Она жаждала этого больше всего на свете.– Если хочешь.Она закрыла глаза в ожидании, когда почувствует его губы на своих губах. Но он медленно заскользил вниз по ее телу, гладя его своим телом, как горячим утюгом. Возможно, одурманенно подумала Дейрдре, он поцелует ее в шею, где лихорадочно бьется пульс. Но нет, он заскользил дальше, взяв молоток Тора в зубы и убрав его в сторону. Наверное, он снова поцелует ей грудь. Она сделала вдох, предвкушая восхитительные ощущения. Но он и там не остановился. Его волосы защекотали живот, когда он двинулся еще ниже.Руки его все еще удерживали ее запястья, поэтому в тот миг, когда она осознала, куда он нацелился, и ахнула в паническом ужасе, он усилил хватку, чтобы пресечь ее неизбежное сопротивление.– Нет! – прошипела она, когда его дыхание зашевелило нежные завитки, охраняющие ее женственность.– Ш-ш, миледи, – прошептал он, – это место по моему выбору.Дейрдре почувствовала, как лицо ее загорелось. Не может быть, чтобы он собирался поцеловать ее… там. Она задергалась, пытаясь вырвать руки.– Ты обещала мне это, – пробормотал он, жаром своего дыхания, казалось, опаляя ее, – по собственной воле.Она вздрогнула. Это правда. Она действительно так сказала. «Прикасайся ко мне где хочешь. Целуй где угодно». Но она и представить не могла, каков в действительности его замысел.И теперь она должна подчиниться. Это дело чести. Как бы трудно ни было, но она поборола свою природу, заставив тело уступить, расслабила руки и прекратила сопротивляться. Заглушив стон отчаяния и ужаса, крепко зажмурилась и стала ждать.Когда он отпустил ее руки, они тут же стиснули одеяло под ней. Ладони его скользнули вдоль талии и легли на выступающие кости бедер, гладя ее с нежной уверенностью. Большие пальцы касались местечка внизу живота, где начинались завитки девичьих волосков, придвигаясь все ближе и ближе к самому потайному уголку. К ее изумлению, тело ее затрепетало от предвкушения, налилось жаждой, словно каким-то образом хотело этого. Ожидание было мучительным.Его руки скользнули ниже. Всхлип застрял у нее в горле, когда его пальцы нежно раздвинули лепестки между ног, заставляя их раскрыться, оставляя ее мучительно незащищенной.А затем его рот сомкнулся с обжигающим жаром на ее плоти. Она ощущала его прикосновение там и раньше – теплое скольжение влажных кончиков пальцев. Но это…Искры ослепительного огня рассыпались по телу, дотла сжигая все до единой мысли об уязвимости, вине или стыде. Это было уже за пределами стыда, тревоги и даже воображения, это бесподобное ощущение, и оно лишило ее остатков сопротивления. Влажное нажатие его губ, расплавленный экстаз языка довели ее до такого полнейшего безумия, что она не смогла сдержать вскрика и выгнулась навстречу его поцелую.Она уже думала, что прекраснее этого ничего быть не может. Но он начал обводить языком, лизать и посасывать ее самое потаенное девичье место в ритме первобытного голода. И вскоре ее тело дернулось и ожило, словно от удара молнии. Ее движения сделались плавными, ритмичными. Покачиваясь, извиваясь, всхлипывая от острой жажды, она готова была отдать ему всю себя. Словно весь мир закружился, заплясал вокруг сладостного средоточия, сладко терзая ее растущим желанием.Выше и выше возносилась ее страсть, словно туго натянутая тетива лука, пока наконец подняться еще выше стало уже невозможно. И все же каким-то чудом какая-то часть ее вознеслась. Какой-то кусочек души воспарил, выходя за пределы земного мира, посылая ее, трепещущую, на небо, словно стрелу, пущенную к солнцу.Вскрикнув в пароксизме наслаждения и благоговения, она выгнулась кверху, и в это мгновение блаженного смятения Пэган быстрым движением соединился с ней. Была короткая, резкая боль, не больнее неглубокой царапины кинжалом, за которой последовала невероятная наполненность, когда он погрузился внутрь. Так глубоко он вонзился в нее, что она вначале испугалась, что он нанес ей смертельный удар. Но боль исчезла так же быстро, как и пришла, осталось лишь неведомое ранее ощущение вторжения в нее, обладания ею, пока он находился внутри ее, ожидая, когда стихнет ее дрожь.Пэган задрожал над ней, позволяя волнам ее наслаждения омыть его, откладывая свое собственное удовлетворение до тех пор, пока она полностью не примет его вторжение. Святые угодники, это было невозможно, ибо еще ни одну женщину он никогда не хотел так, как хотел ее.Боже, как она прекрасна! Она сдалась ему, да, но ее по-прежнему окружала какая-то аура победителя. Кожа ее блестела от испарины, брови были сдвинуты от напряжения, а чисто женская сила, с которой она отвечала на его соблазнение, едва не заставила его достигнуть пика раньше времени.Наконец она успокоилась, хотя дыхание все еще вырывалось полувсхлипами, полустонами, озвучивая его собственную безмолвную жажду.Он не собирался спешить. Ему хотелось любить ее медленно, терпеливо, как она заслуживает. Но ночи неутоленного вожделения не позволяли подобной медлительности. Да, он будет нежен с ней, но его жажда слишком велика. И неотложна. Долго он не выдержит, тем более теперь, когда ее горячая плоть окутывает его. И когда ее ресницы, затрепетав, приподнимаются, обнажая удовлетворение и желание в синих глубинах глаз.Пытаясь держать в узде свое напряженное желание, он приподнялся на локтях и обхватил ее голову в ладони, погладив бархатную щеку пальцем.– Я не хотел причинить тебе боль, – прошептал он.Ее глаза заблестели, но не от слез. В них светилась храбрость.– Боль пройдет, – сказал он, – клянусь.Взгляд его упал на ее неотразимый рот, такой полный, такой розовый, и он опустил голову, чтобы вкусить его.Губы ее были теплыми, мягкими и податливыми. Мало-помалу она стала отвечать на его поцелуй и даже проявила инициативу, повернув голову набок и неуверенно обводя языком его губы. Он гадал, нравится ли ей свой собственный солено-сладкий вкус.Медленно, осторожно он вышел из нее, чуть ослабив, приостановив восхитительное трение, затем вновь погрузился внутрь. Она изумленно ахнула, вторя его благоговению. Было совершенно божественно, как ее тело обволакивало его. Он на мгновение отступил, затем снова вошел.На этот раз она застонала – низкий звук удовольствия, который вознес его к новым вершинам страсти. Не в силах устоять против естественного ритма желания, он приподнялся и погрузился теперь уже настойчивее, наслаждаясь ее сладострастными стонами почти также остро, как и чистейшей эйфорией ее плоти, ласкающей его плоть.Кровь его неслась по жилам слишком бурно. Страсть нарастала слишком быстро. Слишком скоро он почувствовал, как чресла напряглись, готовые излить семя. А потом каким-то чудом Дейрдре присоединилась к нему, нагнав его на своем собственном скакуне желания. Когда она обхватила его ногами, стиснув ягодицы в горячем требовании, изогнувшись всем телом, дальше сдерживаться он уже не мог.Словно сосновая шишка, брошенная в огонь, тело его, казалось, взорвалось снопом ярких искр. Жар был мучительным, невыносимым. Однако он приветствовал этот очищающий огонь. Их слияние было словно какой-то чудодейственный сплав. Они делили каждую крупицу экстаза, словно два всадника на одном коне. Он вскрикнул от радости и ужаса. Ибо еще никогда не сливался ни с одной женщиной настолько полно. Да, плоть его упивалась долгожданным, сладостным освобождением, но восторг шел гораздо глубже.Дейрдре принадлежит ему. Наконец-то. Он упорно сражался за нее и победил. Она дрожит под ним, как поверженный на землю противник, задыхающийся, побежденный, смиренный.И все же триумф его был обоюдоострым мечом. Даже победоносно нависая над ней, вздрагивая от остатков желания, он начал осознавать, что его прекрасный воин, его великолепная жена теперь тоже владеет им. Победителями в этом прекрасном поединке страстей оказались они оба.
Первая огненная стрела солнечного света прорезала туманное утро, подожгла иголки сосны и пихты и застряла на покрытой мхом стене конюшни.Дейрдре краем сознания отметила приход рассвета, рассеянно помахав мечом в воздухе, затем стала вновь беспокойно ходить взад-вперед перед воротами тренировочного поля.Он опаздывает.Мало с нее того, что она не знала, как обращаться к Пэгану сегодня, после той близости, которая была между ними прошедшей ночью. Но то, что он откладывает это противостояние, заставляло ее нервничать еще больше и вело к опасному самокопанию.А вдруг их отношения изменились?Она взмахнула мечом, обезглавив одуванчик.Что, если он счел ее капитуляцию в постели доказательством своего господства?Она закусила губу.Что, если он предстанет перед ней сегодня с самодовольной снисходительностью победителя?Дейрдре развернулась так резко, что споткнулась о собственную ногу и вынуждена была ухватиться за ворота. Она тут же раздраженно оттолкнулась, украдкой оглядевшись, не видит ли кто. Но что беспокоило ее больше всего, что учащало пульс и заставляло кулаки сжиматься, так это осознание, что их отношения на самом деле изменились, но в тех аспектах, которых она никогда не предвидела. Каким бы невероятным это ни казалось, но, когда она проснулась сегодня утром среди свидетелей их любовного соития – остывшей ванны, оплавленных огарков восковых свечей, смятой постели, – нахлынувшие на нее воспоминания отнюдь не вызвали сожаления, не навевали мысль о поражении.Напротив, воспоминания ее были крайне приятными, когда, например, она любовалась Пэганом, спящим с обманчивой невинностью с ней рядом. Сердце ее трепетало, когда она услаждала свой взор видом его взъерошенных волос, чувственного рта, мужественного подбородка, покрытого отросшей за ночь щетиной, открытой ладони. Ее обнаженное бедро касалось его бедра, и, как металл на кремне, искрил покалывающий жар, который охватывал все ее тело быстрее лесного пожара. Да, теперь она досконально знает своего врага. Знает… и желает его.Это ужасное открытие оставляло ее безрассудно уязвимой, ибо Пэган знает, что ее слабость – это он. И если поймет, как легко ее можно покорить, с какой готовностью она подчинится…Она испустила судорожный вздох. Нельзя позволить ему понять это. Она должна делать вид, что осталась равнодушной к тому, что произошло этой ночью. Она должна вести себя так, словно они никогда не целовались и не прикасались друг к другу и, да поможет ей Бог, не сливались в единое целое.Она клинком рассекла солнечный луч пополам, развернулась кругом и сделала несколько выпадов, пытаясь сосредоточиться на чем угодно, кроме великолепного норманна, который целовал ее так греховно и наполнил своим семенем. И своей силой. И любовью. Унес ее в небеса в своих руках…– Ты рано.Дейрдре ахнула, чуть не споткнувшись о свой меч. Перед ней стоял сам мужчина, одетый в голубой плащ и облегающие рейтузы, такой же прекрасный, золотистый и сияющий, как сам рассвет. Святая Мария, ее воспоминания нахлынули с новой силой. Неужели она и в самом деле отдалась этому Адонису прошедшей ночью? Неужели лежала губы к губам, грудь к груди, плоть к плоти с этим великолепным телом?Почувствовав, как кровь бросилась в лицо, она заставила себя отвести взгляд, изучая рукоятку своего меча, как будто никогда раньше ее не видела.– Ты опоздал, – удалось лишь выдавить ей.Он мягко усмехнулся, и этот звук соблазнительно закружился вокруг ушей.– Сегодня ночью мой сон был особенно крепок.Она поневоле вскинула глаза, поймав его многозначительную улыбку. Щекам стало горячо, сердце пустилось вскачь. Господи, он совершенно неотразим. Его сонная улыбка очаровательна. Дерзкие искорки в глазах манили, соблазняли ее. Даже небрежное буйство волос вызывало трепет воспоминаний, который растекался по жилам. Господи помилуй, как же ей удастся скрыть свое влечение к нему?Надо отвлечься, решила она. Все, что угодно, лишь бы не думать о нем. А лучшее отвлечение – это поединок. Есть только одна проблема. Он явно пришел не драться.– Ты без доспехов.Он пожал плечами:– Не было времени. Но это не важно. Я и так могу защищаться. – Затем он прищурился, глядя на нее с притворным сомнением. – Если только ты не намерена разить насмерть.Слабо улыбаясь, Дейрдре покачала головой. Она и сама легко вооружена: в одной кольчуге поверх стеганой куртки. Она взмахнула мечом в воздухе.– Начнем?Вытащив свой меч из ножен, он открыл перед ней ворота на тренировочное поле, пробормотав, когда она проходила:– Как ты сегодня? Не болит?Кровь ударила ей в лицо. Как ему не стыдно спрашивать у нее такое? Да, между ног немного саднит, но…– Массаж помог?Она заморгала. Мышцы. Ну конечно. Он имел в виду ее мышцы. Тут же раскаявшись, она пробормотала:– Да, спасибо.Боже, потребуется приложить немало усилий, чтобы не растерять сосредоточенность.Вопреки ее ожиданиям, вместо того чтобы отвлекать ее от неподобающих мыслей, поединок с Пэганом сделал их лишь еще острее и четче. Она никогда не сознавала, насколько схож акт совокупления с фехтованием: наступление – отступление, выпад – отход. Пэган сражался во многом так же, как и занимался любовью, – со страстью, мастерством и терпением. Он двигался с легкой грацией, однако без малейшей суетливости. Каждый выпад, каждый бросок, каждое движение и каждый звук напоминали ей их горячее слияние. Скоро, несмотря на постоянную саднящую боль между ног, несмотря на неподходящее место и время, несмотря на ее прежнюю решимость, желание вспыхнуло и разгорелось с новой силой. Глава 23 Сексуальное нападение на него не было осознанным решением с ее стороны.На самом деле началось оно достаточно невинно.Кончик ее меча зацепился за его накидку и разрезал ткань на плече, отчего та обвисла.Она взялась за край кольчуги, приподняв ее значительный вес, и Пэган быстро развязал завязки ее полотняных штанов, последней преграды между ними.Дейрдре не могла больше ждать. В крови ее горел огонь. Кожа жаждала его прикосновения. Чресла переполнялись желанием. Она оседлала его и устремилась вперед, насадив себя на него.– А! – вскрикнул он, откинув голову назад, словно она нанесла ему смертельный уд ар.Она открыла рот от изумления. Не было слов, чтобы описать восторг их слияния, головокружительный триумф власти, которую она имела над ним, затем ее освобожденного от оков блаженства, когда она сама задала темп их соитию, покачиваясь в старом, как мир, ритме.Кольца кольчуги позвякивали с каждым движением, как тамбурин, аккомпанирующий их горячему танцу. Кровь ее, уже разогретая поединком, бурлила в жилах, словно лава. Нежное трение его плоти внутри ее многократно усиливало ее неодолимую жажду. В ушах начался странный звон, который делался все громче и сильнее, обволакивая ее чувственной музыкой, знаменуя приход эйфории.Он положил ладони ей на плечи, когда она оседлала его, пытаясь замедлить темп.– Я не могу… ждать, – выдохнул он.Она не представляла, зачем он должен ждать. Он хотела ее немедленно. Сейчас.Схватив его за запястья, она отвела его руки назад, наклонившись и придавив их к соломе у него над головой.Это, казалось, еще больше огорчило его.– О Боже, женщина! – Его глаза потемнели от беспомощного вожделения. – О Боже!Но ей было все равно. Это ее рандеву. Ее восхитительно сладкая месть. Сегодня она его госпожа.Ее кольчуга растеклась по его груди, волнообразно покачиваясь в увеличивающейся скорости. Он крепко зажмурился и повернул голову вбок. Челюсти его были стиснуты, словно он силился сдержать неминуемый поток. Дейрдре, однако, держала глаза открытыми. Ей хотелось видеть его поражение, его капитуляцию, его подчинение. Капелька пота скатилась с кончика ее носа ему на щеку, и внезапно тело его застыло. Под ее руками кулаки его сжались, и гримаса сильнейшей агонии исказила лицо. Это восхитительное зрелище, подобно катапульте, подбросило ввысь ее собственную страсть. И когда он выгнулся, дернулся и громко застонал в освобождении, она победоносно последовала за ним в этот омут блаженства. Мгновение спустя, выдохшаяся, Дейрдре растянулась на нем, слушая, как замедляется его сердцебиение, купаясь в чувствах, которые едва ли понимала. Да, она чувствовала свою власть. И господство. И самодовольство. Но она не осуществила месть, и никогда не осуществит, ибо обнаружила, что триумф занятий любовью принадлежит не ей одной. Это их общий триумф, как у двух равных по силам противников, каждый поединок которых неизбежно должен оканчиваться победой обоих. Это так странно.– Вы сразили меня наповал, миледи, – обессиленно пробормотал он.Она улыбнулась:– Нет. Я слышу, как твое сердце бьется.– Да, мое сердце бьется для тебя. Но, уверяю, все остальное у меня мертво.Ее улыбка сделалась шире.– Я знаю способ вернуть мертвого к жизни. – Она шаловливо пробежала пальцами по его ребрам.Он тут же схватил ее за руку, застонав:– О нет, помилосердствуй, умоляю!Она пожалела его, вновь мирно устроившись у него на груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Первая огненная стрела солнечного света прорезала туманное утро, подожгла иголки сосны и пихты и застряла на покрытой мхом стене конюшни.Дейрдре краем сознания отметила приход рассвета, рассеянно помахав мечом в воздухе, затем стала вновь беспокойно ходить взад-вперед перед воротами тренировочного поля.Он опаздывает.Мало с нее того, что она не знала, как обращаться к Пэгану сегодня, после той близости, которая была между ними прошедшей ночью. Но то, что он откладывает это противостояние, заставляло ее нервничать еще больше и вело к опасному самокопанию.А вдруг их отношения изменились?Она взмахнула мечом, обезглавив одуванчик.Что, если он счел ее капитуляцию в постели доказательством своего господства?Она закусила губу.Что, если он предстанет перед ней сегодня с самодовольной снисходительностью победителя?Дейрдре развернулась так резко, что споткнулась о собственную ногу и вынуждена была ухватиться за ворота. Она тут же раздраженно оттолкнулась, украдкой оглядевшись, не видит ли кто. Но что беспокоило ее больше всего, что учащало пульс и заставляло кулаки сжиматься, так это осознание, что их отношения на самом деле изменились, но в тех аспектах, которых она никогда не предвидела. Каким бы невероятным это ни казалось, но, когда она проснулась сегодня утром среди свидетелей их любовного соития – остывшей ванны, оплавленных огарков восковых свечей, смятой постели, – нахлынувшие на нее воспоминания отнюдь не вызвали сожаления, не навевали мысль о поражении.Напротив, воспоминания ее были крайне приятными, когда, например, она любовалась Пэганом, спящим с обманчивой невинностью с ней рядом. Сердце ее трепетало, когда она услаждала свой взор видом его взъерошенных волос, чувственного рта, мужественного подбородка, покрытого отросшей за ночь щетиной, открытой ладони. Ее обнаженное бедро касалось его бедра, и, как металл на кремне, искрил покалывающий жар, который охватывал все ее тело быстрее лесного пожара. Да, теперь она досконально знает своего врага. Знает… и желает его.Это ужасное открытие оставляло ее безрассудно уязвимой, ибо Пэган знает, что ее слабость – это он. И если поймет, как легко ее можно покорить, с какой готовностью она подчинится…Она испустила судорожный вздох. Нельзя позволить ему понять это. Она должна делать вид, что осталась равнодушной к тому, что произошло этой ночью. Она должна вести себя так, словно они никогда не целовались и не прикасались друг к другу и, да поможет ей Бог, не сливались в единое целое.Она клинком рассекла солнечный луч пополам, развернулась кругом и сделала несколько выпадов, пытаясь сосредоточиться на чем угодно, кроме великолепного норманна, который целовал ее так греховно и наполнил своим семенем. И своей силой. И любовью. Унес ее в небеса в своих руках…– Ты рано.Дейрдре ахнула, чуть не споткнувшись о свой меч. Перед ней стоял сам мужчина, одетый в голубой плащ и облегающие рейтузы, такой же прекрасный, золотистый и сияющий, как сам рассвет. Святая Мария, ее воспоминания нахлынули с новой силой. Неужели она и в самом деле отдалась этому Адонису прошедшей ночью? Неужели лежала губы к губам, грудь к груди, плоть к плоти с этим великолепным телом?Почувствовав, как кровь бросилась в лицо, она заставила себя отвести взгляд, изучая рукоятку своего меча, как будто никогда раньше ее не видела.– Ты опоздал, – удалось лишь выдавить ей.Он мягко усмехнулся, и этот звук соблазнительно закружился вокруг ушей.– Сегодня ночью мой сон был особенно крепок.Она поневоле вскинула глаза, поймав его многозначительную улыбку. Щекам стало горячо, сердце пустилось вскачь. Господи, он совершенно неотразим. Его сонная улыбка очаровательна. Дерзкие искорки в глазах манили, соблазняли ее. Даже небрежное буйство волос вызывало трепет воспоминаний, который растекался по жилам. Господи помилуй, как же ей удастся скрыть свое влечение к нему?Надо отвлечься, решила она. Все, что угодно, лишь бы не думать о нем. А лучшее отвлечение – это поединок. Есть только одна проблема. Он явно пришел не драться.– Ты без доспехов.Он пожал плечами:– Не было времени. Но это не важно. Я и так могу защищаться. – Затем он прищурился, глядя на нее с притворным сомнением. – Если только ты не намерена разить насмерть.Слабо улыбаясь, Дейрдре покачала головой. Она и сама легко вооружена: в одной кольчуге поверх стеганой куртки. Она взмахнула мечом в воздухе.– Начнем?Вытащив свой меч из ножен, он открыл перед ней ворота на тренировочное поле, пробормотав, когда она проходила:– Как ты сегодня? Не болит?Кровь ударила ей в лицо. Как ему не стыдно спрашивать у нее такое? Да, между ног немного саднит, но…– Массаж помог?Она заморгала. Мышцы. Ну конечно. Он имел в виду ее мышцы. Тут же раскаявшись, она пробормотала:– Да, спасибо.Боже, потребуется приложить немало усилий, чтобы не растерять сосредоточенность.Вопреки ее ожиданиям, вместо того чтобы отвлекать ее от неподобающих мыслей, поединок с Пэганом сделал их лишь еще острее и четче. Она никогда не сознавала, насколько схож акт совокупления с фехтованием: наступление – отступление, выпад – отход. Пэган сражался во многом так же, как и занимался любовью, – со страстью, мастерством и терпением. Он двигался с легкой грацией, однако без малейшей суетливости. Каждый выпад, каждый бросок, каждое движение и каждый звук напоминали ей их горячее слияние. Скоро, несмотря на постоянную саднящую боль между ног, несмотря на неподходящее место и время, несмотря на ее прежнюю решимость, желание вспыхнуло и разгорелось с новой силой. Глава 23 Сексуальное нападение на него не было осознанным решением с ее стороны.На самом деле началось оно достаточно невинно.Кончик ее меча зацепился за его накидку и разрезал ткань на плече, отчего та обвисла.Она взялась за край кольчуги, приподняв ее значительный вес, и Пэган быстро развязал завязки ее полотняных штанов, последней преграды между ними.Дейрдре не могла больше ждать. В крови ее горел огонь. Кожа жаждала его прикосновения. Чресла переполнялись желанием. Она оседлала его и устремилась вперед, насадив себя на него.– А! – вскрикнул он, откинув голову назад, словно она нанесла ему смертельный уд ар.Она открыла рот от изумления. Не было слов, чтобы описать восторг их слияния, головокружительный триумф власти, которую она имела над ним, затем ее освобожденного от оков блаженства, когда она сама задала темп их соитию, покачиваясь в старом, как мир, ритме.Кольца кольчуги позвякивали с каждым движением, как тамбурин, аккомпанирующий их горячему танцу. Кровь ее, уже разогретая поединком, бурлила в жилах, словно лава. Нежное трение его плоти внутри ее многократно усиливало ее неодолимую жажду. В ушах начался странный звон, который делался все громче и сильнее, обволакивая ее чувственной музыкой, знаменуя приход эйфории.Он положил ладони ей на плечи, когда она оседлала его, пытаясь замедлить темп.– Я не могу… ждать, – выдохнул он.Она не представляла, зачем он должен ждать. Он хотела ее немедленно. Сейчас.Схватив его за запястья, она отвела его руки назад, наклонившись и придавив их к соломе у него над головой.Это, казалось, еще больше огорчило его.– О Боже, женщина! – Его глаза потемнели от беспомощного вожделения. – О Боже!Но ей было все равно. Это ее рандеву. Ее восхитительно сладкая месть. Сегодня она его госпожа.Ее кольчуга растеклась по его груди, волнообразно покачиваясь в увеличивающейся скорости. Он крепко зажмурился и повернул голову вбок. Челюсти его были стиснуты, словно он силился сдержать неминуемый поток. Дейрдре, однако, держала глаза открытыми. Ей хотелось видеть его поражение, его капитуляцию, его подчинение. Капелька пота скатилась с кончика ее носа ему на щеку, и внезапно тело его застыло. Под ее руками кулаки его сжались, и гримаса сильнейшей агонии исказила лицо. Это восхитительное зрелище, подобно катапульте, подбросило ввысь ее собственную страсть. И когда он выгнулся, дернулся и громко застонал в освобождении, она победоносно последовала за ним в этот омут блаженства. Мгновение спустя, выдохшаяся, Дейрдре растянулась на нем, слушая, как замедляется его сердцебиение, купаясь в чувствах, которые едва ли понимала. Да, она чувствовала свою власть. И господство. И самодовольство. Но она не осуществила месть, и никогда не осуществит, ибо обнаружила, что триумф занятий любовью принадлежит не ей одной. Это их общий триумф, как у двух равных по силам противников, каждый поединок которых неизбежно должен оканчиваться победой обоих. Это так странно.– Вы сразили меня наповал, миледи, – обессиленно пробормотал он.Она улыбнулась:– Нет. Я слышу, как твое сердце бьется.– Да, мое сердце бьется для тебя. Но, уверяю, все остальное у меня мертво.Ее улыбка сделалась шире.– Я знаю способ вернуть мертвого к жизни. – Она шаловливо пробежала пальцами по его ребрам.Он тут же схватил ее за руку, застонав:– О нет, помилосердствуй, умоляю!Она пожалела его, вновь мирно устроившись у него на груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28