Инспектор из Скотленд-ярда готов дать показания и засвидетельствовать, что Фенмор не может быть автором этих произведений.
– Ты начиталась Агаты Кристи, моя дорогая. Я знаю, что ты использовала мою секретаршу и своего любовника для того, чтобы устроить этот шум и привлечь к себе внимание в академических кругах, но без рукописей ты – ноль, ничто.
– Но у меня есть рукописи, доктор Келлер, – тихо произнесла Эннабел.
Он снова улыбнулся своей ужасной улыбкой. «Возможно, ненормальность Фелиции была вызвана не венерической болезнью, а передавалась в семье из поколения в поколение», – внезапно подумала Эннабел.
– Да, у тебя есть рукописи, – он оглядел комнату. – Замечательное место! После того, как Шеффилд и твой любимый поэт были повешены за государственную измену, мой предок устроил в башне свой кабинет. Ты чувствуешь историю, которая словно впиталась в ее стены?
– Доктор, это не относится к делу. Я дала вам возможность открыть обман и продолжать научную работу, но, если вы отказываетесь, я буду вынуждена действовать по-другому.
– Рукописи… – казалось, Келлер не слышал ее.
Он внимательно изучал комнату. Эннабел заставляла себя смотреть на него, а не на тайник, который он хотел найти.
– Конечно, они здесь, – бормотал он. – Я чувствую это. Камни старинных дедовских построек пропитаны человеческой кровью и страданиями, правда?
Эннабел попыталась пробраться к двери.
– На твоем месте я не стал бы делать этого, – резко остановил ее Келлер.
Эннабел все время смотрела на его руку, которую он постоянно держал в кармане своей куртки, и вот теперь Келлер вытащил ее, и девушка увидела зловещего вида крупнокалиберный пистолет.
– Некрасиво уходить в середине беседы.
– Доктор Келлер, на свете нет таких вещей, ради которых стоило бы идти в тюрьму. Вы можете начать все заново, сделать себе имя не на обмане.
– Мне нравится здесь, – сказал он жестким голосом. – Жаль, что ты не хочешь вернуть мне документы, как хорошая девочка. Но все равно я уничтожил бы их, раз уж вы сунули нос в мои дела, – он наставил на девушку пистолет. – Отойди от двери, моя дорогая, не испытывай мое терпение.
Он жестом показал, чтобы Эннабел прошла к дивану у окна.
– Что вы собираетесь делать?
– Собираюсь разрешить тебе сопровождать драгоценные рукописи твоего любимого Джереми в дантовский ад. – Эннабел задрожала от его улыбки, которая через секунду превратилась в высокий смех, почти визг. – Прощай, красавица. Жаль, что ты не считала меня привлекательным. Многие из моих аспиранток находили меня очень симпатичным мужчиной, особенно во время наших дополнительных занятий, за которые, конечно, я не брал с них плату. – И снова маниакальный смех…
Келлер открыл крышку дивана и приказал девушке забраться внутрь. Звук опустившейся крышки и задвинувшейся защелки напоминал стук опускающейся крышки гроба. Боже, сколько времени осталось ждать до утра, когда придет Роман? Ее клаустрофобия носила случайный характер, и Эннабел молилась, чтобы эта коварная болезнь не проявилась именно сейчас.
Келлер все еще был в комнате. Эннабел слышала его шаги. Что он делает? Он не найдет рукописи, в этом она была уверена, но почему он не уходит? Что он имел в виду, когда говорил, что «уничтожит» бумаги?
Дантовский ад! Эннабел почувствовала запах дыма и поняла, наконец, что он хотел сделать. Девушка стала кричать, кашляя от едкого дыма, проникающего в ее убежище.
Убежище. Эннабел закрыла нос и рот одной рукой, а другой пыталась выдавить низ своей клетки.
Именно здесь находился выход в потайной ход, который Греймалкин показала Изабелле!
Но он закрыт. Девушка вспомнила, как Роман, когда они реставрировали комнату, сказал, что заделал все щели и дыры в полу, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Она громко всхлипнула.
– О, Роман, где ты? Фалькон! Фалькон! Ты мне так нужен!
Дым попадал в нос, разъедал глаза, вызывал слезы. И вдруг она услышала голоса и восхитительный крик человека, которого звала…
– Эннабел! – сказал он, открывая крышку. – О, Боже, с тобой все хорошо? Стоун, черт бы тебя побрал, зачем ты заставил нас так долго ждать? Она могла умереть. – Роман вытащил Эннабел.
Стоун спустился за ними по лестнице, а на улице присоединился к полицейским. Сквозь пелену тумана, застилавшего глаза, Эннабел увидела на заднем сиденье полицейской машины Морриса Келлера. Но сейчас ее интересовало другое.
– Башня! О, Роман, рукописи Джереми! Они там, в башне!
– Успокойся, дорогая! – он крепко прижал к себе девушку, успокаивая ее и вытирая слезы. – Огонь почти потушен, а коробка, которую ты принесла, полна макулатуры, а не рукописей.
Эннабел ошеломленно смотрела на него.
– Что? Что ты хочешь сказать?..
– Я хочу сказать, мисс По, – ответил Стоун, – что, когда вы рассказали мне эту историю, я тут же связался со Скотленд-ярдом и попытался выяснить причину такой чрезмерной заботы о мнимых литературных работах его предка. Оказалось, что расследование, которое проходило сразу в нескольких государственных институтах, выявило банду воров, которая перепродавала редкие рукописи подпольным коллекционерам с огромной выгодой для себя. А главарем этой банды является Моррис Келлер.
Эннабел с трудом понимала.
– Значит, рукописи из сейфа, которые мы привезли и показали вам, – были фальшивками?
– Но очень хорошими, несмотря на то, что я сказал вам у себя в кабинете. Келлер собирался подарить их Институту и получить двойную выгоду: с одной стороны, он навсегда связывал свое имя со своим великим предком, а с другой – одновременно продавал подлинные рукописи по астрономической цене.
– Значит, стихотворения Джереми действительно являются такими ценными?
Стоун улыбнулся.
– Страницы с пометками Китса, лорда Байрона, Перси Шелли и даже Мэри Шелли? Как вы, американцы, говорите, ты что, шутишь?
– Значит, Келлер хотел сжечь подделанные рукописи, чтобы его обман никогда не раскрылся. – Эннабел повернулась к Роману. – Ты все знал и не сказал мне?
Роман пожал плечами.
– Стоун считал, что лучше ничего не говорить тебе.
Эннабел не знала, ударить его или поцеловать. Но остановилась все же на последнем.
– А где настоящие рукописи?
– В Скотленд-ярде, – ответил Стоун. – Они в безопасности. В том случае, конечно, если вы не соберете свою команду по взламыванию сейфов и не украдете их до того, как мы возьмем их для церемонии, которая состоится в четверг.
– Джереми будет признан автором этих произведений? – взволнованно спросила Эннабел.
– Прочтите газеты, которые выйдут в четверг, и узнаете, – улыбнулся инспектор. – Этому событию они уделят больше места, чем сенсационным телефонным разговорам Чарльза и появлению вашего Элвиса в закусочной около Винчестерского собора.
О сне не могло быть и речи. Роман отвел Эннабел в замок, а сам попытался проскользнуть на кухню, но Арманд, сонный, но бдительный, появился там как раз в тот момент, когда Роман готовил яичницу.
– Мой Бог! Я думал, что мышь попалась в мышеловку, оказывается, это вы вторглись в мои владения!
– Арманд, – сказала Эннабел, заново родившаяся и очень проголодавшаяся, – мы не хотим паштета или омлета по-французски, мы не хотим ничего, кроме простой яичницы с беконом.
– Хорошо, только скажите, что вы жаждете, странники, – произнес шеф-повар, надевая фартук поверх пижамы.
– О, Боже, – пробормотала Эннабел, – он добрался до Джона Уэйна.
Свадьба проходила в лабиринте через два дня после того, как Роман подписал контракт на покупку Шеффилд Холла и прилегающих земель.
После церемонии Роман отвел Эннабел в сторону и сообщил, что у него есть для нее подарок.
– Роман, ты так много мне подарил! – сказала Эннабел, смеясь и все еще не веря, что через несколько дней после той ужасной ночи в башне она так счастлива. – Не знаю, смогу ли вынести еще. Достаточно подарков. – Эннабел коснулась пальцем сережек с лунным камнем, которые составляли прекрасный гарнитур с подвеской из того же камня.
– Это только начало. Я хочу подарить тебе все: и луну, и звезды. А сейчас пойдем со мной. Думаю, что тебе понравится мой подарок.
Эннабел покачала головой, но все же, следуя за своим мужем, отправилась на конюшню.
– Посмотри, что я нашел для своей обожаемой жены.
Эннабел медленно подошла к лошади, которая стояла неподвижно в крайнем стойле.
– Леди Годива? – не веря своим глазам, прошептала она. – Неужели это она?
Лошадь заржала, подняв свою прекрасную голову, и приветствовала Эннабел, вращая карими глазами.
– Значит, лошади тоже могут делать это, – прошептала она, угощая ее мятной конфеткой и прижимаясь к ней.
– Не заставляй меня ревновать. Посмотри, кто стоит в соседнем стойле. Мордрид.
– Послушай, дружище. Будь осторожен со своим всадником. Я хочу, чтобы он был рядом со мной еще столетие или два, ты ведь знаешь.
Свою брачную ночь они провели в комнате, которая отныне будет хранить только прекрасные воспоминания, решила Эннабел. Ей стало немного грустно при воспоминании о Тримейне-Фальконе, когда девушка ждала на балконе Романа. Сегодня они проведут первую волшебную ночь как муж и жена. Эннабел очень любила своего мужа и знала, что они будут счастливы всю жизнь.
Новобрачная все ждала и ждала.
– Роман? У тебя все в порядке? – постучала она в дверь ванной. – Дорогой, обещаю, я не сделаю тебе больно.
– Возвращайся на балкон, – услышала она приглушенный голос. – У меня есть для тебя сюрприз. Мои друзья прислали свадебный подарок.
Эннабел улыбнулась и вышла на балкон.
Услышав звук открывающейся двери, Эннабел повернулась и увидела…
– Это мой старый соколиный шлем, в котором я играл в бейсбол. Парни прислали мне его, считая, что он еще может понадобиться.
Сердце Эннабел бешено забилось, когда она смотрела на эмблему свирепого сокола с расправленными крыльями и видела далекий образ, который заставлял ее чувствовать себя самой любимой и защищенной женщиной в мире.
– Ты играл в команде «Соколов»? – прошептала она. – Почему я не знала об этом?
– Ты спросила меня только, играл ли я за «Атланта Брейвз». А мне не захотелось объяснять разницу.
Эннабел протянула руки.
– Теперь я твоя жена.
– И это был лучший бросок в моей жизни, – с улыбкой сказал Роман.
– Сыграй еще раз, Сэм, – ответила Эннабел.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30