юрист, поэтому не заставляй меня тратить время попусту. Вот последнее предложение: ты отдаешь мне пленку, а я буду держать рот закрытым относительно ребенка и другого парня. Что может быть лучше?
– Что касается ребенка, – сказала Дженни, – вы можете рассказать о нем всем, всему свету. А что касается пленки, я говорю вам, что ничего не знаю о ней. Я больше не имею никакого отношения ко всему этому делу.
– Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?
– То, что сказала. Я больше не адвокат в этом деле. Меня отстранили.
– Я тебе не верю.
– Если вы позволите мне встать с кресла, я найду письмо.
Она снова начала соображать. Животное в своем логове борется за свою жизнь.
– Я не мешаю тебе, – сказал он, еще раз обнажив зубы в зверином оскале.
– Вы стоите слишком близко от меня. Я хочу защитить свои зубы.
Он тихо засмеялся и отступил назад.
– У тебя есть выдержка. Мне нравится это в женщинах.
Дрожащими руками она перебирала стопки бумаг на столе, пока он ждал, стоя так близко от нее, что она слышала его дыхание. В отчаянной спешке она переворачивала и просматривала стопки.
– Я полагаю, у тебя ничего нет. Я полагаю, ты просто водишь меня за нос.
– Вы неправильно полагаете. Оно здесь. Должно быть. – «Если я не выбросила его. А если выбросила? Господи, помоги мне». «Я думал, он собирается выбить мне все зубы», – говорил Джордж. Но то, что он сделал, было гораздо хуже.
– Я не собираюсь оставаться здесь всю ночь, знаешь ли.
– Я знаю. Дайте мне минуту.
Она могла слышать тишину в каменном коридоре за дверью. Тишина звенит, говорят. Как шум волн, когда прикладываешь раковину к своему уху. Как стук крови в висках.
Она наклонилась вниз. Мусорная корзина еще не была опустошена. Тогда оно должно быть там. Только бы оно было там!
Он схватил ее за руку, сильные пальцы причиняли боль.
– Эй! Что ты там собираешься делать?
Она высыпала на пол содержимое корзины и быстро отбросила бланки, разорванные документы, надорванные конверты, утренние бумаги. Господи, помоги мне найти его…
– Вот оно! – Письмо было частично разорвано сверху, но прочитать его еще можно было. Она протянула ему листок.
– Видите, я вам говорила. Меня отстранили.
Он изучил письмо с самого начала, потом внимательно посмотрел на Дженни, которая поднялась было, но снова села, потому что у нее дрожали колени.
– Ну, – сказал он, – так ты действительно ни черта не знаешь, что происходит сейчас, да?
Она подумала: «Теперь он направится к Вулфам. Но я ничего не могу поделать, да и они смогут справиться с этим лучше, чем я».
– Нет, – ответила она, – это правда, Я ничего не знаю.
– И ты не хочешь ничего понимать, если даже он узнает про твоего ребенка.
Он стоял так близко сейчас, что его колени касались ее.
– Так ты снова играешь со мной?
– Я не знаю, о чем вы говорите.
– Уверен, что знаешь. Об отце ребенка. – Он казался довольным. – Неделька в старом доме, да?
У нее застучали зубы. Она читала об этом раньше, но никогда ничего подобного не испытывала. Это казалось странным, они стучали и не могли остановиться.
Он придвинулся и дотронулся до ее груди.
– Ты привлекательная женщина.
Она прижала руки к груди. Он отвел их. Она смотрела на него, стараясь быть твердой и благоразумной.
– Почему вы делаете это? У вас будут крупные неприятности.
– Я приведу тебе шесть почему. Ты думала, что перехитрила меня, не так ли? Повесили записывающее устройство на старого дурака. – Он крепко стиснул ее руки. – Я думаю, как ты будешь смотреться со сломанным носом? Или, может быть, несколько шрамов на прелестном личике?
– Я буду кричать…
– Давай, кричи. Кто тебя услышит?
Его кулак, на котором поблескивало золотое кольцо, огромный и здоровый, как скала, стал приближаться к ее лицу. Она быстро увернулась и упала, ударившись лицом о край стола. Боль пронзила ее живот, тошнота подступила к горлу. Он наклонился, схватил ее за кофточку и поднял ее. Легкий шелк разорвался. Были видны его огромные желтые зубы, его лицо перекосилось от злобы, его дыхание с табачным перегаром было горячим, кулак поднялся вновь…
Потом в дальнем конце коридора раздался звук открывающейся двери лифта и шум голосов, стук тяжелых ботинок и громыхание ведер.
– Уборщики! Они идут! – закричала она, всхлипывая.
В одно мгновение он был на ногах.
– Черт! – Схватив свой дипломат и плащ, он выскочил за дверь прежде, чем Дженни поднялась с пола.
Дрожа и качаясь, она держалась за спинку кресла. Она все еще стояла там, пытаясь стянуть вместе края разорванной блузки, когда дверь распахнулась, и вошел мальчик, неся с собой ведро, тряпки, щетки. Он остановился и посмотрел на нее.
– Тот мужчина! – задыхаясь, произнесла она. – Посмотри в коридор! Он ушел?
Мальчик покачал головой.
– Не понимай по-английски.
Она хотела благодарить его снова и снова, встать на колени перед ним. Он подумает, что она сошла с ума. Возможно, он так и подумал.
Дрожа от страха, но все же надеясь, что сможет удержаться на ногах, она надела жакет, взяла пальто, сумочку и перчатки; и потом, испугавшись спускаться по ступенькам, села снова. Что, если он поджидает ее в переулке? Ну, нет, она должна постараться думать логически; конечно, он не будет подкарауливать ее на улице, где она сможет закричать и позвать на помощь. Но, может, он снова попытается проникнуть к ней домой?
Телефон был у нее под рукой, но она так тряслась, что не могла удержать его. Она громко сказала себе:
– Я должна что-то придумать. Позвонить в полицию? Чтобы искать где-то мужчину в темном плаще среди тысяч мужчин в темных плащах на улицах Нью-Йорка? Абсурд! Позвонить Мартину? – Ее лицо болело, она чувствовала слабость, нужно было, чтобы кто-то подсказал ей, что делать. Как одинока она была без Джея! Затем внезапный ужас пронзил ее: что, если этот – этот тип направится к Джею домой? Глупая упрямая нянька примет его просто потому, что на нем дорогой плащ, и он выглядит, как джентльмен, не так ли? Она и дети могут оказаться дома одни. Или даже если и сам Джей будет, но ведь у этого типа может оказаться нож…
Сейчас дрожащие руки Дженни набирали номер телефона. Это был всего лишь предупреждающий звонок, и ничего больше, не мольба или объяснение, чего она не хотела. Предупреждающий звонок. Она хотела, чтобы это было ясно.
В квартире никто не отвечал. Когда она попыталась дозвониться в офис, автоответчик проинформировал ее, что офис закрыт до утра понедельника. Желает она что-нибудь сообщить? Нет. Едва ли можно оставить сообщение о том, что следует избегать мужчины с огромными желтыми зубами.
Потом она позвонила Мартину, застала его дома и все пересказала.
– Я уверена, что именно этот человек убил Джорджа, – пришла она к заключению. – Джордж был прав, зубы действительно огромные.
– Если убийца и не он, то ему наверняка известно, кто это сделал.
– Ну, он и так сказал много. Я думаю, не Фишер ли подстроил все с Джорджем?
– Я не знаю. Мы наблюдаем за ним очень пристально. Тут есть еще и другие дела в городе, я не могу говорить о них по телефону. В любом случае, будьте осторожны с телефоном, пока мы не удалим жучок. Я позабочусь об этом в понедельник. – Последовала пауза. – Я знаю, вы больше не участвуете в этом деле.
– Это правда. Я была отстранена. – Она почувствовала потребность оправдать себя. – Это не из-за профессиональной непригодности. Это глубоко личное.
– Ну, я так, собственно, и думал. Мне очень жаль. Вы весьма опытный профессионал.
Она ощутила, что при этих его словах у нее на глаза снова навертываются слезы, и поблагодарила его.
– Ну, хорошо, что вы не пострадали. Это самое главное. Но вы пережили такое потрясение, и я вам советую пойти домой, выпить глоток виски и отдохнуть.
Когда телефонный разговор закончился, страх снова прокрался в комнату. «Мне нужен кто-то, кто-нибудь еще, – подумала она. – Не друзья, которым ничего не известно обо всех этих делах. Не Джилл. Нельзя искать опоры у молодой девушки, нельзя пугать ее до смерти».
Но еще оставался Питер… И она позвонила в Уольдорф-Асторию.
Он казался удивленным и довольным.
– Ты едва застала меня. Я уже собирался идти на обед с несколькими друзьями, которые прилетели сегодня из Чикаго.
– Ох. – Эти слова совсем сразили ее. – Ох,– повторила она, вздыхая.
– Что случилось? Ты плачешь.
– Нет. Да. – И она снова разрыдалась и рассказала о происшедшем с ней.
– Боже мой! Ты сообщила в полицию?
– Нет. Он же ничего не сделал мне Что я смогу доказать?
– Это смешно. Для чего тогда полиция? Позвони прямо сейчас.
– Ты не понимаешь! Я каждый день сталкиваюсь с подобными вещами! К ним поступают тысячи звонков в минуту со всего города. Ты не знаешь. Они пальца о палец не ударят, если что-то чуть не случилось, но все-таки не случилось. И этот человек… исчез куда-то. – Она заговорила нерешительно. – И, кроме всего, я совершенно без сил.
– Я приеду прямо сейчас, – решительно сказал он. – Запри дверь офиса, пока я не приеду. Я попрошу машину подождать и отвезу тебя домой.
– Но у тебя же назначена встреча.
– К черту все это! Подожди меня там.
– Мой телефон прослушивался. Ты можешь представить? Он знал о Джилл. – Она сняла не только разорванную блузку, но также пиджак и юбку, все, что на ней было надето, словно это было осквернено; она никогда не наденет их снова. Сейчас она сидела в кресле, дрожащая и напряженная, замерзающая даже в своем толстом махровом халате.
– Господи, если бы я не нашла это письмо! Он был в такой ярости, такая странная спокойная ярость. Он ни разу не повысил голос. Это было жутко. Слава Богу, я нашла письмо, и, слава Богу, он поверил. – Она все говорила и никак не могла остановиться с тех пор, как Питер привез ее домой. Ее голос был нервным и высоким. – Это никак не укладывается в моей голове. Это девственная земля, Питер, она всегда была такой, с растущими на ней деревьями, с дикими животными и гусями, прилетающими туда из Канады. Девственная! – кричала она. – А потом приходят двуногие чудовища и начинают бороться за нее, разрывая друг друга на части или убивая за нее. Да, чудовища! Я видела достаточно, ты знаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34