Он говорил всем, что поскользнулся на льду у дверей Мойры, объясняя, таким образом, свой внешний вид и то, почему он отлеживался у нее в доме.
Вот еще один человек, которому приходилось лгать, чтобы защитить Уинтропа Райленда и его тайны. Большинству людей стоило бы большого труда скрыть все это. Секреты Уинтропа могли бы уничтожить его или отправить в тюрьму. Но были ли они опаснее, чем то, что прятал от людей Натаниэль? Ее собственная тайна, выйди она на свет, разрушила бы ее жизнь, и в результате она оказалась бы под отчим кровом, у матери, которая никогда не относилась к ней иначе, как с раздражением.
– Так почему мы плачем, любовь моя? – Натаниэль легонько похлопал ее по колену. – Сегодня он опять не пришел?
Они оба знали, кто такой «он».
– Он только что ушел, перед твоим приходом. – Ее друг нахмурился в замешательстве.
– Тогда чего же лить слезы? Разве он не бросился к твоим ногам и не попросил, чтобы ты вернула его назад?
Она шмыгнула носом, а пальцы комкали влажный носовой платок.
– Он сказал, что я могу делать с ним все, что хочу. – Натаниэль по-прежнему был в замешательстве.
– А в чем тогда проблема?
Она посмотрела на него. Неужели это не очевидно?
– Я не должна указывать ему, как поступить, он сам должен понимать!
Натаниэль хохотал в ответ на ее раздраженный тон.
– Девочка моя, он – мужчина. Ты не можешь ожидать от него, чтобы он понимал, чего ты хочешь. Этого никогда не будет.
По-видимому, ее друг не осознает, что принадлежит с ним к одному полу.
– Любой должен понимать, что нужно извиниться за то, что сделал, – продолжала она настаивать. – Ему не приходит в голову. Он ведет себя так, словно я должна быть счастлива простить его.
– Наверное, ты выдаешь желаемое за действительное. – Натаниэль усмехнулся. – Ты готова смилостивиться над ним?
– Да, провались оно все, да. – Она скомкала платок, словно зажав в кулак внутреннюю решимость. – Я хочу простить этого мужлана, но не могу.
Натаниэль понимающе кивнул.
– Это гордыня.
– Совсем нет! – Она отстранилась от него и села выпрямившись. Как она ненавидела, когда ей говорили, что ее гордость страдает или поддерживает ее. Это неправда! – Мне это необходимо. Как я могу узнать, по-настоящему ли он раскаивается, если он не говорит об этом?
Он глядел на нее так, словно ему было жаль ее.
– Суди по его поступкам, дитя.
– Как я могу доверять им? Он ведет себя так, будто обожает меня, а потом меня же обворовывает! – Господи, голова просто разламывалась.
– Попытался обокрасть тебя.
– Давай не будем спорить по мелочам, Натаниэль! – Сейчас ей было нужно, чтобы он признал: не застань она Уинтропа на месте преступления, никогда бы не узнала правды. – Единственное, что мне надо, – это чтобы он сказал «прости» и пообещал, что будет доверять мне в будущем. Разве это трудно сделать?
Натаниэль покачал головой, от веселости не осталось и следа.
– Думаю, что нет.
Мойра повесила голову, глаза снова наполнились слезами.
– Я не желаю, чтобы мое прощение было само собой разумеющимся. Я отдала ему свое доверие и собственное тело, и он принял все это! Я желаю, чтобы он предложил мне себя. Мне необходимо знать, что только я владею его сердцем, что он абсолютно беззащитен, когда рядом со мной. Может быть, я прошу слишком много, но только это мне и нужно.
Натаниэль обнял ее за плечи, когда по ее щекам, заструились слезы, и прижал к груди, не обращая внимания на свои ребра, которые давали о себе знать.
– О, девочка моя дорогая. Ты любишь этого самца, правда ведь?
Она кивнула, его колючий сюртук тер ей щеку.
– Боюсь, что так.
Он гладил ее по волосам.
– Как, ты думаешь, он относится к тебе?
На этот раз она покачала головой, вытирая глаза.
– Что-то он, конечно, испытывает, иначе не стал бы так настойчиво обхаживать меня. Я не права? – Глупо, наверное, было так говорить, но в глубине души она верила в это.
– Думаю, права.
– Я боюсь довериться ему, Натаниэль. – Выпрямившись, она встретила его взгляд, полный любви. – Опасаюсь поверить тому, что он говорит, но еще страшнее послушаться своего сердца, которое уговаривает меня забыть о гордости и молить его о любви.
– Выпрашивать любовь – это не самая хорошая идея, – ответил он, поглаживая ее плечо. – Она не сулит добра для того, кто просит, а тому, кого просят, дает незаслуженное преимущество.
Ей вдруг удалось улыбнуться.
– Убедился на своем опыте? Он рассмеялся громко и жестко.
– Конечно! – Он не имел в виду Тони, в этом она была уверена. И не Мэтью Седжвика. Кого-то другого из своего прошлого, о котором Мойра не знала.
Вздохнув, Мойра уперлась лбом в холодное стекло окна.
– Что же мне делать? – Натаниэль пожал плечами:
– Все, что угодно, если чувствуешь необходимость.
– Что именно, можешь сказать? – Она с надеждой смотрела на него, ощущая, как в ней снова просыпается чувство юмора.
Хмыкнув, он покачал головой:
– Нет. Тем не менее, если бы потребовался мой совет, я бы предложил тебе дать ему какое-то время. Он, может, и типичный мужчина, но совсем не глуп. Если он вообще достоин тебя, он сам поймет, что нужно предпринять.
– А если нет? – Как же, Господи, это безнадежно звучит!
Натаниэль ласково улыбнулся:
– Тогда он не стоит тебя, дорогая. Она тоже улыбнулась ему через силу.
– Боялась, что так ты и скажешь. – Его слова, какими бы неприятными они ни были, казались ей правдой. Она не в силах заставить Уинтропа стать таким, как ей хотелось. Ей оставалось только надеяться, что она не ошиблась в нем с самого начала.
– В другое время я бы сказал: если он тебе так нужен, беги за ним, но это не та ситуация. Не для тебя. – Он взял ее за руку. – Не торопись, пережди и приведи мысли в порядок. Дай ему время понять свои чувства.
– Что же мне делать все это время? – Она потерла пальцами лоб. – У меня такое ощущение, что я вот-вот сойду с ума.
Он не раздумывал.
– Готовь помолвку Мини. Займись покупками к свадьбе. Конечно, обедай со мной. Выходи из дома хоть ненадолго.
Она сжала его руку.
– Что бы я делала без тебя?
– А как бы я обошелся без твоей дружбы? – ответил он, целуя ее в лоб. – Давай позвоним, пусть принесут сандвичи и чай. Тебе нужно поесть.
– Поесть? – Она рассмеялась. – Большинство моих платьев стали мне узки.
– И ты никогда не выглядела лучше, чем сейчас. – Поднимаясь, он потянул ее за собой. – Нам нужны сандвичи с огурцом, твои любимые. И куча маленьких пирожных.
Есть не хотелось, спорить с Натаниэлем тоже. Он всегда знал, что ей нужно, лучше, чем она сама. Она позвонила и сказала миссис Райт, что им подать. Меньше чем через двадцать минут та вернулась с маленькой тележкой, нагруженной сандвичами, пирожными, чаем и всем необходимым для стола.
Как всегда, ее друг был абсолютно прав. Еда – вот что ей было нужно. Она позволила Мойре отвлечься и придала ей сил. После нескольких сандвичей и чашки чаю, она почувствовала себя много лучше.
– Достаточно говорить обо мне и о мелодраме из моей жизни, – заявила она, ухватывая очередной сандвич с тарелки. – Расскажи, чем ты занимался все эти дни. Ты отлично выглядишь.
Он покраснел от ее похвалы.
– Благодарствую. Оставленный твоей нежной заботой, я провел уйму времени, обретя обожание со стороны некоего милейшего Мэтью.
Мойра подняла брови. Это новость. И хорошая.
– В самом деле? Он дал тебе понять свои намерения? Смущение Натаниэля достигло апогея. Он выглядел таким юным, невинным и влюбленным.
– Скажем так: его интерес ко мне ясно обозначился. – Мойра умирала от любопытства, но не хотела его показывать.
– Расскажи мне все.
К тому времени как Натаниэль закончил описание достоинств, доблестей и красоты дорогого Мэтью, она не только порадовалась за своего друга, но и позавидовала ему. Натаниэля и Мэтью, судя по всему, мало заботило, можно ли довериться друг другу или как выразить свое чувство. Возможно, потому, что оба они были мужчинами. Ее сложности в отношениях с Уинтропом происходили, вероятно, из-за того, что они были разного пола.
Но может, эти двое так долго создавали защиту вокруг себя, что просто разучились открываться для других людей?
– Однако он сказал, что мой бордовый жилет делает меня похожим на раздувшуюся малиновку, – поделился своим огорчением Натаниэль.
Мойра усмехнулась. Мэтью был прав.
– О, я абсолютно уверена, что ты и сам подозревал это, так что извини его.
Натаниэль вдруг посерьезнел.
– Это вновь возвращает нас к твоей дилемме. Не хотелось бы бередить раны, но как ты поступишь?
– А что мне остается делать? – У нее появилась некая идея, на которую он ее натолкнул. Но выложила бы ее только в случае, если бы поняла, что ошиблась. Она не собиралась оставаться единственной, кто мог бы снова вернуть Уинтропа к выяснению отношений.
– Если он вдруг попросит у тебя прощения, ты уверена, что сможешь искренне его простить?
Снова прозвучало это безымянное, но безошибочно узнаваемое «он». Мойра ответила без промедления:
– О да. – В конце концов, именно этого она и желала. – Но я не верю, что он когда-нибудь снизойдет до этого.
Глава 20
В день, когда должна была состояться церемония обручения Минни, Мойра укрылась в своей комнате, почти не выходя оттуда. Когда подойдет время готовиться к вечеру, покончить с заточением уже не будет трудно.
Если бы она считала себя трусихой, она бы первой призналась в этом, но тут был другой случай. Она заперлась не оттого, что избегала столкновения со своей матерью. Она боялась, что не выдержит и набросится на нее с кулаками.
Элоиза Баннинг была мелким тираном. Она влетела в дом Мойры и тут же попыталась взять власть в свои руки. К счастью, слуги все отлично поняли. Положение виконтессы было значительно выше, чем какой-то миссис. Пусть даже эта миссис – собственная мать виконтессы. Как только Элоиза отдавала очередное распоряжение, слуги являлись к Мойре, и ей приходилось делать двойную работу, потому что каждый раз требовалось пересматривать то, что напридумывала ее мать.
Обычно Мойра старалась ублажить ее. Это была привычка, выработанная долгими годами совместной жизни. Но только не теперь. Сейчас единственное, что хотелось Мойре, – сказать старой ведьме, чтобы она не вмешивалась. Собственно, она и сторонилась матери, чтобы удержаться от таких слов.
Разумеется, дом Мойры не был убран надлежащим образом. И одета она была некстати. Церемонию подготовили не так. Элоиза должна была бы сразу понять, что важные вещи Мойре доверять нельзя.
– Убранство для дома, мама, выбирала сама Минни, – объясняла ей Мойра. – Если тебе это не нравится, обращайся к своей другой дочери.
Конечно, Минерве не было сказано ни слова.
– Ты набрала вес, – пренебрежительно оглядев ее с головы до ног, заявила мать. – Остается только надеяться, что ты снова не расплывешься.
Это было последней каплей. Уперев руки в бока, Мойра развернулась лицом к матери, не желая уступать.
– Почему ты так надеешься на это? – Элоиза фыркнула.
– Будет крайне неудобно иметь дородную дочь, когда я такая стройная. Терпеть не могу, когда люди говорят, что ты моя «толстая» дочь.
Мойра не выносила, когда вообще упоминали, что она ее дочь.
– От небольшого излишка веса, мамочка, женщина выглядит моложе. Хорошо бы тебе запомнить это.
Мать смотрела на нее так, словно не могла сообразить, оскорблена она или нет. Мойра сладко улыбнулась.
Нахмурившись и недовольно хмыкнув, мать удалилась. До конца дня Мойра была избавлена от ее общества. Это было форменное блаженство.
Гораздо хуже, что нагрянули другие сестры, хотя у них хватило такта поселиться в гостинице, а не у Мойры. По большей части она ладила с ними, если только поблизости не было матери. Сестры становились разительно похожи на мать, как только она появлялась рядом. Минни больше, чем другие сестры, походила на Мойру. Но даже она в присутствии матери превращалась в раздражительную и заносчивую особу. В который раз уже Мойра отводила ее в сторону и делала ей замечания. Сестры и, конечно, мать тут же вступались за Минни и требовали оставить ее в покое.
Слава Богу, все они разъедутся на следующий день. Будь благословен такой короткий визит, и она не увидит их до свадьбы этим летом.
Единственным положительным моментом всей этой суеты было то, что у Мойры совершенно не оставалось времени подумать об Уинтропе. Минни пригласила его на сегодняшний вечер, но Мойра удивилась бы, если бы он пришел. Он, наверное, мрачный и угрюмый, сидит у себя дома. По крайней мере она надеялась на это. Понял ли он наконец, что ей от него нужно? Понял ли он, что должен искренне раскаяться? Что она хочет получить его сердце на серебряном блюде?
Готов ли он отдать ей себя? Или он решил, что цена слишком велика?
Она поглядела на часы на каминной полке, когда служанка вошла в комнату, чтобы начать укладывать волосы.
Через три часа начнут съезжаться гости, и она, возможно, узнает, стоит она того или нет.
– Удивительно, что ты решился поехать туда сегодня.
Услышав голос Норта, Уинтроп поднял глаза. Они сидели в маленькой гостиной в доме Норта и Октавии. Брат большими глотками пил кофе, а Уинтроп отставил свой бокал с бурбоном. Необходимо было разработать стратегию к предстоящему вечеру.
– Разумеется, я поеду. Я ведь приглашен. – Норт поднес чашку ко рту.
– Ты уверен, что Мойра будет рада увидеть тебя?
– Совсем нет, но я все равно поеду. Мне нужно, чтобы она знала – я не отступлюсь от нее. Я не намерен сдаваться.
Такое решение пришло к нему в одну из многих бессонных ночей, после того как он видел ее в последний раз. Вместо того чтобы терзаться и стенать, чем бы занимались на его месте большинство влюбленных дуралеев, он дотошно разложил ситуацию по полочкам. Он не собирался отказываться от нее. И если она не скажет, что ей нужно от него, он будет оставаться рядом, пока не поймет сам или не наткнется на решение случайно. Его не волновало, как долго это продлится, – она должна опять принадлежать ему.
– Даже не предполагал, что ты умеешь быть таким упрямым, – немного недовольно заметил Норт. – Прямо как в детстве.
Уинтроп улыбнулся ему.
– Слишком долго я пытался быть не самим собой, братец. Пора с этим покончить.
– Понятно. – Это было приятно услышать. – В чем причина такой перемены?
– Она заявила мне, что я защищал прежде всего себя, поэтому и пострадал больше. Если заполучить Мойру – значит спасовать перед всеми ее отговорками, я пойду на это.
Норт с удивлением взглянул на него:
– Ты говоришь так, словно влюблен.
Всего лишь звуки этого слова заставили его сердце стучать как сумасшедшее. Уинтроп уставился в свой почти опустевший бокал.
– Должно быть, так и есть. – Признание словно сбросило груз прошедших лет с его плеч.
Теперь Норт глядел на него с усмешкой. Одному Богу известно, что он хотел сказать. К счастью, вошла Октавия. Все внимание Норта моментально переключилось на жену, которая была прекрасна в своем шелковом платье цвета бронзы, в сияющих драгоценностях – топазах и алмазах.
Уинтроп постарался не смотреть на них, пока они обменивались поцелуями и о чем-то любовно шептались. Они были чудесной парой. Непринужденность, с которой они общались друг с другом, была насквозь пропитана насыщенной чувственностью, почти осязаемой. Это и есть любовь, предположил он. Будут ли когда-нибудь люди так думать о них с Мойрой?
Он допил бурбон и поднялся. Шепот позади начал надоедать.
– Может, поедем? – требовательно спросил он, повернувшись к брату и невестке.
Норт и Октавия смотрели на него с одинаковым выражением. Его желание отправиться поскорее казалось им забавным. Пусть смеются. Честно говоря, ему было все равно, что они думают, пока уступают его желанию.
– Поехали, – согласился Норт. – Мы уже должны быть в пути. Не сомневаюсь, что тебе хочется быстрее покончить с этой вечеринкой.
Брат не догадывался и о половине того, что было. Действительно, он хотел, чтобы вечер закончился скорее, но только потому, что надеялся к концу его добиться успеха у Мойры.
На этот раз поездка к Мойре в Мейфэр тянулась долго. Накануне выпал снег, и он еще кое-где покрывал улицы. Из-за скользкой дороги кареты двигались с величайшей осторожностью. Когда они наконец оказались у дверей дома Мойры, Уинтроп скрежетал зубами от нетерпения и был готов снести чью-нибудь голову с плеч.
В довершение ко всему Мойра и Минни вместе со всей семьей встречали гостей тут же, перед комнатами, в которых проходило торжество. Мойра могла почувствовать его досаду и принять ее на свой счет. Сделав глубокий вдох, он медленно выдохнул, настраиваясь, – общество должно видеть привычный образ Уинтропа Райленда. Холодного, собранного, обаятельного, если не злого. Он может такое сотворить.
Октавия и Норт почему-то намного опередили его и уже были среди других гостей, когда Уинтроп только-только приблизился к семье.
И Мойра, и Минни очень удивились, увидев его, и явно обрадовались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Вот еще один человек, которому приходилось лгать, чтобы защитить Уинтропа Райленда и его тайны. Большинству людей стоило бы большого труда скрыть все это. Секреты Уинтропа могли бы уничтожить его или отправить в тюрьму. Но были ли они опаснее, чем то, что прятал от людей Натаниэль? Ее собственная тайна, выйди она на свет, разрушила бы ее жизнь, и в результате она оказалась бы под отчим кровом, у матери, которая никогда не относилась к ней иначе, как с раздражением.
– Так почему мы плачем, любовь моя? – Натаниэль легонько похлопал ее по колену. – Сегодня он опять не пришел?
Они оба знали, кто такой «он».
– Он только что ушел, перед твоим приходом. – Ее друг нахмурился в замешательстве.
– Тогда чего же лить слезы? Разве он не бросился к твоим ногам и не попросил, чтобы ты вернула его назад?
Она шмыгнула носом, а пальцы комкали влажный носовой платок.
– Он сказал, что я могу делать с ним все, что хочу. – Натаниэль по-прежнему был в замешательстве.
– А в чем тогда проблема?
Она посмотрела на него. Неужели это не очевидно?
– Я не должна указывать ему, как поступить, он сам должен понимать!
Натаниэль хохотал в ответ на ее раздраженный тон.
– Девочка моя, он – мужчина. Ты не можешь ожидать от него, чтобы он понимал, чего ты хочешь. Этого никогда не будет.
По-видимому, ее друг не осознает, что принадлежит с ним к одному полу.
– Любой должен понимать, что нужно извиниться за то, что сделал, – продолжала она настаивать. – Ему не приходит в голову. Он ведет себя так, словно я должна быть счастлива простить его.
– Наверное, ты выдаешь желаемое за действительное. – Натаниэль усмехнулся. – Ты готова смилостивиться над ним?
– Да, провались оно все, да. – Она скомкала платок, словно зажав в кулак внутреннюю решимость. – Я хочу простить этого мужлана, но не могу.
Натаниэль понимающе кивнул.
– Это гордыня.
– Совсем нет! – Она отстранилась от него и села выпрямившись. Как она ненавидела, когда ей говорили, что ее гордость страдает или поддерживает ее. Это неправда! – Мне это необходимо. Как я могу узнать, по-настоящему ли он раскаивается, если он не говорит об этом?
Он глядел на нее так, словно ему было жаль ее.
– Суди по его поступкам, дитя.
– Как я могу доверять им? Он ведет себя так, будто обожает меня, а потом меня же обворовывает! – Господи, голова просто разламывалась.
– Попытался обокрасть тебя.
– Давай не будем спорить по мелочам, Натаниэль! – Сейчас ей было нужно, чтобы он признал: не застань она Уинтропа на месте преступления, никогда бы не узнала правды. – Единственное, что мне надо, – это чтобы он сказал «прости» и пообещал, что будет доверять мне в будущем. Разве это трудно сделать?
Натаниэль покачал головой, от веселости не осталось и следа.
– Думаю, что нет.
Мойра повесила голову, глаза снова наполнились слезами.
– Я не желаю, чтобы мое прощение было само собой разумеющимся. Я отдала ему свое доверие и собственное тело, и он принял все это! Я желаю, чтобы он предложил мне себя. Мне необходимо знать, что только я владею его сердцем, что он абсолютно беззащитен, когда рядом со мной. Может быть, я прошу слишком много, но только это мне и нужно.
Натаниэль обнял ее за плечи, когда по ее щекам, заструились слезы, и прижал к груди, не обращая внимания на свои ребра, которые давали о себе знать.
– О, девочка моя дорогая. Ты любишь этого самца, правда ведь?
Она кивнула, его колючий сюртук тер ей щеку.
– Боюсь, что так.
Он гладил ее по волосам.
– Как, ты думаешь, он относится к тебе?
На этот раз она покачала головой, вытирая глаза.
– Что-то он, конечно, испытывает, иначе не стал бы так настойчиво обхаживать меня. Я не права? – Глупо, наверное, было так говорить, но в глубине души она верила в это.
– Думаю, права.
– Я боюсь довериться ему, Натаниэль. – Выпрямившись, она встретила его взгляд, полный любви. – Опасаюсь поверить тому, что он говорит, но еще страшнее послушаться своего сердца, которое уговаривает меня забыть о гордости и молить его о любви.
– Выпрашивать любовь – это не самая хорошая идея, – ответил он, поглаживая ее плечо. – Она не сулит добра для того, кто просит, а тому, кого просят, дает незаслуженное преимущество.
Ей вдруг удалось улыбнуться.
– Убедился на своем опыте? Он рассмеялся громко и жестко.
– Конечно! – Он не имел в виду Тони, в этом она была уверена. И не Мэтью Седжвика. Кого-то другого из своего прошлого, о котором Мойра не знала.
Вздохнув, Мойра уперлась лбом в холодное стекло окна.
– Что же мне делать? – Натаниэль пожал плечами:
– Все, что угодно, если чувствуешь необходимость.
– Что именно, можешь сказать? – Она с надеждой смотрела на него, ощущая, как в ней снова просыпается чувство юмора.
Хмыкнув, он покачал головой:
– Нет. Тем не менее, если бы потребовался мой совет, я бы предложил тебе дать ему какое-то время. Он, может, и типичный мужчина, но совсем не глуп. Если он вообще достоин тебя, он сам поймет, что нужно предпринять.
– А если нет? – Как же, Господи, это безнадежно звучит!
Натаниэль ласково улыбнулся:
– Тогда он не стоит тебя, дорогая. Она тоже улыбнулась ему через силу.
– Боялась, что так ты и скажешь. – Его слова, какими бы неприятными они ни были, казались ей правдой. Она не в силах заставить Уинтропа стать таким, как ей хотелось. Ей оставалось только надеяться, что она не ошиблась в нем с самого начала.
– В другое время я бы сказал: если он тебе так нужен, беги за ним, но это не та ситуация. Не для тебя. – Он взял ее за руку. – Не торопись, пережди и приведи мысли в порядок. Дай ему время понять свои чувства.
– Что же мне делать все это время? – Она потерла пальцами лоб. – У меня такое ощущение, что я вот-вот сойду с ума.
Он не раздумывал.
– Готовь помолвку Мини. Займись покупками к свадьбе. Конечно, обедай со мной. Выходи из дома хоть ненадолго.
Она сжала его руку.
– Что бы я делала без тебя?
– А как бы я обошелся без твоей дружбы? – ответил он, целуя ее в лоб. – Давай позвоним, пусть принесут сандвичи и чай. Тебе нужно поесть.
– Поесть? – Она рассмеялась. – Большинство моих платьев стали мне узки.
– И ты никогда не выглядела лучше, чем сейчас. – Поднимаясь, он потянул ее за собой. – Нам нужны сандвичи с огурцом, твои любимые. И куча маленьких пирожных.
Есть не хотелось, спорить с Натаниэлем тоже. Он всегда знал, что ей нужно, лучше, чем она сама. Она позвонила и сказала миссис Райт, что им подать. Меньше чем через двадцать минут та вернулась с маленькой тележкой, нагруженной сандвичами, пирожными, чаем и всем необходимым для стола.
Как всегда, ее друг был абсолютно прав. Еда – вот что ей было нужно. Она позволила Мойре отвлечься и придала ей сил. После нескольких сандвичей и чашки чаю, она почувствовала себя много лучше.
– Достаточно говорить обо мне и о мелодраме из моей жизни, – заявила она, ухватывая очередной сандвич с тарелки. – Расскажи, чем ты занимался все эти дни. Ты отлично выглядишь.
Он покраснел от ее похвалы.
– Благодарствую. Оставленный твоей нежной заботой, я провел уйму времени, обретя обожание со стороны некоего милейшего Мэтью.
Мойра подняла брови. Это новость. И хорошая.
– В самом деле? Он дал тебе понять свои намерения? Смущение Натаниэля достигло апогея. Он выглядел таким юным, невинным и влюбленным.
– Скажем так: его интерес ко мне ясно обозначился. – Мойра умирала от любопытства, но не хотела его показывать.
– Расскажи мне все.
К тому времени как Натаниэль закончил описание достоинств, доблестей и красоты дорогого Мэтью, она не только порадовалась за своего друга, но и позавидовала ему. Натаниэля и Мэтью, судя по всему, мало заботило, можно ли довериться друг другу или как выразить свое чувство. Возможно, потому, что оба они были мужчинами. Ее сложности в отношениях с Уинтропом происходили, вероятно, из-за того, что они были разного пола.
Но может, эти двое так долго создавали защиту вокруг себя, что просто разучились открываться для других людей?
– Однако он сказал, что мой бордовый жилет делает меня похожим на раздувшуюся малиновку, – поделился своим огорчением Натаниэль.
Мойра усмехнулась. Мэтью был прав.
– О, я абсолютно уверена, что ты и сам подозревал это, так что извини его.
Натаниэль вдруг посерьезнел.
– Это вновь возвращает нас к твоей дилемме. Не хотелось бы бередить раны, но как ты поступишь?
– А что мне остается делать? – У нее появилась некая идея, на которую он ее натолкнул. Но выложила бы ее только в случае, если бы поняла, что ошиблась. Она не собиралась оставаться единственной, кто мог бы снова вернуть Уинтропа к выяснению отношений.
– Если он вдруг попросит у тебя прощения, ты уверена, что сможешь искренне его простить?
Снова прозвучало это безымянное, но безошибочно узнаваемое «он». Мойра ответила без промедления:
– О да. – В конце концов, именно этого она и желала. – Но я не верю, что он когда-нибудь снизойдет до этого.
Глава 20
В день, когда должна была состояться церемония обручения Минни, Мойра укрылась в своей комнате, почти не выходя оттуда. Когда подойдет время готовиться к вечеру, покончить с заточением уже не будет трудно.
Если бы она считала себя трусихой, она бы первой призналась в этом, но тут был другой случай. Она заперлась не оттого, что избегала столкновения со своей матерью. Она боялась, что не выдержит и набросится на нее с кулаками.
Элоиза Баннинг была мелким тираном. Она влетела в дом Мойры и тут же попыталась взять власть в свои руки. К счастью, слуги все отлично поняли. Положение виконтессы было значительно выше, чем какой-то миссис. Пусть даже эта миссис – собственная мать виконтессы. Как только Элоиза отдавала очередное распоряжение, слуги являлись к Мойре, и ей приходилось делать двойную работу, потому что каждый раз требовалось пересматривать то, что напридумывала ее мать.
Обычно Мойра старалась ублажить ее. Это была привычка, выработанная долгими годами совместной жизни. Но только не теперь. Сейчас единственное, что хотелось Мойре, – сказать старой ведьме, чтобы она не вмешивалась. Собственно, она и сторонилась матери, чтобы удержаться от таких слов.
Разумеется, дом Мойры не был убран надлежащим образом. И одета она была некстати. Церемонию подготовили не так. Элоиза должна была бы сразу понять, что важные вещи Мойре доверять нельзя.
– Убранство для дома, мама, выбирала сама Минни, – объясняла ей Мойра. – Если тебе это не нравится, обращайся к своей другой дочери.
Конечно, Минерве не было сказано ни слова.
– Ты набрала вес, – пренебрежительно оглядев ее с головы до ног, заявила мать. – Остается только надеяться, что ты снова не расплывешься.
Это было последней каплей. Уперев руки в бока, Мойра развернулась лицом к матери, не желая уступать.
– Почему ты так надеешься на это? – Элоиза фыркнула.
– Будет крайне неудобно иметь дородную дочь, когда я такая стройная. Терпеть не могу, когда люди говорят, что ты моя «толстая» дочь.
Мойра не выносила, когда вообще упоминали, что она ее дочь.
– От небольшого излишка веса, мамочка, женщина выглядит моложе. Хорошо бы тебе запомнить это.
Мать смотрела на нее так, словно не могла сообразить, оскорблена она или нет. Мойра сладко улыбнулась.
Нахмурившись и недовольно хмыкнув, мать удалилась. До конца дня Мойра была избавлена от ее общества. Это было форменное блаженство.
Гораздо хуже, что нагрянули другие сестры, хотя у них хватило такта поселиться в гостинице, а не у Мойры. По большей части она ладила с ними, если только поблизости не было матери. Сестры становились разительно похожи на мать, как только она появлялась рядом. Минни больше, чем другие сестры, походила на Мойру. Но даже она в присутствии матери превращалась в раздражительную и заносчивую особу. В который раз уже Мойра отводила ее в сторону и делала ей замечания. Сестры и, конечно, мать тут же вступались за Минни и требовали оставить ее в покое.
Слава Богу, все они разъедутся на следующий день. Будь благословен такой короткий визит, и она не увидит их до свадьбы этим летом.
Единственным положительным моментом всей этой суеты было то, что у Мойры совершенно не оставалось времени подумать об Уинтропе. Минни пригласила его на сегодняшний вечер, но Мойра удивилась бы, если бы он пришел. Он, наверное, мрачный и угрюмый, сидит у себя дома. По крайней мере она надеялась на это. Понял ли он наконец, что ей от него нужно? Понял ли он, что должен искренне раскаяться? Что она хочет получить его сердце на серебряном блюде?
Готов ли он отдать ей себя? Или он решил, что цена слишком велика?
Она поглядела на часы на каминной полке, когда служанка вошла в комнату, чтобы начать укладывать волосы.
Через три часа начнут съезжаться гости, и она, возможно, узнает, стоит она того или нет.
– Удивительно, что ты решился поехать туда сегодня.
Услышав голос Норта, Уинтроп поднял глаза. Они сидели в маленькой гостиной в доме Норта и Октавии. Брат большими глотками пил кофе, а Уинтроп отставил свой бокал с бурбоном. Необходимо было разработать стратегию к предстоящему вечеру.
– Разумеется, я поеду. Я ведь приглашен. – Норт поднес чашку ко рту.
– Ты уверен, что Мойра будет рада увидеть тебя?
– Совсем нет, но я все равно поеду. Мне нужно, чтобы она знала – я не отступлюсь от нее. Я не намерен сдаваться.
Такое решение пришло к нему в одну из многих бессонных ночей, после того как он видел ее в последний раз. Вместо того чтобы терзаться и стенать, чем бы занимались на его месте большинство влюбленных дуралеев, он дотошно разложил ситуацию по полочкам. Он не собирался отказываться от нее. И если она не скажет, что ей нужно от него, он будет оставаться рядом, пока не поймет сам или не наткнется на решение случайно. Его не волновало, как долго это продлится, – она должна опять принадлежать ему.
– Даже не предполагал, что ты умеешь быть таким упрямым, – немного недовольно заметил Норт. – Прямо как в детстве.
Уинтроп улыбнулся ему.
– Слишком долго я пытался быть не самим собой, братец. Пора с этим покончить.
– Понятно. – Это было приятно услышать. – В чем причина такой перемены?
– Она заявила мне, что я защищал прежде всего себя, поэтому и пострадал больше. Если заполучить Мойру – значит спасовать перед всеми ее отговорками, я пойду на это.
Норт с удивлением взглянул на него:
– Ты говоришь так, словно влюблен.
Всего лишь звуки этого слова заставили его сердце стучать как сумасшедшее. Уинтроп уставился в свой почти опустевший бокал.
– Должно быть, так и есть. – Признание словно сбросило груз прошедших лет с его плеч.
Теперь Норт глядел на него с усмешкой. Одному Богу известно, что он хотел сказать. К счастью, вошла Октавия. Все внимание Норта моментально переключилось на жену, которая была прекрасна в своем шелковом платье цвета бронзы, в сияющих драгоценностях – топазах и алмазах.
Уинтроп постарался не смотреть на них, пока они обменивались поцелуями и о чем-то любовно шептались. Они были чудесной парой. Непринужденность, с которой они общались друг с другом, была насквозь пропитана насыщенной чувственностью, почти осязаемой. Это и есть любовь, предположил он. Будут ли когда-нибудь люди так думать о них с Мойрой?
Он допил бурбон и поднялся. Шепот позади начал надоедать.
– Может, поедем? – требовательно спросил он, повернувшись к брату и невестке.
Норт и Октавия смотрели на него с одинаковым выражением. Его желание отправиться поскорее казалось им забавным. Пусть смеются. Честно говоря, ему было все равно, что они думают, пока уступают его желанию.
– Поехали, – согласился Норт. – Мы уже должны быть в пути. Не сомневаюсь, что тебе хочется быстрее покончить с этой вечеринкой.
Брат не догадывался и о половине того, что было. Действительно, он хотел, чтобы вечер закончился скорее, но только потому, что надеялся к концу его добиться успеха у Мойры.
На этот раз поездка к Мойре в Мейфэр тянулась долго. Накануне выпал снег, и он еще кое-где покрывал улицы. Из-за скользкой дороги кареты двигались с величайшей осторожностью. Когда они наконец оказались у дверей дома Мойры, Уинтроп скрежетал зубами от нетерпения и был готов снести чью-нибудь голову с плеч.
В довершение ко всему Мойра и Минни вместе со всей семьей встречали гостей тут же, перед комнатами, в которых проходило торжество. Мойра могла почувствовать его досаду и принять ее на свой счет. Сделав глубокий вдох, он медленно выдохнул, настраиваясь, – общество должно видеть привычный образ Уинтропа Райленда. Холодного, собранного, обаятельного, если не злого. Он может такое сотворить.
Октавия и Норт почему-то намного опередили его и уже были среди других гостей, когда Уинтроп только-только приблизился к семье.
И Мойра, и Минни очень удивились, увидев его, и явно обрадовались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37